сла как
личное и индивидуальное, но "Прежде всех миров еhуеh, что означает Бог,
есть". "Прежде Адама Бог есть". Дело в том, что это было переведено на
греческий как "Я есть", возможно - неправильно. Так могло случиться. Так
же, как мы обсуждали неправильный перевод с греческого на латынь слов
metanoia, "покаяние", и hamartia, "промах, грех". Это показывает, какая на
нас ответственность даже в такой простой работе, как перевод. В некоторых
случаях это приводит к очень большим последствиям - неправилъно
перевести.
  ?: Когда мы говорим об "Я есть", я есть "я", об уровне "Я есть" или "Я
есть" как определенном понятии, то это снова приводит нас к состоянию
попадания в цель или промаха; и я испытывал ощущение "я" в попадании или в
направлении попадания, и там есть нечто, что я определяю как возможность
меня, которую я заполняю, двигаясь вперед, и мне кажется... То, что вы
говорите... Это для меня на краю.
  БОМ: Да. Эти две вещи идут вместе в том смысле, что когда мы попадаем в
цель, то принимаем участие в этой целой вещи, а когда мы промахиваемся, то
вовлекаем сюда какое-то смятение. Кажется, что попадать в цель по поводу
"Я есть" - очень важно каким-то символическим образом. Вот откуда,
возможно, начинаются все беды эгоизма - с того, что мы промахиваемся в
том, что касается "Я есть" - мы не придаем этому внимания.
  Как-то на днях мы обсуждали легенду об Адаме и Еве и говорили, что Адам
откусил от плода с древа познания, включавшего в себя познание добра и
зла; и мы говорили, что здесь что-то должно быть не так. Из познания
пришло все это техническое знание и т.д., но оно включало знание добра и
зла. Теперь мы говорим, что зло - это просто результат промаха.
Следовательно, любое разделение добра и зла само по себе - промах, верно?
И откусывание от древа познания, от которого и возможным стало различение
- - в применении к добру и злу - возможно, и было значением этой легенды.
  ?: Различение без суждения не обязательно означает фрагментацию.
  БОМ: Нет. Но в этом может быть незначимое или неверное различение. Оно
утверждало бы, что добро и зло противоположны, а следовательно -
взаимосвязаны. А попадание и промах - противоположны?
  ?: На этот вопрос нужно отвечать либо да, либо нет. Поэтому, может быть,
отвечать на него не хочется.
  БОМ: Нет. Но что-то не так в понятии того, что они противоположны. Видите
ли, противоположности подразумевают друг друга как горячее и холодное, как
Восток и Запад и т.д. А промах - не противоположность попаданию. Этот
способ помещения его вместе со злом - каким-то образом неправильная
структура или неправильное значение.
  ?: Это больше вроде направления или корректировки курса.
  БОМ: Да. Видите, нам лучше сказать не что там две вещи, добро и зло, а что
там - вопрос внимания, которое удерживает вас на цели, или неисправности
внимания, которая заставляет вас промахнуться. Неисправность внимания -
не противоположность вниманию, а результат программы. Это ясно? Она не
внутренне связана с вниманием, а совершенно отлична. Это не как связь
Востока с Западом. Ясно, что здесь - вопрос значения. Видите, на этом
уровне неверные значения могут обладать грандиознейшими последствиями,
поскольку значение возбуждает энергию или содержит энергию, придает ей
форму и очертания и т.д. И это неверное значение - очень большой фактор в
строительстве, в создании возможности для этого эгоизма. Теперь мы можем
спросить, что с этим эгоизмом можно сделать. Мы здесь высказывали
различные предположения, вроде того, что дружба поможет растворить
какую-то его часть, или вы можете посмотреть на некоторые из блоков. Самый
главный блок - смотреть на прошлое и будущее. Видите ли, один из пунктов
заключается в том, что эта структура - не только блоки, но она скрывает
свое происхождения, двигаясь к чему-то другому, вроде прошлого и будущего
или того, что может быть, или того, что могло бы быть.
  ?: У нас в языке есть кое-что, что могло бы это описать. Когда человек
ведет себя плохо, говорят, что он забывается: я забываю, кто я есть. И я
думаю, что, возможно, один из блоков - забывчивость того, кто я есть.
  БОМ: Да. Это важно. Я забываю, кто я есть, и к тому же - забываю "Я
есть". (Смех.) Если вы забываете, кто вы, то, я думаю, вы ошибочно
принимаете себя за "Я есть". Но я есть та личность, которая -
ограниченное существо постольку, поскольку я нахожусь здесь; хотя это и
может быть бесконечным. Но забывая это, мы невысказанно придаем ему
ценность неограниченного.
  ?: У меня такое чувство, что любая предикация "Я есть" обязательно будет
ложной.
  БОМ: Скажем, даже любовь и разумность, правильно?
  ?: Правильно. Поэтому у человека в "Я есть" есть указания значения как
чего-то скрытого, и как только вы определяете его предикатом, вы делаете
его явным, а это - ложно. Поэтому у нас и возникает эта проблема на очень
грубом уровне, когда мы говорим: "Я есть управляющий банка". Когда я
больше не управляющий банка, я исчезаю или что-то типа этого. (Смех.) Мы
начинаем придавать качества за пределами их естественного смысла -
абсолютные качества - вещи, которые развертываются и свертываются,
которые постоянно изменяются, и следовательно, у нас получаются эти
программы, которые пытаются поддерживать себя недолжным образом.
  БОМ: Да.
  ?: Почему это ложно, а не незавершено? Если я - управляющий банка, то это
- не все, что я есть; но, по меньшей мере, это часть того, что я есть,
или часть того способа, которым я действую, скажем. Почему это ложно?
  ?: Только потому, что термин "Я есть" обозначает вечно длящуюся
абсолютность всего скрытого, которая за пределами понимания. И
идентифицировать это как управляющего банка... (Смех.)
БОМ: Одна из вещей, которую мы не можем заметить - или забываем, -
кoторую подразумевает история про Моисея, - это то, что "Я есть" уже
имеет значение, которое глубоко и всепроникающе, и мы не можем его
контролировать. И следовательно, когда вы добавляете "управляющий банка",
то это значение "Я есть" прикрепляется к "управляющему банка". Вы видите,
это придает силу; оно говорит то же самое, как и сказать, что Бог -
управляющий банка. (Смех.)
?: Если мы будем продолжать это повторять, то оно, конечно, станет
разумным.
  ?: Еще один момент: "Я не есть управляющий банка" в равной степени
неверно.
  БОМ: Ну, вы могли бы сказать "Бог не есть управляющий банка", что было бы
как бы несущественно. Бог - не шоколад, Он не сыр и т.д. (Смех.)
?: Знаете, в Италии есть Банк Святого Духа.
  БОМ: Да. Я как-то пошутил с одним приятелем, что, мол, вкладываешь деньги
здесь, а получаешь их там. (Смех.) Он был довольно ревностным католиком, и
ему потребовалось некоторое время, чтобы эту шутку оценить.
  ?: Тем не менее, пытаясь возбудить некоторое понимание наших отношений с
Богом и некоторое понимание Бога, не может ли быть полезным попытаться и
получить некоторые идеи о Боге внутри наших собственных рамок сознания и
нашей системы координат так, чтобы, возможно, у нас появилась перспектива
энергии или чего-то еще, признающего, что оно ужасно ограничено, но
сообщающего нам нечто о Боге - и, возможно, больше, чем мы знали прежде?
  БОМ: Ну, это как раз тот вопрос, который мы поднимаем. Я не хочу давать на
него ответа, поскольку я не знаю. Но вы видите, мы исследуем этот вопрос.
В том, что сказал Моисей, было скрыто, что любые качества, приданные "Я
есть", будут излишними, верно? Хотя это и делали. И это также скрыто в
понятии значения. Вы видите, вопрос таков: можем ли мы делать это
последовательно и говорить "Бог есть это, то или дрyroe"? Питер только что
возразил моему предположению, что Бог пронизан разумностью и любовью. Вы
тоже хотите?
  ?: Говорить, что Он пронизан...
  БОМ: Или что Он есть то, что вам угодно.
  ?: ...отличается от того, чтобы говорить, что Он есть это.
  БОМ: Я пытаюсь добиться такого языка, чтобы избежать этой проблемы, но все
равно давайте спросим, есть этому какое-либо возражение?
  ?: Это не совсем ответ на этот вопрос, а лишь его ответвление. Мне пришло
в голову, что в этой почве бытия, пропитанной этими определениями - на
этой стадии я даже не обращаюсь к тому, предикаты они или нет, - мы можем
испытывать и любовь, и сострадание, и разумность, но когда мы думаем о
них, мы думаем о наших мыслях о том, что такое любовь, сострадание и
pазумность, и мы ожидаем, что всепроникающие любовь, сотрадание и
разумность будут выглядеть как мои персональные картинки того, что они
такое.
  БОМ: Да. Это одна из проблем, я думаю, придания определений
неограниченному.
  ?: Видите ли, если ваше предположение о том, что Бог есть разумность и
любовь, как-то подразумевает, что Он, следовательно, и поступать будет
соответственно, я думаю, что это ошибка.
  БОМ: Да. Но если это ничего не подразумевает, то это на самом деле ничего
и не делает. (Смех.) Это волокита. Давать имена запутывает весь вопрос,
как будто вы что-то подразумеваете, а оказывается, что вы не
подразумеваете ничего.
  ?: И все же дружба ничего не подразумевает и раскрывает вещи.
  БОМ: Да. Хорошо. Но потом это что-то подразумевает - что эти качества
помогут раскрыть вещи.
  ?: Но если вы посмотрите на Бога в терминах любви - являющегося чистой
любовью или завершенной любовью, - а мы меньше, чем чистая любовь, и
меньше, чем завершенная любовь, - то у нас могут появиться некоторые
понятия о взаимоотношениях. И даже, может быть, о поведении.
  БОМ: Да. Я бы хотел, чтобы люди ответили на это, поскольку я не хочу,
чтобы это оставалось между нами двоими.
  ?: А разве вам не надо этого сделать? Потому что вы не можете просто
ничего не сказать о Боге. Иначе все, что вы говорите, это что Бог - это
"Я есть", а "Я есть" - это Бог, и вы ничего не сказали.
  ?: Вы, кажется, всегда приписываете Богу качества личности, раздельно.
Смысл того, что говорил Христос, - в том, что Он - всеобщность, все его
проявления и бесконечное разнообразие явлений, о которых мы продолжаем
говорить. Но пытаться пришпилить это - неверный вопрос; это лишь
принятие, и мы - часть его.
  ?: Здесь парадокс или тавтология, я полагаю. Мы говорим, что Бог - это
любовь, и то, что мы имеем в виду под любовью, - это то, что мы имеем в
виду под Богом, поэтому на самом деле мы не говорим ничего. Представив
себе это, нам затем хочется начать придавать предикаты этой идее о том,
чем бы там ни была окончательная почва бытия, и в процессе утрачиваем это,
и это, кажется, ведет нас к точке... ну, полагаясь или глядя на авторитет
личного опыта как на единственный выход, который затем начинает уравнивать
личный опыт со всем, что есть, и не может не повлечь за собой некую
фрагментацию, поскольку он не кажется находящимся в царстве легко
доступной мысли или чего-то еще, за что можно ухватиться.
  ?: Мне только что пришло в голову, что мы все вместе много говорили об
использовании этих слов для предикации - или как определений, - но мы
говорили о том, что слова используются как метафора.
  БОМ: Да.
  ?: Но это, возможно, было бы еще одним способом на это посмотреть.
  БОМ: Но, опять-таки, каждая метафора неким образом ограничена, правильно?
  ?: Да, я согласен с этим, и я думаю, то, что мы делаем, - это мы ищем
язык. У нас, на самом деле, здесь - не очень хороший язык для метафизики.
И я думаю, что у нас, возможно, есть две различные вещи, на которые мы
могли бы смотреть: структура вселенной в, я полагаю, научных терминах, а
затем, я думаю, возможно, то, что я делаю прямо сейчас, - это смотрю на
значение значения. Иными словами, язык, которым я бы пользовался, когда я
пытаюсь обнаружить свое значение в том, что бы я ни делал, это сказать:
"Правильно, Бог - полезное для меня значение, полезная концепция", - и я
помещаю это в термины любви как бытия целостностью - слово, обозначающее
целостность. Поэтому когда я попадаю в эти состояния смятения или
депрессии, или чего бы то ни было, вместо того, чтобы думать, что
депрессия, несчастье, страх - это, на самом деле, то, что есть, - а
часто именно так и кажется во фрагментированный момент, - я могу доверять
тому, что мое значение в жизни - это то, что я определяю термином
"любовь"; и что рано или поздно это значение пробьется, и я вытащу себя из
депрессии или из чего бы там ни было. Этим якорем Бога, значением этого
будет любовь, и это будет тот язык, которым я буду пользоваться.
  ?: Я вижу опасность. Это не абсолютная необходимость, но я вижу опасность
в идее того, что Бог есть любовь. Тогда моя ограниченная концепция любви
связывает его с такими вещами, как счастье, радость, отсутствие боли, с
такими вот вещами. Теперь я поддерживаю опасность возврата прямо к
дуальности тем, что говорю: "Вот посмотрите, есть места и опыты, которые
болезненны, мучительны, вредны, следовательно, как и Бог, есть и зло."
?: Возвращаясь снова к идее языка, которую выдвигал Джон, гипотетически
предположим, что у вас есть два человека, имевших кое-какой опыт в
непосредственном предчувствовании высшего духа, высшего имени Бога; вот
они разговаривают, и один говорит: "Ах, это прекрасно". Другой говорит:
"Да, это прекрасно". Теперь, кто-то еще слышит их, у кого не было такого
опыта, и говорит, что они ограничивают Бога; но на самом деле, поскольку у
них обоих был общий опыт, они доверяют друг другу. Они должны это
выразить, поскольку это естественно. Если у вас есть очень глубокий опыт
или осознание, вы должны его выразить; и вот у вас два человека, у которых
есть взаимное доверие в том, что за выражением существует подлинный опыт,
и они знают, что каждый из них сообщает лишь крошечный фрагмент его, но
все же их обмен полон значения. Но для кого-то, у кого нет этого опыта,
это обязательно покажется совершенно неадекватным.
  БОМ: Да. В этом-то и беда. Общение ограничено теми людьми, которые
разделяют определенный опыт. Если вы хотите установить и вызвать
целостность, мы должны общаться как-то иначе. Вы видите, общность - это
общение, и в своем общении мы должны быть аккуратными и не промахиваться,
правильно? Этот промах в переводе Библии, вероятно, повлек за собой
невообразимое смятение и разрушение в нашей жизни.
  ?: Извините. Вы, к тому же, позволяете себе некоторую широту. Например, вы
говорите, что мы не хотим разговаривать о значении; мы позволим ему
развернуться; поэтому, сходным образом, если мы говорим о всеобщих
качествах целого, мы в равной же степени могли бы сказать, мол, давайте не
пытаться точно определить его, а дадим ему развернуться.
  БОМ: Да, но когда мы хотим говорить о нем, нам надо что-то сказать.
Теперь, когда голос из неопалимой купины сказал: "Я есть то, что Я есть",
- он не сказал: "Я есть любовь, Я есть истина". Хотя позже Христос,
возможно, и говорил это - т.е. чтобы начать развивать значение. Но
nepвоначальное значение таково: "То, что Я есть, и есть то, что Я есть".
Или его можно было бы перевести как "Я есть то, чем бы Я ни был", - но
это, возможно, не совсем так же хорошо, как сказать "То, что Я есть, есть
то, что Я есть" - иными словами, "То, что Я есть, есть вс„".
  ?: Вот, на самом деле, почему я смотрел на значение слов и говорил: ладно,
если бы я принял это как значение - "Я есть то, что Я есть", - меня бы
запутали мои депрессивные состояния или состояния испуга, но я верю, что
реальность - это любовь, единение и всякое такое.
  ?: Вы видите, это ударение на любви по-прежнему беспокоит меня, поскольку
я бы подумал, что любовь пришла в планетарное существование вместе с
человеком. Если вы вернетесь на два миллиона лет назад, или, может быть,
на два с половиной миллиона, оглядите планету, какой мы ее себе
представляем - и это может чем-то приблизительно напоминать научную
картину, - я думаю, вам будет трудно сказать, что это создание - плод
любви и сострадания. Блейк сказал, что любовь пришла с человеком. Он
сказал это в поэтическом смысле, но я бы подумал, что есть смысл
предполагать, что любовь действительно развернулась с человеком и
самоосознанием. Прежде этого - да, созидание; шипящее, пузырящееся
созидание, но я не вижу в нем сильных признаков любви и сострадания.
  ?: Любовь определялась как позыв в разделенных частях объединиться снова.
Так электрон, отколовшийся от атома, хочет вернуться. Это тот же самый
процесс на том уровне координации, который появился бы в форме любви между
человеческими существами на человеческом уровне развития. Вывод - поток
близости, являющийся полезным элементом в сердце реальности, который я
считаю, очень безопасным для развития. Он похож на любовь; это одна вещь.
Но почему мы сейчас вообще говорим о Боге, если мы говорим о реальности?
По тому что концепция Бога - это только один способ указать на
реальность. Поэтому почему мы не говорим о реальности и не прокладываем
свой путь отсюда?
  ?: Я поддерживаю это предложение.
  БОМ: Да, Причина, по которой мы говорим о Боге, - в том, что о Нем
говорят люди. Это - часть значения "Я есть". "Я есть" сейчас было
прикреплено к частному, а это на самом деле и есть реальность.
  ?: Мы можем обсудить это как программу. Мы должны освободиться от этого.
  БОМ: Да. Трудность в том, расценивает ли каждый это как программу?
  ?: Возможно, большинство людей приняло бы эту идею, концепцию как
программу, противопоставленную Богу как завершенному "я". Это не те слова,
но то, что я пытаюсь сделать, - это отделить концепцию Бога от самой идеи
Бога. Есть ли в этом смысл?
  ?: Вы спрашиваете, все ли видят Бога как программу?
  БОМ: Да. Видите ли, если мы собираемся общаться, нам надо посмотреть на
это вместе, правильно? Вы видите, я не пытаюсь предлагать здесь ответы;
скорее, нам надо добиться общности.
  ?: Я чувствую, что определенный предикатами Бог, некоторым образом
cведенная к частности форма, должен быть программой. Именно так я это
воспринимаю. Но я чувствую, что импульс за этим - нечто, не обладающее
природой программы. Пользуется ли кто-то фразой "Я есть" или словом "Бог",
это кажется возникновением чего-то в явной форме. Кажется, возникает
что-то гораздо более тонкой и утонченной природы, в которое мы вмешиваемся
тeм, что превращаем его в программу и определяем его. Оно по-прежнему
символизирует для меня нечто другое.
  БОМ: Оно символизирует почти что некий созидательный взрыв энергии.
  ?: И даже каким-то образом активацию энергии.
  ?: Я думаю, иудеи высказали правильную идею, когда запретили употребление
имени Бога. (Смех.)
БОМ: Но они все равно сделали это косвенно.
  ?: Не мог бы я вернуться на секундочку к тому, что мы обсуждали вчера, к
идее, что, по меньшей мере, с точки зрения квантовой теории, у реальности
нет донной линии. Для меня это бы подразумевало - я не знаю, верно это
допущение или нет, - но что также не существует и потолка. Что означает,
что идея почвы всего бытия как чего-то, что мы можем ухватить, или во что
мы можем вонзить зубы, или чем воспользоваться как ограничивающей
концепцией, на самом деле - ошибочное понятие.
  БОМ: Да. Видите ли, это как раз то, что заставило меня изменить мой
доклад, поскольку первоначально я говорил там о терминах разума и материи,
возникающих из этого рода почвы. Потом я увидел, что вчера мы обсуждали
сома-значимость, в которой разум и материя взаимопроникают друг в друга.
Поэтому вы можете поднять такой вопрос: нужна ли нам эта почва всего
бытия? Это было бы очень радикальным вопросом, поскольку он подвергает
очень серьезному ипытанию дружбу, видите? (Смех.) Что сильнее - дружба
или вера? Этот вопрос надо разработать.
  ?: Нам надо это обсудить, поскольку мы не знаем так многого. И
действительно, приятно быть способным доверять этому незнанию.
  БОМ: Да. Я бы сказал, что мы, на самом деле, не знаем того, что за этим,
но вот к чему я хочу привлечь внимание: эти слова с их значениями
производят познаваемое воздействие. Вы видите, мы привлекаем к этому
внимание. Это значимо-соматически.
  ?: У нас может быть прозрение в наше намерение в том, что мы делаем, oт
того, что мы делаем в действительности.
  БОМ: И вы можете увидеть, что оно показыв