Гард, комиссар полиции, разрешите представиться!
   И Гард поклонился.
   Она не сделала ни одного движения, не дрогнула ни единым мускулом. "Вот
это выдержка! - восхищенно  подумал  комиссар.  -  Если  вернусь  живым  и
невредимым, непременно наберу в помощники одних женщин!" Ее реакция вполне
удовлетворила Гарда, подтвердив некоторые его догадки.  Это  была  реакция
хоть и мужественного, но врага, а если она враг комиссару полиции, значит,
она  представляет   не   государственное   учреждение,   санкционированное
правительством, а частную  лавочку.  Хуже  было  бы,  если  бы  она  вдруг
расхохоталась, дав понять, что ей  куда  спокойней  иметь  дело  с  родной
полицией, нежели, к примеру, с иностранной разведкой. Она  боялась  Гарда,
хотя и не показывала вида, что боится.
   - Итак, дорогая моя, прошу вас помнить: я не частный детектив, и, когда
я действую, это происходит с ведома властей. Улавливаете?  О  том,  что  я
здесь, там известно. - Комиссар показал пальцем  на  потолок.  -  Если  до
определенного дня и  часа  от  меня  не  будет  вестей,  машина  придет  в
действие, и вам придется иметь дело с  новыми  гостями,  которые,  как  вы
отлично понимаете, уже знают к вам дорогу. Короче говоря,  я  советую  вам
торопиться. Прежде всего познакомьте меня с  тем,  что  делается  в  вашей
"зоне". А для начала представьте меня шефу. Вот так.
   И Гард, повернувшись, пошел к двери.
   - Сядьте! - вдруг приказала Дина Динст.
   Комиссар остановился, посмотрел на нее.
   - Повторяю: сядьте! - В руках у женщины вновь блеснул пистолет.
   - Не делайте глупостей. Дина Динст, - спокойно произнес Гард, продолжая
стоять. - Я нахожусь при исполнении служебных обязанностей.
   - И тем не менее сядьте!
   Она была неумолима, и Гард понял, что, если он сделает еще один шаг, ее
нежный пальчик нажмет курок.
   - Вы хотите пригрозить мне электрическим стулом или газовой камерой?  -
с презрением сказала Дина Динст. - Человек, который  занимается  тем,  чем
занимаюсь я, уже ничего не боится. Запомните это, комиссар Дэвид  Гард!  И
сядьте. Я не могу позволить вам выйти  из  этой  комнаты,  будь  вы  самим
президентом.  Но  кое  в  чем  вы  правы,  комиссар.   И   потому   будете
представлены.
   - Шефу?
   - Возможно.



        15. КУПОЛ

   Захват центрального поста по своей стремительности и эффективности  мог
претендовать на место в антологии путчей и мятежей.
   Пройдя двумя длинными чистыми и светлыми коридорами,  Шиз  и  полуголая
тройка остановились у двери с номером 001. Все дальнейшее продолжалось  не
более двух минут. Сюзи открыла дверь и вошла в комнату, очень  похожую  на
комнату Шиза, только все здесь было  побольше:  пульт  побольше,  шкаф,  и
винтовых стульев не два, а шесть, и еще столик был. Кота, правда, не было.
За пультом сидел симпатичный молодой человек в синем комбинезоне и голубой
рубашке. У стены за маленьким столиком двое в форме  охранников  играли  в
нарды. Больше никого в пультовой не было.
   Так вот, Сюзи вошла в своем черно-желтом купальнике с полотенцем  через
плечо, тряхнула мокрыми золотыми кудряшками и не  спеша  пошла  к  пульту.
Молодой человек оглянулся на нее и остолбенел.  Двое  застыли  над  своими
фишками, как громом пораженные, выкатив глаза и открыв рты. Сюзи подошла к
пульту, взяла полотенце и не спеша стала  обматывать  его  вокруг  головки
микрофона, торчащего на тонком стебле. А все смотрели, не  мигая,  на  то,
что она  делает,  и  молчали.  И  только  когда  Сюзи  уже  навернула  все
полотенце, молодой человек сглотнул и выдавил из себя:
   - Э... э, простите, вы, собственно...
   - Встать! - Таратура с пистолетом в руках уже  появился  в  комнате.  -
Руки! Всем повернуться лицом к стене! Живо!
   И все встали, и подняли руки, и повернулись лицом к  стене.  Совершенно
молча. Честер, бросив на пол моток провода, прошлепал босиком к охранникам
и вытащил у них из кобур пистолеты.
   - Забери и вон там, - сказал Таратура и кивнул  в  сторону  двери.  Там
стояли два автомата.
   - К чертовой матери! - С этими словами Шиз перекусил несколько проводов
на пульте. - И чтобы ни один дьявол не опустился в эту преисподнюю!  -  Он
вырубил электропитание лифтов. - Порядок, - сказал он.  -  А  теперь  надо
взорвать все остальное. Слушай, - он обернулся к Таратуре, -  а  на  черта
нам их вязать? Давай их просто запрем в аккумуляторной.
   - Они там ничего не сумеют натворить?
   - Могут напиться кислоты, - сказал Шиз.
   И еще через минуту  Таратура  и  Честер,  вооруженные  автоматами,  уже
заперли своих  пленников  в  кисло  пахнущей  каморке,  где  на  стеллажах
заряжались аккумуляторы.
   - Очень чистая работа, - сказал Таратура. - Пошли к Динст.
   - Я возьму полотенце, - сказала Сюзи.
   - Зачем? - улыбнулся Таратура.
   - Возьми, возьми, - сказал Шиз, - это мое полотенце.
   Честер ловил себя на том, что ему кажется, будто они в салоне  корабля.
Однажды редакция еженедельника "Зеркало галактики" послала его на Бермуды,
где проходил Всемирный конгресс паразитов, которые называли  себя  членами
союза "праздных". Требовалось написать восторженный репортаж  под  заранее
придуманным заголовком "Исполины отдыха", и Честер согласился -  это  было
вскоре после свадьбы, и ему не хотелось, чтобы Линда  сразу  почувствовала
великолепие бедности. Так вот, тогда он плыл на огромном океанском лайнере
с точно такими же коридорами во втором  классе.  Вот  такой  же  был  свет
матовых плафонов, и чистота, и двери кают с такими же золотыми  номерками.
Честер боялся морской болезни, но лайнер совсем не качало, как не качало и
тут. Но он постоянно ощущал,  что  находится  не  на  суше:  чуть  заметно
подрагивало, и что-то низко гудело, и где-то очень далеко работала большая
машина. Здесь было так же. Он сначала  не  обращал  на  это  внимания,  но
теперь ему стало совершенно ясно, что внизу работает  какой-то  громоздкий
механизм. Была еще одна  деталь,  которая  напоминала  Честеру  бермудский
лайнер: голые Таратура и Сюзи. Там тоже  по  всему  пароходу  шлялись  эти
голые, которые загорали на  верхних  палубах  и  барахтались  в  купальных
бассейнах.
   Шиз остановился и дернул ручку одной из дверей.
   - Заперли, черти! - с досадой произнес он. - А что запирать? Как  будто
в этом чертовом подземелье можно что-нибудь спереть.
   - Наверное, - предположил Таратура, неуклюже забросив очередную удочку,
- можно украсть синеньких?
   Шиз обернулся.
   - Синеньких? Э, нет... Синеньких украсть никак нельзя. Все, что хотите,
но не синеньких.
   - Почему? - спросила Сюзи.
   - Потому что нельзя, - сказал Шиз, и все поняли, что больше  он  ничего
не скажет. - Итак, тут заперто. Можем пройти по галерее  Д,  если  там  не
отключены лифты.
   Они повернули в коридор налево и стали взбираться по винтовому трапу.
   - Ты знаешь, что обиднее всего? - прошептала Сюзи,  взяв  Таратуру  под
руку, когда они первыми достигли галереи. - Ты будешь смеяться, но обиднее
всего, что ни Мэги, ни Каролина не поверят ни единому моему слову! И будут
правы! Это же черт знает что  такое!  Это  же  не  какой-нибудь  пикник  в
пещере, это же... не знаю, как и назвать! Это приключеньище!
   - Как бы тебе не пришлось пожалеть об этом, - усмехнулся Таратура.
   - Никогда! - с жаром прошептала Сюзи. -  Единственное,  о  чем  я  пока
жалею, так это о том, что не было стрельбы и ты очень глупо  выглядишь  со
своим пистолетом.
   - Не торопись, - успокоил ее Таратура. - Без этого тоже не обойдется...
   Лифты в галерее были отключены. Шиз опять начал  чертыхаться,  поносить
всех и вся и ругался бы, наверное, очень долго, если бы не Честер, который
перебил  его  вопросом:  есть  ли  еще  какой-нибудь  путь  к  Гарду?  Шиз
задумался.
   - Вообще-то есть, - медленно сказал он, - но лучше туда не ходить.
   - Опасно?
   - Да нет, просто страшно.
   - Э, дружище, - мягко сказал Таратура. - Так не пойдет. Это не разговор
серьезных людей.
   - Никакие опасности нас не страшат! - храбро добавила Сюзи.
   - При чем здесь опасности, - вдруг совсем тихо сказал Шиз. - Плевать  я
хотел на все опасности, черт их задери совсем... Это просто страшно.  Если
можно туда не ходить, я туда никогда не пойду.
   - Куда? - спросил Честер.
   - В купол.
   - Но ведь другой дороги нет?
   - Вроде нет... - Шиз почесал затылок. - Ну,  я  вас  предупредил.  Дело
ваше, но, даю слово, по доброй воле я бы туда не пошел.
   Они снова спустились по винтовому  трапу,  прошли  каким-то  светлым  и
пустынным коридором и остановились перед массивной  дверью  со  штурвалом,
которые обычно устраивают в атомных газоубежищах. Шиз повернул  штурвал  и
потянул дверь на себя. Она тяжело отошла. Честер хотел шагнуть первым,  но
Таратура остановил его, тронув за плечо.
   - Погоди, Фред, - сказал инспектор. - Эта штука просится туда первой. -
Он кивнул на пистолет в своей руке, и Честер  посторонился,  хотя  Шиз  ни
словами, ни выражением лица не выдал собственного отношения  к  сказанному
Таратурой.
   За дверью был небольшой бункер и вторая дверь - точь-в-точь как первая.
Теперь уже Таратура, легонько звякая о штурвал пистолетом, повернул его  и
потянул дверь. Полоска сине-сиреневого сумрака за дверью раздвигалась  все
шире  и  шире.  После  яркого  света  коридоров  пространство  за   дверью
показалось им поначалу совсем темным, хотя темноты вовсе не было.  Ровный,
мягкий,  мертвый  сине-сиреневый  свет  заливал  открывшуюся  перед   ними
картину.
   И еще до того, как мозг сказал Фреду Честеру,  что  он  видит,  еще  до
этого жуткого мгновения синий свет сжал его сердце, и все  существо  Фреда
наполнилось неосознанной и нестерпимой тоской...
   Они стояли у подножия гигантского прозрачного купола.  Трудно  сказать,
каковы были его истинные размеры. Круг в основании имел, очевидно, диаметр
около ста пятидесяти метров,  находился  внутри  огромной  залы,  как  они
догадались, внутри кратера потухшего вулкана. Вокруг на разной высоте  шли
три кольцевых балкона. Они стояли как раз на нижнем  из  них.  В  стены  и
потолок зала, окружающего  купол,  были  вмонтированы  синие  светильники,
создающие гнетущий полумрак. Неподалеку от них нижний балкон расширялся, и
там приглушенным светом светились какие-то маленькие  лампочки,  не  сразу
можно было понять, что там пульт. Вся полусфера купола - серебристо-синяя,
прозрачная - была гладкой, без следов какого-либо монтажа.
   Честер слегка отстранил рукой Таратуру и  шагнул  вперед,  чтобы  лучше
рассмотреть, что же находится  внутри  купола.  Впрочем,  видно  все  было
отлично и так.
   Там двигались синие люди.
   В их облике не было ничего страшного, в чертах лиц - ничего уродливого,
просто они были синими. Главное было не в цвете их кожи, а в том, как  они
двигались, как смотрели и общались друг с другом.
   Бывают такие кошмарные сны, когда ты медленно идешь  или  летишь,  всем
существом ожидая впереди  какую-то  смертельную  опасность,  понимая,  что
каждое движение твое гибельно, и все-таки не можешь  остановиться.  В  эти
секунды беззвучный крик отчаяния переполняет тебя, но и крикнуть ты  не  в
состоянии. Подчиняясь незримой воле, ты уже не властен  над  собой,  своим
телом, своей жизнью, из-за  этого  и  бьет  тебя  мелкая  дрожь,  и  капли
холодного пота разом выступают на теле.
   Так вот, эти синие люди двигались  как  привидения,  они  были,  словно
призраки, бестелесны, и казалось, надо крикнуть, ударить в звенящий  гонг,
чтобы они вдруг встрепенулись, сбросили с себя вязкий дурман  и  взглянули
друг на друга, как смотрят люди.
   Честер поймал взгляд девушки, стоящей  за  прозрачной  преградой  ближе
других к нему, и увидел в  ее  глазах  долгий,  привычный  и  одновременно
удивленный ужас. Это не был взгляд  затравленного  животного,  запуганного
или  лишенного  рассудка  человека,  она   не   боялась   сейчас   чего-то
конкретного, не страшилась  никакой  реальной  опасности,  взгляд  ее  был
человечен и разумен, и это было самое страшное!
   Все обширное пространство под куполом, совершенно ровное, было  покрыто
не то крупным сиреневым песком,  не  то  опилками  и  напоминало  цирковую
арену. В этой пустыне не видно было ни зданий,  ни  хижин,  ни  каких-либо
признаков жилья, как не видно было  никаких  следов  человеческой  утвари:
мебели, посуды, одежды.  Синие  люди  были  прикрыты  серебристыми  то  ли
плащами, то ли комбинезонами. Многие из них просто стояли молча и одиноко,
другие медленно передвигались с места на место  без  видимой  цели.  Можно
было заметить несколько темнеющих  групп.  Ближайшая  такая  группа  вдруг
распалась, расплылась - они ходили так,  что  слово  "плавание"  подходило
здесь больше, чем слово  "ходьба",  и  Честер  увидел,  что  они  окружили
аккуратную компактную машину величиной с бочонок,  довольно  замысловатую,
похожую одновременно  и  на  автоматическую  межпланетную  станцию,  и  на
кассовый аппарат. Потом он заметил еще несколько таких штук  вдалеке.  Все
отошедшие от машины держали в руках длинные, тонкие белые полосы,  с  виду
очень похожие на бумажные ленты,  и  медленно  их  ели,  глядя  куда-то  в
пространство. Честер подумал вдруг, что все эти синие больше всего  похожи
на оживших покойников.
   - Боже мой. Боже мой!
   Он услышал тихий шепот и обернулся. Сюзи, не отрываясь,  во  все  глаза
смотрела на обитателей купола.
   - Пойдемте отсюда, - предложил Шиз.
   - Сколько их здесь? - спросил Таратура.
   - Может, сто. А может, и двести, - нехотя ответил Шиз.
   Честер окинул взглядом все пространство  под  куполом.  Да,  тут  было,
наверное, человек двести молодых мужчин и женщин. Странным казалось и  то,
что, живя на ограниченном пространстве,  они  принимали  такие  позы,  что
создавали зримую иллюзию совершенного одиночества: одного синего  человека
отделяли от другого многие и  многие  мили.  Разглядывая  дальние  фигуры,
Честер  заметил  вдруг,  что  некоторые  из  них  двигаются  чуть   живее,
энергичнее, как бы преодолевая в себе этот кошмар  медлительности.  Честер
всмотрелся пристальнее и увидел, что эти более быстрые существа  вроде  бы
меньше других, - перспектива сферы искажала масштаб расстояний? Просто они
дальше от Честера?
   И вдруг, как молния, ударила в голову  страшная  мысль:  это  дети!  И,
поняв  это.  Честер,  словно  сорвавшись  с  привязи  ужаса,  метнулся  по
кольцевому балкону вокруг сферы к противоположному краю купола.
   - Куда?! - крикнул Таратура, но Фред не слышал его, он несся  что  было
сил, и под сводом огромного зала громко билась дробь его бега.
   Таратура бросился следом. Он  не  поспевал  за  журналистом,  хотя  был
неплохим бегуном. Честер обогнал его  метров  на  пятьдесят,  потом  вдруг
остановился, рванулся вперед. И, распластав руки, упал на синий прозрачный
купол, и все они - подбегающий с пистолетом в руке  Таратура,  оцепеневшие
на месте Сюзи и Шиз - услышали страшный, душераздирающий вопль:
   - Майкл!!!
   Зал загудел, и со всех сторон понеслось каркающее эхо:
   - Айкл! Айкл! Айкл!
   И  тут  Таратура  увидел  Майкла.  На  нем  был  такой  же  серебристый
комбинезончик или плащ, а сам  мальчик  стоял  один,  неподалеку  от  края
сферы. Синева кожи не исказила и не изуродовала его черты, это был тот  же
Майкл, только синий,  вернее,  густо-голубой.  Он  просто  стоял,  опустив
ручонки, ничего не видя и не  слыша,  и  смотрел  куда-то  поверх  купола,
поверх фигуры отца с тем  выражением  привычного  и  спокойного  ужаса  во
взгляде, который и был здесь до боли невыносим.
   Когда подошли Сюзи и Шиз,  Честер  все  еще  лежал  на  куполе,  мертво
распластавшись, как будто он упал на этот синий шар с какой-то  неоглядной
высоты. Таратура тронул его за плечо.
   - Встань, Фреди. Надо идти. Здесь мы не сделаем ничего.
   - Дай мне пистолет, - глухо сказал Честер, поднимаясь.  -  Я  расколочу
этот колпак.
   - Ни черта не сделаешь пистолетом, - тихо проворчал Шиз. - Пули его  не
возьмут. А потом, этого делать нельзя, вы их убьете... Всех... К  чертовой
матери...
   Он двинулся по кольцевому балкону, Сюзи за ним, Таратура, взяв под руку
Честера, пошел следом. Честер продолжал оглядываться на Майкла, но ребенок
стоял не двигаясь, не меняя выражения ужаса на лице.
   - Вот, - сказал Шиз, когда они подошли  к  нише  с  огоньками,  которую
Честер вначале принял за пульт. - Смотрите сами.
   Это был демонстрационный щит с множеством приборов. Под каждым  из  них
были аккуратные таблички, но они ничего не об®ясняли Честеру.
   Плавными волнами катилась на зеленом экране светящаяся кривая: "Уровень
радиации  в  поясах".  Прибор  с  надписью:  "Время  суток",  -  и  цифры,
составленные из светящихся точек: "24 часа 18 минут". "Что  за  чепуха,  -
подумал Таратура. - Как это может быть! Наверное, 0 часов 18 минут?"
   И  вдруг  Честер  увидел:  "Давление  под  куполом   -   6   миллибар",
"Температура под куполом - минус 94 С"! Он не мог вымолвить ни  слова,  не
мог даже перевести дух. Если эти стрелки не врут, там, под  куполом,  была
ледяная пустота. Как они могли жить там?!
   - Пошли, - сказал Шиз.
   - Я останусь здесь, - сказал Честер.
   - Это бессмысленно, - тихо произнес Таратура. - Ты ничего не добьешься,
Фреди. По крайней мере здесь, Мы еще вернемся сюда...



        16. СМЕНА ВЛАСТИ

   - Надеюсь, мне не придется долго ждать? - сказал Гард после  того,  как
Дина Динст признала его право разговаривать с шефом. - Времени у меня,  да
и у вас тоже, в обрез.
   - Возможно, - неопределенно ответила Динст. -  Теперь  все  зависит  от
шефа. Наберитесь терпения.
   Ну что ж, ждать так ждать, решил Гард, хотя, собственно говоря,  ничего
другого ему не оставалось.
   Они уселись в разных концах комнаты на почтительном расстоянии друг  от
друга и замолчали. Прошло пять минут, затем десять.
   - Скажите, мадам, - прервал Гард молчание, -  почему  вы  не  доверяете
меня своим людям и сами  исполняете  роль  охранника?  Вам  больше  нечего
делать?
   - Вы слишком хитры и опасны, - коротко ответила Динст.
   Да, в нелегкую ситуацию попал комиссар полиции, пожалуй, такого  в  его
практике еще  не  было:  пленник  собственных  пленников!  Хотя,  конечно,
профессия сыщика только тем и  хороша,  что,  в  какое  бы  отвратительное
положение он ни попадал, всегда можно утешить себя  представлением  о  еще
более худшем.
   Гард снова взглянул на Дину. Ее рука уже не сжимала судорожно  браунинг
в кармане, а  спокойно  лежала  на  подлокотнике  кресла.  Но  взгляд  был
прикован к комиссару.
   Быть может,  именно  в  этом  и  заключается  в  настоящий  момент  его
единственный козырь? Он может  расслабиться,  до  конца  сбросить  с  себя
напряжение, освободить свой мозг от каких бы то ни было раздумий, тревог и
предчувствий,  стряхнуть  с   себя   мучительность   ожидания   и   просто
_существовать_, даже уснуть - вот взять сейчас и уснуть! - чтобы сохранить
силы для самой решительной минуты, от которой будет зависеть его жизнь или
смерть. Динст не сойдет с места - комиссар был в  этом  уверен,  -  а  его
странное поведение еще больше насторожит ее. Гард невольно улыбнулся  этим
мыслям, тут же отметив про себя, что даже улыбка играет не последнюю  роль
в психической атаке на Дину Динст. Затем он поудобней устроился в кресле и
мгновенно уснул.
   Когда он открыл глаза, все было так же, словно он проспал  две  минуты.
Динст сидела на том же месте, в той же позе, и только глаза  ее  несколько
потускнели.
   Тогда Гард решительно и бодро встал -  сама  логика  продиктовала  ему,
хорошо отдохнувшему, такое действие - и,  машинально  глянув  на  запястье
левой руки, где когда-то были его часы, словно  желая  этим  сказать,  что
время истекло, произнес:
   - Извините, мадам, я вынужден принять свои меры, если...
   - Что "если"?  -  сказала  Дина  Динст,  и  в  ее  голосе  Гард  уловил
совершеннейшую опустошенность.
   -  Если  вы  немедленно  не  проинфор