амя, послышалось погребальное пение,
тогда злоба уступила место печали; вспомнили, что за умершим были не одни
дурные дела, но были и добрые, вспомнили его усердие к храмам и оплакивали
князя.
   Его погребли в церкви Св. Богородицы. Несомненно, что ненависть к
Андрею не была уделом одной незначительной партии, но была разделяема
народом. Иначе нельзя объяснить того обстоятельства, что тело князя
оставалось непогребенным целую неделю, и народ, услыхавши о насильственной
смерти своего князя, обратился не на убийц его, а на его доверенных и
слуг. Но, с другой стороны, если поступки этого князя, руководимого
безмерным властолюбием, возбудили к себе злобу народа, то все-таки его
деятельность в своем основании согласовалась с духом и характером той
земли, которой он был правителем. Это всего яснее можно видеть из
последующих событий и всей истории ростовско-суздальского края до самого
татарского нашествия.
   Ростовцы и суздальцы, в особенности первые, были недовольны Андреем за
предпочтение, оказываемое городу Владимиру, и чувство досады тотчас
прорвалось после смерти Андрея. Первые пригласили племянников Андрея,
Ростиславичей, которые, не смея явиться во владениях дяди, проживали в
рязанской земле; а владимирцы пригласили брата Андреева Михаила,
проживавшего в Чернигове. Дошло было дело до междоусобия: ростовцы взяли
верх, принудили владимирцев принять одного из Ростиславичей, Ярополка, и
отзывались о владимирцах так: "Они наши холопы и каменьщики: мы их город
сожжем или посадника в нем от себя посадим". Но посаженные князья
Ростиславичи, угождая одним ростовцам, вооружили против себя
несправедливыми поборами и владимирцев, и всю землю. "Мы вольных князей
принимаем к себе", - говорили владимирцы. По этой причине, когда
владимирцы прогнали от себя Ярополка Ростиславича и снова пригласили к
себе Михаила, то вся земля была на стороне города Владимира. Михаил вскоре
умер, и владимирцы на вече выбрали меньшого сына Юрия Долгорукого
Всеволода (крестное имя его было Димитрий). Ростовцы попытались подняться
против него с Ростиславичами, но неудачно. За Ростиславичей пошел против
Всеволода рязанский князь Глеб, однако был разбит наголову и взят в плен
вместе с Ростиславичами и ростовскими боярами, которые их поддерживали.
Глеб умер в тюрьме. Озлобление владимирцев против Ростиславичей было так
велико, что они покусились было ослепить их против воли Всеволода. Причина
этого озлобления объясняется тем, что Ростиславичи, вместе с рязанцами,
навели на землю половцев. С тех пор волнения надолго утихают в
ростовско-суздальской земле. По всему видно, что и в Ростове партия,
ненавидевшая город Владимир, искавшая власти и первенства над всею землею,
состояла главным образом из бояр, которые не могли приобрести любви всего
народа и увлечь его за собою. В самом Ростове жители вязали бояр и
отдавали их Всеволоду. После того как с поражением рязанцев рассеяна была
партия ростовских бояр, враждебная Всеволоду, Ростов оставался спокоен.
Всеволод княжил долго (до 1212 года) и во многом продолжал политику
Андрея, хотя поступал с гораздо большею умеренностью и мягкостью. В
ростовско-суздальской земле он был вообще любим народом. По отношению к
Новгороду он пользовался всеми обстоятельствами, чтобы поддерживать свое
первенство и влияние над ним. Но он уступал новгородцам в случае крайнего
упорства с их стороны и всегда показывал вид, что уважает новгородскую
волю. Замечательно при этом, что Всеволод в делах с Новгородом должен был
прибегать к крутым мерам не по личному побуждению, а но желанию дружины.
Таким образом, когда он, не поладивши с новгородцами, осадил Торжок и уже
готов был отступить и помириться, дружина кричала: "Князь, мы не
целоваться с ними пришли", - и Торжок был взят и сожжен. По многим чертам
видно, что мысль о подчинении Новгорода была мыслью всей
ростовско-суздальской земли, а не одних князей ее, и оттого-то
впоследствии новгородцы с таким озлоблением воевали не с одними князьями,
а вообще с суздальцами и ненавидели их даже тогда, когда ладили с их
князьями. С другой стороны, Всеволод поддерживал первенство над рязанскими
князьями, а в 1208 году, воспользовавшись безурядицей в рязанской земле,
посадил там сына своего Ярослава. Но так как разом с этим князем наводнили
рязанскую землю суздальцы и взяли в свои руки все управление, то рязанцы,
которые сами прежде выдали Всеволоду своих князей и добровольно выбрали
Ярослава, вышли из терпения, поднялись всею землею, заковали суздальцев и
засадили в погреба, где многие задохлись. Поэтому Всеволод не в состоянии
был удержать рязанской земли за собою.
   Князь Всеволод пользовался уважением и в южной Руси, мирил между собою
ссорившихся южнорусских князей, и даже в отдаленном Галиче один князь
отдавался ему под покровительство. По смерти Всеволода произошло короткое
междоусобие, возбужденное главным образом новгородцами. Но в 1219 году, по
смерти старшего сына Всеволода, Константина, посажен был во Владимире на
княжение второй сын его, Юрий, и ростовско-суздальская земля до самого
татарского нашествия была избавлена от княжеских междоусобий. Достойно
замечания, что в этой земле княжило разом несколько князей, братьев и
племянников Юрия, но все они действовали заодно. Все они управляли в
согласии с народом, и самая власть их зависела от народа. Таким образом,
когда Всеволод распределил уделы между своими сыновьями и Ярославу отдал
Переяславль-Залесский, то Ярослав, приехавши в этот город и созвавши народ
в соборной церкви Св. Спаса, сказал: "Братья переяславцы! Отец мой отошел
к Богу, вас отдал мне, а меня отдал вам на руки. Скажите, братья, желаете
ли иметь меня своим князем?" Переяславцы отвечали: "Очень хотим, пусть так
будет. Ты наш господин". И все целовали ему крест.
   Это был период благосостояния восточной Руси. Земля населялась;
строились церкви и монастыри; искусство поднялось до такой степени, что
русские не нуждались более в иностранных мастерах: у них были свои зодчие
и иконописцы. Вместе с тем распространялось там и книжное просвещение.
Ростовский владыка Кирилл составил книгохранилище; под его руководством
переводились с греческого и переписывались разные сочинения, принадлежащие
духовной литературе. Несколько рукописей, уцелевших от этой эпохи,
показывают, что искусство переписывания доходило до значительного
изящества. Княжна черниговская Евфросинья, дочь Михаила Всеволодовича,
завела в Суздале училище для девиц, где учила грамоте, письму и церковному
пению. Правда, книжная образованность былa односторонняя и вела к
монастырской жизни, а потому вращалась только в избранном кругу духовных,
мало проникала в народную массу, не обнимала жизненных потребностей, но
при всем том нельзя не заметить, что ростовско-суздальская земля и с этими
бедными начатками просвещения стояла тогда выше южных земель, где прежде
появившиеся зачатки всякой умелости погибали oт внутренних неурядиц и
половецких разорений. Время Юрия было также периодом значительного
расширения Руси на северо-востоке. На месте соединения рек: Сухони и Юга
построен был город Устюг, вскоре получивший важное торговое значение.
Камские болгары было завладели им, но Юрий разбил их, заставил заключить
мир, отпустить всех пленников, дать заложников и утвердить мир клятвою. С
другой стороны русские двигались по Волге, вошли в землю мордовскую и при
слиянии Оки с Волгою основали Нижний Новгород. Управляемая многими
князьками, Мордва не в силах была устоять против натиска русского племени;
тогда как одни мордовские князьки искали помощи болгар против русских,
другие, захваченные врасплох, отдавались русским князьям в подручники и
назывались "ротниками" (потому что произносили "роту", т.е. присягу). Так,
в 1228 году князья двух мордовских племен Мокши и Эрзи, Пуреша и Пургас,
отчаянно воевали между собою. Пуреша сделался ротником князя Юрия и просил
у него помощи против своего соперника, а Пургас приглашал к себе на помощь
против Пуреши болгарского князя, но болгарский князь не успел ничего
сделать, а русские вошли в землю Пургаса Эрзю (называемая в летописи Русь
Пургасова), опустошили ее и загнали Мордву в неприступные дремучие леса. В
1230 году Пургас покусился было на Нижний Новгород, но был отбит, а сын
Пуреши напал на него с половцами и вконец опустошил его волость. Эти
события сильно способствовали русской колонизации на востоке. Инородцы
покидали свои прежние жилища, бежали на юг или удалялись за Волгу, а
остатки их, удерживаясь в прежней земле, принимали крещение и скоро
переделывались в русских. Восточно-русская народная стихия, расширяясь
далее на восток, вместе с тем принимала в себя иноплеменную кровь и, таким
образом, сохраняя основание славянской народности, являлась все более и
более смешанною с другими. Так развивался и устанавливался тип
великорусского народа.


   1. По одним известиям, был один купол, по другим-пять; вероятнее
первое, потому что в те времена обыкновенно строились церкви с одним
верхом.
   2. Ссора началась из-за того, что слуги Ростиславичей украли
Мстиславовых коней и наложили на них свои клейма. Бояре Бориславичи, Петр
и Нестор, уверили Давида, что Мстислав в отмщение за то хочет, зазвавши их
на обед, взять под стражу.
   Через несколько времени Мстислав действительно призвал на обед Давида и
Рюрика.
   Эти князья, возбужденные наговорами бояр, прежде всего потребовали,
чтобы Мстислав поцеловал крест, что им не будет ничего дурного. Мстислав
обиделся; оскорбилась за него и его дружина. "Не годится тебе крест
целовать, - говорили его дружинники, - без нашего ведома тебе нельзя было
ни замыслить, ни сделать того, что они говорят, а мы все знаем твою
истинную любовь к братьям, ведаем, что ты прав перед Богом и людьми. Пошли
им и скажи: я целую вам крест в том, что не мыслил ничего дурного против
вас, только вы мне выдайте того, кто на меня клевещет". Обе стороны
поцеловали на этом друг другу крест, но Давид потом не исполнил желания
Мстислава. "Если я выдам тех, которые мне говорили, - сказал он, - то
вперед мне никто ничего не скажет". От этого возникла холодность между
Мстиславом и Ростиславичами.
   3. В гривне 20 нагат. По исчислению Карамзина, 6 нагат приблизительно
равняются 50 к. Т. II. прим. 79.


               Первый отдел: Господство дома Св. Владимира.
                      Выпуск первый: X-XIV столетия.


                                 Глава 6.


                           КНЯЗЬ МСТИСЛАВ УДАЛОЙ


   В первой четверти XIII века выдается блестящими чертами деятельность
князя Мстислава Мстиславича, прозванного современниками "Удатным", а
позднейшими историками "Удалым". Эта личность может по справедливости
назваться образцом характера, какой только мог выработаться условиями
жизни дотатарского удельно-вечевого периода. Этот князь приобрел
знаменитость не тем, чем другие передовые личности того времени, которых
жизнеописания мы представляем. Он не преследовал новых целей, не дал
нового поворота ходу событий, не создавал нового первообраза общественного
строя. Это был, напротив, защитник старины, охранитель существующего,
борец за правду, но за ту правду, которой образ сложился уже прежде. Его
побуждения и стремления были так же неопределенны, как стремления,
управлявшие его веком. Его доблести и недостатки носят на себе отпечаток
всего, что в совокупности выработала удельная жизнь. Это был лучший
человек своего времени, но не переходивший той черты, которую назначил
себе дух предшествовавших веков; и в этом отношении жизнь его выражала
современное ему общество.
   В те времена сын наследовал в глазах современников честь или бесчестие
своего отца. Каков был отец, таким заранее готовы были считать сына. Этим
определялось нравственное значение князя при вступлении его в
деятельность. От него всегда ожидали продолжения отцовских дел, и только
дальнейшая судьба зависела от его собственных поступков. Отец этого князя
Мстислав Ростиславич приобрел такую добрую память, какой пользовались
редкие из князей. Он был сын Ростислава Мстиславича, смоленского князя,
правнук Мономаха, прославился богатырской защитой Вышгорода, отбиваясь от
властолюбивых покушений Андрея Боголюбского, а потом, будучи призван
новгородцами, одержал блестящую победу над чудью, храбро и неутомимо
отстаивал свободу Великого Новгорода и пользовался восторженной любовью
новгородцев. В 1180 году он умер в молодых летах в Новгороде и был
единственный из выбранных новгородских князей, которым досталась честь
быть погребенным в Св. Софии. Память его до такой степени была драгоценна
для новгородцев, что гроб его стал предметом поклонения, и он впоследствии
причислен был к лику святых. Современники прозвали его "Храбрым", и это
название осталось за ним в истории. И не только храбростью - отличался он
и благочестием и делами милосердия, - всеми качествами, которыми в глазах
его века могла украшаться княжеская личность. До какой степени
современники любили этого князя - показывает отзыв летописца; кроме общих
похвал, воздаваемых и другим князьям по летописному обычаю, говоря о нем,
летописец употребляет такие выражения, которые явно могут быть отнесены
только к нему одному: "Он всегда порывался на великие дела. И не было
земли на Руси, которая бы не хотела его иметь у себя и не любила его. И не
может вся земля русская забыть доблести его. И черные клобуки не могут
забыть приголубления его". Эта-то слава родителя, эта-то любовь к нему
новгородцев и всей русской земли проложили путь к еще большей славе его
сыну.
   Мстислав Мстиславич делается известен в истории тем, что, помогая дяде
своему Рюрику против черниговского князя Всеволода, храбро защищал против
него Торческ, но принужден был уйти из южной Руси. Он получил удел в
Торопце, составлявшем часть смоленской земли, и долго проживал там, не
выказав себя ничем особенным.
   Он был уже не первой молодости и имел замужнюю дочь, когда новгородские
смятения вывели его на блестящее поприще.
   Великий Новгород давно вошел в тесную связь, но вместе и в столкновение
с суздальско-ростовской землею и с владимирскими князьями, получившими
первенство в этой земле. Со времени Андрея Боголюбского князья эти
стремились наложить руку на Новгород, стараясь, чтобы в Новгороде были
князья из их дома и оставались их подручниками. Новгород упорно отстаивал
свою свободу, но никак не мог развязаться с владимирскими князьями, потому
что в самом Новгороде была партия, ради выгод тянувшая к суздальской
земле. К этому побуждали новгородцев их торговые интересы. Новгородская
земля была до крайности бедна земледельческими произведениями.
Благосостояние Новгорода опиралось единственно на торговлю.
   Поэтому для Новгорода было насущной потребностью находиться в добрых
отношениях с такой землей, откуда он мог получать хлеб для собственного
продовольствия и разные сырые произведения, служившие предметом вывоза за
границу, особенно воск, и куда со своей стороны новгородцы могли сбывать
заморские товары. Киевская Русь приходила в упадок: она была беспрестанно
опустошаема кочевниками и сильно расстроена как княжескими междоусобиями,
так и поражением, нанесенным Киеву Андреем Боголюбским;
суздальско-ростовская земля, напротив, сравнительно с другими землями,
более удалена была от нападения иноплеменников, менее страдала от
междоусобий, приходила в цветущее состояние, наполнялась жителями и,
естественно, стала удобным краем для торговли. Притом же она была
сравнительно ближе к Новгороду других плодородных земель, и сообщение с
нею представляло более удобств. Всякая вражда Новгорода с князьями этой
земли отзывалась пагубно на хозяйстве Новгорода и его торговых интересах;
поэтому-то в Новгороде были всегда богатые и влиятельные люди, хотевшие,
во что бы то ни стало, находиться в ладах с этим краем. Суздальские князья
хорошо понимали такую зависимость новгородских интересов от их владений и
потому смело дозволяли себе насильственные поступки по отношению к
Новгороду. Во все время продолжительного княжения суздальского князя
Всеволода Юрьевича Новгород не любил этого князя, ссорился с ним, но
отвязаться от него не мог. Со своей стороны, Всеволод, чтобы не ожесточить
новгородцев, временами льстил их самолюбию, оказывал наружное уважение к
свободе Великого Новгорода, а потом, при случае, заставлял их чувствовать
свою железную руку. В 1209 году, угождая благоприятствующей ему партии, он
вывел из Новгорода старшего своего сына Константина и послал другого сына,
Святослава, без вольного избрания, как будто желая показать, что имеет
право назначать в Новгород такого князя, какого ему будет угодно. Но в
Новгороде, кроме партии, которая склонялась ради собственных выгод к
суздальскому князю, была постоянно противная партия, которая ненавидела
вообще князей суздальской земли и не хотела, чтоб оттуда приходили князья
на княжение в Новгород. Эта партия взяла тогда верх и обратилась на своих
противников - сторонников суздальских князей. Народ низложил посадника
Дмитра, обвинил его в отягощении людей, разграбил и сжег дворы богачей,
державшихся из корысти суздальской партии; а Всеволод, в отмщение за такую
народную расправу, приказал задерживать новгородских купцов, ездивших по
его волости, отбирать у них товары и не велел пускать из своей земли хлеба
в Новгород. Это было в 1210 году.
   В это время как бы внезапно является в новгородской земле торопецкий
князь Мстислав. В древних известиях не видно, чтобы его призывал
кто-нибудь. Мстислав является борцом за правду, а правда для Новгорода
была сохранение его старинной вольности. Зимою нежданно напал Мстислав на
Торжок, схватил дворян Святослава Всеволодовича и новоторжского посадника,
державшегося суздальской стороны, заковал, отправил в Новгород и приказал
сказать новгородцам такое слово:
   "Кланяюсь Св. Софии и гробу отца моего, и всем новгородцам: пришел к
вам, услыхавши, что князья делают вам насилие; жаль мне своей отчины!"
   Новгородцы воодушевились, умолкли партии, притаились корыстные
побуждения. Все волей-неволей стали заодно. Князя Святослава, сына
Всеволодова, с его дворянами посадили под стражу на владычнем дворе и
послали к Мстиславу с честною речью:
   "Иди, князь, на стол".
   Мстислав прибыл в Новгород и был посажен на столе. Собралось ополчение
новгородской земли: Мстислав повел его на Всеволода, но когда он дошел до
Плоской - к нему явились послы Всеволода с таким словом от своего князя:
"Ты мне сын, я тебе отец; отпусти сына моего Святослава и мужей его, а я
отпущу новгородских гостей с их товарами и исправлю сделанный вред".
   Всеволод был осторожен и умел вовремя уступить. Мстиславу не за что
было драться. С обеих сторон целовали крест. Мстислав воротился в Новгород
победителем, не проливши ни капли крови.
   В следующем году (1211), по настоянию Мстислава, был сменен
новгородский владыка Митрофан, сторонник князя суздальского. Хотя он был
поставлен и с согласия веча, но по предложению Всеволода; и потому его
выбор казался тогда несвободным. Его низложили и сослали в Торопец,
наследственный удел Мстислава. На его место избрали Антония из Хутынского
монастыря. В мире он был боярин и назывался Добрыня Ядрейкович, ходил в
Цареград на поклонение святыни и описал свое путешествие, а по возвращении
постригся в монахи; это был человек противный суздальской партии. Мстислав
ездил по новгородской земле, учреждал порядок, строил укрепления и церкви;
потом предпринимал два похода на Чудь вместе со псковичами и торопчанами.
В первый - взял он чудский город Оденпе. Во второй - подчинил Новгороду
всю чудскую землю вплоть до моря. Взявши с побежденных дань, он дал две
трети новгородцам, а треть своим дворянам (дружине).
   По возвращении Мстислава из чудского похода, к нему пришло приглашение
из южной Руси решить возникшее там междоусобие. Киевский князь Рюрик
Ростиславич, дядя Мстислава, умер. Черниговский князь Всеволод, прозванный
Чермным, выгнал с киевской земли Рюриков