гло  привести  к потере места  и
лишнему полу часу ожидания.  Дед Кондрат стоял последним и особых надежд  на
то чтобы что то получить не испытывал а потому мог позволить себе отвлечься.
Он обречено посмотрел в сторону и заметил  появившегося из-за угла человека.
Это  был  явный интелегентишка  на  подпитии , пошатываясь он приближался  к
очереди.  На  его бледном  заляпанном  кровью лице замерла  идиотская улыбка
эмоциональную подоплеку которой Кондрат никак не мог понять.
     Иешуа  остановился  в  двух шагах  от очереди  и  наблюдал.  "  Вот они
страждущие души, покинутая паства". Он так  соскучился  по добрым делам,  но
еще больше он  соскучился по своим братьям  и сестрам во плоти, ради которых
принял  такую  мучительную и страшную  смерть на  заре  цивилизации. Решение
пришло немедленно , Иешуа решил ничего не дожидаться и начать творить  добро
немедленно. По настроению организмов  этих людей  он видел что  они голодны.
Правда голод этот был несколько не похож на тот который он помнил прежде, но
прошло ведь столько веков, все меняется.
     Он простер руки к небу и обратился с призывом о любви к ближнему.
     Очередь  на  секунду  стихла и все  посмотрели на  пришельца.  В  мятом
грязном  пальто с кровью на  лице и  с  прилипшим  мусором  на  брюках Иешуа
блестяще  излагал концепцию любви  друг к другу как  к  брату.  Мятая  морда
явного пролетария  из середины  очереди  не  выдержала  первой  на  пятдесят
четвертой секунде проповеди.
     " Пидор",- возопила морда.
     Иешуа  немного  стушевался,  но  с  темы  это его не  збило.  Он  решил
облагодетельствовать  очередь  более  решительно.   Придумывать   ничего  не
пришлось  так  как  биология  людей была  той  же.  Силой своего духа  Иешуа
сотворил рыб и хлеба. Закрыв глаза в блаженном  чувстве без корыстного  дара
он направил все это с неба на очередь.
     В  месте где супермаркет  примыкал к  стене дома  улица была узкой и  с
закрытыми глазами да еще в пьяном теле Иешуа немного промахнулся. Вся рыба с
хлебами оказалась прямо за стеной супермаркета завалив псе прилавки внутри и
проходы  с  кассами.  Внутри началась паника.  Находившийся в  зале директор
абожжоный горячими  тушками  неизвестной породы мгновенно получил инсульт от
открывшийся взору  картины. Около очереди  остался только турбулентный поток
силы,  поднимающей  все сотворенное  в  воздух. Поток  был мощным  у земли и
немного затихал  к второму этажу дабы еда  могла  плавно  опускаться  в руки
страждущих.  Оказавшись  без нагрузки поток мощным рывком  перевернул  ящики
обильно стоявшие  у стен  и смешав  их содержимое плавно  распылил на головы
очереди. После сегодняшнего  скандала с одним членом из общества защиты прав
потребителей  руководство супермаркета в  срочном порядке  удалило со склада
протухшую  селедку и  просроченные чипсы. Именно это и было  часом  раньше ,
надо заметить очень быстро, расставлено вдоль стен .
     Обалдевшие мужики тихо смотрели на снежинки вместе с которыми выписывая
причудливые траектории селедка  медленно спускалась им  на  головы  ,  чипсы
распыленные  в свободном пространстве между  всем этим спасительно впитывали
влагу селедочного разложения но падали туда же.
     Первым очнулся Дед Кондрат. От подобного  чуда ком встал у него в горле
и слова не  получались, но вой вышел прекрасный, животно-первобытный. С этим
воем Кондрат как молодой долетел до замершего в блаженной позе интелигента и
еще успел  вломить  ему промеж глаз  когда его смела очередь пронесшаяся  по
Иешуа как танк по полю.
     Тимофей открыл  глаза и  ужас  охватил его  всецело. Разъяренная  толпа
пинала его  ногами с криками  " бей пидора". Он попытался встать но был сбит
ударом  ноги  в  живот,  это  был  толстенный  поп  в  облитой  помоями рясе
пробившись  сквозь стену желающих сделать тоже.  В  руке  у  попа  болталась
небольшая гармошка которой он отбивался от  окружающих. Скорчившись  от боли
Тимофей прошептал  . "  Слабо  выраженная актуальность применения клавишного
инструмента в среде лиц духовного звания или нафига попу гармонь". Следующий
удар помутнил рассудок но сознания Тимофей не потерял.
     До  полного разъединения духа с телом оставались считанные минуты когда
призывный  кличь продавца отвлек  позабывшую  о водке очередь и толпа сметая
друг друга понеслась к дверям супермаркета в миг позабыв о Иешуа-Тимофее.
     Тапочкин со стоном перевернулся на спину и напряженно стал трезветь. Он
совершенно не помнил что произошло и почему напавших вдруг стало так  много,
он помнил  только хмурого прохожего  который огрел  его ломом ни с того ни с
сего. Неожиданный  голос  из собственной  груди  породил  мурашки страха  за
рассудок.
     " Ваш  тонкий  юмор пожалуй никто  тут  не  понял.  Этот Гавриил совсем
потерял квалификацию, мертвого от потерявшего сознания отличить  не может, я
все ОТЦУ расскажу". Тапочкин в ужасе постучал отбитой рукой по груди.
     "  Да не  стучи  ты, я все равно не уйду, раз  так вышло, значит  так и
будем  работать.  Приготовься  сейчас  ты  будешь  резко  выздоравливать   и
самочувствие  твое  прийдет  в  норму."  Тапочкин окончательно  похолодел от
ужаса, " боже, я сошел с ума"!
     " Это  хорошо что ты вспомнил ОТЦА, значит душа твоя не  заблудшая и ты
найдешь дорогу к свету",- ответил голос.






     А в это время из темного двора на центральную  улицу  столицы,  залитую
яркими огнями мощных фонарей вышли двое лиц кавказской наружности. Поскольку
древняя  традиция  стучать,  хоть  и потеряла свою  актуальность,  но все же
осталась в народе и,  особенно среди дворников и консьержек, об этом тут  же
сообщили  в службу  безопасности.  Они  сели  в  транспортер с тонированными
стеклами и скрылись в направлении центра мегаполиса.
     Это  были  демоны  преисподней  Мефис  Ромазов  и  Тофель   Хамбуддинов
переброшенные  сатаной  для  нейтрализации Иешувы  и его  действий на Земле.
Поскольку  силу Иешувы  преодолеть  было  неимоверно сложно  в пекле  решили
замкнуть силу ада  в  двойственной структуре взаимодействия коей и стали эти
двое сатанинских отродий.
     Прибыв на место, они получили явочный  адрес известного фундаменталиста
безидейника Бени Ладушкина готового на  любые масштабные действия и особенно
теракты против ожиревших от скуки тихой жизни обывателей. Личность Бени была
хоть и  известна  службе безопасности,  но  Тофель  и  Мефис  знали про него
намного больше. Так же его звали,  когда  то Агосфер  или вечный жид. За три
тысячи лет  еврейства сородичи так достали Беню, что он принял мусульманство
и стал  терраристом-антисемитом. Жидомасонские сети виделись ему  повсюду  и
иного пути кроме как перебить их всех поголовно Беня так и  не  нашел в этой
не равной  борьбе.  За  все  это  время он  не плохо  преуспел в  мастерстве
противостояния и, хотя его неоднократно  убивали и казнили, чувствовал  себя
удовлетворительно. Вспоминая  свои  приключения Беня, почему то считал самым
страшным  моментом казнь в Александрии в 124  году после рождества христова.
Тогда  местные  власти поймали  его  с евреями подельниками за то,  что  они
продавали  выжимку из  чумных  трупов как  лечебное  мумие  древнеегипетских
мумий.  Бене  хотели отрубить  голову,  но  он  упросил  заменить  казнь  на
повешение с последующим утоплением. В то время Ладушкин был еще относительно
молод и  восприимчив  к  агитации, поэтому  неделя в тюрьме, где каждодневно
пытались вразумить, что евреи это зло и ничего хорошего с ними не получится,
таки дали свой результат. Тем более что Беня уже имел более чем тысячелетний
стаж еврейства.
     Как  только  он всплыл  в километре  от берега  в средиземном  море, он
поклялся посветить свою, тогда еще диковинную, вечность борьбе с сионизмом.
     План сатаны заключался в  похищении известного ученого  физика  Доктора
Фаустова который работал над созданием  машины времени и  переброски  Бени в
прошлое   с  целью  свершения  грандиозного   теракта.   В  результате  этих
превентивных мер ад намеривался ликвидировать  вакцинацию бессмертия  и  тем
самым остановить второе пришествие за его ненадобностью



     Пригородная электричка  приходила  вовремя. Последние  продавцы  всякой
дребедени прошли по салону и в вагоне стало необычно тихо.
     Любомир  Глубинкин потянулся, разминая затекшие ноги. Афдотья спала  по
детски свернувшись рядом. Ее  безмятежная улыбка казалось, не покидала ее  и
во сне. Любомир с интересом выглянул в  окно. Промышленные зоны,  окружавшие
транспортные  подъезды к столице не  представляли ничего интересного, но  он
ожидал, наконец, увидеть  центральный вокзал. Любомир вырос в селе, все свое
детство  и юность он практически безвылазно  прожил  там же  где и родился в
селе Кащеево. Родители  его умерли, когда ему было года два или три, никто в
селе точно  этого не помнил, потому что  у всех и своих дел  всегда хватало.
Раен был не самый передовой, в  селе  всего двадцать хат, а  школу закрыли в
виду отсутствия финансирования и нехватки кадров посоветовав учить писать  и
читать детей  самим родителям  и оставив  небольшую  библиотеку с учебниками
двадцатилетней давности.  Поскольку  Любомира учить было  совершенно некому,
заботилась о нем  старая бабка соседка, тайком надеясь на его хату для своей
взрослой дочки с тремя детьми получившимися от случайной поездки в областной
центр на рынок, то ни читать, ни писать он, не умел.
     Но как  обычно бывает в этом мире, обделенный господом в одном, человек
щедро  бывает  награжден в  другом.  С малых  лет Любомира  уважали  и  даже
побаивались  как одаренного способностями совершенно  не объяснимыми.  В три
года он уже исцелял и в раенной больнице практически не  было работы, потому
что все кроме разве что рожениц  шли  к нему и самое главное не зря. Не было
среди пришедших не довольных.  Любомир лечил на совесть, не  то, что все эти
колдуны и  ворожеи. И как положено  в таких случаях, когда дар  сильный и от
бога,  денег  ни  брал, ни с кого.  Бабка соседка,  правда, научила  немного
позже, как обойти гнев божий грамотно. Брать стали продуктами да материалами
на дом,  мол,  для  поддержания тела, в  котором  такой сильный  дух. Однако
Любомиру и  этого было не надо, он полностью  был,  как  говорят не от  мира
сего.  К  шести годам он обнаружил  в себе  странную способность оказываться
там, где фантазировал быть. Пространство вокруг  него как бы менялось, и все
становилось материальным  и ощутимым. Сам он при этом с места, где находился
в этом  мире, исчезал, и  бабка часто впадала в  истерику  доискиваясь  куда
подевался  "кормилец  окаянный".  С этим  даром  Любомир  обращался особенно
осторожно потому что его  фантазии  в силу возрастных аномалий иногда бывали
не только греховны, но и просто опасны для него  самого. Чаще  всего  он все
таки  лечил  руками и помогал  советами  по  поводу  будущего, которое видел
прекрасно,  но  в этом не признавался полностью даже бабке  опасаясь  совсем
потерять покой и только и обслуживать население  близлежащих деревень  с  их
жаждой знать что, кому и когда.
     Однажды,  когда Любомиру  было уже пятнадцать бабка, изнемогающая между
праведностью  и финансовыми  проблемами  дочки  с внуками  начала  приводить
богатеньких  городских.  Проанализировав  пути  обхода греха  при применении
божьего  дара  с  последующим  материальным  вознаграждением,  бабка  решила
Любомира  в  камерческую  сторону  вопроса не посвящать  отныне вообще.  Она
целиком брала грех, на себя снабжая самого  целителя лишь тем, что тот сам у
нее  просил. А поскольку  Любомир не  просил никогда ничего, то решение  это
вскоре бабку и ее детку  с внуками просто озолотило. Практически до двадцати
своих полных лет Любомир работал с утра  до вечера  на семью доброй  бабушки
соседки, которая  несла тяжелый крест  греха за получаемые вознаграждения от
эксплуатации безвозмездно дарованных богом способностей.
     Но настало время болезненного расставания. Как то, в деревню заслышав о
целителе,  приехала  Афдотья. Молодая  учительница начальных  классов  школы
теряла  мать,  умирающую  от  рака  и  случай  этот  был столь  неподвластен
медицине,  что даже прививка  вечности и  трансплантация  органов  не  могли
помочь. Любомир  вылечил  ее за один сеанс в пол часа и Афдотья  видя  такое
торжество божьего чуда над наукой поклялась отплатить чем то похожим. Узнав,
что Любомир до сих пор не умеет читать и писать, она яростно принялась учить
его грамоте, благо входило в него все как в Ломоносова, быстро и легко.
     Именно  на этом этапе своей жизни,  научившись читать и писать  Любомир
ощутил не преодолимую тягу к  познанию, в том числе познанию непосредственно
в путешествии. Он покинул рыдающую бабку и отправился с Афдотьей  в столицу,
познавать  мир. В  городе  у него  жил  дальний  родственник,  квартира  его
пустовала т.  к.  родственник все время посвящал работе и  интеллектуальному
самосовершенствованию. Любомир даже стал подумывать, а не поступить ли ему в
какое высшее  учебное  заведение. Аттестат ему привезли  клиенты и,  хотя  в
школе  он ни дня не учился прочтенное ему бабкой и восполненное  собственным
чтением за последний год вполне тянуло на среднее образование.
     На  пригородном  вокзале  было  как  всегда шумно  и  суетно.  Таксисты
безошибочно  определяющие  кто  местный  а  кто  нет также как всегда ломили
приезжим три цены намереваясь срубить деньжат по легкому. Однако  с Афдотьей
этот номер  у  них  не  прошел, и они столкнулись  с  очевидным, что она  не
местная,  и  невероятным, что  она знает все цены  и  расстояния  и  лишнего
платить  не  будет.  Этот  нонсенс  вызывал  в  их  душе  глубокую обиду  на
несовершенство мира и  ярое нежелание  вообще, куда  то ехать.  Промучившись
примерно с  пол часа, гости  столицы  отошли  на триста метров от  вокзала и
спокойно  поймали  там  попутную  машину  за  половину вокзальной  цены.  До
квартиры родственника, где Любомир так долго мечтал, наконец, принять ванну,
о которой грезилось уже полгода, оставалось минут сорок по пробкам и заторам
центра города, Любомир расслабился на мягком кожаном сидении.
     Из  приемника  доносились  песенки   местных  радиостанций.   Будучи  в
расслабленном  состоянии духа  Любомир невольно  стал  анализировать текст и
смысл песен. Писклявый голос дешевой певички вещал, давясь слезами.
     " Раздала всю нежность, потеряв беспечность".
     Любомир никак не мог понять, каким образом потеряв беспечность можно не
стать более  осторожным,  а  наоборот еще,  что то потерять  как  следствие.
Логическая  невозможность  таких действий,  но  их  фактическое  присутствие
порождало  возмущение и Любомир попросил водителя переключить волну.  Однако
не тут то было, теперь другой женский голос, уже менее слезно пел.
     "  Пьяный  мачо, лечит меня и плачет,  от того,  что знает,  как хорошо
бывает".
     Любомир  окончательно запутался в попытках  найти  хоть какую то  нить,
связывающую все предложение воедино, и обречено попросил переключить опять.
     В этот раз тонкий голосок выл.
     " Мне надо у, у, мне надо ао, ао, да да, мне это надо, надо".
     Любомира  передернуло, но это хотя  бы  не  вызывала  в голове коллапса
мышления и он сжав зубы терпел до самого приезда.
     Квартира  родственника  оказалась  более  просторная  и  ухоженная  чем
Любомир себе  представлял. Пять огромных комнат и два  туалета располагали к
длительному не появлению на  улице. Помывшись и подкрепившись с дороги гости
столицы  расползлись  изучать обстановку подобно тому  как  это  делают коты
попавшие в новое помещение.
     Очень скоро из дальней комнаты донеслись звуки  телевизора, это Афдотья
прилипла смотреть какое то ток- шоу, а Любомир продолжал свое путешествие по
квартире.  С  тех  пор  как  Афдотья  научила  его   читать  он  практически
каждодневно ощущал потребность прочесть  нечто великое.  Однако, прочитывая,
что  то понимал  что это все не  то.  Найдя огромную библиотеку родственника
Любомир застыл в немом восторге перебирая взглядом бесконечные ряды авторов.
     В  нижнем ряду вся полка  в длину пяти или более метров была заставлена
полным  собранием сочинений "  Оболди". Эта, как писали, таинственная группа
авторов,  весьма плодовитых  и скрытных недавно была внесена в  обязательную
программу школы. Ходили слухи, что с тех пор как они занялись коммерцией бог
лишил их таланта, и они  строчат одну чепуху, но Любомир не  верил  пока  не
прочел бы  сам.  Чуть  выше шли какие то древние классики, Любомир  едва мог
припомнить, где слышал эти имена и фамилии, какой то Толстой, Чехов, Гоголь,
что  то Пушкина и Лермонтова.  И  вот, наконец,  абсолютный  восторг охватил
Любомира.  Он  увидел  на  самом  верху  четыре  полки  адептов  современной
литературы.  Обожествленных  при  жизни, внесенных  во  все  энциклопедии  и
программы школ и  вузов,  легендарную  пару авторов  непревзойденного  стиля
литературы современной классики. Две полки красного в золоте Перума Никова и
синего в  золоте Лукьяна Сергеенко. Рядом две полки подряд стояли раритетные
издания  этих  же  классиков в  виде  рулонов  туалетной бумаги,  на обертке
виднелась надпись. Издательство -ИДУЩИЕ ВМЕСТЕ- "ГИГИЕНИЧЕСКОЕ ЧТИВО".
     Не теряя  ни секунды Любомир  притащил лестницу и,  забравшись на верх,
там же начал читать первый том.






     А  в  это время, уже  связавшись  с  Беней  Ладушкиным двое непобедимых
террориста  Мефис  Ромазов  и  Тофель  Хамбулатов  втаскивали  избитого   до
полусмерти доктора Фаустова  в снятую накануне квартиру этажом ниже.  Тофель
волок за собой еще мешок, с какими то агрегатами, которые доктор называл моя
машина. Оба агента прибывали в плохом расположении духа, а Беня Ладушкин так
и  совсем был зол. Периодически пиная Фаустова они  разбежались по  комнатам
закрывать шторы и расчищать место для импровизированной лаборатории доктора.
     Фаустов получил  минутную  передышку  и горько возопил внутри  себя. Он
смутно  помнил  из истории,  что  бесконечные  кавказские войны и  конфликты
кончились лет  двести назад,  равно  как  и азиатские столкновения  и теперь
никак не мог сообразить, откуда  взялись эти архаизмы холодной войны в числе
трех экземпляров  притащивших его  сюда.  Особенно его  расстраивало то, что
теперь, когда  чувства его расстроены, а душевное  равновесие  нарушено,  он
потеряет   то  направление,   в  котором  так  успешно  шел  при  достижении
результата. Пинок в спину  привел  доктора в чувства. Это Ладушкин приглашал
пройти в расчищенное помещение.
     "  Мы наладили обстановку, и к  одиннадцати часам извольте,  представит
нам  первые  выкладки по  теме.  А  иначе",-  Беня  погрозил  доктору  дулом
огромного музейного пистолета с разрывными пулями.
     В  наспех  расчищенной от  мебели  комнате  Фаустов  принялся  собирать
вывернутую из мешка машину времени. У него не было ни малейшего желания, что
то делать для этих трех идиотов,  но видимость создавать было необходимо. Он
хорошо  помнил  как  те двое,  что  покрупнее  расправились  с  охраной  его
лаборатории. Тофель тогда продемонстрировал  Мефису скелетную  аплиакцию  из
охранника на стене.







     Вечерело. Любомир уже заканчивал  дочитывать  первый том, когда Афдотья
взметнулась с кресла и пронеслась по  коридору к дверям. Пришел родственник,
хозяин  квартиры. Любомир не спеша слез с лестницы прихватив с  собой на сон
грядущий  второй  томик классики.  Однако  планам Любомира не  суждено  было
сбыться. В дверях стоял Тимофей-Иесус Тапочкин. Он был весь в крови и грязи.
Лицо его, правда, не носило, сколько  ни будь значительных повреждений т. к.
его подрихтовал  спаситель,  но вид все  равно  был ужасный.  В этот  момент
Тапочкин  одержал временную победу духа и  говорил и  думал исключительно от
себя самого.  Хмель еще не полностью покинул его и пройдя  в ванну, он через
полчаса  уже  был готов  к  вечерней  экскурсии для своег