нители -  какие-то  нервные,
тощеватые ребята. Может быть, рядом с массивной фигурой хозяина казались
они недомерками, сидели на стульях, как перед прыжком,  готовые  тут  же
выскочить в окно, выбежать в дверь, распластаться на полу, сделать  все,
чтобы защитить Евладова, устранить любую опасность.  Несмотря  на  жару,
оба были в клетчатых пиджаках.
   Анфилогов  увидел  еще  двух  гостей,  сидевших  у   стены   напротив
участкового.
   Эти были в джинсах и майках, чувствовали себя уверенно, поглядывали с
интересом, оценив необычность положения.
   Следователь хорошо знал обоих, они побывали в его кабинете, с ними не
один раз вел он беседы долгие и, как оказалось, бесполезные. Ребята эти,
Коля Артюшин и Гена Закотеев, были грамотными, с высшим образованием, со
спортивной закалкой и при этом полные беспред ел ыцики. Не было на белом
свете ничего,  что  могло  бы  их  остановить,  заставить  усомниться  в
собственных действиях, дрогнуть или  отступить.  Обоим  было  где-то  по
тридцати или около того, они не устали еще ни от обычной  жизни,  ни  от
бандитской, и в той и в другой находя самые разнообразные удовольствия.
   До сих пор им везло, они не попадались, не сидели, и  мир  представал
перед ними полным соблазнов и удовольствий. И самое главное -  этот  мир
лежал у их ног. Весну  они  провели  на  Кипре,  загорели  на  Канарских
островах, вернулись красивыми и ублаженными.  С  темнокожими  заморскими
красотками оба вели себя почти одинаково - властно и щедро,  улыбчиво  и
загадочно. Красоткам нравятся такие ребята, их манера  ухаживания,  хотя
ухаживания как такового и не было вовсе.
   Смерть Пахомова - неожиданная, нелепая и бестолковая  -  удручала  их
недолго, до того момента, когда вершилась месть - скорая и справедливая.
   Анфилогов был  уверен,  что  именно  эти  двое  и  убили  несчастного
толстяка Ухалова, решив, что именно он расправился с их главарем.
   - Не помешал? - спросил  Анфилогов,  еще  раз  окинув  всех  взглядом
быстрым и внимательным.
   - Садись,  -  протянул  Евладов.  -  Гостем  будешь,  -  добавил  он,
усмехнувшись. - А хозяин кто? - спросил Анфилогов, выдав  этим  вопросом
еще одну свою слабость - не прощать пренебрежения. И не только  к  себе.
Его охватывал легкий, управляемый, но все-таки гнев, когда вообще  видел
чью-либо спесивую снисходительность.
   - Медведь хозяин, - ответил Евладов.
   - Слышали - медведь мальчика загрыз в зоопарке?  -  некстати  спросил
участковый.
   - Медведь - он такой, - протянул Евладов. - Хоть кого загрызет. И  не
чихнет. А, гражданин начальник? Верно говорю?
   Следователь  улыбчиво  посмотрел  на  Евладова,  снова  окинул   всех
взглядом.
   - По какому поводу собрались? - О жизни ребята  хотят  поговорить,  -
ответил участковый.
   - А заодно и о смерти, - добавил Закотеев, решив, видимо, что  и  ему
пора  вмешаться  в  разговор.  -  Смерть  стала  наведываться   в   наши
владения... В газетах пишут, по  телевидению  картинки  показывают.  Наш
район стал знаменитым, на высоких совещаниях  о  нем  говорят,  внимание
уделяют.
   - Это хорошо или плохо? - спросил Анфилогов.
   - Плохо! - резко бросил Евладов  и  распрямился  на  своем  стуле.  -
Патрули ездят взад-вперед чаще, чем  обычно,  нашему  другу  участковому
задания дают, чтоб бдительнее был,  внимательнее  вокруг  себя  смотрел,
докладывал  чтоб  обо  всем  подозрительном,  что  происходит   на   его
территории, да, Саша?
   - По-разному, - уклонился Пияшев от ответа, бросив быстрый взгляд  на
Анфилогова - заметил ли тот издевку в словах бандита.  Заметил.  Издевку
Анфилогов замечал сразу и тут же впадал в тихое  бешенство.  Не  повышая
голоса, он  произносил  слова  самые,  казалось  бы,  неуместные,  самые
раздражающие.
   - Решили помочь участковому?
   - А что, мы - всегда пожалуйста... И недорого возьмем,  -  усмехнулся
Артюшин и оглянулся на главаря - как, дескать, я их подсек! -  Хотя  два
трупа за неделю, это не так уж и много.
   - Еще будут, - сказал Анфилогов.
   - Да? - удивился участковый.
   - Трупы, они такие, - засмеялся Евладов в своем затемненном  углу.  -
Им только волю дай, так и посыпятся, так и посыпятся!
   - Я не шучу, - сказал Анфилогов.
   - Я тоже, - отозвался Евладов. - Мы вот поговорили немного с Сашей...
   Выразили  ему  свое  недовольство,  сделали  замечание   о   неполном
соответствии...
   Есть такой вид порицания.
   - Есть, чкивнул Анфилогов. - Чем же вы недовольны?  С  какими  такими
обязанностями он не справляется? Какие ваши указания не выполняет?
   - От злодейского  выстрела  погиб  наш  человек,  надежный  и  верный
товарищ...
   Убийца  не   найден,   более   того,   как   выяснилось,   нет   даже
подозреваемых... Да, Саша? - Работаем, -  откликнулся  Пияшев.  -  Плохо
работаете. Недостаточно. Неубедительно.  Поэтому  и  говорю  о  неполном
соответствии. Мы вынуждены были сами заняться поиском преступника.
   Отложили в сторону дела, отменили отпуска, понесли громадные  убытки,
поскольку наши партнеры решили, что если убит наш руководитель,  значит,
с нами можно поступать как угодно,  можно  пренебрегать,  можно  послать
подальше... Я внятно выражаюсь?
   - Вполне,  -  кивнул  Анфилогов,  и  все  увидели,  как  в  полумраке
сверкнули его белоснежные зубы. - Можете продолжать.
   - Продолжу, - проговорил Евладов,  и  все  сразу  почувствовали,  как
комната наполнилась скрытой, еле сдерживаемой злостью. - Повторяю  -  мы
понесли убытки, но это  нас  не  остановило.  Мы  должны  были  доказать
деловым партнерам, что поступать с нами пренебрежительно...  нельзя.  За
два дня мы нашли убийцу. За два дня.
   - И уже расправились? - спросил Анфилогов.
   - Не успели, - улыбнулся Евладов. - Мы хотели разоблачить его и сдать
в руки правосудия, но нас  опередили.  Этот  подонок  не  только  Пахома
порешил.
   Маньяк какой-то. Псих ненормальный. - Литературный критик, -  уточнил
Анфилогов.
   - Надо же, как замаскировался! - восхищенно  воскликнул  Закотеев.  -
Это додуматься надо!
   - Не ваша ли машина стояла на повороте, рядом с  пустырем,  где  было
совершено убийство Ухалова? - спросил Анфилогов. - Некоторые утверждают,
что она простояла там несколько часов.
   - Мало ли где могла стоять  наша  машина,  -  небрежно  махнул  рукой
Евладов. - Да и наша ли... Сейчас столько совершается убийств... Куда ни
плюнь, обязательно на место преступления попадешь. - Пока машина стояла,
- продолжал Анфилогов, - дождь прошел... Очень четкие  следы  протектора
остались... Со  всеми  подробностями,  с  повреждениями,  сбоями...  Все
отпечаталось.
   - И о чем это говорит? - расхохотался Закотеев. Его  Канарский  загар
был виден даже в полутемной комнате. К тому же Закотеев продуманно надел
белую майку с пальмами, видимо, привезенную с тех самых островов.
   - Не в этой ли машине дожидались убийцы,  пока  жертва  покажется  из
дома...
   Не на этой ли машине они и уехали... Так вот мне подумалось.
   - Ну, подумалось, и хорошо, - Евладов поднялся. - Спасибо за приятную
беседу, за гостеприимство. Спрятали нас от такой жары, от такой  жары...
Мы бы все загнулись, если бы не приютили нас правоохранительные  органы,
а? А подонка этого не жалейте... Собаке собачья  смерть.  Если  порешили
ребята, значит, заслужил. Хорошего человека убивать никто не станет,  за
хорошего человека  каждый  заступится,  -  Евладов  назидательно  поднял
короткий указательный палец и поводил им перед носом участкового.
   - Да не было у него никогда этой собаки! -  закричал  Пияшев  тонким,
истеричным голосом, не выдержав унижения. Он  бы  и  стерпел,  возможно,
подобное он терпел и раньше, но сейчас, когда в кабинете был  Анфштогов,
он сорвался.
   - Как это не было? - остановился в дверях Евладов. -  Ведь  это...  В
газетах писали, что рядом с ним валялась и собака... Разве нет?
   - Не его это собака! Ошиблись вы, ребята, обосрались!
   - Это была не его собака? - Евладов снова прикрыл дверь и вернулся  к
столу Пияшева. Обидных слов участкового он попросту не услышал. - Чью же
собаку он выгуливал? - вкрадчиво спросил Евладов и посмотрел  поочередно
на своих ребят, на участкового. - Чью собаку он выгуливал?
   Закрыв лицо руками, Анфилогов  тихонько  раскачивался  из  стороны  в
сторону.
   И только взглянув на него, Пияшев понял, какую глупость сморозил.  Он
тут же заткнулся, даже рот закрыл себе ладонью, и только  распахнутые  в
ужасе глаза говорили о его состоянии.
   - Ну? - Евладов, подойдя вплотную к Пияшеву, постарался заглянуть ему
в глаза.
   - Откуда я знаю! Соседи говорили!
   - Ты участковый, - тихо произнес Евладов в полной тишине.  -  Ты  все
знаешь.
   Ты, Саша, оказывается,  пудрил  мне  мозги...  Вешал  лапшу  на  уши.
Короче, дурил.
   Не надо меня дурить, Саша. Это нехорошо. Такое обращение мне  никогда
не нравилось, а сейчас не нравится особенно. Ну ладно,  ребята,  главное
мы выяснили... Пошли отсюда. Здесь, как я вижу, люди лживые  и  поганые.
Кто-то обещал, что будут еще трупы... Я начинаю верить этому человеку, j
Теперь я понимаю, что этот человек знал, что говорил.  Да,  Саша?  Пока,
Саша.
   Когда Анфилогов убрал наконец руки от лица,  в  кабинете  сидел  один
Пияшев, уставившись в  стену  прямо  перед  собой.  Анфилогов  отодвинул
занавеску и выглянул во двор. Алая машина с откинутым верхом, стоявшая у
самого подъезда, резко сорвалась с места и скрылась за углом дома.
   -  Хорошие  у  тебя  гости  бывают,  Саша,  -  проговорил  Анфилогов,
усаживаясь в темный угол на тот самый стул, на  котором  совсем  недавно
сидел Евладов.
   Пияшев потер ладошками лицо, пригладил волосы,  поднявшись,  проверил
дверь - плотно ли прикрыта, выглянул в окно и, убедившись,  что  бандиты
отъехали, снова сел за стол.
   -  Знаешь,  что  я  тебе  скажу,  дорогой  Иван  Иванович...  Да,   я
сорвался...
   Сорвался. Как  последний  дурак.  Могу  написать  рапорт  и  доложить
начальству о том, что  произошло.  Подставил  Касьянина  под  бандитские
пули. Все может получиться по-разному, но мужик в опасности.
   - Неужели ты это сделал случайно? - невинно спросил Анфилогов.
   - Вон ты куда клонишь... Ну что ж, клони. Можешь написать рапорт.  Но
я вот что хочу сказать... Насчет  хороших  гостей,  как  ты  только  что
выразился. - Участковый резко встал, отбросив в сторону  стул,  прошелся
по кабинету, с такой же резкостью поставил стул на место и снова сел.  -
Ты знаешь этих ребят?
   - Более или менее.
   - Знаешь, кто они?
   - Бандюги.
   - Почему же ты их не берешь? Почему  не  требуешь  группу  захвата  с
машинами, гранатометами, с десятком автоматчиков?  Почему  не  окружаешь
эту паскудную машину снайперами, которые бы смотрели за ней  из  каждого
окна, из каждого грузовика на дороге? Почему ты этого не делаешь,  зная,
кто они? Зная, что их машина стояла несколько часов, поджидая  собачника
со светло-рыжим кокером!
   - Вопрос, конечно, интересный, - усмехнулся Анфилогов, и  из  темного
угла опять сверкнула слепящая его улыбка.
   - Почему ничего не делает  управление?  Районные  власти,  городские,
республиканские? Где все эти губернаторы,  президенты,  наместники?  Где
эти гомики, педики, вся эта  шелупонь  вонючая?  Почему  они  всех  этих
бандюг бросили на меня, на Сашу Пияшева,  двадцати  пяти  неполных  лет?
Почему?!
   - Не знаю, - просто ответил Анфилогов.
   - Тогда не спрашивай, зачем ко мне заходят такие гости! Спроси лучше,
давно ли у меня был начальник районного управления! Давно ли у меня  был
начальник по борьбе с какой-то там преступностью! Давно ли  у  меня  был
наш полоумный президент! Министр!
   - Они все надеются на тебя, Саша, - без улыбки ответил  Анфилогов.  -
Ты - последняя их надежда.
   - Вот то-то и оно, Иван Иванович, - печально вздохнул Пияшев. -  Один
я, понимаешь, один. Если мужик бабу колотит по пьянке, я могу вмешаться.
Если в песочнице ссора произошла... В детский сад  зашли  мужики  отлить
после пивного ларька... Вмешаюсь. А вот с этими... - Пияшев  показал  на
стулья, на которых недавно сидели нежданные его гости. - Этим ребятам  я
могу только улыбаться и делать вид, что мы с ними  всегда  найдем  общий
язык. И мы находим общий язык! Но каждый раз это  оказывается  их  язык,
Ваня. Не мой.
   - Это печально, - сказал Анфилогов.
   - Да, сорвался... Сейчас пойду к Касьянину каяться  и  предупрежу  об
опасности.
   - Я уже это сделал. - Да? А откуда ты знал, что...
   - Не ты, так другой... От этой публики ничего не утаишь, -  Анфилогов
поднялся. - Пока, Саша... До скорой встречи.
   - Я тоже ухожу, - поднялся Пияшев и направился вслед за Анфилоговым.
   - Ты не запираешь стол? - удивился тот.
   - Не запираю. По той  простой  причине,  что  он  не  запирается.  Не
предусмотрено. Знаешь, где я его взял? Тут какая-то контора  переезжала,
вот они его и выбросили. А я подобрал. На свалке. И стулья тоже.  Теперь
у меня мебель.
   Хорошая мебель?
   - Годится.
   Пока Анфилогов был у Пияшева, в  городе  прошел  дождь  и  в  воздухе
заметно  посвежело.  Но  дождь  был  коротким,  и  теперь  от   асфальта
поднимался легкий, прозрачный пар. Через пятнадцать минут асфальт станет
сухим и горячим.
   Спрятавшиеся было жильцы высыпали во двор, старушки  снова  расселись
на скамеечках у подъездов, возились у машин мужики, визжали в  песочнице
дети.
   - Слушай, - участковый взял Анфилогова под локоть, - ты говорил,  что
там, на повороте, протекторы отпечатались после дождя. Блефовал?
   - Нет, они в самом деле отпечатались. Но что это  доказывает?  Стояла
машина, не стояла... Ты же видел,  Евладов  только  посмеялся  над  этой
уликой.
   Прекрасно понимает, что это чушь. Если у  него  найдут  пистолет,  из
которого стреляли, а в голове Ухалова обнаружится  пуля,  выпущенная  из
этого пистолета...
   Это уже кое-что... Там хоть и сквозное ранение, но пулю нашли, хорошо
ребята сработали. Запросто могли затоптать.
   - А пистолет?
   - Такие вещи обычно выбрасывают. Они  же  знают,  что  пули  хранятся
долго, это, по сути, вечные улики.
   - Что же получается... Они неуязвимы?
   - Так тоже сказать нельзя... Но взять  их  непросто.  Задержи  самого
поганого, и такие статьи в газетах пойдут, адвокаты  такие  интервью  по
телевидению дадут... Жить не захочешь.
   - Я все-таки зайду к Касьянину.
   - Зайди... Но пугать мужика не надо... Предупреди, успокой... О  том,
что ты ляпнул Евладову, говорить не надо, - усмехнулся Анфилогов. - А то
он совсем умом тронется.
   - Понял, - хмуро кивнул Пияшев и, пожав Анфилогову  руку,  зашагал  к
касьянинскому подъезду.

***

   После ухода участкового Касьянин запер дверь на  оба  замка,  сам  не
заметив, как он это проделал. Зато все увидела Марина,  причем  даже  не
глядя, не подсматривая. Она просто замерла на кухне на несколько  секунд
и услышала, как ключ в  замке  повернулся  дважды.  И  во  втором  замке
стальная пластина вошла в паз  двумя  поворотами  рукоятки.  Это  ее  не
столько удивило, сколько озадачило - Касьянин никогда не  запирал  дверь
на два оборота, полагая, что  это  нисколько  не  увеличивает  прочность
запора. Если  уж  кто-то  решится  взламывать  дверь,  взрывать  ее  или
подбирать отмычки,  то  не  имеет  ровно  никакого  значения,  будет  ли
стальной штырь вдвинут в паз на два сантиметра или на четыре.
   Марина  вскинула  тощеватые  брови,  выщипанные   по   тонкой   дуге,
передернула  плечами,  брякнула  тарелкой  о  полку.  На  этом  все   ее
возможности  выразить  недоумение  закончились.  Услышав,  что  Касьянин
прошел  в  комнату,  она  вытерла  передником  руки  и,  пройдя  следом,
остановилась в дверях, опершись плечом о дверной косяк. Эта поза  всегда
казалась ей и достаточно независимой, и умеренно требовательной. Постояв
некоторое  время  и  убедившись,  что  Касьянин  не  собирается   ничего
пояснять, Марина заговорила сама.
   - Ну? - сказала она.
   - Не понял? - обернулся Касьянин, успев уже сесть в кресло.
   - Зачем он приходил?
   - Кто?
   - Участковый. Что ему было нужно?
   - Служба такая.
   - Илья... - Марина села на стул у стены так, чтобы  Касьянин  смотрел
ей прямо в лицо. - Убит твой друг... Ухалов. Убита  наша  собака.  Перед
этим на пустыре нашли труп какого-то бандюги из соседнего дома!
   - Труп - он и есть труп, -  раздумчиво  произнес  Касьянин  несколько
странные слова, но Марина приняла их как обычные, они не удивили ее,  не
озадачили.
   - После всех этих событий к нам приходит  участковый,  вы  целый  час
сидите с ним на балконе, шепчетесь о чем-то...
   - Мы не шептались.
   - Это неважно... Мне показалось, что  вы  шептались.  Вы  говорили  о
чем-то таком, чего мне знать не надо. Я правильно поняла?
   -  Нет,  Марина.  Ты  поняла  не  правильно.  Пияшев  пришел,   чтобы
поговорить...
   Саша сказал, что...
   - Его зовут Саша? Вы уже друзья?
   - Мы всегда были друзьями.
   - Поддавали?
   - Было дело. Так вот,  он  пришел,  чтобы  поговорить  именно  о  тех
событиях, которые ты перечислила. Идет следствие и по первому  убийству,
и по второму.
   Поскольку я оказался замешанным в эти дела...
   - Ты замешан?! Как?!
   - Ты же сама сказала... Убит мой друг, убита моя собака, перед этим я
сам  чуть   было   не   оказался   убитым,   побывал   в   больнице,   в
травматологическом отделении, как ты помнишь...
   - После ухода твоего друга Саши ты запер входную дверь,  как  никогда
не запирал. На оба замка и на два оборота каждый. Это случилось с  тобой
первый раз за все время нашей совместной жизни. Пять минут назад.
   - Ты очень наблюдательная. Это хорошее качество. Оно часто выручает в
жизни.
   - Не надо мне пудрить мозги, Илья. Знаешь, что говорят  наши  соседи?
Они  говорят,  что  Ухалова  убили  по  ошибке.   Убить   хотели   тебя.
Преступников ввел в заблуждение Яшка. Наш Яшка спас тебе жизнь.
   - Соседям виднее.
   - Ты согласен с тем, что Яшка спас тебе жизнь?
   - Нет. Жизнь он мне не спас. Произошло другое... Яшка  стал  причиной
смерти Ухалова. Если верить нашим  соседям,  конечно,  если  принять  их
точку зрения.
   - Ты с ними не согласен?
   - Я не могу говорить так уверенно, с таким знанием дела, как они.
   - Юлишь, Илья. И  напрасно.  Если  все  обстоит,  как  я  только  что
изложила, а обстоит все именно так, поскольку  ты  не  возразил  мне  ни
единым словом, то надо принимать меры.
   - Какие?  -  устало  спросил  Касьянин  и,  оторвавшись  взглядом  от
балкона, посмотрел наконец на жену.
   - С утра ты получаешь  отпуск,  и  мы  уезжаем  к  моим  старикам  на
Украину.
   - Согласен.
   - Что?! - вскинулась Марина.
   Сам  того  не  желая,  Касьянин  одним   словом   подтвердил   худшие
предположения жены, самые кошмарные ее фантазии.
   - Я сказал, что готов завтра уехать на Украину. К твоим  старикам.  В
город Днепропетровск.
   - Значит, все настолько серьезно?
   - Да, - кивнул Касьянин, не отрывая  взгляда  от  экрана  телевизора.
Мордатая баба, страдавшая от запоров, рассказывала, как  она  успешно  с
ними справилась с помощью каких-то  таблеток,  и  теперь  одаривала  сто
миллионов зрителей счастливой своей улыбкой,  видимо,  и  в  самом  деле
благополучно разрешившись от распиравших ее зловонных отходов. Звука  не
было, но и Касьянин, и Марина вынуждены были смотреть эту рекламу каждый
день по десятку раз  и  уже  наизусть  знали,  как  называются  чудесные
таблетки, сколько они стоят и где их можно купить.
   - И нам надо немедленно линять?!  -  Марина  сама  не  заметила,  как
ввернула  блатное  словечко.  В  прошлом,  работая  киоскером  и  торгуя
овощами,  она  усвоила  достаточно  таких  словечек,   но   нужно   было
действительно разволновать ее, чтобы это "линять" выскочило так легко  и
естественно.
   - По-моему, это твое предложение... И я с ним согласен.  И  с  твоими
соседями согласен. И с участковым, который был здесь только что, я  тоже
согласен.
   Марина  некоторое  время  невидяще  смотре