ршенно точно знаем, что руссы в
626 году нападали на Царьград, сговорись с арабами. Тем более это было
вероятно для 860 года. Что об этом случае 860 года нет исторических данных,
вовсе не доказывает, что самого факта не было. Мы отлично знаем, как мало
писали в старину и как много из написанного утеряно. Необыкновенная
своевременность нападения говорит также в пользу сговора: руссы знали, что
в Царьграде войск нет, поэтому и решили посчитаться с греками.

Рассмотрим лучше вопрос: не была ли нападавшая Русь
скандинавами-норманнами? Ведь до сих пор еще некоторые утверждают это. Вот
что говорит о нападавших Фотий: "Народ, ничем не заявивший о себе {это о
норманнах, о которых в Европе добавляли в молитвах: "Господи, избави нас от
свирепости норманнов!" - С. Л.). Народ, считаемый наравне с арабами (это о
норманнах? - С. Л.), неименитый, но приобретший славу со времени похода к
нам (это о норманнах? - С. Л.), но достигший высоты блистательной и
наживший богатство несметное (это про неудачу похода? - С. Л.), народ,
где-то далеко от нас живущий, варварский, кочевой (это о норманнах? - С.
Л.), гордый оружием, не имеющий стражи (внутренней), неукоризненный, без
военного искусства (это о норманнах? - С. Л.), так грозно, так мгновенно,
как морская волна, нахлынул на пределы наши и, как дикий вепрь, истребил
живущих здесь, словно траву..." Эти слова Фотия доказывают, что нападали
все, кто угодно, но не норманны. Ибо норманны вдобавок были за тысячи
километров и неожиданно не могли напасть - проникнуть незамеченными из
Эгейского моря в Мраморное невозможно. Все указывает на руссов. И это
подтверждает документально сам Фотий несколько лет спустя.

Следует добавить, что Карамзин (1, примеч. 289) дает особую версию: "В
Демидовском Хронографе, находящемся в университетской библиотеке, есть
следующее место: "При царе Михаиле, в лето 6360, ходили Русь войною из
Киева града, князь именем Бравлин, воевати на греки, на Царьград, и
повоеваша Греческую землю, отХерсона и до Скуреева и до Сурожа... о том
писано в Чюдесех св. Стефана Сурожского" (ни в Прологе, ни в Минее нет сего
известия. - С. Л.). Из цитированного Карамзиным отрывка видно, что в
хронографе произошла путаница: два разных похода, совершенные в разное
время, слиты в хронографе в одно: именно поход Бравлина на Крым, конечно,
задолго до 860 года, и морской поход на Царьград в 860 году. Второй пример
слияния походов в один.

Мы намеренно остановились подробно на этом ярком моменте нашей истории, ибо
о нем либо ничего не говорят, либо представляют поход совсем в другом
свете, либо, наконец, совершенно устраняют руссов-славян от участил в нем и
приписывают все скандинавам. Доходит до того, что присваивают нападение на
Царьград скандинавам, якобы напавшим через Эгейское море! Ничего не
поделаешь - бумага все терпит. Ужасающа примитивность мышления историков.

16. Св. Кирилл находит в Корсуне Псалтырь и Евангелие, написанные "роускыми
письмены" (861 г.). Приводимые нами факты о существовании Руси до Олега
подкрепляются еще тем, что имеются свидетельства не только влиятельности
Руси и ее политической зрелости, но и о том, что Русь того времени
поднялась до высокой ступени культуры: она уже имела свою письменность (до
св. Кирилла!). Направляясь в хазарскую миссию, св. Кирилл приехал в Корсунь
(Херсонес) в конце 860 года. Здесь он встретился с неким русином, имевшим
Псалтырь и Евангелие, написанное "роускыми письмены". 3 "Житии" Кирилла мы
находим: "...и дошед до Хорсуня... обрете же ту Евангелие и Псалтырь,
роуськыми письмены писано, и человека обреть, глаголюща тою беседою, и
беседовав с ним, и силу речи приемь, своей беседе прикладая различии
письмень гласнаа и согласнаа и к Богу молитву творя, вскоре начать чести и
сказать, и мнозися ему дивляху...".

Таким образом, Константин Философ (св. Кирилл) еще до поездки своей в
Моравию в 863 году столкнулся с решением вопроса, который ему пришлось
осуществлять через два года, именно о славянской письменности. Вопрос этот
уже был решен до него неизвестным русином, имевшим даже две солидные
церковные книги, написанные русскими письменами. Мы не будем входить здесь
в разбирательство, что это был за алфавит, употребленный русином. По этому
поводу высказывались самые невероятные предположения. Доходили до того, что
считали, будто здесь была пропущена буква "п": мол, надо читать "пруськыми
письмены"! Ужас перед мыслью, что руссы в древности могли быть грамотны,
доводил людей до совершенного отупения.

В данном случае нечего что-то изобретать или выдумывать, а нужно принимать
без вывертов то, что дает нам история. Это прямое понимание подтверждается
старинной традицией (см. Истрин В. М. 1907. Редакции Толковой Палеи, стр.
61): "Се же буди ведомо всеми языки и всеми людьми, якоже русскый язык ни
откуду же приа святыа веры сиа и грамота рускаа никим же явлена, но токмо
самим Богом Вседержителем Отцем, и Сыном, и Святым Духом. Володимеру же
Святый Дух вдохнул веру прията и крещение от грек и проча наряд церковный,
а грамота русская явилась Богом дана в Корсуне руску, от нея же научися
Константин, отуду сложив, написав рускым гласом, и еврейстей грамоте тогда
же извыче от самарянина в Корсуни. Тот же муж русин быстъ благоверен
помыслом и добродетелью, в чистый вере един уединився и той един от руска
языка явися преже крестьянами и не ведом никимь же откуду есть бысть".

Стало быть, еще в древности существовало в русской церкви убеждение, что
св. Кирилл был не изобретателем "кириллицы", а лишь ее
усовершенствователем. Увидя в 860 году полную пригодность изобретенного
каким-то русином славянского алфавита, он в 863 году применил его для
перевода богослужебных книг, предназначавшихся моравам, включив в алфавит
русина ряд чисто греческих звуков, без которых, как ему казалось, нельзя
обойтись (фига, ижица, пси и т. д.). Дальнейшая практика показала, однако,
их непригодность, и все они отмерли.

Совершенно очевидно, что русин в Херсонесе не был первым и единственным
изобретателем славянского алфавита: и до него, и в других местах подобные
попытки уже делались. Намеков в истории на это много. Важно то, что к 860
году культура руссов была столь высока, что существовали книги, писанные на
собственном алфавите. В свете этих фактов дикими представляются мысли, что
сама Русь появилась лишь в 860 году.

Нельзя не упомянуть, кстати, любопытного сообщекия Карамзина (1, примеч.
532): "В одной рукописной новгородской летописи, наполненной многими
баснями", сказано: "Ведати подобает, яко Славено-Российский народ в лето
790 от Р. X. начат письмены имети; зане в том годе царь греческий брань с
словяны имея и мир с ними содела, посла им в знамение приятства литеры,
сиречь слова азбучные. Сия от греческого писания вновь составишася ради
словян: и от того времени россы начата писания имети".

Как видим, указание точное, с хронологией, на басню не похожее. Да и зачем
было Карамзину перепечатывать "басню"? По-видимому, он считал сведение
заслуживающим внимания.

Судя по дате, упоминаемые события относятся к царствованию имп. Константина
6-го (780-797), когда Византия вела с болгарами войны уже с явно
славянскими князьями во главе.

А. А. Васильев в своей "Истории Византийской империи" (1932, франц. изд.,
стр. 318) говорит, что в царствование Константина 6-го и его матери Ирины
Византия вынуждена была после ряда поражений платить болгарам дань. В этих
условиях нет ничего удивительного, что имп. Константин при заключении мира
оказал любезность: дал возможность создаться славянской письменности.

Удивительно другое: как русские историки, имея подобные указания,
пренебрежительно проходили мимо, не будучи в состоянии поверить, что предки
их в древности могли быть и культурными людьми; очевидно, немецким сказкам
они больше верили, чем славянским.

17. Извещение патриарха Фотия о крещении Руси (866-867). В 866-867 гг.
(точная дата не установлена) патриарх Фотий разослал окружное послание всем
восточным патриархам, в котором писал: "И не только этот народ (болгары. -
С. Л.) применяли прежнее нечестие на веру во Христа, но даже и многими
многократно прославленные (= пресловутые) и в жестокости, скверноубийстве
всех за собой так называемые руссы, которые, поработив находящихся около
них и возомнив о себе высоко, подняли руки и против Ромейской державы.

А в настоящее время даже и они променяли эллинское (языческое) и нечестивое
учение на чистую и неподдельную христианскую веру, с любовью поставив себя
в чин подданных и друзей наших, вместо ограбления нас и великой дерзости
против нас. И до такой степени разгорелись у них желание и ревность веры,
что приняли епископа и пастыря и лобзают верования христиан с великим
усердием и ревностью" (перевод А. В. Карташова, местами негладкий).

Это официальное послание говорит совершенно ясно, что руссы, незадолго до
того поднявшие руку на Византию (860 г.), к моменту послания (866-867) уже
приняли христианство.

Следует обратить внимание на следующие подробности:

1. Фотий говорит, что приняли христианство не только болгары, но и руссы.
Так как крещение болгар состоялось в 865 году, а послание относится самое
позднее к первой половине 867 года, то крещение болгар и руссов произошло
почти одновременно. И даже из слов Фотия не ясно, кто из этих народов
принял христианство первым.

Так как крещение государства не может быть актом одновременным, а
растягивается на многие месяцы и даже годы просто в силу технических причин
(недостаток священников и т. д.), то мы с полным правом можем принять, что
Болгария и Русь приняли крещение почти одновременно. Но судьбы
новопринятого христианства были разные. На Руси с появлением Олега,
несомненно язычника, и последующих князей-язычников христианство было
вскоре подавлено.

2. Фотий, называя в 866 году руссов "пресловутыми", тем самым совершенно
устраняет мнение комментаторов, что в своих речах в 860 году он считал
руссов "неизвестными". Знали Русь и до 869 года. Но ничем этот народ до
того времени не отличился и не прославился. Поэтому Фотий и назвал его
"безвестным", а не "неизвестным", т. е. незначительным по своему влиянию,
недостойным внимания такого патриция, каким был Фотий. Нападение 860 года
доказало, что руссы и сильны, и смелы. Нападение на Византию сделало их
"пресловутыми".

3. Из послания Фотия, однако, не совсем ясно, о какой Руси идет речь. Можно
думать и о Киевской, но могла быть и Прикарпатская или Придунайская Русь.
Некоторым указанием служит то, что Фотий отмечает усиление Руси,
подчинившей соседей. Однако этот процесс начался при Олеге. Впрочем, это
общее указание не может иметь решающего значения, ибо усиление могло
произойти и до Олега, а с Олегом оно увеличилось и было закреплено в
истории. Возможность того, что организатором нападения в 860 году была
Киевская Русь, очень велика. Ибо и в дальнейшем она нападала на Византию.
Вместе с тем и морские походы до 860 года, наверное, не все были
организованы лишь Киевской Русью. Какие славянские государства вдоль Дуная
были в ту эпоху, мы не ведаем, но существование их (по летописям -
"дунайчи") бесспорно.

Еще одно обстоятельство, заставляющее подозревать это. Существует легенда о
крещении Руси, сохраненная и в западноевропейских источниках. Анализ этой
легенды показывает, что дело идет скорее всего не о Киевской, а о какой-то
среднеевропейской Руси. Согласно легенде, некий князь русский
(местопребывание его и имя не указаны) решил поискать лучшей веры и с этой
целью послал 4 послов. Те попали в Рим, ознакомились со всем ритуалом
католической церкви и вернулись с докладом к князю. Богослужение в Риме им
понравилось. Вместе с тем было решено, что до окончательного выбора следует
еще посетить Царьград. Послы направились туда. Весь церемониал их приема и
богослужения описан с большими подробностями и весьма реалистически.
Богослужение греков произвело на послов колоссальное впечатление: они "не
знали, на небе ли они или на земле". Описание настолько конкретно, что не
может быть ни малейшего сомнения, что в основу легенды взят настоящий отчет
послов. Вернулись послы с докладом, что православная вера несравненно лучше
католической, поэтому было решено принять ее. Однако, когда для крещения
приехал епископ, руссы упали духом и потребовали показать реальную силу
православной веры. Епископ положил евангелие в огонь, и оно не сгорело.
Руссы крестились. Далее легенда рассказывает о посылке византийским
императором Кирилла и Мефодия, об изобретении азбуки и т. д. Одним словом,
описывается история крещения моравов, хотя и сказано, что руссов. Что речь
идет не о Киевской Руси, видно из следующего, замеченного лишь нами,
обстоятельства: послы попали прежде всего в Рим, а уж затем в Царьград.

Это показывает, что жили они ближе к Риму, чем к Царьграду. Если бы дело
касалось Киевской Руси, то послы прежде всего попали бы в Царьград. Ибо в
Рим при тогдашнем состоянии путей можно было попасть лишь через Царьград.

Упомянутая легенда, несомненно, принадлежит перу православного, а не
католического автора. За это говорит и чрезмерное восхваление греческого
богослужения. Однако легенда была воспринята и на Западе. Касается она
общеизвестного крещения моравов и организации церкви там Кириллом и
Мефодием. Упоминание руссов, приведшее многих в смущение, объясняется
просто: деятельность Кирилла и Мефодия распространилась не только на
моравов, но и на руссов, живших в районе среднего Дуная. Но эти руссы не
были так хорошо известны и политически организованы, как киевские руссы,
поэтому их многие приняли за последних.

Разъяснение этой легенды, впрочем, не является доказательством того, что
киевские руссы того времени не были крещены: все славяне того времени уже
приблизились к принятию христианства. Да и само крещение моравов
происходило не совсем так, как рисует легенда. Дело шло не о переходе
моравов и других соседних славянских племен, среди которых были и руссы, от
язычества к христианству, а об упорядочении уже существовавшей там
христианской церкви. Славян-христиан было уже много, но не было ни
надлежащей церковной иерархии, ни строго установленного ритуала, ни
определенной юрисдикции в отношении уже существующих христианских церквей,
ни, наконец, признания церкви государством. Момент "крещения-моравов и
других был в сущности выбором между Царьградом и Римом.

4. Послание Фотия к восточным патриархам не имело своей главной целью
извещение их о крещении Руси. Дело было в отчаянной полемике его с папой
Николаем, упрекавшим его и византийцев за то, что невинные жертвы нападения
руссов в 860 году так и остались не от-мщенными. Фотий на это с гордостью
возражал: зато эти язычники теперь крещены и являются нашими подданными и
друзьями. Прямо писать об этом пале он не мот ввиду разрыва сношений, но,
рассылая патриархам окружное послание, он отлично знал, что содержание его
немедленно станет известно и папе. А с другой стороны он оправдывается
перед патриархами в отношении упреков папы.

5. Точная дата крещения Руси при патриархе Фотиинеизвестна. Хронограф
Кедрина говорит только: "...прм-шло от руссов в царствующий град
посольство, просившее сделать их участниками божественного крещения, что и
было". Точной даты нет. Известно, что случилось это после 860 года и до
867-го. Вероятно, послы были крещены и посланы священники для крещения
народа. Во всяком случае, к 867 году там был уже епископ.

6. Русская летопись ничего не говорит о первом крещении Руси. Но это не
значит, что его не было. Дело в том, что сам летописец признается, что
подробности похода 860 года он вынужден был взять из греческого источника.
Собственных сведений у него не было. Само собою разумеется, что и сведение
о первом крещении Руси (возможно, имевшее лишь прелиминарную форму),
относившееся также к этому периоду, тоже отсутствовало.

Наконец, есть еще одно соображение: летописец мог намеренно умолчать о
первых ростках христианства на Руси: ему было неудобно представлять первых
родоначальников своей династии в роли угнетателей или даже истребителей
христианства.

Как бы то ни было, как бы ни решался вопрос о первом крещении руссов, мы
должны помнить одно: целый ряд источников говорит о том, что ко времени
860-867 гг. народ руссов-славян в южной и средней Европе уже существовал. В
его крещении были заинтересованы греки и даже хвалились своими успехами на
этом поприще. Следовательно, мысль, что в эту эпоху Русь только что
появилась, - совершенно дикая и нелепая.

18. Появление Аскольда в Киеве (около 872 г.). Личность Аскольда, его
появление в Киеве и дата этого события точно не установлены. Здесь,
несомненно, в дальнейшем могут открыться совершенно неожиданные
подробности. И, возможно, всю картину истории Киева этой эпохи придется
переделать. Кто такой был Аскольд, мы не знаем. Летопись говорит, что он не
был из рода и племени Рюрика. Каковы были связи между Аскодьдом и Диром
(родственные? племенные? политические?), мы тоже не ведаем. Был ли он
действительно славянином, последним из поколения Кия, также неизвестно. Нам
ведомо лишь, что, согласно всем сведениям, включая и "Влесову книгу",
Аскольд был пришельцем в Киеве. Когда точно он туда явился, не сообщается.
Если он действительно прибыл из Новгорода, то время его прибытия
устанавливается легко. Рюрик сам оказался там лишь в 870 году.
Следовательно, Аскольд мог быть в числе свиты Рюрика. Но, не нашедши там
желаемых условий, отпросился у Рюрика, как свидетельствует летопись, и
направился в Царьград поискать там себе счастья. Обстоятельства сложились
так, что он остановился и осел в Киеве.

Если мы примем этот обычный вариант, то надо помнить, что у него в это
время был уже взрослый сын (см. ниже).

19. Смерть сына Аскольда, смерть Вадима Храброго (872 г.). В Никоновской
летописи мы находим под 6372 годом: "Убиен бысть от болгар Осколдов сын.
Того-же лета уби Рюрик Вадима Храброго, и иных многих из-би новогородцев,
советников его". Аутентичность этой записи не подлежит ни малейшему
сомнению. Никоновская летопись, хоть и сравнительно поздняя, замечательна
своей полнотой и отражает гораздо лучше протограф, чем иные списки. В
других списках опущены мелкие подробности, не интересные уже для
летописца-киевлянина. В Никоновской же летописи, писанной для патриарха,
такие подробности удержаны. Они чрезмерно ценны, ибо часто заставляют
совершенно пересматривать даже крупные вопросы.

Сообщение о смерти сына Аскольда очень важно: несомненно, сын Аскольда был
убит в войне с болгарами (вероятно, волжскими; менее вероятно -
дунайскими). Это значит, что сыну Аскольда было в 872 году не менее 40 лет.
Сама война указывает на большой размах военной деятельности Аскольда. В той
же летописи мы находим под следующим, 6373 годом: "Того же лета воеваша
Аскольд и Дир полочан и много зла сотвориша". В этой формулировке
чувствуется не совсем приязненное отношение летописца к Аскольду, симпатии
летописца, очевидно, на стороне полочан. Возможно, что Аскольд был чужим.

Через год (875) мы находим известие о возвращении Аскольда из неудачного
похода на греков. И добавлено:

"Того-же лета избиша множество печенег Аскольд и Дир". Из этого видно, что
размах военных операций Аскольда был весьма велик: от Полоцка до Царьграда
и на восток до Волги. Картина рисуется вовсе иной, чем это дает "Повесть
временных лет": Аскольд и Дир - это недва скромных боярина, отпросившихся в
Царьград и по дороге увидевших Киев - "городок мал", а правители сильного
государства, осмелившегося поднять руку на Византию. Летописец напрасно
изобразил Киевское государство чем-то маленьким, провинциальным. Размах
военных операций говорит решительно против этого.

В 872 году в Новгороде произошли крупные события: Рюрик убил новгородского
вожака, может быть, даже князя, Вадима Храброго и других, его
поддерживавших. В способе княжения Рюриковичей вольнолюбивые новгородцы
усмотрели для себя рабство.

С