авалось метров триста, даже из моего бластера можно пальнуть...
   И в этот миг псилонцы дали залп.
   Они снова нас опередили.
   Стремительный росчерк огненных нитей - то ли плазменные заряды, то ли
еще что-то...  Я оглушено помотал головой - псилонцы продолжали спокойно
двигаться к нам. Потом глянул вправо - и оцепенел.
   Там, где только что лежал Семецкий, остался черный выжженный круг. Из
него  вертикально  торчал  оплавленный ствол  "Ультиматума",  так  и  не
сделавшего ни единого выстрела.
   Я  смотрел на  этот  странный памятник лишь  один миг.  Предательское
оружие, которое не удалось укрыть под "Хамелеоном"...
   Потом я достал из-под живота бластер.
   -- Не   поддаваться  на  провокации!   -   раздался  голос  Кононова.
Оказывается, он тоже имел связь с нашими костюмами.
   Провокации?!
   -- А пошел ты, дядька... -- сказал я.
   Нацелился на одного из псилонцев -  не все ли равно, в кого стрелять?
И нажал спуск.
   Только этого все наши и ждали.
   Воздух вспыхнул, когда заработали пятьсот стволов.
   -- А-а-а-а!!!  -  раздался крик под самым ухом. Не прекращая пальбы я
глянул, в полной уверенности, что Ольга Нонова умирает.
   Какой там!
   Отважная  учительница  стояла  в   полный  рост,   игнорируя  и  наши
беспорядочные залпы, и ответный огонь псилонцев. "Шанс" в ее руках ходил
из  стороны в  сторону,  лазерные лучи плетями стегали по земле.  Что ее
хранило -  не знаю.  Может быть та удача,  что всегда не хватало мне,  а
может быть безумная отвага.
   -- Получайте,  чужие!  Получайте! - кричала Ольга. Глаза ее сверкали.
Кто  бы  сейчас  мог  подумать,  что  это  мирная  учительница начальных
классов!  Пусть даже  ее  стрельба была  совершенно безрезультатна,  она
слишком низко опускала ствол,  и  жгла  лишь бетон перед собой,  но  сам
пример внушал гордость за человечество!
   В  рядах  псилонцев вдруг  раздался взрыв.  Чей-то  выстрел  все-таки
пробил  защиту  десантника!  Гротескная фигура задергалась,  разломилась
пополам, рухнула...
   -- Так тебе! Так! - завопила Ольга, отнеся удачу на свой счет.
   Ответный удар псилонцев последовал незамедлительно.  Они явно поняли,
что мы  берем их  количеством -  и  прекратили одиночную стрельбу.  Зато
перед каждой фигурой вспухло маленькое красное облачко.
   Я не знал, что это такое.
   А вот дядя Гриша - знал.
   -- Всем  отходить!  Немедленно!  -  закричал он.  -  Организованно...
Первый и второй взвод налево... Третий и четвертый направо!
   Какие взводы?  Пока мы  шли,  Григорий как-то  пытался разбить нас на
отряды,  я даже помнил, что попал в четвертый взвод... Вот только бежать
направо,  огибая воронку оставшуюся от бункера, было самоубийством. Ведь
позиции мы занимали, как Бог на душу положит...
   А  красные облачка перед псилонцами слились,  растянулись в  багровую
полосу, и зловещим туманом поползли на нашу позицию.
   Пожалуй, первый раз в жизни я ослушался дядьку.
   Я кинулся бежать налево.
   Рядом неслись отважная Нонова,  размахивая тяжеленным "Шансом", будто
легонькой указкой, Артем и Эн, сзади - еще с десяток народа.
   Вся наша позиция сломалась.  Лишь несколько человек, то ли не услышав
приказа Кононова, то ли впав в горячку боя, остались на своих местах. Мы
слышали звуки  пальбы,  пока  полоса багрового тумана не  прокатилась по
ним.
   Потом все сразу же стихло.
   -- Сволочи!  Подлецы!  -  тонко закричала Эн Эйко. - "Ползучий щит" -
они не имели права!
   Господи, да она и впрямь совсем ребенок! Какие права на войне?
   Прошло всего лишь несколько минут,  а  наша рассеянная толпа уже была
на   расстоянии  километра  от  бункера.   Фигуры  псилонцев  размеренно
двигались к бункеру, игнорируя редкие выстрелы с такой дистанции. Сейчас
они проверят пылающие останки, а потом...
   Потом отправятся добивать нас.
   Скорость  их   движения  немногим  больше  нашей.   Но  оружие  более
дальнобойное.  И идти так они могут часами,  не снижая темпа,  они же не
тратят силы сами, все делает их броня.
   Я перешел на шаг,  остановился. Моему примеру последовали только дети
- и Ольга Нонова, и все остальные продолжали бежать.
   -- Эн, что вы собираетесь делать?
   Ни на секунду я не сомневался, что на планету и на приказы Огарина им
плевать.
   Девочка  кинула  было  на  меня  презрительный  взгляд  -   и   вдруг
переменилась.
   -- Надо укрыться. Бой проигран, это ясно.
   Я кивнул. Чего уж спорить против очевидного.
   -- Они сейчас начнут прочесывать космопорт.  Надо затаиться,  а когда
сядет "Лоредан" и  начнется выгрузка техники -  добраться до нашей яхты.
Можно попробовать удрать. И даже продолжить регату.
   -- Вы ополоумели с вашей регатой! - выкрикнул я.
   Эн Эйко пожала плечиками.
   -- Ну и что?  У тебя снова есть шанс.  Только теперь у тебя не только
пряник, но и кнут.
   Безумные дети...
   Я посмотрел на Артема.
   Нет,  мальчик, похоже, не безумный. У него в глазах читалась и тоска,
и страх, и отвращение... но больше всего было мольбы.
   Почему он так боится умереть?
   Дети еще не понимают, что такое смерть. Рано ему - так бояться.
   Но он боялся.
   Я  еще раз посмотрел на дымные столбы.  Лихо псилонцы нас разнесли...
все  наши  планы  предугадали.  Догорают огневые точки "альфа",  "бета",
"гамма".
   Вот только точек ведь было четыре!
   Я замотал головой,  пытаясь избавиться от наваждения.  Куда мы ходили
играть?  Обычно -  к  "альфе" или  "гамме",  они ближе всего.  Реже -  к
"бете". И лишь пару раз, возвращаясь с похода по лесам, или с Серебряных
Водопадов - к "дельте".
   Неужели Огарин сам не знал о ней?
   Десять  километров...  примерно  на  юго-запад...  Я  посмотрел в  ту
сторону - небо оставалось чистым, голубым.
   -- Я знаю, где мы укроемся, -- сказал я. - Идемте.

   Есть такие религии,  которые считают,  что  весь мир -  это сон.  Сон
Бога,  придумавшего мир.  Твой собственный сон.  Сон какого-то  ничем не
примечательного человека.  Это,  наверное,  многое об®ясняет,  если  так
думать...  сны - они ведь всегда в чем-то ужасны. Даже красивый и добрый
сон страшен тем, что приходится просыпаться.
   Может быть, и впрямь, это все - сон?
   Мы  быстрым  шагом  шли  по  бескрайнему  бетонному  полю,  прочь  от
методично-жестоких псилонцев,  от наших ребят,  пытающихся противостоять
им.
   Во сне нельзя предать, ведь правда?
   Или - если ты предал во сне, значит, давно уже готов к этому наяву?
   А может быть,  мне все это снится? И Эн Эйко с ее дерганым братцем, и
атака псилонцев...  Или,  хотя бы,  только атака?  Сейчас я проснусь,  и
окажется,  что гонщики проследовали дальше,  никакого "Лоредана" нет и в
помине,  а  мне  надо  покупать букетик цветов и  идти  к  Ольге Ноновой
свататься...  Отец Виталий, наверное, так истолкует мой кошмарный сон, в
котором немолодая учительница вдруг проявила себя героиней...
   Нет. Это не так.
   Все наяву.
   Просто ожили древние страхи, воплотились в явь страшные сны.
   Расплывчатые,  неясные  тени,  которые так  приятно было  представить
вечером,  под одеялом,  отложив книжку о Смутной Войне -  они вернулись.
Обрели плоть и кровь. И захотели нашей крови.
   Неужели они не понимают, что прошло почти две сотни лет, что сейчас -
мир?
   Не могут не понимать. Они умные, очень умные, псилонцы.
   Значит,  приказ,  отданный сгинувшими давным-давно правителями значит
для них так много?
   Или,  просто-напросто,  увидев,  что  на  планете  по-прежнему земное
поселение,  они решили,  что война была проиграна,  а их раса уничтожена
подобно сакрасам?  И пошли в последний,  беспощадный бой,  желая если не
победить, так хотя бы дорого отдать свою жизнь?
   Тени.  Тени из  прошлого.  Зажги тысячу лампад,  уставь свечами храм,
выйди под солнце -  они все равно приползут.  Из победоносной войны,  из
овеянных  легендами  подвигов.  Как  там  звали  пилота,  протаранившего
"Лоредан"?  Уже  и  не  помню.  Подвиг остался в  скупых строках военных
архивов.  А  жертвы его подвига -  приползли по месту назначения,  чтобы
достойно погибнуть.
   Они ведь обречены. И не могут этого не понимать.
   Но когда ты лишь тень - тебе уже не больно.
   -- Алексей?
   Я покосился на Артема.  Мальчик шел рядом со мной,  его сестра - чуть
впереди.
   -- Да?
   -- Ты здесь всю жизнь прожил?
   -- Угу.
   Наверное, хочет сказать, как это скучно... Что ж, я и сам понимаю.
   -- И никуда не приходилось улетать?
   -- Нет.
   Он как-то хмуро улыбнулся:
   -- Я тебе завидую.
   -- Чего?
   -- Когда-то я мечтал путешествовать. Потом перестал.
   -- Почему?
   Артем пожал плечами:
   -- Да потому, что у всех путешествий бывает конец.
   -- А у тебя проблемы, верно? - осторожно спросил я.
   -- Еще какие.
   Теперь он больше не выглядел замкнутым.  Скорее -  обреченным.  Будто
делал что-то по инерции, потому что надо, ни удовольствия не получая, ни
на удачу не надеясь.  Так можно писать контрольную,  зная, что все равно
не сдашь.
   -- Ты  не переживай,  --  сказал я.  -  Уверен,  выпутаетесь.  Сейчас
затаимся, потом вы с Эн улетите...
   Улыбка у него была хорошая. Только он ни капельки мне не поверил.
   -- Не выйдет. Ты еще увидишь, правда.
   Почему я его утешал?
   Кто из  нас сейчас больше нуждался в  утешении?  На моих глазах гибла
наша  маленькая община.  Впереди не  оставалось совсем ничего.  И  шансы
выжить были такие смешные, что их даже сосчитать невозможно.
   И  все-таки мне  хотелось утешать этого мальчишку,  странного чужака,
так неудачно попавшего в наш маленький, тихий мирок. Будто за ним стояли
свои тени, и большая беда, чем горящая планета.
   -- Ты боишься умереть? - спросил я.
   -- Нет, что ты, -- без всякой рисовки ответил Артем. - Ни капельки...
Ой, кто это?
   Эн,  идущая впереди, остановилась, в ее руке тускло блеснул металл. Я
кинулся вперед, схватил ее за кисть, закричал:
   -- Стой! Не вздумай! Это абори!
   Как это произошло,  я  и  не  заметил -  только ее руки уже не было в
моей. Девочка презрительно посмотрела на меня:
   -- И что с того? Я знаю, они потенциально опасны.
   Абори  лениво  шел  нам  навстречу.  Чихая,  сморкаясь,  отплевываясь
комочками  слизи.   Среднего  возраста,   пожалуй.   Вздумалось  же  ему
побродить...
   -- Мир и любовь! - крикнул я.
   -- Он опасен! - упрямо сказала Эн.
   -- Ты не представляешь,  насколько!  -- рявкнул я. - Эн, эти существа
излучают  направленные  микроволновые  пучки.   Это  первое.  Они  имеют
телепатический контакт друг с другом.  Это второе. Они эмпаты, и жестоко
мстят за гибель любого из собратьев.  Убьют и  тебя,  и  всех,  кто тебе
дорог. Это - третье.
   Эн глянула на Артема. Заколебалась:
   -- А если его не трогать?
   -- Тогда все будет нормально.  Они не агрессивны. Им ничего от нас не
надо, понимаешь? Ничего!
   Абори приблизился. Зачавкал, набирая воздух, потом прогнусавил:
   -- Мир и любовь...
   Взяв Эн за руку я  стал осторожно обходить абори по кругу.  Артем шел
рядом, держась так, чтобы мы прикрывали его от туземца.
   -- Мир и любовь...  -- повторил абори. Запустил руку в складки плоти,
поковырялся. И шагнул в нашу сторону.
   Диаметром  жемчужина  была  сантиметра три.  Не  меньше  "Плазменного
Цветка".  Но  вдобавок она имела огненно-алую окраску,  что само по себе
чудовищная редкость.
   Абори терпеливо ждал.
   Моя рука сама поползла к резервной фляге. И застыла.
   Сколько нам придется просидеть в  бункере?  Пару часов?  Сутки?  Двое
суток?   У  Эн  и  Артема  воды  нет  вообще.   Найдется  ли  в  бункере
неприкосновенный запас - бог весть.
   -- Знаешь,  дружок,  не до того,  --  сказал я.  Развел руками.  И мы
двинулись дальше.
   Абори не удивился -  они нечему не удивляются. Потоптался на месте, и
двинулся следом.
   -- Это ведь ваш экспортный продукт? - спросил Артем.
   -- Да, единственный, -- подтвердил я.
   -- И этот шарик должен дорого стоить? Почему ты его не взял?
   -- Его надо менять на воду.
   -- У тебя же есть фляжка.
   -- Деньги нельзя пить, Артем.
   -- Логично, -- легко согласился он.
   Разрыв между нами и туземцем постепенно увеличивался. Но он не унывал
- шел  следом,  покачиваясь,  почесываясь,  издавая невнятные булькающие
звуки. Эн явно нервничала, поминутно оглядывалась.
   -- Не бойся, он не тронет, -- сказал я.
   -- Я не боюсь за себя, -- отрезала девочка.
   -- Укроемся в бункере,  он побродит,  да и уйдет,  --  пообещал я.  -
Повезло, что псилонцы не знают про точку "дельта".
   -- Про нее нет никакой информации,  --  угрюмо отозвалась девочка.  -
Даже  в  имперских  архивах.   Во  время  войны  такое  случалось  -  по
соображениям секретности уничтожались какие-то документы,  и про склады,
базы,   космодромы  забывали  начисто.  Недавно  на  Эндории  обнаружили
подземный автоматический завод,  он  все  эти  годы штамповал обоймы для
десантных бластеров... Умели тогда строить.
   Мне опять стало не  по себе.  Дурацкие мысли лезли в  голову,  совсем
дурацкие.  Возникающие порой в  отдалении вспышки и клубы дыма оптимизма
не прибавляли. Псилонцы расправлялись с нашей общиной.
   Когда мы дошли до бункера "дельта", абори отстал уже на полкилометра.
Замаскированный люк  я  нашел  быстро  -  это  искусство не  забывается.
Очистил от  пыли  контрольную панель на  бетонной плите,  приложил руку.
Древний механизм поразмыслил,  и  выдал зеленый сигнал.  В военное время
почти  полностью  отказались  от   замков,   реагирующих  на  конкретную
личность, достаточно было опознания "человек - чужой".
   Ведь можно предать страну, можно предать планету. Но где тот безумец,
что способен предать человеческий род?

   По   узкому  бетонному  колодцу  мы  спустились  на  двадцатиметровую
глубину. Я открутил винтовой запор на тяжелом стальном люке, откинул.
   -- Освещение работает, -- удивленно сказал Артем.
   -- Оно включается,  когда кто-то входит в бункер,  --  об®яснил я.  -
Первый раз я тут побывал, когда был младше тебя.
   Мы стояли в  длинном коридоре,  с  редкими лампами под потолком и еще
более редкими стальными дверями.
   -- Дальше -  технические помещения,  --  сказал я. - Идти смысла нет.
Лучше на боевой пост, там кресла, и можно посидеть.
   Дети как-то притихли. Я пошел вперед, выискивая на стенах оставленные
когда-то  копотью  и  фломастером отметки.  Углядел  даже  свою  корявую
роспись -  это считалось высшим шиком,  оставить след на  стене мертвого
бункера... какие мы были маленькие и глупые...
   -- Боевой пост, -- Эн указала на символы над одной из дверей.
   -- Ага.  Там не  очень уютно,  но...  --  я  дотронулся до  сенсорной
панели, и дверь уползла в стену.
   -- Ой... -- тихо сказал Артем.
   Вот только я был поражен не меньше, чем он.
   Раньше,  когда мы приходили сюда, пост был наглухо заблокирован. Сиди
за пультами,  барабань по клавишам - ничего не отзовется. Только неяркий
свет и тихий шорох вентиляции.
   Сейчас пост жил.
   Перед  главным  боевым  пультом  светился  огромный трехмерный экран.
Схематическое  изображение  огромного  космодрома,   каких-то  строений,
стоящих  в  уголку  кораблей.  Множество  точек  -  зеленые  и  красные,
ползающие по  карте.  Красных  было  совсем  немного,  и  нетрудно  было
догадаться,  что это псилонские десантники.  Зеленых -  куда больше.  Но
никак не две тысячи, от силы - половина...
   -- Назовитесь,   --   прозвучал  негромкий  женский  голос.  -  Раса,
подданство, звание, имя и фамилия.
   Я сглотнул застрявший в горле комок.
   Компьютерный  пост  бункера  ожил.   Видимо,  когда  началась  атака,
какие-то системы начали расконсервацию точки.
   -- Назовитесь... -- с теми же интонациями произнес голос.
   -- Человек, Империя Людей, ополченец, Алексей Кононов... -- прошептал
я.
   -- Опознание  завершено.   Согласно  правилам  чрезвычайной  ситуации
управление  боевой   точкой  "Дельта"  переходит  к   ополченцу  Алексею
Кононову. Прошу вас занять место командира.
   Я  оглянулся,  ожидая  поддержки.  Но  Эн  была  ошарашена полностью.
Озиралась,  держа  бластер  обеими  руками,  словно  готовилась отразить
нападение.  Вот  у  Артема  в  глазах вдруг  появилась искренняя детская
радость.   Мальчишка  попал   в   свои   героические  сны.   Самые-самые
героические, когда тебе внезапно дается в руки власть и оружие.
   -- Принимаю командование,  --  сказал я,  не узнавая своего голоса. -
Доложить обстановку.
   Кресло командира было слишком велико,  словно я  снова стал ребенком.
Потом я  сообразил,  что  оно  рассчитано на  человека в  тяжелой боевой
броне.
   -- Об®ект  охраны  подвергается вторжению.  Противник идентифицирован
как  псилонский десантный  крейсер  "Лоредан".  Силы  вторжения:  четыре
десантных бота,  сорок особей десанта,  три истребителя типа "Трамп".  К
настоящему моменту планетарными силами уничтожено:  один десантный бот и
три  особи десантников.  На  об®екте в  данный момент находится тридцать
семь   особей  десанта.   Истребители  осуществляют  охрану  "Лоредана",
вышедшего на посадочную траекторию.  Расчетное время касания -  двадцать
четыре минуты.
   Компьютер  бункера  не   умел  удивляться.   Он  тоже  был  тенью  из
долгих-предолгих снов.
   -- Вспомогательные точки "альфа",  "бета",  "гамма" уничтожены атакой
истребителей.  Обращаю  ваше  внимание  на  точность атаки,  предполагаю
наличие  на  планете  вражеских  агентов.   Силы  ополчения  рассеяны  и
беспорядочно движутся  по  полю  космодрома.  Обращаю  ваше  внимание на
некомпетентное руководство  войсками.  Продолжается  сопротивление наших
сил в районе штаба.  Предполагаемое время захвата штаба -  девять минут.
Жду приказаний.
   Пульт   передо   мной   сиял   сотнями  кнопок,   сенсорных  панелей,
индикаторов,  мелких экранчиков. Я не знал, как с этим всем управляться,
но это было, в общем-то, неважно.
   -- Доложить возможные меры противодействия десанту, -- сказал я.
   -- Атака крейсера "Лоредан" в  момент спуска на планету.  Вероятность
успеха -  пять процентов.  Атака псилонского десанта на поле космодрома.
Вероятность успеха -  семьдесят три процента, с последующим уничтожением
бункера космическими силами агрессора.
   -- Мы же пришли сюда затаиться!  -  выкрикнула из-за спины Эн Эйко. -
Алексей!
   Я читал достаточно книг о войне,  да и фильмов повидал немало. Я лишь
не  знал,  насколько боевые посты  стационарных огневых точек  дублируют
рубки космических кораблей.
   Вот и шанс проверить.
   -- Опасность бунта! - сказал я.
   -- Выполнено,  --  отрапортовал  компьютер,  когда  синеватый  стакан
защитного поля  накрыл  кресло.  Эн  Эйко,  уже  поднявшая пистолет,  не
рискнула выстрелить.
   Я  посмотрел на  экран,  где  красные точки  "рассеивали" зеленые,  а
десяток десантников сходился вокруг штаба.
   -- Атака десанта, выполнять, -- сказал я.
   -- Выполняется, -- подтвердил мягкий голос.
   Что происходило над нами,  на поверхности,  я  представлял прекрасно.
Лазерные турели и  ракетные трубы,  лезущие из земли.  Разворачивающиеся
чащи  радаров.  Всполохи  энергии  -  огненные  плети,  мощности которых
хватает для боевых кораблей.
   На десант, пусть и хорошо защищенный, тоже должно хватить.
   -- Мы  же все равно не победим!  -  закричала Эн Эйко.  -  Все равно!
Истребители уничтожат  бункер,  "Лоредан" сядет  и  закрепится,  планету
сожгут мезонной бомбардировкой!
   Ее   голос  был  искажен  защитным  полем,   и   казался  не   совсем
человеческим.
   В какой-то мере оно было верно.
   -- Там  мои  друзья,  --  сказал я,  кивая на  экран,  где безнадежно
огрызался штаб космопехоты. - Теперь - у них есть шанс.
   -- У нас?  У нас -  есть? - крикнула Эн Эйко. Маленькая, хорошенькая,
кудрявая девочка Эн, которую очень хорошо научили служить и защищать.
   Своих.
   Мы  все для нее чужие.  И  нет разницы между псилонцем и  человеком с
фронтира.
   -- Шанс был бы,  --  сказал я.  -  Если бы  ты  не передала псилонцам
информацию о трех известных тебе боевых точках.
   Я смотрел на