Александр ПОКРОВСКИЙ
   Рассказы

   Пардон
   Разнос
   Хайло


   Пардон

   Этого кота почему-то нарекли Пардоном. Это был страшный серый  котище
самого бандитского вида, настоящее украшение помойки. Когда он лежал  на
теплой палубе, в его зеленых глазах  сонно  дремала  вся  его  беспутная
жизнь. На тралец его затащили матросы.
   Ему вменялось в обязанность обнуление крысиного поголовья.
   - Смотри, сука, - пригрозили ему, - не будешь крыс  ловить,  за  яйца
повесим, а пока считай, что у тебя пошел курс молодого бойца.
   В ту же ночь по кораблю пронесся дикий визг. Повыскакивали кто в чем:
в офицерском коридоре Пардон волок за  шкирку  визжащую  и  извивающуюся
крысу, почти такую же громадную, как и он сам  -  отрабатывал  оказанное
ему высокое доверие. На виду у всех он задавил ее  и  сожрал  вместе  со
всеми потрохами, после чего, раздувшись как шар, рыгая, икая и облизыва-
ясь, он важно продефилировал, перевалился через комингс и, волоча подги-
бающиеся задние ноги и хвост, выполз на верхнюю палубу  подышать  свежим
морским воздухом, наверное только для того, чтобы ускорить в себе обмен-
ные процессы.
   - Молодец, Пардон! - сказали все и отправились досыпать. Неделю  дли-
лась эта кровавая баня: визг, писк, топот убегающих ног, крики  и  кровь
наполняли теперь матросские ночи, а кровавые следы на палубе вызывали  у
приборщиков такое восхищение, что  Пардону  прощались  отдельные  мелочи
жизни. Кота на корабле очень зауважали, даже командир разрешил  ему  бы-
вать на мостике, где Пардон появлялся регулярно, по- вадившись храпеть в
святое для корабля время утреннего распорядка. Он стал еще шире  и  лишь
лениво отбегал при встрече с минером.
   Есть мнение, что минные офицеры - это флотское отродье  с  идиотскими
шутками. Они могут вставить коту в зад детонатор, поджечь его  и  ждать,
пока он не взорвется (детонатор, естественно). Есть подозрение, что мин-
ные офицеры - это то, к чему приводит безотцовщина. Минер  -  это  сучье
вымя, короче. Пардон чувствовал подлое племя на расстоянии.
   - Ну, кош-шара! - всегда восхищался минер, пытаясь ухватить кота,  но
тот ускользал с ловкостью мангусты.
   - Ну, сукин кот, попадешься! - веселился минер.
   - Как же, держи в обе руки, -  казалось,  говорил  Пардон,  брезгливо
встряхивая лапами на безопасном расстоянии.
   Дни шли за днями. Пардон ловко уворачивался от минера, давил  крыс  и
сжирал их с исключительным проворством, за что любовь к нему все возрас-
тала. Однако через месяц процесс истребления крыс достиг своего  насыще-
ния, а еще через какое-то время Пардон удивил население корабля тем, что
интерес его к крысам как бы совсем ослабел, и они снова беспрепятственно
забродили по кораблю. Дело в том, что, преследуя крыс, Пардон  вышел  на
“провизионку”. И все. Боец пал. Погиб. Его, как и всякую выдающуюся лич-
ность, сгубило изобилие. Его ошеломила эта генеральная репетиция рая не-
бесного. Он зажил, как у Христа под левой грудью,  и  вскоре  выражением
своей обвислой рожи стал напоминать интенданта. Пардон попадал в  прови-
зионку через дырищу за обшивкой. Со всей страстью неприкаянной души  по-
моечного бродяги он привязался к фантастическим кускам сливочного масла,
связкам колбас полукопченых и к сметане. Крысы вызывали теперь в нем та-
кое же неприкрытое отвращение, какое они вызывают у любого мыслящего су-
щества.
   Вскоре бдительность его притупилась и Пардон попался. Поймал его кок.
Пардона повесили за хвост. Он орал, махал лапами и выл что-то сквозь зу-
бы, очень похожее на "мать вашу!". Его спас механик. Он отцепил  кота  и
площадно изругал матросов, назвал их  садистами,  сволочами,  выродками,
скотами, "бородавками маминой писи", ублюдками и суками.
   - Отныне, - сказал он напоследок, - это бедное животное будет жить  в
моей каюте. Пардон был настолько умен, что без всяких проволочек, тут же
превратил- ся в "бедное животное". Свое непосредственное  начальство  он
теперь при- ветствовал распушенным хвостом, мурлыкал и лез на колени це-
ловаться. Механик, бедный старый индюк, впадал в детство, сюсюкал,  пус-
кал сентимен- тальные пузыри и заявлял в кают-компании, что теперь-то уж
он точно знает, зачем на земле живут коты и кошки: они живут, чтобы  да-
рить человеку свою доброту.
   Идиллия длилась недолго: она оборвалась с выходом в море на самом ин-
тересном месте. С первой же волной стало ясно, что Пардон укачивается до
безумия. Как только корабль подняло вверх и ухнуло вниз,  Пардон  понял,
что его убивают. Дикий, взъерошенный, он метался по каюте механика, пры-
гал на диван, на койку, на занавески, умудряясь ударяться  при  этом  об
потолок, об стол, об пол и орать не переставая. Останавливался он только
за тем, чтоб, расставив лапы, блевануть куда-нибудь в угол с  пуповинным
надрывом, и потом его вскоре понесло изо всех дыр,  отчего  он  носился,
подскакивая от струй реактивных. В разложенный на столе ЖБП - журнал бо-
евой подготовки - он запросто нагадил, пролетая мимо. От страха и одино-
чества мечущийся Пардон выл, как издыхающая гиена. Наконец дверь  откры-
лась и в этот разгром вошел мех. Мех обомлел. Несчастный  кот  с  плачем
кинулся ему на грудь за спасением, мех отшвырнул его и бросился  к  ЖБП.
Было поздно.
   - Пятимесячный труд! - зарыдал он, как дитя, обнимая свое теоретичес-
кое наследие, изгаженное прицельным калометанием.
   - Пятимесячный труд! Пардон понял, что в  этом  человеке  он  ошибся,
сострадания в нем не наблюдалось, и еще он понял, что его, Пардона, сей-
час будут бить с риском для жизни кошачьей. После этого он перестал ука-
чиваться. Мех схватил аварийный клин и с криком "Убью гада!" помчался за
котом. За десять минут они доломали в каюте все, что в ней  еще  остава-
лось, потом Пардон вылетел в иллюминатор, упал за борт и сильными рывка-
ми поплыл в волнах к берегу так быстро, будто в той  прошлой,  помоечной
жизни он только и делал, что плавал в шторм. Мех высунулся  с  клином  в
иллюминатор, махал им и орал:
   - Вы-д-ра-а-а!!! У-бь-ю-ю-ю! Все равно най-ду-у!


   Разнос

   Подводная лодка стоит в доке, в заводе, в приличном, в смысле вина  и
женщин, городе. В 20.00 на проходной палубе третьего отсека встречаются:
командир ракетоносца - он только что из  города  -  и  капитан-лейтенант
Козлов (двенадцать лет на железе). Последний, по случаю начавшегося  ор-
ганизационного периода и запрещения схода с корабля, пьян в сиську.  Ко-
мандир слегка подшафе (они скушали литра полтора). У командира оторвался
козырек на фуражке. Видимо кто-то сильно ему ее  нахлобучил.  Между  ко-
зырьком и фуражкой образовалась прорезь, как на шлеме у рыцаря, в  кото-
рую он и наблюдает Козлова. Тот силится принять строевую стойку  и  отк-
рыть пошире глаза. Между командиром и Козловым происходит следующий раз-
говор:
   - Коз-ззз-лов! Е-дре-на вош-шь!
   - Тащ-щ ко-мн-дир!
   - Коз-ззз-лов! Е-д-р-е-н-а в-о-ш-ь!
   - Тащ-щ... ко-мн-дир!..
   - Коз-ззз-лов! Ел-ки-и!..
   Выговаривая "едренавошь" и "елки", командир всякий  раз  наклонившись
всем корпусом, хватается за трубопроводы гидравлики, проходящие по  под-
волоку, иначе ему не выговорить. Всем проходящим ясно, что один из собе-
седников сурово спрашивает, а другой осознает свое безобразие.  Проходя-
щие стараются проскользнуть, не попадая на глаза командиру. Подходит зам
и берет командира за локоток:
   - Товарищ командир.
   Командир медленно разворачивается, выдирает свой локоть и смотрит  на
зама через прорезь. Лицо его принимает выражение "ах ты, ах ты!". Сейчас
он скажет заму все, что он о нем думает. Все, что у него накипело.
   - Товарищ командир, - говорит зам, - у вас козырек оторвался.
   Глаза у командира тухнут.
   - Мда-а?.. - говорит он, скользя взглядом в сторону. - Хорошо... -  И
тут его взгляд снова попадает на Козлова. Тот силится  принять  строевую
стойку.
   - Козлов!!! -  приходит  в  неистовство  командир.  -  Коз-ззз-лов!!!
Е-д-р-е-н-а в-о-ш-ь!!!
   - Тащ-щ... ко-мн-дир...


   Хайло

   Это нашего старпома так звали. Обычно после неудачной сдачи задачи он
выходил перед нашим огромным строем, снимал фуражку и низко кланялся  во
все стороны:
   - Спасибо (еще ниже) спасибо... спасибо... обкакали. Два часа на раз-
боре мне дерьмо в голову закачивали, пока из ушей не  хлынуло.  Спасибо!
Работаешь, как негр на плантации с утра до ночи в  перевернутом  состоя-
нии, звезды смотрят прямо в очко, а тут... спасибо... ну теперь хрен кто
с корабля сойдет на свободу. По-хорошему не понимаете. Объявляю оргпери-
од на всю оставшуюся жизнь. Так и передайте  своим  мамочкам.  Потом  он
одевал фуражку набекрень, осаживался и добавлял:
   - Риф-лен-ны-е па-пу-а-сы! Перья распушу, вставлю вам всем в  задницу
и по ветру пущу! Короче, фейсом об тейбол будет теперь эври дей!
   Старпом у нас был нервный и нетерпеливый.  Особенно  его  раздражало,
если кто-нибудь в люк центрального опускается слишком медленно, наступая
на каждую ступеньку, чтоб не загреметь, а старпом в это время стоит  под
люком и ему срочно нужно наверх. В таких случаях  он  задирал  голову  в
шахту люка и начинал вполне прилично:
   - Чья это там фантастическая задница, развевающаяся на ветру, на  нас
неукротимо надвигается? - После чего он сразу же терял терпение.
   - А ну скорей! Скорей, говорю! Швытче там, швытче! Давай ляжкой, ляж-
кой подра- батывай! Вращай, говорю, суставом, грызло конское, вращай!
   Потеряв терпение, он вопил.
   - Жертва аборта! Я вам! Вам говорю! И нечего останавливаться и  смот-
реть вдумчиво мне между ног! Что вы ползете, как удивленная,  беременная
каракатица по тонкому льду?!
   "Удивленная беременная каракатица" сползала и чаще всего  оказывалась
женщиной, гражданским специалистом. И вообще, наш старпом любил быстрые,
волевые решения. Однажды его чуть крысы не съели. Злые языки рассказыва-
ли эту историю так. Торжественный и грозный старпом стоял в среднем про-
ходе во втором отсеке и в цветных выражениях “драл” кого-то со  страшной
силой:
   -...Вы хотите, чтоб нам с хрустом раскрыли ягодицы?..  а  потом  дли-
тель- но и с наслаждением насиловали?.. треснувшим черенком совковой ло-
паты... вы этого добиваетесь?..
   И тут на него прыгнула крыса. Не то чтобы ей нужен был  именно  стар-
пом. Просто он стоял очень удобно. Она плюхнулась ему на плечо, пробежа-
ла через выпуклую грудь на другое плечо (причем голый крысиный хвост ма-
занул старпома по роже) и в прыжке исчезла. Старпом,  храня  впечатление
от крысиного хвоста, вытащил глаза из амбразур и как болт проглотил. Об-
ретя заново речь, он добрался на окосевших ногах до "каштана" и  завопил
в него:
   - Ме-ди-ка сю-да! Этого хмыря болотного! Лейтенанта Жупикова! Где эта
помятая падла?! Я его приведу в соответствие с фамилией! Что "кто  это"?
Это старпом, куриные яйца, старпом! Кто там потеет в каштан?! Кирпич вам
на всю рожу! Выплюньте все изо рта и слушайте сюда! Жупиков  пулей  чтоб
был, теряя кало на асфальт! Я ему пенсне-то вошью!..
   Корабельные крысы находятся в заведовании у медика.
   - Лейтенанту Жупикову, - передали по кораблю, - прибыть во второй от-
сек к старпому.
   Лейтенант Жупиков двадцать минут метался между амбулаторией и  отсеч-
ными аптечками. На амбулатории висел амбарный замок, у лейтенанта не бы-
ло ключа (химик-санитар, старый козел, закрыл и ушел в госпиталь за ана-
лизами). Лейтенанту нужен был йод, а в отсечных аптечках  ни  черта  нет
(раскурочили, сволочи). На его испуганное "что там случилось?" ему пере-
дали, что старпома укусила крыса за палец и теперь  он  мечтает  увидеть
медика живьем, чтобы взвесить его сырым. Наконец ему нашли йод и он пом-
чался во второй отсек, а по отсекам разнеслось:
   - Старпома крысы сожрали почти полностью.
   - Иди ты...
   - Он стоит, а она на него шась - и палец отхватила, а он ее  журналом
хрясь! И насмерть.
   - Старпом крысу?
   - Нет, крыса старпома. Слушаешь не тем местом.
   - Иди ты...
   - Точно...
   Лейтенант прилетел, как ошпаренный, издали  приглядываясь  к  пальцам
старпома. От волнения он никак не мог их сосчитать: то ли девять, то  ли
десять.
   - Подойдите сюда! - сказал старпом грозно,  но  все  же  со  временем
быстро поостыв.
   - Куда вас поцеловать? Покажите, куда вас поцеловать, цветок в прору-
би? Сколько вас можно ждать? Где вы все время ходите,  с  лунным  видом,
яйца жуете? Когда этот бардак прекратится? Да вы посмотрите на  себя!  У
вас уже рожа на блюдце не помещается! Глаз не видно! Вы  знаете,  что  у
вас крысы пешком по старпому ходят? Они же у меня скоро выгрызут что-ни-
будь, между прочим, между ног! Пока  я  ЖБП  буду  писать,  в  тапочках!
Только не юродствуйте здесь! Не надо этих телодвижений! Значит так, чтоб
завтра на корабле не было ни одной крысы, хоть стреляйте их, хоть целуй-
те каждую! Как хотите! Не знаю! Все! Идите!
   И тут старпом заметил йод и лицо его подобрело.
   - Вот, Жу-упиков, - сказал он, старательно вытягивая "у", -  молодец!
Где ж ты йод-то достал? На корабле же ни в одной аптечке йода нет.  Вот,
кстати, почему все аптечки разукомплектованы? Выдра вы заморская, а?  Я,
что ли, за этим дерьмом следить должен? Вот  вы  мне  завтра  попадетесь
вместе с крысами! Я вам очко-то проверну! Оно у вас  станет  размером  с
чашку Петри и будет непрерывно чесаться, как у пьяного гамадрила с  вер-
ховьев Нила!
   Слышали, наверно, выражение: "Вот выйдешь, бывало, раззявишь хл  еба-
ло, а мухи летять и летять"? Именно такое выражение сошло с лица бедного
лейтенанта после его общения со старпомом. Но должен вам до ложить,  что
на следующий день на корабле не было ни одной крысы. Я уж не  знаю,  как
Жупикову это удалось? Целовал он их, что ли, каждую ?