считаться положительно  доказанной,  потому  что  весьма  легко  могут
встретиться условия, при которых подобные группы могут значительно разниться
относительно времени  своего  образования.  Так,  представим  себе  материк,
пласты которого срезаны на  поверхности  в  косвенном  направлении  к  линии
берега и идут, положим, в направлении западо-северо-запада,  между  тем  как
берег простирается с запада на восток: ясно, что каждая группа пластов будет
выходить на взморье своим поперечным  разрезом  в  известной  точке  берега,
рядом с этой точкой, более на  запад,  будет  выходить  на  берег  следующая
группа пластов и т. д. Так как локализация морских  животных  и  растений  в
значительной мере зависит от свойства горных пород и их осыпей, то  понятно,
что каждая часть этого берега  будет  иметь  свою,  более  или  менее  резко
отличающуюся, флору и фауну. Посмотрим теперь,  какой  же  результат  должно
иметь действие волн в течение геологической эпохи? По  мере  того  как  море
будет делать медленные захваты в материке, место, в  котором  каждая  группа
слоев вырезается на взморье, будет все более отодвигаться на запад; вместе с
нею будут перемещаться и  свойственные  ей  рыбы,  мягкотелые,  ракообразные
животные и водоросли. Далее, осыпь каждой из этих  групп  пластов,  по  мере
того как точка, где они вырезаются на взморье, передвигается к западу, будет
отлагаться поверх осыпи соседней передовой  группы.  Результатом  всех  этих
процессов, продолжающихся в течение трех громадных периодов времени, которые
потребны для геологических изменений, будет то, что соответственно с  каждым
восточным  пластом  образуется  пласт,  простирающийся  далеко  на  запад  и
который, хотя и будет занимать то же положение относительно других  пластов,
состоять из тех же веществ и содержать в  себе  те  же  ископаемые  остатки,
будет тем не менее моложе первого, быть может, на целый миллион лет.
     Но всего нагляднее можно убедиться в незаконности или, по крайней мере,
в сильной сомнительности некоторых обычных  геологических  выводов,  обратив
внимание на перемены, происходящие на Земле в  настоящее  время,  и  спросив
себя, насколько эти перемены  могут  служить  подтверждением  вышеупомянутых
выводов. Если мы будем строго придерживаться современного метода и изъяснять
геологические явления, - метода, принятию которого так  много  способствовал
сэр Чарльз Ляйель и заключающегося  в  изъяснении  этих  явлений  причинами,
подобными тем, которые действуют в настоящее время, то мы тотчас же  увидим,
до какой степени невероятны многие из принятых выводов.
     Вдоль каждой береговой линии, смываемой мало-помалу волнами, образуются
песок, ил и голыши. Эта осыпь,  застилающая  соседние  части  морского  дна,
имеет  в  каждой  местности  свои  более  или  менее   резкие   особенности,
определяемые свойством разрушенных пластов. В проливе Ла-Манш она совсем  не
та, как в Ирландском проливе; на западном берегу Ирландии она совсем не  та,
как на восточном, и т. д. В устье каждой  большой  реки  отлагается  осадок,
разнящийся более или  менее  от  осадка  других  рек  цветом  и  составом  и
образующий  где  красные  пласты,  где  желтые,   где   бурые,   серые   или
грязно-белые. Кроме этих различных формаций, образующихся в  дельтах  рек  и
вдоль  берегов,  есть  еще  другие,  гораздо  более  обширные  и  еще  резче
отличающиеся одна от другой. На дне Эгейского моря накопляется  в  настоящее
время слой крылоногих раковин, которые, без сомнения, со  временем  образуют
известковую скалу. На несколько сот тысяч квадратных миль дно  океана  между
Великобританией и Северной Америкой покрывается  пластом  мела,  и  обширные
пространства Тихого океана устилаются осадками кораллового известняка. Таким
образом по всему пространству земного шара образуется и  в  настоящее  время
бесчисленное  множество  пластов,  резко  разнящихся   друг   от   друга   в
литологическом отношении.  Назовите  наудачу  любую  часть  морского  дна  и
спросите, схожи ли осадки, образующиеся в ней, с осадками какой-либо  другой
отдаленной части морского дна, - и почти наверняка окажется,  что  нет.  Все
вероятности стоят на стороне не тождества, а напротив - разнообразия.
     В порядке размещения пластов друг над другом  встречается  подобное  же
разнообразие.  Каждая  область  земной  поверхности   имеет   свою   история
повышений, понижений и периодов покоя; и история  эта  отнюдь  не  совпадает
хронологически с историей какой-либо другой области. Речные дельты оседают в
настоящее время на формации  совершенно  различных  периодов,  некоторые  на
очень древние, другие на новейшие. Между тем как в одном месте осела  группа
пластов, имеющая несколько сот футов  толщины,  в  другом  месте  осел  один
только слой мелкого ила. Между тем как одна область земной коры,  остающаяся
в течение долгого периода времени над поверхностью океана,  не  представляет
никаких следов изменений, кроме тех,  которые  происходят  от  выветривания;
другая  область  земной  коры  носит  следы  различных   изменений   уровня,
обусловивших образование различных  масс  осыпи,  расположившихся  пластами.
Если вообще можно делать  какие  бы  то  ни  было  заключения  на  основании
происходящих в настоящее  время  процессов,  то  мы  должны  прийти  к  тому
заключению, что не только везде порядок размещения пластов одного над другим
разнится более или менее от порядка их размещения в  других  местностях,  но
что и в каждой местности существуют группы пластов, которым во многих других
местностях нет вовсе соответствующих членов.
     Относительно органических тел, заключающихся в формациях,  образующихся
в настоящее время, правило это оказывается столь  же  верным,  если  еще  не
более. Даже вдоль  одного  и  того  же  берега,  на  небольших  расстояниях,
органические формы значительно разнятся между собой. Но они  отличаются  еще
гораздо больше на берегах, отдаленных друг от друга. К этому  присоединяется
еще и то обстоятельство, что весьма различные между собой организмы, живущие
вместе по соседству с одним и тем же берегом, не оставляют своих остатков  в
одних и тех же осадочных слоях. Так, например, на дне  Адриатического  моря,
где, смотря по преобладающим течениям, осадки  в  одних  местах  состоят  из
тины, в других из известкового вещества, доподлинно известно, что  различные
виды раковин, существующие вместе, погребаются то в той, то в другой из этих
формаций.  У  наших  собственных  берегов  морские  остатки,   находимые   в
нескольких милях от берега, на отмелях, где собираются рыбы, отличны от тех,
которые находятся возле самого берега, где водятся только  прибрежные  виды.
Значительная часть  морских  организмов  обладает  таким  устройством  тела,
которое  не  дозволяет  им  переходить  в  состояние   окаменелости;   между
остальными большинство уничтожается по  смерти  разными  породами  хищников.
Таким образом, ни один из осадочных слоев по соседству с нашими берегами  не
может считаться даже приблизительно полным представителем фауны  окружающего
его моря, а и того менее современных фаун других морей,  лежащих  в  той  же
широте, и еще  менее  фаун  морей,  лежащих  под  совсем  другими  широтами.
Органические остатки, погребаемые в настоящее время в Даггерской отмели,  не
могут нам дать почти никакого  понятия  о  рыбах,  ракообразных  животных  и
моллюсках, кораллах, погребаемых в Бенгальском  заливе.  Упоминать  о  такой
простой и очевидной истине было бы почти нелепостью, если бы  обстоятельства
не вынуждали нас настаивать на ней. Еще строже проводится это  правило  там,
где мы имеем дело с организмами, живущими на суше. При более  многочисленных
и резких отличиях между животными  и  растениями,  свойственными  отдаленным
друг от друга странам, наш список этих животных и растений представляет  еще
большие пробелы. Шоу насчитывает на земном шаре более двадцати  ботанических
областей, занимаемых группами форм, до того отличными одна от  другой,  что,
если бы эти формы были найдены  в  окаменелостях,  геологи  затруднились  бы
отнести их к одному и тому же периоду. Что  касается  фаун,  то  арктическая
отличается от умеренной, умеренная  от  тропической  и  южная  умеренная  от
северной умеренной. Мало того, даже в  южном  умеренном  поясе  две  области
Южной Африки и Южной Америки обладают  различными  млекопитающими,  птицами,
пресмыкающимися, рыбами, моллюсками и насекомыми. Раковины и кости,  лежащие
в настоящее  время  на  дне  озер  и  лиманов  в  этих  различных  областях,
положительно не представляют  того  сходства,  которое  обыкновенно  ожидают
встретить в ископаемых остатках пластов одинаковой  древности.  Формы  более
близких к нам периодов, вырытые в  какой-либо  из  этих  областей,  были  бы
весьма неполными представителями современной нам флоры и фауны земною  шара.
Судя на основании  обычных  геологических  методов,  подробное  рассмотрение
осадков в арктическом круге может считаться  положительным  доказательством,
что  хотя  в  современный  нам  период  и   существовало   несколько   пород
млекопитающих, но пресмыкающихся вовсе не было; с другой стороны, отсутствие
млекопитающих  в  Галапагосском  архипелаге,   где   встречается   множество
пресмыкающихся, может считаться доказательством прямо противоположного. В то
же время формации, простирающиеся почти на две тысячи  миль  вдоль  большого
барьерного рифа в Австралии, - формации, в которых  ничего  не  заключается,
кроме кораллов, морских ежей, моллюсков, ракообразных  и  рыб,  с  небольшой
примесью  черепах,  птиц  и  китообразных  животных,  могли  бы  дать  повод
заключить, что в наше время не существовало ни наземных  пресмыкающихся,  ни
млекопитающих, живущих на суше. Говоря об Австралии, мы не можем не привести
еще  примера,  который  уже  один,  сам  по  себе,  мог  бы  служить  вполне
убедительным доказательством  нашего  положения.  Фауна  этой  страны  резко
отличается от фауны всех других стран. На суше все  туземные  млекопитающие,
за исключением летучей мыши, принадлежат  к  низшему  подклассу  двуутробок;
насекомые тоже заметным образом отличаются от насекомых всех  прочих  стран.
Окружные моря содержат множество более или менее странных форм. Между рыбами
существует  один  вид   акулы,   который   служит   единственным   уцелевшим
представителем рода, процветавшего в ранние геологические эпохи. Предположим
теперь, что новейшие пласты с ископаемыми млекопитающими в  Австралии  будут
рассматриваться  человеком,  не  имеющим  никакого  понятия  о  существующей
австралийской фауне; если он будет рассуждать по обычному способу,  он  вряд
ли решится классифицировать эти  остатки  с  остатками  настоящего  времени.
Можем ли мы  после  этого  полагаться  на  умалчиваемое  предположение,  что
такие-то формации, находящиеся в самых  отдаленных  одна  от  другой  частях
земного шара,  принадлежат  к  одному  и  тому  же  периоду  на  том  только
основании,  что  органические  части,  заключающиеся  в  них,   представляют
некоторую общность характеристических признаков;  или  что  такие-то  другие
формации принадлежат к различным периодам потому только, что  физиономия  их
фаун различна?
     Но нам могут возразить, что "в прошлые эпохи те же  или  более  близкие
друг другу органические формы имели более широкую  область  распространения,
чем в настоящее время". Быть может, оно и было так; но доводы, приводимые  в
подтверждение этого,  отнюдь  этого  не  доказывают.  Аргумент,  на  котором
основано это умозаключение, имеет то неудобство, что его очень  легко  можно
привести в пример доказательств ложным кругом. Ископаемые остатки,  как  уже
было замечено выше, служат единственными данными, на основании которых можно
удостовериться в соответственности далеко отстоящих одна от другой формаций.
Итак, если об одновременности отдаленных формаций мы заключаем  по  сходству
их ископаемых остатков, то как же можно утверждать, что схожие  между  собой
животные и растения имели некогда более широкую область распространения, чем
теперь, только  на  том  основании,  что  они  встречаются  в  одновременных
пластах, лежащих на  далеком  расстоянии  друг  от  друга?  Не  очевидна  ли
ложность подобного рода умозаключения?  Но  даже  если  бы  и  не  возникало
подобного  рокового  возражения,  все  же   доказательство,   приводимое   в
подтверждение этого мнения, оказывается неудовлетворительным. Мы  не  должны
забывать, что общность органических  остатков,  принимаемая  обыкновенно  за
достаточное доказательство соответственности во времени,  в  сущности,  есть
весьма неполная общность. Когда  сравниваемые  между  собой  осадочные  слои
далеко отстоят один от другого, нельзя и ожидать, чтобы нашлось много видов,
общих им обоим; достаточно,  если  окажется  значительное  количество  общих
родов. Если бы было доказано, что в течение геологического  прошлого  каждый
род жил лишь в  продолжение  небольшого  промежутка  времени  -  промежутка,
измеряемого одной какой-нибудь группой пластов, - еще можно было бы что-либо
заключить из подобной общности родов. Но совсем иное дело, когда мы  узнаем,
что многие роды продолжали существовать в течение громадных эпох, измеряемых
несколькими обширными системами пластов "Между  моллюсками  роды,  известные
под названием жемчужниковых (Avicula), pa-кушковых  (Modiola),  просверлинок
(Terebratula), лопаточек (Lingula), кружочков (Orbicula), находятся  начиная
от силурийских горных пород вплоть до  нашего  времени."  Итак,  если  между
самыми древними формациями, содержащими ископаемых, и  новейшими  существует
такая степень  общности,  то  не  вправе  ли  мы  заключить,  что,  по  всем
вероятиям, должна существовать большая общность между такими слоями, которые
отнюдь не принадлежат к одной и той же эпохе?
     Итак, умозаключение, приводящее к тому  результату,  что  схожие  между
собой   органические   формы   имели   некогда   более    широкую    область
распространения, чем теперь, вдвойне ложно; следовательно,  и  классификации
иноземных пластов, основанные на этом умозаключении, не заслуживают доверия.
Судя на основании существующего распределения органической  жизни,  едва  ли
можно  ожидать  встретить  схожие  между  собой  остатки   в   географически
отдаленных друг от друга пластах одной и  той  же  эпохи;  там  же,  где  мы
встречаем  значительное  сходство  между  ископаемыми   остатками   пластов,
географически  отдаленных  один  от  другого,  там  сходство  это,  по  всей
вероятности, обусловливается больше сходством условий, чем  одновременностью
происхождения. Если на основании причин  и  следствий,  наблюдаемых  нами  в
настоящее время,  мы  будем  заключать  о  причинах  и  следствиях  прошлого
времени, то мы увидим, что многие  из  общепринятых  учений  лишены  всякого
прочного основания. Так, мы видим, что современный нам геологический  период
характеризуется для значительной части Тихого океана изобилием  кораллов,  в
северной  части  Атлантического  океана  он  является  периодом  образования
больших меловых осадков, в долине же Миссисипи он может быть назван периодом
каменноугольных пластов. Мы видим также, что для одного  обширного  материка
он является по преимуществу периодом двуутробных  млекопитающих,  тогда  как
для  другого  обширного   материка   он   является   периодом   одноутробных
млекопитающих. Принимая в соображение все эти факты, мы имеем  полное  право
недоверчиво относиться к упомянутым широким обобщениям, основанным на беглом
исследовании пластов, занимающих  всего  только  какую-нибудь  десятую  долю
земной поверхности.
     Первоначальным назначением  настоящей  статьи  было  представить  обзор
сочинений Гуго Миллера, но она разрослась в статью более общего  содержания.
Тем не менее два учения, которые нам  осталось  подвергнуть  критике,  могут
быть весьма удобно разобраны в связи с его именем,  так  как  он  был  самым
ревностным их сторонником. Но прежде всего мы должны сказать несколько  слов
о значении упомянутого автора.
     Всем известно, что он был человек самый  почтенный  в  своей  жизненной
деятельности. Что он был прилежный и успешный труженик на поприще  геологии,
об этом вряд ли еще нужно упоминать. В пользу  его  характера  и  умственных
способностей говорит уже то обстоятельство, что  он  с  помощью  неутомимого
постоянства из темного, безызвестного положения  доработался  до  почтенного
места в литературном и научном мире. Наконец, достаточно заглянуть  в  любое
из его сочинений, чтобы убедиться в замечательном  его  умении  представлять
свои факты и доводы в привлекательной форме. Во всяком случае; мы  не  можем
не уважать его, как человека деятельного и умного, обладавшего, кроме  того,
значительной долей поэтического дарования.  Но  признавая  за  ним  все  эти
достоинства, мы должны присовокупить,  что  в  научном  мире  он  пользуется
далеко не такой высокой репутацией, как среди общей массы читателей  Отчасти
потому, что наши соседи шотландцы любят-таки не  в  меру  трубить  про  свои
отечественные  знаменитости,  отчасти  благодаря   очаровательному   способу
изложения, отличающему все сочинения Гуго Миллера и доставившему ему широкий
круг читателей, отчасти, быть может, и вследствие похвального  сочувствия  к
человеку, который сам себе проложил дорогу, - как бы то ни было,  только  на
долю его досталось такое  количество  похвал,  которому,  как  ни  чужды  мы
желания лишить их его, все-таки не  следует  дозволять  ослеплять  читателей
относительно его недостатков как ученого. Дело в том, что он слишком всецело
отдавался своим предвзятым идеям, чтобы быть философом в геологии. Его всего
уместней будет назвать  богословом,  занимавшимся  геологией.  Преобладающая
идея, под влиянием которой он писал, явствует из  самых  заглавий  двух  его
сочинений:  Следы  ног   Создателя;   Свидетельство   камней.   Рассматривая
геологические факты как доводы, говорящие за  известные  религиозные  мнения
или  против  них,  он  едва  ли  мог  относиться  к   геологическим   фактам
беспристрастно. Главной его целью было  опровергнуть  гипотезу  постепенного
развития, предполагаемые выводы  которой  были  ему  антипатичны,  силе  его
чувства соответствовала и односторонность его мышления Он допускал, что "Бог
мог бы столь же легко и произвести виды путем постепенного развития, как  он
поддерживает их путем постепенного  развития,  существование  первоначальной
великой причины равно совместимо с  обеими  гипотезами".  Тем  не  менее  он
считал гипотезу  развития  противоречащей  началам  христианской  религии  и
потому силился ее опровергнуть От внимания его, по-видимому,  ускользал  тот
факт,  что  общие  геологические  учения,  которых  придерживался  он   сам,
отвергались многими на подобном же основании и что сам он не раз подвергался
нападкам за свое противохристианское учение. Он,  по-видимому,  не  замечал,
что  подобно  тому,  как  противники  его   были   не   правы,   обвиняя   в
нерелигиозности  те  теории,  которые  в  его   глазах   не   имели   ничего
нерелигиозного, так и он мог быть не  прав,  осуждая  на  том  же  основании
теорию развития Словом, ему не доставало той высшей веры, которая знает, что
все истины должны гармонировать между собой, и которая поэтому спокойно идет
за доказательствами, куда бы они ни привели ее.
     Само собой разумеется, что, разбирая критически его  сочинения,  мы  не
можем  не  коснуться  того  великого   вопроса,   разработке   которого   он
преимущественно посвящал все труды свои. Два учения,  которые  нам  осталось
рассмотреть в настоящей статье, находятся в непосредственном  соотношении  с
этим вопросом; а мы уже выше упоминали, что намереваемся  рассмотреть  их  в
связи с деятельностью Гуго Миллера, так как он во всех своих  умозаключениях
предполагал эти учения безусловно верными. Не должно, впрочем, предполагать,
чтобы мы стремились