Грегори Бенфорд
   Рассказы

   Левиафан
   ТЕМНЫЙ ЗАПОВЕДНИК


   Левиафан


    За ними что-то гналось.
    Бет это   ничуть   не   беспокоило.   -  Рикки,  -  лениво
поинтересовалась она, - что ты чуешь?
    Рикки обмотал    ветку   цепким   хвостом,   и,   невольно
продемонстрировав свою силу,  подтянулся на нем, приподнявшись
над  беседкой  из  приторно  пахнущих  ветвей,  в  которой они
укрывались.
    - Мускус. Горечь. Пот.
    - Воздушный паук?
    - Хуже. Не знаю что.
    Рикки оттолкнулся,  высоко взмыл  вверх,  воспользовавшись
слабой  гравитацией,  ловко  перевернулся  и приземлился всеми
шестью ногами на колючую ветку.  - Вызови мать,  - сказал  он,
прядая ушами.
    - Ну, ладно.
    Дернув себя за ухо, Бет настроила микроволновой передатчик
в черепе на частоту матери. Она пересказала ей опасения Рикки,
и в ее голове в ответ зазвучал шелковистый голос матери.
    - Я уверена,  что вдвоем вы справитесь с кем  угодно,  кто
есть внутри Левиафана,  - услышала она спокойный, невозмутимый
ответ. - Я не позволяла никаким новым видам проникать внутрь.
    - А ты вспомни того летучего кота. Он же мне руку откусил,
мам.
    - Но ведь я ее заменила, - оскорбилась мать.
    - Знаю,знаю. Ты еще сказала, что это ценный для меня
жизненный опыт.
    - Так оно и есть.
    Бет приподняла оранжевые брови и отключила  передатчик.  -
Что скажешь, Рикки-тики-тави?
    - Ближе. Запах сильнее. Трое.
    - Давай-ка нырнем в облака.
    Они взлетели,  включив маленькие ракетные ранцы.  Мешанина
желто-зеленых  джунглей  сначала  распростерлась внизу,  потом
изогнулась над головой,  образовав далекий мерцающий  потолок.
Когда  они  пролетели  над  поблескивающим  озером,  из окутал
туман. Теперь они находились в самом центре Левиафана. Чашу из
пышной  листвы  местами пронизывали широкие воздушные проходы,
пропускающие внутрь желтые столбы солнечного света. Оказавшись
под хлопковым слоем облаков, Бет стрелой метнулась к воздушным
туннелям.
    Они мчались  наружу  по радиальной трубе,  отталкиваясь от
стен и набирая ускорение за  счет  вращения  Левиафана.  Стены
трубы  казались плотным влажным пологом и кишели разнообразной
попискивающей живностью.  Лоснящаяся летающая крыса  метнулась
на них с оливкового сука.  Она летела поперек ветра, расправив
голубой,  как скорлупа яйца малиновки, главный парус, и быстро
приближалась к Рикки. Это оказалось ее ошибкой. Рикки взмахнул
рулевым хвостом и  выставил  вперед  когти.  Крыса  попыталась
сложить  парус  вдоль мачты,  но слишком поздно.  Рикки сделал
вираж и хлестнул по парусу  хвостом,  оставив  на  не  длинный
разрыв,  от  которого  по  голубому  полотну  поползло красное
пятно.
    - Четко!  -  воскликнула  Бет,  когда  крыса  взвизгнула и
бросилась прочь.
    - Трое все еще сзади, - крикнул Рикки.
    - Оторвемся.  - Наверное,  это какая-то  новая  адаптация,
подумала она.  Биотехники конструируют космическую живность на
основе земных  животных.  Даже  у  Левиафана  есть  ментальный
шаблон плюс неокортексовые вставки.
    Бет нравилось планировать наружу,  подставив распростертые
крылья ровному дыханию Левиафана.  По этим пустотелым спицам в
теле  гигантского   цилиндрического   вращающегося   животного
мчались   газы,   выдыхаемые  его  внутренними  поверхностями.
Пахучие,  влажные  -  но  и  живые  от  множества  мигрирующих
миниптиц, роящихся в струящемся вверх воздухе подобно радужным
всплескам.
    Она любила  навещать  мать.  Левиафан  был  огромным живым
кораблем  и  ежесекундно  требовал  от  ее   матери   сложного
экоконтроля.   И  поскольку  ни  один  Левиафан  не  мог  быть
изготовлен совершенно безопасным,  сам его воздух  был  напоен
будоражащим    предчувствием   опасности.   Это   возбужднение
смешивалось с теплым ощущением любящих объятий матери.
     Они устали,  достигнув оболочки Левиафана,  и отыскали на
ней смотровой купол.  Рикки  подвернулся  угловатый  пурпурный
фрукт,  и они зачмокали губами,  высасывая из него сок. Сквозь
кристаллические стены  купола  Бет  разглядывала  бесчисленные
стаи   космической   живности,   на   которые   набегала  тень
вращающегося Левиафана.
    Да, уродцы.   Грубая,  бородавчатая  гибкая  черная  кожа.
Огромные оранжевые глаза. Панели, поглощающие слабый солнечный
свет.  Плотно сжатые рты, раздутые внутренними газами. Тройные
позвоночники,  искусная геометрия больше  напоминает  парусные
суда,  чем  хищнииков.  И всего лишь столетие биотехники лежит
между этими простыми конструкциями и непредставимой сложностью
Левиафана.
    Рикки указывающе вытянул палец-прутик.  На  фоне  наружной
черноты  Рикки  был  более  похож  на  помесь  выдры  и хорька
(послужившего для него прототипом) но высокий лоб и постоянная
ехидная улыбка указывали на его истинный уровень разумности. -
Комета. Лови.
    - Ага!  -  Бет  вытерла  рот  рукой.  -  Мама  будет рада.
    Левиафан полыхнул  сзади большим фонтаном желтовато-белого
пара,  стремясь догнать кувыркающуюся впереди  глыбу  льда.  В
полупрозрачных    трубках    забулькала   перекись   водорода,
смешиваясь в воронкообразных камерах с раствором каталазы. Бет
ощутила ровное ускорение.  Столь далеко от солнца - когда даже
величественный  Сатурн  выглядит   лишь   отдаленым   холодным
бело-голубым  пятнышком  -  органические  ракеты  были лучшими
двигателями.
    Холод просачивался      даже     сквозь     многочисленные
кристаллиновые  слои  купола.  Бет  оттолкнулась,  стремясь  к
теплому  ветерку,  дующему  из  брюха Левиафана.  Центробежная
гравитация здесь была сильнее,  укоротив дугу ее  полета  -  и
этот эффект спас ее.
    На нее бросилось нечто  лоснящееся  и  ржаво-красное.  Оно
сложило  вдоль  тела  ноги-треножник,  выставив вперез зияющую
розовую  пасть  с  мелкими  поблескивающими  зубами,  но   она
захлопнулась,  ухватив  лишь  воздух.  Бет  завращала  руками,
подтягивая вверх ноги,  и пролетела буквально  на  волосок  от
зубов.
    Она никогда раньше не видела таких чудищ.  Оно вцепилось в
Рикки, а тот впился когтями ему в спину. И х т р о е. И тут же
из-за зарослей выскочил второй.  Бет взмахнула рукой и метнула
нож.  Существо  обмякло  и  проплыло  мимо  нее,  нож насквозь
пронзил ему шею. Рикк стискивал горло первого мертвой хваткой.
Бет  успела  заметить  сзади  третьего.  Три егот ноги метнули
вперед красный хлыст в грузом на конце.  Хлыст  ударил  ее  по
руке и кожу словно обожгло.  Он обвил руку, а когда она рывком
попыталась освободиться, в кожу впились острые шипы.
    Если не   можешь   вырваться,   подумала  Бет,  надо  идти
навстречу.  Она дернула за хлыст, и задрав ноги, нанесла удар,
с   удовлетворением   услышав  хруст  и  треск  -  при  низкой
гравитации особой прочности тела не требовалось.
    Существо взвыло  и  умчалось прочь.  Противник Рикки висел
мешком, во рту болтался посиневший язык.
    - Радость. Я радость, - сказал Рикки.
    Бет потерла пожелтевший рубец на руке и  вызвала  мать.  -
Шутки шутками, мама, но это уже чересчур.
    - Должно быть,  я проглядела эту адаптацию, - взволнованно
отозвалась мать.  - Наверное, их яйца проникли внутрь во время
случки Левиафана.
    - Так Левиафанов  ж е н я т?
    - Им только этого и надо. Они все время вынюхивают, нет ли
поблизости другого.
    - Вынюхивают? В космосе?
    - Они выделяют пахучие вещества в потоки солнечного ветра.
Вспомни, ведь мозг Левиафана создан на основе мозга животного.
Мы изменяем их,  делаем умнее, но сохраняем базовые мотивации.
Поэтому их проще размножать, чем изготовлять.
    Бет заметила,   что   из  ребер  Рикки  сочится  кровь.  -
Послушай, Рикки ранен!
    - Рикки создан так, что сам залечивает свои раны.
    - Пусть наши животные умнее,  - сказала Бет,  но  они  все
равно страдают от боли. Иногда их неплохо бы и лечить.
    Рикки прижал уши, не соглашаясь. - Боль - это долг.
    - Но Рикки...
    - Любовь - это долг, - сказал Рикки, отталкивая руки Бет.
    - Я  совсем  запустила  полную  инвентаризацию корабля,  -
сказала мать. - Извините. Сейчас...
    К удивлению  Бет,  перед  ней  появилась мать - настолько,
насколько ей это удалось.  На  этот  раз  она  воспользовалась
стаей  крысоптиц.  Она вылетела из зарослей красно-коричневыми
облачками,  которые собрались воедино,  образовав мелькающий в
воздухе  гобелен.  Хлопая крыльями и крича,  стая сформировала
грубое подобие человеческой фигуры, лицо которой, составленное
из мельтешащих птиц, постепенно стало тем самым, что Бет столь
хорошо помнила с детства.  Нежные,  немного неправильной формы
губы,   царственная  голова,  уничтоженная  после  несчастного
случая.  Остались  лишь  разум  матери  и  ее  органы  чувств,
потерявшие    остроту   ощущений,   но   способные   управлять
Левиафаном.
    - Так много деталей! - прошептал в мозгу Бет голос матери.
- Я просто не успеваю.  Боюсь,  я слишком отвлеклась  на  сбор
комет. Левиафан очень рад нашим успехам.
    Бет посмотрела вперед и увидела,  что  они  догоняют  ядро
кометы.  На  таком  расстоянии  от  Солнца это была всего лишь
инертная грязно-белая ледяная глыба. Бет порадовалась за мать,
у  которой  каждая нервная цепочка восстановленного мозга была
загружена заботами о Левиафане.  Воссоздав себя в виде реплики
из птиц, она сделала трогательный жест. Но едва Левиафан начал
счищать с астероида первые слои,Бет удивленно  раскрыла глаза.
    - Мама,  посмотри  на это темное вещество.  - Бет показала
рукой направление,  хотя знала,  что мать сможет  увидеть  все
гораздо лучше,  подключив зрение прямо к глазам Бет. - Видишь?
Стоит лишь соскоблить верхние несколько  метров,  и  останется
только голая скала.
    - Жаль...  -  разочарованно  отозвался шелковистый голос в
голове     Бет.     Бет     нахмурилась.      Вся      система
жизнеобеспечения зависела от  доходов,  которые мать получала,
продавая лед внутренним планетам.  Левиафан должен был окупать
себя.
    Бет ощутила     огорчение     матери    -    раздражающие,
мутно-коричневые потоки  эмоций,  и  это  заставило  ее  пнуть
стенку  купола,  чтобы  вызвать  разум  Левиафана.  Вскоре она
почувствовала,  как на фоне мыслей матери  зашевелились  вялые
мысли Левиафана.
    - Эй,  ты!  Найди-ка мне большую, богатую комету, слышишь?
Сейчас же!
    Левиафан содрогнулся и послушно загрохотал двигателями.
    - Он ведь всего лишь животное,  дорогая,  - сказала  мать.
Бет вскипела, когда ускорение увеличилось. Проклятые животные.
Надо будет воздействовать на сознание предков  Левиафана, дать
ему цель. Так кто там был его предком? Ну, конечно...
    - Хороший пес! А теперь - ищи!

          (с) 1990  перевод  с  английского А.Новикова Gregory
          Benford.  Leviathan. - OMNI, v.12, #2, November 1989



                             Грегори БЕНФОРД

                            ТЕМНЫЙ ЗАПОВЕДНИК




     Лазерный луч ударил мне прямо в лицо.
     Я отшатнулся.  В  шлеме  что-то  зажужжало,  и  стекло  потемнело  до
предела, как от сверхсильной засветки. Я рванул на себя рычаг и ввалился в
флюоресцирующую пасть шлюза.
     Тому, кто работает в Поясе Астероидов, нужно иметь  быструю  реакцию,
иначе крышка. Я юркнул в шлюз и замер, следя  за  направлением  следующего
удара. Датчики на скафандре перегорели, шланги и провода были опалены.  На
упрочняющих наколенниках и налокотниках вздулись бурые пузыри. Ткань пошла
волдырями и сгорела. Еще две секунды - и я оказался бы в вакууме.
     Все это я заметил, ловя взглядом отражение следующего лазерного луча.
Но он так и не появился. Тот, кто стрелял из лазерной пушки, видно, решил,
что "Сниффер" вышел из строя. А может, лазер вдруг забарахлил? Как бы  там
ни было, придется отправляться на разведку.
     Я быстро пробился  по  соединительному  лазу  к  мостику...  Забавное
название для рубки величиной  со  шкаф.  Я  запустил  двигатель  и  ощутил
толчки, когда "Сниффер" начал выплевывать раскаленную плазму из дюз.
     Я включил программу проверки повреждений. Несколько датчиков на корме
вышло  из  строя,   грузовая   стрела   сплавилась.   Имелись   и   другие
неисправности. Лазерный луч скользил по нам  в  течение  всего  нескольких
секунд.
     Чей лазерный луч? Откуда? Я пошарил радаром. Ничего...
     В раздумье попытался почесать нос и обнаружил, что  шлем  и  скафандр
целы, герметичность не нарушена. Решил на всякий  случай  не  снимать  их.
Обычно я хожу по "Снифферу" в легком комбинезоне, а скафандр  надеваю  для
работы в безвоздушном пространстве. Значит, если  бы  я  не  вышел,  чтобы
поправить забарахливший гидропогрузчик, то до ближайшего осмотра вообще бы
не узнал о том, что в нас стреляли.
     Чепуха  какая-то!  Проспекторы  стреляют  в  тебя  только,  когда  ты
пытаешься захватить чужой участок. Такого,  чтобы  они  пальнули  разок  и
исчезли, не бывает: они доводят начатое дело до  конца.  Теперь  я  был  в
полной безопасности. "Сниффер" двигался  резкими  рывками  и  раскачивался
так, что меня мотало в капитанском кресле со страшной силой. Я потянулся к
панели управления и увидел, что пальцы дрожат. Справиться  с  собой  я  не
мог. Пальцы дрожали так сильно, что я не отваживался нажать кнопки, боялся
взяться   за   управление.   "Отсроченная   реакция",   -    автоматически
проанализировал я свои ощущения.
     И ужасно испугался. Отправляться на разведку всегда рискованно,  даже
если тебе повезет и ты не залетишь в чужие владения. Я сразу же пожалел  о
том, что действую в одиночку. И насильно заставил себя размышлять.
     "Сниффер"  вполне  мог  бы  сейчас  дрейфовать  в  пространстве   без
датчиков, с взорвавшимся двигателем и изрешеченной  обшивкой.  Проспекторы
из Пояса Астероидов обычно идут ва-банк.
     Если рассуждать философски, то я похож  на  кролика  -  могу  бегать,
уворачиваться, прыгать, но не сражаться. Правда, есть и кое-какие сюрпризы
для того, кто попытается меня догнать... В любом  случае  это  лучше,  чем
обмениваться лазерными  ударами  с  неизвестным,  зарывшимся  в  скалы  на
расстоянии тысяч километров.
     Однако происшествие меня взволновало. Локаторы  не  заметили  никаких
кораблей, это был одиночный лазерный удар. Непонятно, что происходит.
     Я включил компьютер. Дежурный блок отметил  время,  когда  перегорели
датчики на корме. Кроме того, я помнил, куда смотрел в момент  удара.  Это
позволяло установить источник излучения. Ожидая, что  компьютер  обсчитает
эти данные по законам баллистики, я выглянул в боковой иллюминатор. Солнце
казалось ослепительной  белой  точкой  в  чернильно-черном  море.  Вдалеке
мерцали,  кувыркаясь  в  пространстве,  скальные  обломки.  Пока  нас   не
шарахнуло, мы проводили разведку, двигаясь с нулевым ускорением снаружи от
орбиты самого большого астероида - Цереры. В  Поясе  теперь  больше  всего
ценился метановый лед, а  я  знал  одно  подходящее  местечко.  "Сниффер",
который я называю своим домом,  эта  уродливая  сегментированная  труба  с
привязанными коконами топливных баков, все  еще  находилась  в  восьмистах
тысячах километров от астероида, где я намеревался провести разведку.
     Пять лет назад я работал с компанией  астероидных  ищеек,  разыскивал
богатые залежи  кадмия.  В  те  времена  все  считали,  что  кадмий  будет
прекрасным топливом для ионных  ракет.  Кадмий  мы  нашли  и  намеревались
двинуться в обратный путь. Я  отбился  от  остальных  и,  собирая  образцы
скальных  обломков,  заметил  серый  обледенелый   астероид.   "Авто-глаз"
"Сниффера" высмотрел его даже на ослепительном солнце.  Датчики  показали,
что это твердая  углекислота,  смешанная  с  некоторым  количеством  воды.
Вероятно, миллион лет назад в астероид попала комета, и часть  ее  налипла
на его поверхность. Я решил до  поры  до  времени  не  выдавать  параметры
орбиты этого астероида, а выждать, когда - как сейчас - появится спрос  на
такой товар. И вот теперь в большом цилиндровом поселении,  выведенном  на
околоземную орбиту, обнаружилась нехватка воды, воздуха, металла и  прочих
веществ. Это случается всякий раз, когда "цилиндровые парни"  пристраивают
новую секцию и им  нужно  создать  внутри  экологическую  систему.  Горные
породы и руду они могут добывать на Луне. За водой  же  прилетают  к  нам,
обитателям  Пояса  Астероидов.  Если  говорить  об  экономии  энергии,  то
выгоднее перегонять лед по медленным орбитам с Пояса к Земле; это  гораздо
дешевле, чем качать воду вверх, преодолевая земное притяжение. Конечно,  в
том  случае,  если  разведчики,  снующие  в   безвоздушном   пространстве,
обнаружат запасы льда. Экран покрылся зеленой рябью. Потом на нем возникло
изображение конуса. "Сниффер" находился на самой верхушке. Внутри  же  был
тот, кто пытался меня подоить. Я откинул шлем и сладострастно почесал нос.
Если мне опять влепят, я могу не успеть застегнуться, и меня  высвистит  в
космос... Но чтобы избавиться от зуда, можно пойти и на такие жертвы.
     В конусе сидел тот, кто жаждал моей смерти. Во рту у меня  пересохло.
Руки до сих пор дрожали. Им очень хотелось нажать на кнопки, чтобы корабль
побыстрее унесся от этого конуса.
     Впрочем,  может,  у   меня   разыгралось   воображение?   "Снифферы",
разыскивающие   руду,   обычно    пользуются    радиосвязью,    радиоволны
распространяются во всех направлениях, это дешево  и  не  требует  особого
искусства. А если рация на корабле  вышла  из  строя  и  кораблю  пришлось
сигнализировать лазером? Я знал, что корабль должен  находиться  в  десяти
тысячах километров от меня,  таков  диапазон  действия  радара.  "Сниффер"
метался из стороны  в  сторону,  и  корабль  не  мог  послать  нам  сигнал
бедствия. У разведчиков, проспекторов, вообще-то  нет  кодекса  чести,  но
ответить на сигнал бедствия они считают своим долгом.


     Поэтому можно назвать меня глупцом, но я рискнул. Я вернул  "Сниффер"
на прежнюю  орбиту  и...  ничего  не  случилось.  Космические  рудокопы  -
любопытный народ в  прямом  и  переносном  смысле  этого  слова.  Так  что
считайте меня любопытным.  Уставившись  в  экран,  на  котором  красовался
зеленый конус, я  съел  неперченный  суп  из  тюбика,  и  мое  любопытство
разыгралось еще больше.  Я  пошарил  локатором  по  близлежащим  скалам  в
поисках чего-нибудь металлического, похожего на корабль.  Потом  просчитал
несколько орбит. В Поясе вообще-то нет пыли. Пыль давным-давно  улетела  к
Юпитеру. Скалы - один ученый сказал, что их надо называть планетоидами, но
для меня они все равно скалы - могут быть очень даже большими. Я огляделся
и  увидел,  что  одна  из  них  движется  в   конусе,   высчитанном   моим
перемалывателем цифр.
     Через пять часов "Сниффер" встретился с этим большим черным обломком,
широким и абсолютно никчемным. Я заякорился к нему молибденовыми дюбелями.
Вонзаясь, они гулко стучали: бум, бум.
     Да, я любопытен. Но  отнюдь  не  глуп.  Вышедший  из  строя  небесный
рудокоп  существовал  только  теоретически.  А  лазерные   болты   -   это
реальность. Мне нужно было прикрытие. В астероиде,  который  я  "оседлал",
было достаточно металла, и обычный  локатор  уже  не  мог  засечь  контуры
"Сниффера". Если я прилеплюсь к астероиду, меня будет  не  легко  подбить.
Астероид поможет мне пролететь через середину конуса. Пока я не выходил  в
эфир, я был в полной безопасности.
     Так что я выжидал. Поспал. Починил бортовые датчики. И опять принялся
ждать.
     Проспекторы ведут  жизнь  отшельников.  Вы  следите  за  аппаратурой,
худо-бедно чините двигатель, играете в трехмерный  флекскоп,  затягивающую
игру, которую  следовало  бы  запретить.  И  волнуетесь.  Вы  работаете  в
невесомости, размышляете о банкротстве, даже, когда вам, наконец,  удается
продать руду корпорации Хансена, надрываетесь, пытаясь вывести свою добычу
на орбиту, ведущую к Земле, и миритесь с тем, что ваш ближайший собеседник
- это автомат, установленный на борту корабля. Что до меня, то мне это  по
душе. Я же го