се должно делаться спонтанно, но предельно четко. Часто поединок заканчивается за считанные секунды. 
Первостепенное значение имеют здесь гибкость и подвижность. Одна стойка, то или иное движение или тактика должны мгновенно и без малейших усилий переходить в другие. Вспомним, что хороший воин обязан был уметь успешно противостоять сразу нескольким одновременно атакующим его противникам, для чего ему приходилось вращаться на месте, раскачиваться из стороны в сторону, исполняя настоящий "танец" с мечом, чтобы каждый следующий удар был как бы продолжением предыдущего. Он должен наносить удар за миг до того, как противники успели к нему подготовиться, и сочетать быстроту ударов с их многообразием - вверх, вниз, слева направо или справа налево. Вот каков был "воинский" вариант. Те же качества необходимы и в современных боевых искусствах. 
В боевых искусствах без оружия, особенно тех, успех в которых в значительной степени зависит от умения сохранить равновесие, активно применяется тактика использования агрессивного выпада противника против него же самого. Если речь идет о крупномасштабных военных действиях, то подобная тактика преследует цель обмануть противника, скрыть от него подлинное расположение своих основных сил или план действий; завлечь его в ловушку, заставив атаковать заведомо слабое или находящееся в невыгодных условиях соединение, а затем, когда "приманка" сработает, напасть на него с флангов. В китайских боевых искусствах, на формирование которых оказал определенное влияние даосизм, тактика "победы слабостью" (когда противника заставляют поверить, что он сильнее и вот-вот победит) находит весьма широкое применение: противника побуждают к нападению, затем в решающий момент уворачиваются, противник по инерции "пролетает" и, получив удар сзади, оказывается на земле. Таким образом, врагом оказывается его собственная сила. Именно такую технику "меча не-меча" использовал против Токугава Иэясу безоружный Ягю Мунэёси. Меч Иэясу упал на землю, там же мог бы оказаться и его хозяин, если бы Мунэёси этого захотел. 
Разумеется, что быстроте и гибкости тела должна сопутствовать такая же гибкость ума. В разделе об искусстве фехтования мы отмечали, что настоящего мастера всегда отличала инстинктивность действий и реакции, подобная тому, как каждый бессознательно поднимает руку, чтобы защититься от удара или летящего предмета. Обучение воина было в первую очередь нацелено на доведение его навыков и техники до автоматизма. И именно на этот, главный аспект обучения, оказывал значительное влияние дзэн-буддизм, в чем убеждены многие нынешние мастера боевых искусств, стремящиеся к гармоничному сочетанию технических навыков и духовной дисциплины. 
Еще одним высоко ценимым в боевых искусствах качеством является умение заранее разгадать намерения и тактику противника и, как следствие, успешно им противостоять. Им обладали все великие мастера и учителя боевых искусств. Умелый воин может распознать мысли противника по дрогнувшему мускулу, по блеску глаз, по выражению лица или по вообще трудновыразимому "нечто". Джо Хаймс в своей книге "Дзэн в боевых искусствах" рассказывает о том, как он наблюдал поединок двух мастеров: 
"Чуть позже я смог воочию увидеть "скрещение рук", или поединок мастеров боевого искусства. Я ожидал поистине волшебного спектакля с акробатическими прыжками и молниеносными ударами. Но вместо этого я увидел, как двое человек, встав в боевую стойку, в течение нескольких минут осторожно присматривались друг к другу. В отличие от бокса, здесь не было ни финтов, ни пробных ударов. Большую часть времени противники оставались неподвижными, словно статуи. Внезапно один из них нанес удар, причем так быстро, что я не успел даже заметить, как это случилось. Я лишь увидел, что его противник отлетел назад. Поединок закончился, и оба его участника поклонились друг другу". 
Очевидно, что один из участников боя "увидел", или почувствовал, слабое место другого. Намерения последнего мог выдать какой-нибудь весьма незначительный момент, или же он мог на мгновение ослабить внимание. Победитель молниеносно отреагировал и нанес удар. 
Для обретения "инстинктивности" действия-реакции в боевых искусствах необходимы долгие годы напряженных и интенсивных занятий под руководством опытного мастера. В любом виде боевого искусства, "знает" оно о дзэн или нет, все умения и навыки должны стать естественными, как процесс дыхания. Обучение и тренировки продолжаются до тех пор, пока техническое мастерство не "войдет" в ученика не только на физическом, но и на психологическом уровне. 
Занятия боевыми искусствами полностью меняют человека, который не только мечтает побеждать в состязаниях и получать за победы "пояса" различного цвета, подтверждающие уровень его мастерства, а также награды и титулы, но и, если достичь подобного ему не суждено, по крайней мере научиться защищать себя, улучшить свое физическое состояние, уметь справляться с трудностями и лучше приспосабливаться к жизни. Чувство собственного достоинства, мужество, самообладание, умение не напрягаться и расслабиться в решающий момент - вот рекламируемые результаты занятий боевыми искусствами. 
Боевые искусства проникнуты главной идеей, главной философией - преобладания разума над телом, духовной силы над силой физической, включая умение сконцентрировать в одной части тела весь потенциал и физическую мощь. Примеров этого доведенного до виртуозного совершенства умения великое множество. Так, в некоторых видах боевого искусства без оружия огромное значение придается способности ученика собрать всю силу разума и тела в одном-единственном ударе кулака или пальцев. Ученик сознательно, намеренно концентрирует свои духовные и физические силы в одной руке, кулаке или даже пальце. 
И в результате та или иная часть тела становится средоточием не только физических, но и духовных сил, что позволяет даже человеку не слишком могучего телосложения одолеть более сильного и крепкого противника. Таким образом, в боевых искусствах имплицитно признается тот факт, что самым могущественным оружием, обладающим неизмеримой силой, является разум. Данное положение явно просматривается и за техникой "меча не-меча", которой блистательно владел знаменитый японский фехтовальщик Тэссю (о нем мы расскажем чуть ниже). 
В заключение хотелось бы указать и еще на один момент, особенно ярко воплотившийся в китайских, японских и корейских боевых искусствах. Речь идет об умении в решающий миг поединка "взорваться", то есть спонтанно собрать все силы в одно целое. (Это в равной степени справедливо и для "смертельной" схватки.) Тотальная энергия и мощь разума и тела внезапно вспыхивают и воплощаются в действии - ударе меча, выпаде, ударе рукой или ногой. Если это сделано в нужный момент, победа в схватке гарантирована. 
Неудивительно, что в основе технического мастерства лежит внутренняя, почти подсознательная философия жизни и действия. В первую очередь, это древнее учение о Центре, психофизическом центре сосредоточения сил человека - о хара (область живота). Именно здесь, согласно учению даосизма и дзэн-буддизма, заключено подлинное, глубочайшее начало человека, его истинное "я", посредством которого он только и может обрести единство с космосом. Именно здесь взаимодействие сил инь и ян, составляющих и определяющих человеческую индивидуальность, наиболее интенсивно. 
В контексте боевых искусств "философия хара" имеет два аспекта. Первый - психо-эмоциональный. В хара таится взрывная энергия воина. Именно здесь он "чувствует", когда настало время для решающего броска. В другом же аспекте, физическом, хара определяет все действия человека. Вокруг нее, если позволено будет такое сравнение, "вращаются" руки, ноги и торс. Этот момент чрезвычайно важен для любого боевого искусства, вне зависимости от того, есть в нем даосское зерно или нет. Ведь практикующий боевые искусства в первую очередь стремится к тому, чтобы сохранить собственный "физический центр" в состоянии динамического равновесия и стабильности. Данный центр, подобно оси циклона, должен быть недвижим. Разрушающая сила противника должна быть отражена или обойдена. Мастера боевых искусств почти никогда не идут "лоб в лоб" друг на друга, как в американском футболе, за исключением разве что состязаний тяжеловесов - борцов сумо. 
Мы очень кратко обрисовали общий характер современных боевых искусств, весьма "мягких и цивилизованных" собратьев великого искусства поединка и войны. А какое же место в мире современных боевых искусств занимает фехтование, искусство меча, которое имеет для нас первостепенный интерес? Сохранило ли оно свою силу и славу? По-прежнему ли оно проникнуто духом дзэн? 
ФЕХТОВАНИЕ КАК БОЕВОЕ ИСКУССТВО 
С достаточной долей уверенности можно утверждать, что японский фехтовальщик стал "художником боевого искусства" не по собственной воле, а в силу сложившихся обстоятельств. Начало процесса восходит к воцарению режима Токугава, к 1600 году. Напомним вкратце ход событий в контексте оказанного им на искусство фехтования влияния. Мирная эпоха Токугава предоставляла воину минимум возможностей реализовать свое мастерство на практике. Конечно, чисто теоретически самурай - будь то секретарь, гражданский чиновник или управляющий - должен был в любую минуту быть готовым к схватке, в подтверждение чего всегда имел при себе два меча. Однако единственным случаем, когда готовность эта оказалось востребованной, был мятеж Симабара, вспыхнувший еще в самом начале эпохи Токугава - в 1638 году. Порой в провинциях возникали волнения (незначительные крестьянские выступления) или происходили поединки, ведь за самураями сохранялось право на месть. И это все. Кроме того, самурай мог еще зарубить какого-нибудь не слишком, на его взгляд, почтительного простолюдина. Но на протяжении большей части 250-летнего правления Токугава самураю, несшему обычную гражданскую службу, не оставалось ничего, кроме как полировать свой неиспользуемый в деле меч и тренироваться. 
Весьма показательна в этом отношении огромная популярность школы фехтования Ягю, процветавшей при ее основателе Ягю Мунэёси, его сыне Мунэнори и внуке Мицуёси. Девиз школы Ягю был такой: "Меч следует использовать не для того, чтобы убить врага, а для того, чтобы совершенствовать собственную силу" (вот, быть может, источник возникновения концепции Судзуки о "дарующем жизнь" мече). Тем не менее, хотя технику и приемы школы Ягю отрабатывали на деревянных или засунутых в ножны стальных мечах, случись необходимость вступить в настоящий бой, они оказали бы воину несомненную помощь. 
Когда Мунэнори, уже в зрелом возрасте, стал наставником сёгуна, его попросили написать трактат об искусстве фехтования. В последний период жизни Мунэнори (возможно, под влиянием Такуана) проявлял интерес и к буддизму. Вот некоторые положения его "философии меча": 
"Главное в буддизме - это учение о пустоте. Пустота бывает двух видов: мнимая и истинная. Мнимой пустотой является состояние, в котором ничего нет. Истинная пустота - это подлинная пустота, пустота сознания... Пустота, которая движется, есть сознание. Пустота движется и превращается в сознание, которое побуждает к действию руки и ноги. 
Искусство фехтования во многом схоже с буддизмом и согласуется с духом дзэн. Оно питает отвращение к привязанности к чему-либо, к поглощенности чем-либо... Какой бы тайной и совершенной техникой вы ни пользовались, если вы позволите своему сознанию "приклеиться" к ней, то проиграете поединок. 
Пустота - это ключевое слово, которое надлежит держать в секрете. Оно относится и к сознанию противника. Ведь сознание не имеет ни цвета, ни формы, и есть пустота. Видеть пустоту, или единственное "одно" - значит видеть сознание противника. Буддизм (дзэн?) позволяет понять, что сознание есть пустота. 
Так называемый "не-меч" не есть трюк, с помощью которого можно было бы одолеть противника; 
он позволяет использовать различное оружие по своему усмотрению... Даже с веером вы сможете победить противника, вооруженного мечом... Не-меч - это умение сражаться с врагом, вооруженным мечом, голыми руками... Не-меч - вот самое главное из всех вещей. 
Познав что-то, не позволяйте знанию закрепиться в вашем сознании, даже если это будет знание Истинного Закона Будды... Пусть ваше сознание остается пустым, и тогда вы сможете руководствоваться естественным умом... Пока вы не обретете данного состояния, вас едва ли можно будет назвать мастером фехтования... Причем правило это справедливо не только для фехтования; оно применимо ко всем устремлениям". 
Эти слова о применимости принципов фехтования и самодисциплины ко всем областям жизни можно встретить во многих руководствах по современным боевым искусствам. Часто произносят их и обучающие боевому искусству мастера. 
Через два столетия после Мунэнори появился мастер фехтования, в значительно большей, чем его великий предшественник, степени вдохновленный учением дзэн-буддизма и его ролью на Пути меча (пусть даже в виде боевого искусства). Ведь Мунэнори считал, что учение дзэн о пустоте всего лишь способствует развитию гибкости и чувства непривязанности к каким бы то ни было понятиям, мыслям или впечатлениям, пусть даже родственным технике меча, и не более того. Для Тэссю (1836-1888) же дзэн-буддизм и дзэнское пробуждение были главными и необходимыми составляющими обретения совершенства в фехтовании. 
В 1867 году, когда Тэссю был 31 год, последний сёгун отрекся от власти. Началась реставрация Мэйдзи, и Тэссю, в числе многих других самураев, остался не у дел. В 1871 году он создал собственную школу фехтования. К созданию оригинальной техники он не стремился и взял на вооружение стиль школы Ито, назвав свою школу "Ито сёдэн муто рю". Несомненно, что главным достоянием школы был сам Тэссю, его энергия и самодисциплина. Процесс обучения отличался суровостью и строгим распорядком. 
На характер преподавания значительное влияние оказал личный опыт Тэссю. С ранней юности он считался отважным и уверенным в своих силах воином. За крепкое телосложение и высокий рост (около шести футов) он получил прозвище "демон-Тэссю". Тэссю одолел многих известных фехтовальщиков, а в возрасте 28 лет вызвал на бой самого Асари Гимэи. В конце поединка, когда мечи противников скрестились у самых рукояток, Тэссю повалил Гимэи, чему способствовали его огромный рост и большой вес. Однако потом на его нагрудных доспехах обнаружили три зарубки - Тэссю трижды пропустил удары Гимэи. В настоящем бою каждый из этих ударов мог оказаться смертельным, или, по крайней мере, вывести Тэссю из строя. Тэссю с большой неохотой признал свое поражение и поступил в ученики к Гимэи. Уже во время первого занятия Асари, который "был в два раза меньших размеров, чем Тэссю, и на двенадцать лет старше, несколько раз заставлял его отступать и прижимал его к стене зала". 
В течение нескольких последующих лет Тэссю никак не мог избавиться от преследовавшей его "навязчивой картины", как напирающий Асари принуждает его отходить назад, и потому не в состоянии был даже достичь уровня Асари. Будучи страстным приверженцем медитации, он обратился за советом к своему дзэнскому наставнику. Он был уверен, что проигрывал Асари потому, что не обладал каким-то важным духовным качеством. Наставник дал ему коан: "Изначально не существет ничего". Быть может, даже Асари с его искусством? Десять лет он неустанно "работал" над коаном, но, овладев им, так и не смог освободиться от комплекса перед Асари. 
И тогда он обратился пошел за помощью к другому наставнику - Тэкисуи, настоятелю Тэнрюдзи. Тот дал ему классический воинский коан: 
"Когда скрещиваются два меча, бежать некуда. Хладнокровно двигайся вперед, подобно тому, как лотос невозмутимо цветет среди бушующего пламени, и с силой пронзи само Небо!" 
30 марта 1880 года (через три с лишним года размышлений) Тэссю внезапно постиг смысл коана. Преследовавшее его видение триумфа Асари исчезло навсегда, и Тэссю так "ответил" на коан: 
"Долгие годы. я пестовал свой дух искусством фехтования, бросая и принимая вызов за вызовом. Стены, окружавшие меня, внезапно рухнули. В капле росы отражается в своей кристальной ясности мир, так и ко мне пришло окончательное пробуждение". 
На следующее утро Тэссю вновь встретился с Асари, что он делал много раз и прежде. По тому, как они скрестили мечи, по одному только взгляду Асари понял, что Тэссю постиг искусство меча, и назначил его своим преемником. 
Вскоре после этого Тэссю создал уже свою собственную школу. Она получила название "Сюмпукан" (школа Весеннего Бриза). Однако "бризы" более походили на страшные ураганы, а Великим Ураганом был сам Тэссю. Занятия начинались каждое утро в шесть утра. Первые три года ученики считались "начинающими", и занятия их состояли в основном из того, что они осыпали друг друга ударами, стремясь поразить противника в голову - нанести тот самый рассекающий череп надвое удар, которым Мусаси поразил Ганрю! Если после года упражнений ученики жаловались, что не достигли никакого прогресса, Тэссю метал громы и молнии: "Вы ведь только начинаете!" И указывая на свой живот, кричал: "Фехтование следует постигать здесь!" Тэссю хотел, чтобы за первые три года ученики "забыли себя" и прониклись "духом воина". Технические навыки придут позднее. В те восемь лет, когда школу возглавлял сам Тэссю, в ней занималось около четырехсот учеников. 
В конце каждого этапа "обучения" ученикам предстояло держать "экзамен", требовавший огромного напряжения духовных и физических сил. Первый экзамен устраивался после того, как ученик пробыл в школе тысячу дней. В течение одного (!) дня он обязан был провести двести поединков с другими учениками. Второй экзамен - сэйган (клятва) - состоял из шестисот боев за три дня. Наконец, на третьем, самом высоком уровне, до которого доходили очень и очень немногие, ученик должен был провести тысячу четыреста боев за семь дней. Вот что говорил об этих поединках сам Тэссю: 
"Фехтование должно вести человека в самую глубь вещей, туда, где он может непосредственно соприкоснуться с жизнью и смертью. Фехтование теперь превратилось в простое времяпрепровождение, о важных и серьезных вещах забыли... Но с возрастанием числа поединков бой обретает завершенность - человек полагается отныне на свои духовные силы. Это и есть истинное искусство меча". 
Действительно, бой "обретал свою завершенность". Те, кто доходил до конца испытаний, были изранены, избиты, истощены, и едва могли подняться для того, чтобы участвовать в последних схватках. Это удавалось лишь некоторым, тем, кто держался только на силе духа, когда силы физические уже покидали их. Именно такую цель и преследовал Тэссю. Ведь только такие качества помогали воину выжить в настоящей схватке не на жизнь, а на смерть. Многократное повторение поединков на деревянных мечах требовало от учеников сил больших, чем, казалось бы, могли дать их тело и дух. И потому условия оказывались максимально приближенными к обстановке реального боя. 
Но Тэссю был требователен не только к ученикам; в первую очередь, он был беспощаден к самому себе. Подлинно дзэнской он считал только жизнь на пределе собственных возможностей, причем все время. До обретения просветления большую часть ночи он проводил в медитации над коанами, а большую часть дня - в бесконечных тренировках. Тэссю щедро помогал своим друзьям и семье, жившей в крайней нужде, в последние же годы жизни бедность не обошла стороной и его самого: чтобы как-то свести концы с концами, он занимался каллиграфией и продавал свои произведения. Он много пил, а "по поводу" своего просветления выпил аж 18 бутылок пива! Он полагал, что с сексуальным влечением можно покончить, только "развив" его до предела, и в один из периодов своей жизни был частым гостем на "улице красных фонарей". Сам он сообщает, что окончательно поборол свою страсть через три года после пробуждения, и, надо полагать, не без влияния со стороны жены, которая в отчаянии с кинжалом в руках пригрозила покончить с собой, если Тэссю не прекратит свои сексуальные безумства! 
В своих учениках он хотел развить следующие, как он сам говорил, качества: 
"Когда мне было двадцать четыре года, я участвовал в состязаниях и провел