занный им своим успехом, дал им льготную грамоту,
освобождавшую их от непосредственной власти Киева и возвращавшую Новгороду
с его землею древнюю самобытность.
   Ярослав выступил в поход против киевского князя в 1016 году с
новгородцами, которых летописец считает до 40000; с ним было также до 1000
варягов под начальством Эймунда, сына норвежского князя Ринга. Святополк
выступил против него осенью с киевлянами и печенегами. Враги встретились
под Любечем и долго (по летописям, три месяца) стояли друг против друга на
разных берегах Днепра; ни те, ни другие не смели первые перебраться через
реку; наконец киевляне раздражили новгородцев презрительными насмешками.
Святополков воевода, выехавши вперед, кричал: "Ах вы, плотники этакие,
чего пришли с этим хоромцем (охотником строить); вот мы заставим вас
рубить нам хоромы!" - "Князь, - закричали новгородцы, - если ты не
пойдешь, то мы сами ударим на них", - и они перевезлись через Днепр.
Ярослав, зная, что один из воевод киевских расположен к нему, послал к
нему ночью отрока и приказал сказать ему такого рода намек: "Что делать?
Меду мало варено, а дружины много". Киевлянин отвечал: "Хотя меду мало, а
дружины много, но к вечеру нужно дать". Ярослав понял, что следует в ту же
ночь сделать нападение, и двинулся в битву, отдавши такой приказ своей
дружине: "Повяжите свои головы платками, чтобы отличать своих!" Святополк
заложил свой стан между двумя озерами и, не ожидая нападения, всю ночь пил
и веселился с дружиною. Новгородцы неожиданно ударили на него. Печенеги
стояли за озером и не могли помочь Святополку. Новгородцы притиснули
киевлян к озеру. Киевляне бросились на лед, но лед был еще тонок, и многие
потонули в озере. Разбитый Святополк бежал в Польшу к своему тестю
Болеславу, а Ярослав вступил в Киев.
   Болеслав, прозванный Храбрым, стремился к расширению своих польских
владений. Он увидел благоприятный случай вмешаться в междоусобия русских
князей для своих выгод и в 1018 году пошел вместе со Святополком на
Ярослава. Ярослав, предупреждая врагов, двинулся против них на Волынь и
встретился с ними на берегах Буга. Тут опять повторился русский обычай
поддразнивать врагов. Кормилец и воевода Ярославов, Будый, ездя по берегу,
кричал, указывая на Болеслава: "Вот мы тебе щепкою проколем черево твое
толстое". Не стерпел такого оскорбления храбрый Болеслав: "Если вас не
трогает такой укор, - сказал он своим, - я один погибну", - и бросился
вброд через Буг, а поляки за ним. Ярослав не был готов к бою, не выдержал
напора и убежал с четырьмя из своих людей в Новгород.
   Болеслав овладел Киевом, не возвратил его Святополку, а засел в нем сам
и приказал развести свою дружину по городам. Киев представлял много
привлекательного для завоевателей. Дань с подчиненных русских земель
обогащала этот город; торговля с Грецией и Востоком скопляла в нем
произведения тогдашней образованности. Жить в нем было весело. Болеслав
хотел, пребывая в Киеве, править своим государством и отправлял оттуда
посольства в Западную и Восточную империю. Но такое поведение скоро
раздражило как Святополка, так и киевлян.
   Святополк очутился в своем княжении подручником иноземного государя, а
поляки начали обращаться с киевлянами, как господа с рабами. Тогда, с
согласия Святополка, русские начали избивать поляков. Расставленные по
городам, поляки не в силах были помогать друг другу. Болеслав убежал, но
успел захватить с собою княжеское имущество и сестер Ярославовых. Он
прежде сватался за одну из сестер Ярослава, Предславу, но, получив отказ,
в отмщение взял ее теперь к себе насильно.
   Тем временем Ярослав, прибежавши впопыхах в Новгород, хотел бежать
дальше, за море. Но бывший тогда новгородским посадником Коснятин, сын
Добрыни, не пустил его и велел разрубить лодки; новгородцы кричали: "Будем
еще биться за тебя с Болеславом и Святополком". Наложили поголовную
подать, с каждого человека по четыре куны; но старосты платили по 10
гривен, а бояре по восемнадцати 3 , наняли варягов, собрали многочисленную
рать и двинулись на Киев.
   Святополк, освободившись от Болеслава вероломным образом, не мог уже
более на него надеяться. Не в силах будучи удержать Киев, Болеслав
все-таки захватил червенские города, отнятые от Польши Владимиром.
Святополк обратился к печенегам: на помощь киевлян, как видно, он также не
рассчитывал. Ярослав стал на берегу Альты, на том месте, где был убит брат
его Борис. Там, в одну из пятниц 1019 года, на восходе солнца, произошла
кровавая сеча. Святополк был разбит и бежал. По известиям нашей летописи,
на него нашел какой-то безумный страх; он так расслаб, что не мог сидеть
на коне и его тащили на носилках. Так достиг он Берестья (Брест). "Бежим,
бежим, за нами гонятся!" - кричал он в беспамятстве. Бывшие с ним отроки
посылали проведать, не гонится ли кто за ними; но никого не было, а
Святополк все кричал: "Вот, вот, гонятся, бежим!" - и не давал
остановиться ни на минуту; и забежал он куда-то "в пустыню между чехов и
ляхов" и там кончил жизнь. "Могила его в этом месте и до сего дня, -
говорит летописец, - и из нее исходит смрад" 4 Память Святополка покрылась
позором между потомками, и прозвище "Окаянного" осталось за ним в истории.
   Ярослав сел на столе 5 в Киеве и должен был выдержать борьбу и с
другими родичами. Полоцкий князь Брячислав, сын брата его Изяслава, в 1021
году напал на Новгород, ограбил, взял в плен многих новгородцев и ушел к
Полоцку; но Ярослав догнал его на реке Судомири, отбил новгородских
пленников, отнял награбленное в Новгороде, но потом помирился с ним,
уступив ему во владение Витебск и Усвят.
   В 1023 году Ярославу пришлось бороться с братом Мстиславом. Этот князь,
по древним известиям, плотный телом, краснолицый, с большими глазами,
отважный в битве, щедрый к дружине, получил от отца удел в отдаленной
Тмутаракани, прославился своей богатырской удалью и в особенности
единоборством с касожским князем Редедю, которое долго помнилось на Руси и
составляло один из любимых предметов старинных песнопений. Русские, владея
тмутараканской страною, часто воевали с соседями своими касогами. Князь
касожский, по имени Редедя, предложил Мстиславу единоборство с тем, чтоб
тот из них, кто в борьбе останется победителем, получил имущество, и жену,
и детей, и землю побежденного. Мстислав принял предложение. Редедя был
исполинского роста и необыкновенный силач; Мстислав изнемогал в борьбе с
ним, но взмолился к Пресв. Богородице и дал обет построить во имя ее
церковь, если одолеет своего врага. После того он собрал все силы свои,
повалил Редедю на землю и зарезал ножом. По сделанному условию, Мстислав
после тою овладел его имуществом, женою, детьми и наложил на касогов дань,
а в благодарность Пресв. Богородице, оказавшей ему в минуту опасности
помощь свыше, построил храм во имя ее в Тмутаракани. Этот-то
князь-богатырь поднялся на своего брата Ярослава с подчиненными ему
касогами и призвал на помощь хазар. Сначала он, пользуясь отъездом
Ярослава в Новгород, хотел было овладеть Киевом, но киевляне его не
приняли; насильно покорять их он, как видно, не хотел или не мог. Ярослав
пригласил из-за моря варягов. Достойно замечания, что почти всегда в
междоусобиях князей этого времени они принуждены были приглашать
каких-нибудь чужеземцев. Так было и теперь. Приглашенными варягами
предводительствовал Якун (Гакон), который оставил по себе на Руси память
тем, что на нем был плащ, затканный золотом. Ярослав и Мстислав вступили в
бой в северской земле близ Листвена. Была ночь и страшная гроза. Бой был
жестокий.
   Мстислав выставил против варягов северян; варяги одолевали северян, но
бросился на варягов отважный князь Мстислав со своею удалою дружиною - и
побежали варяги; Якун потерял даже свой золототканый плащ. Утром,
обозревая поле битвы, Мстислав говорил: "Ну как этому не порадоваться!
Здесь лежит варяг, там северянин, а своя дружина цела!" Русские князья еще
долго проявляли свое древнее значение предводителей воинственных шаек, и
только принятое христианство мало-помалу преобразовало их в земских
правителей.
   Победитель не стал более вести войны с братом. Он послал Ярославу,
забежавшему в Новгород, такое слово: "Ты, старейший брат, сиди в Киеве, а
мне пусть будет левая сторона Днепра!" Ярослав должен был согласиться.
Мстислав избрал себе столицей Чернигов и заложил там церковь Св. Спаса. С
тех пор братья жили между собою душа в душу и в 1031 году, пользуясь
слабостью преемника Болеслава Храброго, Мечислава, возвратили отнятые
Болеславом че-рвенские города (Галичину); тогда Ярослав привел из Польши
много пленников и поселил их у себя по берегам Роси; Мстиславу также
достались пленники для поселения в своем уделе.
   Таким образом в народонаселение киевской земли вливалась, между прочим,
польская народная стихия.
   В 1036 году Мстислав умер, выехавши на охоту. Он не оставил по себе
детей. Удел его достался Ярославу, и с тех пор киевский князь остался до
смерти единым властителем русских земель, кроме полоцкой. Был, кроме него,
в живых еще один сын Владимира Святого, Судислав, живший в Пскове, но
Ярослав по какому-то оговору, тотчас по смерти Мстислава, засадил его в
тюрьму в том же Пскове, и несчастный сидел там безвыходно до кончины
Ярослава. В Новгород сначала Ярослав сам часто наезжал и жил там подолгу,
а в отсутствии своем управлял через посадников. Коснятин, сын Добрыни, не
пустивший Ярослава бежать за море, впоследствии подвергся его гневу, был
сослан в Ростов, а потом убит в Муроме. В 1038 году Ярослав посадил в
Новгород сына своего Владимира, а после его смерти в 1052 году посажен был
сын Ярослава Изяслав, и с тех пор в Новгороде постоянно уже были особые
князья; преимущественно же в первое время выбирались старшие сыновья
киевского князя.
   Ярослав расширял область русского мира подчинением новых земель. Кроме
приобретения червенских городов от Польши, он счастливо воевал с Чудью и в
1030 году основал в чудской земле город Юрьев, названный таким образом по
христианскому имени Ярослава, нареченного Юрием в крещении. В 1038 и 1040
годах он предпринимал походы на ятвягов и Литву и заставил их платить
дань. Червенские города все еще составляли спорную область между Польшей и
Русью, но Ярослав укрепил их за Русью тем, что помирился и породнился с
польским князем Казимиром.
   Ярослав отдал за него сестру свою. Казимир возвратил вместо вена 6
восемьсот русских пленных, некогда захваченных Болеславом: в те времена
очень дорожили людьми по скудости рук, необходимых для обработки полей и
для защиты края. По всем вероятиям, в это время Казимир уступил русскому
великому князю окончательно и червенские города, а за то Ярослав пособил
ему подчинить себе Мазовию. Не так счастливо кончилась у Ярослава морская
война с Грецией, последняя в русской истории. Раздор произошел по поводу
ссоры между русскими купцами и греками, во время которой убили одного
русского. Ярослав в 1043 году отправил против Византии сына своего
Владимира и воеводу Вышату, но буря разбила русские суда и выбросила на
берег Вышату с шестью тысячами воинов. Греки окружили их, взяли в плен и
привели в Царьград. Там Вышате и многим русским выкололи глаза. Но
Владимир на море счастливо отбил нападение греческих судов и воротился в
отечество. Через три года заключен был мир; слепцов отпустили со всеми
пленными, а в утверждение мира греческий император Константин Мономах
отдал дочь свою за сына Ярославова Всеволода. Это было не одно родство
Ярослава с иноземными государями своего времени. Одна дочь его, Елисавета,
была за норвежским королем Гаральдом, который даже оставил потомству
стихотворение, в котором, воспевая свои бранные подвиги, жаловался, что
русская красавица холодна к нему. Другая дочь, Анна, вышла за французского
короля Генриха I и в новом отечестве присоединилась к римско-католической
церкви, тогда еще только что отпавшей от единения с восточною. Сыновья
Ярослава (вероятно, Вячеслав и Святослав) были женаты на немецких княжнах.
   Ярослав более всего оставил о себе память в русской истории своими
делами внутреннего устроения. Недаром во время борьбы со Святополком
киевляне называли его "хоромцем", охотником строить. Он действительно имел
страсть к сооружениям.
   В 1037 году напали на Киев печенеги. Ярослав был в Новгороде и поспешил
на юг с варягами и новгородцами. Печенеги огромною силою подступили к
Киеву и были разбиты наголову. (С тех пор уже набеги их не повторялись.
Часть печенегов поселилась в русской земле, и мы в последующие времена
видим их наравне с русскими в войсках русских князей.) В память этого
события создана была Ярославом церковь Св. Софии в Киеве на том месте, где
происходила самая жестокая сеча с печенегами.
   Храм Св. Софии построен был греческими зодчими и украшен греческими
художниками.
   Несмотря на все последующие перестройки и пристройки, храм этот до сих
пор может служить образцом византийского зодчества того времени не только
на Руси, но и во всей Европе. У нас это единственное здание XI века,
сохранившееся сравнительно в большей целости. В первоначальном своем виде
это было продолговатое каменное здание, сложенное из огромных кирпичных
плит и отчасти дикого камня; оно длиною в пятьдесят два аршина и шириною
около семидесяти шести аршин. Вышина его была от шестидесяти до семидесяти
аршин. На северной, западной и южной сторонах сделаны были каменные хоры,
поддерживаемые толстыми столбами с тремя арками внизу и вверху на южной и
северной сторонах; алтарь троечастный, полукруглый, с окнами, а рядом с
ним было два придела. Здание освещалось пятью куполами, из которых самый
большой приходился над серединой церкви, а четыре над хорами.
   Алтарные стены, алтарные столбы и главный купол были украшены мозаикой,
а прочие стены стенной живописью 7. Снаружи церковь была обведена
папертью, из которой на двух сторонах: южной и северной, шли две витые
лестницы на хоры. Эти лестницы были расписаны изображениями разных случаев
из светской жизни, как-то: княжеской охоты, княжеского суда, народных
увеселений и т.п. (фрески эти существуют и до сих пор, хотя несколько
подправленные).
   Кроме Св. Софии, Ярослав построил в Киеве церковь Св. Ирины (теперь уже
не существующую), монастырь Св. Георгия, распространил Киев с западной
стороны и построил так называемые Золотые Ворота с церковью Благовещения
над ними. По его повелению, в Новгороде, сын его Владимир в 1045 году
воздвиг церковь Св. Софии в Новгороде, по образцу киевской, хотя в меньших
размерах. Церковь эта сделалась главною святынею Новгорода.
   Время Ярослава ознаменовалось распространением христианской религии по
всем русским землям. Тогда уже выросло поколение тех детей, которых
Владимир отдавал в книжное учение. Ярослав в этом отношении продолжал дело
своего отца; по крайней мере, мы имеем известие, что он в Новгороде собрал
300 детей у старост и попов и отдавал их "учиться книгам". В суздальской
земле в 1024 году сам Ярослав боролся против язычества. Сделался в этой
стране голод. Волхвы научали людей, будто старые бабы скрывают в себе жито
и всякое обилие. Народ волновался, и несколько женщин было убито. Ярослав
прибыл в Суздаль, казнил волхвов, их соумышленников засадил в тюрьмы и
поучал народ, что голод происходит от кары Божией, а не от чародейства
старых баб. Христианство сильнее стало распространяться в этой земле между
Мерею. Всего глубже пустила свои корни новая вера в Киеве, и потому там
строились один за другим монастыри. Умножение епископских кафедр
потребовало установления главной кафедры над всеми, или митрополии.
Ярослав положил начало русской митрополии вместе с основанием Св.
   Софии. Первым митрополитом при нем является Феопемпт, освящавший в 1039
году Десятинную церковь, вновь перестроенную Ярославом. В 1051 году,
вместо Феопемпта, поставлен был собором русских епископов Иларион, родом
русский, человек замечательно ученый по своему времени, как показывает
оставшееся от него сочинение "о благодати и законе". Сам Ярослав любил
чтение и беседы с книжными людьми: он собрал знатоков и поручил переводить
с греческого на русский язык разные сочинения духовного содержания и
переписывать уже переведенные; таким образом составилась библиотека,
которую Ярослав приказал хранить в Св. Софии.
   Киевский князь, как видно, имел намерение освятить в глазах народа свой
княжеский род и с этой целью, вскоре по утверждении своем в Киеве, перенес
тело Глеба и положил рядом с телом Бориса в Вышгороде: с этих пор они
начали привлекать к себе народ на поклонение; говорили, что тела их были
нетленны и у гроба их совершались исцеления. В 1044 году Ярослав совершил
странный обряд: он приказал выкопать из земли и крестить в Десятинной
церкви кости своих дядей Олега и Ярополка, а потом похоронить их в церкви.
   Ярославу принадлежит начало сборника древних законов под названием
"Русской Правды". Сборник этот, существующий в нескольких различных, то
более, то менее полных редакциях, заключает законоположения, установленные
в разные времена и в разных местах, чего в точности определить невозможно.
Самая старейшая дошедшая до нас редакция не восходит ранее конца XIII
века. Несомненно, что некоторые из статей были составлены при сыновьях и
внуках Ярослава, о чем прямо говорится в самих статьях. Ученые признают
принадлежащими времени Ярослава первые семнадцать статей этого сборника,
хотя нельзя отрицать, что, быть может, многие из последующих статей
первоначально относятся к его же времени.
   Главный предмет Ярославовых законоположений - случаи обид и вреда,
наносимых одними лицами другим. Вообще, как за убийства, так и за увечье и
побои предоставлялась месть; за убийство могли законно мстить брат за
брата, сын за отца, отец за сына и племянник за дядю. Если же мести не
было, тогда платилась князю "вира", имевшая разные размеры, смотря по
свойству обиды и по званию обиженного: таким образом, за убийство всякого
свободного человека платилось 40 гривен, а за княжеского мужа 80.
Вероятно, ко временам Ярослава можно отнести постановление о "дикой" вире,
которая платилась князю всей общиною или вервью (от веревки, которою
обмерялась принадлежавшая общине земля) в том случае, когда на земле
общины совершено было убийство, но на убийцу не было предоставлено иска.
Нашедший у кого-нибудь украденную у него вещь мог взять ее тотчас, если
объявил предварительно о покраже на торгу, а если не объявил, то должен
был вести вора на свод, т. е. доискиваться, каким путем пришла к нему
вещь. Такой же порядок соблюдался по отношению к беглому или украденному
холопу. В случае запирательства ответчика, дело решалось судом 12
выбранных человек.
   Еще до своей смерти Ярослав разместил по русским землям своих сыновей.
В Новгороде был старший сын его Владимир, умерший еще при жизни отца в
1052 году.
   В Турове был второй сын Ярослава, Изяслав, которому отец по смерти
Владимира отдал новгородское княжение и назначил после своей смерти
киевское; в Чернигове - Святослав, в Переяславе - Всеволод, во Владимире
Волынском - Игорь, а в Смоленске - Вячеслав.
   Ярослав скончался 20 февраля 1054 года на руках у любимого сына
Всеволода и погребен в церкви Св. Софии в мраморной гробнице, уцелевшей до
сих пор.


   1. Одни летописные известия называют Ярослава сыном Рогнеды, но другие
противоречат этому, сообщая, что Владимир имел от несчастной княжны
полоцкой одного только сына Изяслава и отпустил Рогнеду с сыном в землю
отца ее Рогволода; с тех пор потомки Рогнеды княжили особо в Полоцке, и
между ними и потомством Ярослава существовала постоянно родовая неприязнь,
поддерживаемая преданиями о своих предках. Из рода в род переходило такое
предание: приживши от Рогнеды сына Изяслава, Владимир покинул ее,
увлекаясь другими женщинами.
   Рогнеда, из мщения за своего отца и за себя, покусилась умертвить
Владимира во время сна, но Владимир успел проснуться вовремя и схватил ее
за руку в ту минуту, когда она заносил