сегда покойники снятся... Боюсь идти одна... в сенях - темно...
   Лука (следуя за ней). Ты - живых опасайся... вот что я скажу...
   Наташа. Проводи меня, дедушка...
   Лука. Идем... идем, провожу!
 
    Уходят. Пауза. 
 
   Кривой Зоб. Охо-хо-о! Асан! Скоро весна, друг... тепло  нам  жить  будет!
Теперь уж в деревнях мужики сохи,  бороны  чинят...  пахать  налаживаются...
н-да! А мы... Асан!.. Дрыхнет уж, Магомет окаянный...
   Бубнов. Татары спать любят...
   Клещ (стоит посредине ночлежки и тупо смотрит пред собой).  Чего  же  мне
теперь делать?
   Кривой Зоб. Ложись да спи... только и всего...
   Клещ (тихо). А... она... как же?
 
    Никто не отвечает ему. Сатин и Актер входят. 
 
   Актер (кричит). Старик! Сюда, мой верный Кент...
   Сатин. Миклуха-Маклай идет... х-хо!
   Актер. Кончено и решено! Старик, где город... где ты?
   Сатин. Фата-моргана! Наврал тебе старик... Ничего нет! Нет  городов,  нет
людей... ничего нет!
   Актер. Врешь!
   Татарин (вскакивая). Где хозяин?  Хозяину  иду!  Нельзя  спать  -  нельзя
деньги брать... Мертвые... пьяные... (Быстро уходит.)
 
    Сатин свистит вслед ему. 
 
   Бубнов (сонным голосом). Ложись, ребята, не шуми... ночью - спать надо!
   Актер. Да... здесь - ага! Мертвец... "Наши  сети  притащили  мертвеца"...
стихотворение... Б-беранжера!
   Сатин (кричит). Мертвецы - не слышат! Мертвецы не  чувствуют...  Кричи...
реви... мертвецы не слышат!..
 
    В двери является Лука. 
 
    Занавес 
 
 
 
    АКТ ТРЕТИЙ 
 
   "Пустырь" - засоренное разным хламом и заросшее бурьяном дворовое  место.
В глубине его - высокий кирпичный брандмауер. Он закрывает небо. Около  него
- кусты бузины. Направо  -  темная,  бревенчатая  стена  какой-то  надворной
постройки:  сарая  или  конюшни.  А  налево  -  серая,  покрытая   остатками
штукатурки стена того дома, в котором помещается  ночлежка  Костылевых.  Она
стоит наискось, так что ее задний угол выходит  почти  на  средину  пустыря.
Между ею и красной стеной - узкий проход. В серой стене два окна: одно  -  в
уровень с землей, другое - аршина на два выше и ближе к брандмауеру. У  этой
стены лежат розвальни кверху полозьями и обрубок  бревна,  длиною  аршина  в
четыре. Направо у стены - куча старых досок, брусьев. Вечер, заходит солнце,
освещая брандмауер красноватым светом. Ранняя  весна,  недавно  стаял  снег.
Черные сучья бузины еще без почек. На бревне сидят рядом Наташа и Настя.  На
дровнях - Лука и Барон. Клещ лежит на куче дерева у правой стены. В  окне  у
земли - рожа Бубнова.
 
   Настя (закрыв глаза и качая головой в такт словам, певуче  рассказывает).
Вот приходит он ночью в сад, в беседку, как мы уговорились...  а  уж  я  его
давно жду и дрожу от страха и горя. Он тоже дрожит весь и - белый как мел, а
в руках у него леворверт...
   Наташа (грызет семечки). Ишь!  Видно,  правду  говорят,  что  студенты  -
отчаянные...
   Настя. И говорит он мне страшным голосом: "Драгоценная моя любовь..."
   Бубнов. Хо-хо! Драгоценная?
   Барон. Погоди! Не любо - не слушай, а врать не мешай... Дальше!
   Настя. "Ненаглядная, говорит, моя  любовь!  Родители,  говорит,  согласия
своего не дают, чтобы я венчался с тобой... и грозят меня  навеки  проклясть
за любовь к тебе. Ну и должен, говорит, я от этого лишить себя  жизни..."  А
леворверт у него - агромадный и заряжен десятью пулями... "Прощай,  говорит,
любезная подруга моего сердца! - решился я бесповоротно... жить без  тебя  -
никак не могу". И отвечала я ему: "Незабвенный друг мой... Рауль..."
   Бубнов (удивленный). Чего-о? Как? Краул?
   Барон (хохочет). Настька! Да ведь... ведь прошлый раз - Гастон был!
   Настя (вскакивая). Молчите... несчастные! Ах... бродячие собаки! Разве...
разве вы можете понимать... любовь? Настоящую любовь? А у меня - была она...
настоящая! (Барону.) Ты! Ничтожный!.. Образованный ты человек... говоришь  -
лежа кофей пил...
   Лука. А вы - погоди-ите! Вы - не мешайте! Уважьте человеку... не в  слове
- дело, а - почему слово говорится? - вот в чем дело! Рассказывай,  девушка,
ничего!
   Бубнов. Раскрашивай, ворона, перья... валяй!
   Барон. Ну - дальше!
   Наташа. Не слушай их... что они? Они - из  зависти  это...  про  себя  им
сказать нечего...
   Настя (снова садится). Не хочу больше! Не буду говорить...  Коли  они  не
верят... коли смеются... (Вдруг, прерывая речь, молчит несколько  секунд  и,
вновь закрыв глаза, продолжает горячо и громко, помахивая рукой в такт  речи
и точно вслушиваясь в отдаленную музыку.) И вот - отвечаю  я  ему:  "Радость
жизни моей! Месяц ты мой ясный! И мне без тебя тоже вовсе невозможно жить на
свете... потому как люблю я тебя безумно и буду любить, пока  сердце  бьется
во груди моей! Но, говорю, не лишай себя молодой твоей  жизни...  как  нужна
она дорогим твоим родителям, для которых ты - вся их радость... Брось  меня!
Пусть лучше я пропаду... от тоски по тебе, жизнь моя...  я  -  одна...  я  -
таковская! Пускай уж я... погибаю, - все равно! Я - никуда  не  гожусь...  и
нет мне ничего... нет ничего..." (Закрывает лицо руками и беззвучно плачет.)
   Наташа (отвертываясь в сторону, негромко). Не плачь... не надо!
 
    Лука, улыбаясь, гладит голову Насти. 
 
   Бубнов (хохочет). Ах... чертова кукла! а?
   Барон (тоже смеется). Дедка! Ты думаешь - это правда?" Это все из  книжки
"Роковая любовь"... Все это - ерунда! Брось ее!..
   Наташа. А тебе что? Ты! Молчи уж... коли бог убил...
   Настя (яростно). Пропащая душа! Пустой человек! Где у тебя - душа?
   Лука (берет Настю за руку). Уйдем,  милая!  ничего...  не  сердись!  Я  -
знаю... Я - верю! Твоя правда, а не ихняя... Коли ты  веришь,  была  у  тебя
настоящая любовь... значит - была она! Была! А на  него  -  не  сердись,  на
сожителя-то... Он... может, и впрямь из зависти смеется...  у  него,  может,
вовсе не было настоящего-то... ничего не было! Пойдем-ка!..
   Настя (крепко прижимая руки ко груди). Дедушка! Ей-богу... было это!  Все
было!.. Студент он... француз был... Гастошей звали... с черной  бородкой...
в лаковых сапогах ходил... разрази меня гром на этом месте! И  так  он  меня
любил... так любил!
   Лука. Я - знаю! Ничего! Я верю! В лаковых сапогах, говоришь? А-яй-ай!  Ну
- и ты его тоже - любила?
 
    Уходят за угол. 
 
   Барон. Ну и глупа же эта девица... добрая, но... глупа - нестерпимо!
   Бубнов. И чего это...  человек  врать  так  любит?  Всегда  -  как  перед
следователем стоит... право!
   Наташа. Видно, вранье-то... приятнее правды... Я - тоже...
   Барон. Что - тоже? Дальше?!
   Наташа. Выдумываю... Выдумываю и - жду...
   Барон. Чего?
   Наташа  (смущенно  улыбаясь).  Так...  Вот,  думаю,   завтра...   приедет
кто-то... кто-нибудь... особенный... Или -  случится  что-нибудь...  тоже  -
небывалое... Подолгу жду... всегда - жду... А так... на самом  деле  -  чего
можно ждать?
 
    Пауза. 
 
   Барон (с усмешкой). Нечего ждать... Я - ничего не жду! Все  уже...  было!
Прошло... кончено!.. Дальше!
   Наташа. А то... воображу себе, что завтра я... скоропостижно  помру...  И
станет от этого - жутко...  Летом  хорошо  воображать  про  смерть...  грозы
бывают летом... всегда может грозой убить...
   Барон. Нехорошо тебе жить... эта сестра твоя... дьявольский характер!
   Наташа. А кому - хорошо жить? Всем плохо... я вижу...
   Клещ (до этой поры неподвижный и безучастный - вдруг  вскакивает).  Всем?
Врешь! Не всем! Кабы - всем... пускай! Тогда - не обидно... да!
   Бубнов. Что тебя - черт боднул? Ишь ты... взвыл как!
 
    Клещ снова ложится на свое место и ворчит. 
 
   Барон. А... надо мне к Настёнке  мириться  идти...  не  помиришься  -  на
выпивку не даст...
   Бубнов. Мм... Любят врать  люди...  Ну,  Настька...  дело  понятное!  Она
привыкла рожу себе подкрашивать... вот и душу хочет подкрасить... румянец на
душу наводит... А... другие -  зачем?  Вот  -  Лука,  примерно...  много  он
врет... и без всякой пользы для себя... Старик уж... Зачем бы ему?
   Барон  (усмехаясь,  отходит).  У  всех  людей  -  души  серенькие...  все
подрумяниться желают...
   Лука (выходит из-за угла). Ты, барин, зачем девку  тревожишь?  Ты  бы  не
мешал ей... пускай плачет-забавляется... Она ведь  для  своего  удовольствия
слезы льет... чем тебе это вредно?
   Барон. Глупо, старик! Надоела она... Сегодня - Рауль, завтра -  Гастон...
а всегда одно и то же! Впрочем - я иду мириться с ней... (Уходит.)
   Лука.  Поди-ка,  вот...  приласкай!  Человека  приласкать  -  никогда  не
вредно...
   Наташа. Добрый ты, дедушка... Отчего ты - такой добрый?
   Лука. Добрый, говоришь? Ну... и ладно, коли так... да!
 
    За красной стеной тихо звучит гармоника и песня. 
 
   Надо, девушка, кому-нибудь и добрым быть... жалеть людей надо! Христос-от
всех жалел и нам так велел... Я те  скажу  -  вовремя  человека  пожалеть...
хорошо бывает! Вот, примерно, служил я сторожем на даче... у инженера одного
под Томском-городом... Ну, ладно! В лесу дача стояла, место  -  глухое...  а
зима была, и - один я, на даче-то... Славно-хорошо! Только  раз  -  слышу  -
лезут!
   Наташа. Воры?
   Лука. Они. Лезут, значит, да!.. Взял я ружьишко, вышел... Гляжу - двое...
открывают окно - и так занялись делом, что меня и не видят. Я им  кричу:  ах
вы!.. пошли прочь!.. А они, значит, на меня с топором...  Я  их  упреждаю  -
отстаньте,
   мол! А то сейчас - стрелю!.. Да ружьишко-то то на одного, то на другого и
навожу. Они - на коленки  пали:  дескать,  -  пусти!  Ну,  а  я  уж  того...
осердился... за топор-то, знаешь! Говорю - я вас, лешие, прогонял, не шли...
а теперь, говорю, ломай ветки один  который-нибудь!  Наломали  они.  Теперь,
приказываю, один - ложись, а другой - пори его! Так они, по моему приказу, и
выпороли дружка дружку. А как выпоролись они... и  говорят  мне  -  дедушка,
говорят, дай хлебца Христа ради! Идем, говорят, не жрамши. Вот  те  и  воры,
милая (смеется)... вот те и с топором! Да... Хорошие мужики оба... Я  говорю
им: вы бы, лешие, прямо бы  хлеба  просили.  А  они  -  надоело,  говорят...
просишь-просишь, а никто не дает... обидно!.. Так они  у  меня  всю  зиму  и
жили. Один, - Степаном звать, - возьмет, бывало, ружьишко и закатится в лес.
А другой - Яков был, все хворал, кашлял все... Втроем, значит, мы дачу-то  и
стерегли. Пришла весна -  прощай,  говорят,  дедушка!  И  ушли...  В  Россию
побрели...
   Наташа. Они - беглые? Каторжане?
   Лука. Действительно -  так,  -  беглые...  с  поселенья  ушли...  Хорошие
мужики!.. Не пожалей я их - они бы, может, убили меня... али  еще  что...  А
потом - суд, да тюрьма, да Сибирь... что толку? Тюрьма - добру не научит,  и
Сибирь не научит...  а  человек  -  научит...  да!  Человек  -  может  добру
научить... очень просто!
 
     Пауза. 
 
   Бубнов. Мм-да!.. А я вот... не умею врать! Зачем?  По-моему  -  вали  всю
правду, как она есть! Чего стесняться?
   Клещ (вдруг снова вскакивает, как обожженный, и кричит). Какая -  правда?
Где - правда? (Треплет руками лохмотья на себе.) Вот - правда! Работы нет...
силы нет! Вот - правда! Пристанища... пристанища нету! Издыхать надо...  вот
она, правда! Дьявол! На...  на  что  мне  она  -  правда?  Дай  вздохнуть...
вздохнуть дай! Чем я виноват?.. За что мне - правду? Жить -  дьявол  -  жить
нельзя... вот она - правда!..
   Бубнов. Вот так... забрало!..
   Лука. Господи Исусе... слышь-ка, милый! Ты...
   Клещ (дрожит от  возбуждения).  Говорите  тут  -  пра-авда!  Ты,  старик,
утешаешь всех... Я тебе скажу... ненавижу я всех! И эту правду... будь  она,
окаянная, проклята! Понял? Пойми! Будь  она  -  проклята!  (Бежит  за  угол,
оглядываясь.)
   Лука. Ай-яй-ай! Как встревожился человек... И куда побежал?
   Наташа. Все равно как рехнулся...
   Бубнов. Здорово пущено! Как в театре разыграл... Бывает это, частенько...
Не привык еще к жизни-то...
   Пепел (медленно выходит из-за угла). Мир  честной  компании!  Что,  Лука,
старец лукавый, всё истории рассказываешь?
   Лука. Видел бы ты... как тут человек кричал!
   Пепел. Это Клещ, что ли? Чего он? Бежит как ошпаренный...
   Лука. Побежишь, если этак... к сердцу подступит...
   Пепел (садится). Не люблю его... больно он зол  да  горд.  (Передразнивая
Клеща.) "Я - рабочий человек". И -  все  его  ниже  будто...  Работай,  коли
нравится... чем же гордиться тут? Ежели  людей  по  работе  ценить...  тогда
лошадь лучше всякого человека... возит и - молчит! Наташа! Твои - дома?
   Наташа. На кладбище ушли... потом - ко всенощной хотели...
   Пепел. То-то, я гляжу, свободна ты... редкость!
   Лука (задумчиво, Бубнову). Вот... ты говоришь - правда... Она, правда-то,
- не всегда по недугу человеку... не всегда правдой  душу  вылечишь...  Был,
примерно, такой случай: знал я одного человека, который  в  праведную  землю
верил...
   Бубнов. Во что-о?
   Лука. В  праведную  землю.  Должна,  говорил,  быть  на  свете  праведная
земля... в той, дескать, земле - особые люди населяют... хорошие люди!  друг
дружку они уважают, друг дружке - завсяко-просто - помогают... и все  у  них
славно-хорошо! И вот человек  все  собирался  идти...  праведную  эту  землю
искать. Был он - бедный, жил - плохо... и,  когда  приходилось  ему  так  уж
трудно, что хоть ложись да помирай, - духа  он  не  терял,  а  все,  бывало,
усмехался только да высказывал: "Ничего! потерплю! Еще несколько -  пожду...
а потом - брошу всю эту жизнь и - уйду в праведную  землю..."  Одна  у  него
радость была - земля эта...
   Пепел. Ну? Пошел?
   Бубнов. Куда? Хо-хо!
   Лука. И вот в это место - в Сибири дело-то  было  -  прислали  ссыльного,
ученого... с книгами, с планами  он,  ученый-то,  и  со  всякими  штуками...
Человек и говорит  ученому:  "Покажи  ты  мне,  сделай  милость,  где  лежит
праведная земля и как туда дорога?" Сейчас это ученый книги  раскрыл,  планы
разложил... глядел-глядел - нет нигде праведной земли! Всё верно, все  земли
показаны, а праведной - нет!..
   Пепел (негромко). Ну? Нету?
 
    Бубнов хохочет. 
 
   Наташа. Погоди ты... ну, дедушка?
   Лука. Человек - не верит... Должна, говорит, быть...  ищи  лучше!  А  то,
говорит, книги и планы твои - ни к чему, если праведной земли нет...  Ученый
- в обиду. Мои, говорит, планы самые верные, а праведной земли  вовсе  нигде
нет. Ну, тут и человек рассердился - как так? Жил-жил, терпел-терпел  и  все
верил - есть! а по планам выходит - нету! Грабеж!.. И  говорит  он  ученому:
"Ах ты... сволочь эдакой! Подлец ты, а не ученый..." Да в ухо ему - раз!  Да
еще!.. (Помолчав.) А после того пошел домой - и удавился!..
 
    Все молчат. Лука, улыбаясь, смотрит на Пепла и Наташу. 
 
   Пепел (негромко). Ч-черт те возьми... история - невеселая...
   Наташа. Не стерпел обмана...
   Бубнов (угрюмо). Всё - сказки...
   Пепел. Н-да... вот те и праведная земля... не оказалось, значит...
   Наташа. Жалко... человека-то...
   Бубнов. Всё - выдумки... тоже! Хо-хо! Праведная земля! Туда же! Хо-хо-хо!
(Исчезает из окна.)
   Лука (кивая головой на окно Бубнова). Смеется! Эхе-хе...
 
    Пауза. 
 
   Ну, ребята!.. живите богато! Уйду скоро от вас...
   Пепел. Куда теперь?
   Лука. В хохлы... Слыхал я - открыли там новую веру...  поглядеть  надо...
да!.. Всё ищут люди, всё хотят - как лучше... Дай им, господи, терпенья!
   Пепел. Как думаешь... найдут?
   Лука. Люди-то? Они - найдут! Кто ищет -  найдет...  Кто  крепко  хочет  -
найдет!
   Наташа. Кабы нашли что-нибудь... придумали бы получше что...
   Лука. Они - придумают!  Помогать  только  надо  им,  девонька...  уважать
надо...
   Наташа. Как я помогу? Я сама... без помощи...
   Пепел (решительно). Опять я... снова я буду говорить с тобой... Наташа...
Вот - при нем... он - все знает... Иди... со мной!
   Наташа. Куда? По тюрьмам?
   Пепел. Я сказал - брошу воровство! Ей-богу - брошу! Коли сказал - сделаю!
Я - грамотный... буду работать... Вот он говорит - в Сибирь-то по своей воле
надо идти... Едем.
   туда, ну?.. Ты думаешь - моя жизнь не претит мне? Эх, Наташа!  Я  знаю...
вижу!.. Я утешаю себя тем, что другие побольше  моего  воруют,  да  в  чести
живут... только это мне не помогает! Это... не то! Я - не каюсь... в совесть
я не верю... Но - я одно чувствую: надо жить... иначе! Лучше надо жить! Надо
так жить... чтобы самому себя можно мне было уважать...
   Лука. Верно, милый! Дай  тебе  господи...  помоги  тебе  Христос!  Верно:
человек должен уважать себя...
   Пепел. Я - сызмалетства - вор... все, всегда говорили  мне:  вор  Васька,
воров сын Васька! Ага? Так? Ну - нате! Вот - я вор!..  Ты  пойми:  я,  может
быть, со зла вор-то... оттого я вор, что  другим  именем  никто  никогда  не
догадался назвать меня... Назови ты... Наташа, ну?
   Наташа (грустно). Не верю я как-то... никаким словам... И беспокойно  мне
сегодня... сердце щемит...  будто  жду  я  чего-то.  Напрасно  ты,  Василий,
разговор этот сегодня завел...
   Пепел. Когда же? Я не первый раз говорю...
   Наташа. И что же я с тобой пойду?  Ведь...  любить  тебя...  не  очень  я
люблю... Иной раз - нравишься ты мне... а когда - глядеть на  тебя  тошно...
Видно - не люблю я тебя... когда любят - плохого в любимом не видят... а я -
вижу...
   Пепел. Полюбишь - не бойся! Я тебя приучу к себе... ты только  согласись!
Больше года я смотрел на  тебя...  вижу,  ты  девица  строгая...  хорошая...
надежный человек... очень полюбил тебя!..
 
    Василиса, нарядная, является в окне и, стоя у косяка, слушает. 
 
   Наташа. Так. Меня - полюбил, а сестру мою...
   Пепел (смущенно). Ну, что она? Мало ли... эдаких-то...
   Лука.  Ты...  ничего,  девушка!  Хлеба  нету,  -  лебеду   едят...   если
хлебушка-то нету...
   Пепел (угрюмо). Ты... пожалей меня! Несладко живу... волчья жизнь -  мало
радует... Как в трясине тону... за что ни схватишься... все - гнилое...  все
- не держит... Сестра твоя... я думал, она... не то... Ежели  бы  она...  не
жадная до денег была - я бы ее ради... на все пошел!.. Лишь бы она - вся моя
была... Ну, ей другого надо... ей - денег надо... и воли надо... а воля ей -
чтобы развратничать. Она - помочь мне не может... А ты - как молодая  елочка
- и колешься, а сдержишь...
   Лука. И я скажу - иди  за  него,  девонька,  иди!  Он  -  парень  ничего,
хороший! Ты только почаще напоминай ему, что он хороший  парень,  чтобы  он,
значит, не забывал про это! Он тебе - поверит... Ты только поговаривай  ему:
"Вася, мол, ты - хороший человек... не забывай!"  Ты  подумай,  милая,  куда
тебе идти окроме-то? Сестра у тебя - зверь злой...  про  мужа  про  ее  -  и
сказать нечего: хуже всяких слов старик...
   и вся эта здешняя жизнь... Куда тебе идти? А парень - крепкий...
   Наташа. Идти некуда... я  знаю...  думала...  Только  вот...  не  верю  я
никому... А идти мне - некуда...
   Пепел. Одна дорога... ну, на эту дорогу я не допущу... Лучше убью...
   Наташа (улыбаясь). Вот... еще не жена я тебе, а уж хочешь убить.
   Пепел (обнимает ее). Брось, Наташа! Все равно!..
   Наташа (прижимаясь к нему). Ну... одно я тебе скажу, Василий...  вот  как
перед богом говорю! - как только ты меня первый  раз  ударишь...  или  иначе
обидишь... я - себя не пожалею... или сама удавлюсь, или...
   Пепел. Пускай у меня рука отсохнет, коли я тебя трону!..
   Лука. Ничего, не сумневайся, милая! Ты ему нужнее, чем он - тебе...
   Василиса (из окна). Вот и сосватались! Совет да любовь!
   Наташа. Пришли!.. ох, господи! Видели... эх, Василий!
   Пепел. Чего ты испугалась? Теперь никто не смеет тронуть тебя!
   Василиса. Не бойся, Наталья! Он тебя бить не станет...  Он  ни  бить,  ни
любить не может... я знаю!
   Лука (негромко). Ах, баба... гадюка ядовитая...
   Василиса. Он больше на словах удал...
   Костылев (выходит). Наташка!  Ты  что  тут  делаешь,  дармоедка?  Сплетни
плетешь? На родных жалуешься? А самовар не готов? На стол не собрано?
   Наташа (уходя). Да ведь вы в церковь идти хотели...
   Костылев. Не твое дело, чего мы хотели! Ты должна