не быть Дженни, - подумал Форст, - она наверняка
где-то здесь."
     И он мягко опустился на скамейку подле девочки.
     - Ты чего плачешь, маленькая?
     - Просто, просто мне хочется...
     Маленькие снежные цветочки распускались и таяли, девочка плакала, а Сэр
Фредерик Форст,  тщетно пытаясь утешить бедное дитя, начал строить дебильные
рожи  и  пританцовывать  что-то  из  балета  о  несчастном  пастухе  и   его
неудавшийся невесте.
     Не  глядя на веселые  ужимки  Сэра Фредерика, девочка  вдруг  перестала
плакать и произнесла:
     Моя госпожа Мэлис
     Спустилась в сад,
     Растворила деревья прозрачной рукой.
     Подожгла цветы, разлила ручей,
     И ушла, притворив двери за собой...
     - Позвольте, - в сад вошла белоснежная дама с красивым холодным лицом.
     - Это моя госпожа, прости.
     - Что, эта Мэ.., Мэлис?
     - Я леди Мэлис.  Ронда  Мэлис. Я из  приюта для беглых осиротевших душ.
Прошу меня простить, - произнесла, как убила, леди Мэлис.
     Форст заметил, что цветы начинают вянуть, а вода пузырится.
     "Галлюцинации, - подумал он, - позвольте, какого это..?"
     -  Не надо.  Я  пойду.  Я  ненадолго,  смотри-ка,  -  у  тебя  шнурочек
развязался.
     Сэр  Фредерик  нагнулся  вниз, дабы завязать, и в этот миг  понял,  что
Дженни больше нет.
     -  Дженни!  Где  ты? Так нечестно,  -  он хотел сказать  еще что-то, но
внезапно понял, что ничего больше  говорить  и не нужно, что все так, как  и
должно было быть.  Он опустил голову, сорвал цветочек  и быстрой, но нервной
походкой вышел из сада прочь.
     - Сэр Фредерик, а Сэр Фредерик!  - это была Амалия Рэйвн, самая старшая
из  пожилых дам, находившихся в гостиной.  - Ну что же вы, голубчик, мы  тут
все вас  уже  как энное количество часов дожидаемся, а вы тут цветочки рвать
изволите. Нет,  это  конечно мило,  да и...  Ах  пойдемте  же  наконец,  Сэр
Фредерик, нас ждут.

     Леди Рэйвн не всегда была такой, в отличие от старых дев, которые имели
честь отведывать чай вместе  с ней и Сэром  Фредриком. Она, в годы молодости
вела довольно распутную и разгульную жизнь. Но  во время одного из походов в
войну против  Севера,  будучи полковой куртизанкой, она к  несчастию  своему
заболела сифилисом, долго хворала, и вылечившись начисто, покончила со своим
блядским прошлым, уехала в поместье, и за несколько лет превратилась в сухую
поджатую даму,  отдающую чопорностью и прочими неприятными качествами, коими
были наделены все старушенции из ее окружения в той или иной степени.
     Один лишь Сэр Фредерик знал ее прошлое. (Вполне  возможно, он как раз и
служил  в том  полку, где заразилась  леди Амалия.)  И  бывало,  раскладывая
вместе пасьянс, они подмигивали друг другу и загадочно улыбались.
     -  Сэр   Фредерик,  вы  представить  себе  не  можете,  сынишка  нашего
дворецкого женится на Кэти... Но Сэр Фредерик, как это  вы  не помните,  кто
такая Кэти, это  же  дочь  этого знаменитого ученого.  Да-да, Кронхэймера, -
леди Амалия так  быстро говорила, что Сэр Фредерик не успевал даже вставлять
свои благородные изречения,  а Амалия схватывала их, когда они и не успевали
еще слететь с уст Форста.
     Так  они  продвигались по аккуратненькой  аллеечке,  пока  не  достигли
гостиной замка, где уже собралось все общество...

     В церкви столпилась уже  большая  куча  народа,  когда  туда вошло  все
достопочтенное общество,  состоящее из дам  преклонного  возраста в чепцах и
пенсне,  возглавляемое небезызвестной  Амалией  Рэйвн,  и  замыкаемое  Сэром
Фредериком.
     Пастор, слегка подвыпивший и бодрый, взобравшись на свое место, повелел
начинать.
     - Времена настали новые, - начал святой отец, - и посему предлагаю всем
целоваться, целоваться, целоваться...
     "Странно, - подумал Сэр Фредерик,  ощущая себя где-то  на южном фронте.
Вот так всегда, когда засыпаю, кто-нибудь да проговаривает одно слово раз по
десять...
     . . . . . . .
     - Сэр Фредерик!
     Форст услышал истошный вопль и моментально проснулся.
     - В чем дело?
     - Негры, о  боже, негры! Вставайте же  мои слуги!  Вставайте сволочи. Я
же...- орала трезвея, госпожа.
     Но слуги встать  не могли,  глотки  их  были  аккуратно срезаны добрыми
черными  руками, в  коих местами  блестели  мачете  и  пилочки  для  ногтей,
украденные туземцами во времена прошлой английской экспансии. Странные белые
люди пытались  обменять их  на  золотые серьги,  покоившиеся  в негритянских
губах, но не тут то было...
     - Сэр Фредерик!
     - Да я уже встал, и, между прочим, ударился больно о рог животного.
     - Да не рог это, а пальма.
     - Ой, и в самом деле. Хотя похож.
     - Да нет.
     - Нет, ну похож...
     - Да что вы, право...
     - Нас сейчас будут бить, принцесса. Возможно убьют...
     Принцесса издала предсмертный хрип. Вернее, это ее горло его издало, но
не  важно. А важно то, что после сего Сэр Фредерик в момент  ожил и принялся
сопротивляться...
     ...  Уже несколько  часов  корявые  черные тела  летали над оазисом. Но
всему есть предел, и обессиливший врач упал прямо на вождя.
     . . . . . . .
     - Ну, Сэр Фредерик, ну  проснитесь же, -  Амалия Рэйвн  больно кольнула
зонтиком  Форста,  -  послушайте  же  хоть  немного.   Будьте  же  приличным
человеком.
     - Я вас целовать не буду, - твердо ответил туманный Сэр Фредерик.
     Удивленная и  оторопелая дама  хотела было что-то произнести типа "Фи!"
или "Фу!", но, внезапно, священник,  устав от своих громких речей,  подтянул
потуже рясу и крикнул: "Горько!"
     Жених и невеста в момент припали друг к другу, и зал взвыл...
     - Ах, как это им не противно, выдала третья подруга леди Рэйвн.
     - Да, - подметила четвертая.
     - Да, - подметила пятая.
     - Да, - подметила шестая...

     ...- Я вам ничего  не скажу, инки, - непонятно откуда возникло в голове
это слово у связанного и контуженного Сэра Фредерика Форста, лечащего  врача
самой принцессы, теперь уже  покойной,  но  он это  произнес. И сделал это с
достоинством и с высоко поднятой головой, насколько позволяли лианы и дебри.
     Негры внезапно обернулись и посмотрели ему прямо вовнутрь.
     Явно завладев их вниманием, обессиленный Форст продолжил:
     - Я старый солдат, родился  в  Н-ском городе, в том же году. Я умру  за
свою страну, и  ваши черные рожи  меня не остановят. А есть  у  нашей страны
такие  армии,  при  виде которых у всех густонаселенных народов Африки глаза
ихние  округлые повыползают и губы в папирус совьются.  А есть  у этих армий
такие снаряды,  какие вам  и не  привидятся в самых страшных  сновидениях, и
пушки там здоровые, и бронемашины, и...
     Но не успел вымолвить всю речь  свою лечащий  врач, как вышли негры все
из  тростника,  и остался он  наедине со  старым  прыщавым  пигмеем, который
медленно так потянул за узелок и развязал Сэра Фредерика, а как развязал, то
вручил ему  саблю его, подаренную ему в свое время самой принцессой во время
прошлого похода. Потом взглянул так добро и подслеповато, и произнес:
     - Кхм, кхм. Крмз. Уммм.
     Но  внезапно  Форст,  почувствовав  едкую  ненависть  к этому  больному
доброму  негру, всадил в него саблю прямо ему в  сердце,  схватил  со  стола
важные  документы  и,  посмотрев  вслед падающему  телу,  геройски  вышел из
зала...
     - Что  за черт, - тихо прошептал Сэр Фредерик, стукнувшись о притолку в
дверях   церкви,  -  опять  эти  мерзкие  сучонки  гундят  под  нос.  Старые
паскудницы!
     И с омерзеним думая о подругах леди Рэйвн, Форст вышел на улицу. Солнце
уже садилось, набегали тучи, явно приближалось ненастье. Но прикинув то, что
сможет  успеть, Сэр Фредерик зашагал  быстро по полю, ни  о чем  не думая  и
глядя прямо в землю...
     - Ну и земля здесь, один песок,  сущий ад, - Сэр  Фредерик произнес это
на четвертый час своего следования по барханам. Он дал себе клятву во что бы
то не стало дойти до центра,  собрать войска и  отомстить проклятым бедуинам
за  жизнь  принцессы. На  глаза его наворачивались слезы, и  странная  фраза
бродила  где-то в правом полушарии его мозга:  "Корабль  пустыни  - верблюд,
корабль пустыни - верблюд, корабль пустыни - верблюд..."
     - Хм!  А есть ли в пустыне верблюды? - Сэр Фредерик хотел сказать: "Хм!
А есть ли в пустыне корабли?" Но внезапный гром и гроза, а также моментально
полившийся за ними дождь, обескуражили его  донельзя. Сэр  Фредерик принялся
мяться на одном месте и искать безопасное ущелье. В церковь ему возвращаться
не хотелось, к тому же она как тридцать пять минут назад пропала из виду, ни
одного дерева  подле не  маячило. И  отчаявшись,  он зашагал  прямо  вперед,
опустив голову к грунту...
     ... Вдруг  внезапная  буря подняла слой песка и метнула лечащему  врачу
его прямо в глаза.
     Потеряв зрение, он  закричал и, выхватив саблю, принялся размахивать ею
истерично во все стороны.
     "А вдруг рядом враг?" - лихорадочно мыслил обезумевший Форст.
     Но падения мертвого тела или же каких-нибудь криков он не слышал.  Хотя
даже если бы они и были, вой  ветра и скрежещущие звуки поднимающегося песка
заглушили бы их.
     Несмотря на слепоту, Форст решил идти до конца и  не дать  сломить себя
стихии.
     "Сюда бы сейчас дождь," - подумал Сэр Фредерик, совершив первый шаг...
     ... Ливень  хлестал по  лицу  Форста.  Он  протянул  руки,  и  во  мгле
обнаружил нечто похожее на строение.
     - О, боже, неужели!?..
     Вскоре  нашлась и  дверь. Промокший до нитки человек вошел  вовнутрь, и
почувствовав специфический запах сена, наткнулся на  лампу.  Там он нашел  и
спички.
     "Слава богу - свет! Все-таки это  хорошо так. Одному в старом сарае, на
сене,  когда кругом дождь, и кто-то  идет сквозь  него,  и еще не  дошел  до
своего сарая, а ты наконец-то в тепле и  со светом, и можно вытянуть ноги, и
просушить одежду," - не без радости думал Форст, стягивая левый носок.
     - А ты здесь не один, между прочим. Хе-хе, произнес тонкий голос.
     Форст натянул носок обратно и не веря своим ушам произнес:
     - Дженни, это ты?

     ... - Это я.
     - Я скучал по тебе.
     - Я знаю.
     - Ты где была?
     - Там...
     Девочка  сидела на корточках  в белом  воздушном платье  и вырисовывала
круги на сереньком песочке сарая.
     - Ну и как... там?
     - Да не очень...
     - Ты сбежала?
     - Да не то чтобы...
     - А леди...
     - Мэлис?
     - Да.
     - А она ничего не может не самом деле-то, - Дженни улыбнулась.
     - Ну и хорошо.
     - Не знаю...
     - Ты мне очень нравишься, Дженни.
     - Это дождь. Это он соединяет. Я здесь ни при чем.
     - Что?
     - Ну, расскажи мне свой сон. Я послушаю, так и быть.
     Дженни непонятно откуда  вытащила очки и  зачем-то напялила их  себе на
нос, будто бы собиралась читать какую-нибудь книжку.
     - Ну, ладно,  ты  только знаешь,  скажи чего-нибудь раза хотя бы три. Я
под это хорошо засыпаю.
     - Конечно, конечно, конечно...
     . . . . . . .
     -  Там.  В оазисах. Негры.  Спешите. - Сэр Фредерик  Форст  ввалился  в
палатку, не веря, что добрался-таки  до нее, и  встал как  вкопанный посреди
увлеченных работой людей.
     Кое-кто  из  них  с  интересом рассматривал  оружие,  снаряды,  пушки и
прочее. Некоторые  с неподдельной серьезностью  глядели  на  подробную карту
Африки и на важные документы.
     Кое-где  валялись  трупы  и  календари с  обнаженными женщинами,  какие
выдавались солдатам в ту войну.
     - Негры... - простонал Форст.
     Но ни один негр не обернулся, все были заняты тем же, чем и раньше.
     Внезапное отчаяние охватило Сэра Фредерика. Оно вонзилось к нему в мозг
и провалилось на самое дно его подсознания.
     Старый браунинг, он носил его собой с давних пор. В нем  была лишь одна
пуля - последний выход из любой ситуации, окончательное решение всех бед.
     Войдя в ночь, Сэр Фредерик Форст, бывший лечащий врач самой  принцессы,
прислонил дуло к виску и спустил курок...
     . . . . . . .
     ..... - А..а..а! - Фрэд Форст аж  подскочил на своей кровати и застыл в
одном положении, обливаясь холодным потом.
     - Элиен?
     - Ну чего? - рядом с Форстом в постели лежала голая женщина, недовольно
открывая глаза, и морщась при этом.
     - Элиен, ведь  ты моя жена, так? Что-то у  меня с памятью. Ну скажи же,
Элиен?
     - Да жена, но только бывшая, Фрэдди, бывшая...
     - Ну, а чего же ты делаешь в моей постели?
     - Ну и нажрался ты, хрен...
     - А?
     - А что, бывшая  жена не может потрахаться с  бывшим мужем со своим, а?
Ты  что, не помнишь,  была  еще эта сучка  Джейн с братом.  А ты  ее неплохо
отделал...
     - Ну а ты?
     - Ты же знаешь, хотя ты ведь не помнишь. Ну мой парень, ну этот, Скотт.
Он же  улетел в Калифорнию, там  у него это,..  а мне скучно. А ты еще очень
даже ничего, в постельке-то...
     Женщина провела по бедру Форста пальцем и принялась облизывать губки.
     - А кто я такой вообще? А?
     - Да ну тебя к черту!  - женщина  убрала руку, - ты сраный писателишка,
которого никто не читает и читать не собирается. А еще, когда ты трезвый, ты
такой мудило, а когда ты пьян, ты просто поц  вонючий. И я еще была за  этим
замужем, но...
     - Тихо. А где Дженни? - Форст помнил это  имя, но не был уверен, что он
его  не  придумал, и теперь  он  ненормальным  взглядом уставился на  Элиен,
боясь, что она просто наорет на него.
     - Фредди, ты просто склеротик сраный. Она у твоей матери.
     - А что она там делает?
     - Ну по травке бегает,  скорее всего, валяется  там,  плещется. Ты  мои
трусики не видел, а? Голова болит...
     - Я должен ехать к ней. Мне надо ее увидеть.
     - Мудак.
     - Ну уж прости. А сколько мы с тобой прожили?
     - Дверь там!
     - Прощай, Элиен, выронил полуодевшийся Форст, прикрывая за собой дверь.
     - Избавь меня...
     Но конец этой фразы он уже не слышал. Он  быстро бежал по направлению к
автомобилю, ведь ему обязательно надо увидеть ее. Скорее...
     Фрэд Форст  двигался на своей машине  по ярко освещенной автостраде.  В
мозгу его  была полнейшая каша, состоящая из  сновидений, обрывков вчерашней
вечеринки и песен Дэвида Боуи.
     - Холодный  мир, это настоящий холодный  мир. Черт! Какого хрена ко мне
пристала эта песня, - раздраженно сопел Форст, об®езжая машины. Он чуть было
не врезался  во встречный  грузовик, и шофер на  прощанье одарил его смачным
"факом".
     "Странно, - думал Форст, - странно что я  помню адрес  матери. Идиотизм
какой-то. Ничего не помню. А это помню. Стоп. А почему я решил, что Дженни -
моя дочь?  А  вдруг  это какое-нибудь  животное просто.  Ведь  Элиен  же  не
сказала...
     Это открытие  до  того поразило его,  что он открыл рот.  Да так и ехал
добрые пол мили, одолеваемый сомнениями.
     Какое-то   фермерское  семейство  из  соседней  машины  несколько   раз
заглядывало к нему, а ихний мальчишка, тот и вовсе обнаглел, строил мудацкие
рожицы и протягивал свой сопливый средний палец в форточку, не задумываясь о
последствиях.
     "Да  нет, не может быть, - решил он,  справившись  с ситуацией и слегка
боднув автомобиль семейства, - это, наверняка, моя дочь."
     И, сам  того не замечая,  Форст  под®ехал к зеленой ограде, за  которой
виднелся  аккуратненький   домик.  Он  находился  на  расстоянии  от  других
коттеджей и располагался рядом с рекой, что  было необычайно  мило  в жаркие
дни.
     Дверь была открыта, и Форст беспрепятственно вошел в дом.
     - Мама, ты здесь? Эй! Есть кто-нибудь дома-то?
     Он  осторожно  ступал по  деревянному полу  прихожей, мучимый дурацкими
предположениями.
     Открылась дверь в  небольшую комнатку, и,  внезапно, на столе его взору
предстало то, чего он боялся больше всего. Ноги его  подкосились,  и он чуть
было не упал.
     На столе в аккуратной коробочке лежала зеленая малосимпатичная  ящерица
с выпученными глазами. На шее ее красовался браслет,  на котором было выбито
золотыми буквами: "Jenny".
     - Да не может быть! - спокойно произнес Форст. Не замечая того  сам, он
схватил  бутылку  пива  со  стола  и  пятясь  вышел из дома. Ему  надо  было
присесть, но только не здесь, лучше где-нибудь на травке...
     Фрэд Форст забрался в кусты и совершил глоток. Его мысли путались, и из
глаз  лились слезы. Ему  не было  понятно, почему он вдруг захотел,  чтобы у
него была  дочь, чтобы ее звали Дженни. Он просто устал, и,  прислонившись к
стенке дома, Форст закрыл глаза.
     Тем временем, с  другой стороны здания  подошла девочка лет пятнадцати,
одетая в белое воздушное платье...
     Она вошла в небольшую комнату, сняла с шеи ящерицы браслет и надела его
себе на руку...
     Она улыбнулась, открыла дверь в прихожей и вышла на улицу...
     Сидевший  в кустах Форст открыл глаза  и  увидел свою  дочь Дженни.  Он
зачарованно смотрел не нее и не шевелился, боясь спугнуть видение.
     - Пойдем, - девочка протянула руку по направлению к кустам, - ну пойдем
же. Чего ты там, застрял?
     Фрэд подошел к девочке и взял ее за руку.
     - Я,... - начал он.
     - Я знаю. Пойдем. Там река. Погуляем. Я знаю, ты вернулся. Не бойся. Мы
просто пойдем по воде. У тебя, наверно, не получится, но здесь мелко,  и, ты
держи мою руку. Ты ведь не отпустишь  ее? Ну смотри-ка. Это  просто. Главное
начать только.
     Девочка шла по воде. Просто брела по воде. Легкая и чистая, как облачко
из того мультфильма студии Уолта Диснея. Рядом с ней шел мужчина лет сорока.
Он то проваливался, то опять поднимался, с  трудом передвигая ноги, но  руки
девочки  не выпускал. Чему-то  улыбался, вынимал из  кармана  ненужные вещи,
плакал, чего-то бормотал, плыл...

     -  Вот уж, ходють по воде, значит, ногами. Так не уследишь за ними, они
и в небеса полетять, - процедил сквозь грязные зубы  старый рыбак на дальнем
берегу реки.
     - Ты его не слушай,  - прошептала Дженни, - рыбаки,  они такие. Сначала
поворчат-поворчат, а потом и сделают что-нибудь хорошее.........

     ...  В  эту ночь  старый  рыбак  Джон  Долмэн подарил  своей  жене Майе
серебряное колье.



        Андрей Дворников. Последняя сделка


     Посвящается М. Кругу



     Утро.  Церковь.  Понемногу  начинается  новый день; новый  снег;
новые  птицы;  Новые  люди?!  Беззубые старушки  занимают  места  для  сбора
милостыни.  Парадный  двор  считается  самым  коммерческим  местом,  поэтому
междоусобные стычки обыденны. Набожные бабульки, так ненавязчиво, пхают друг
дружку мягкой войлочной  обувкой, матеря отборным  тихим  матерком,  дабы не
прогневить Господа, отца Виталия и Варвару Пелагеевну.
     Варвара  Пелагеевна,  грузная,  лет  шестидесяти  пяти  женщина,  своей
бойкостью  напоминала страуса, с  некоторым, правда, куриным оттенком. Можно
сказать, она была "приближенной" и имела власть на местах. Эта вечно красная
женщина  собирала подать  на восстановление вечновосстанавливаемого храма  и
частенько  гоняла  сердобольных  старушек, для аргументации  приплетая  отца
Виталия, милицию, матерь божию и не божию.
     -  Здрафстфуйте  Фарфара  Пелагефна, дай бог  фам  сдорофья, благослови
господь - задабривая лопотали беззубые платки в рваных пальтишках.
     - Ну что, немытые рожи, собрались, - хрипела  в ответ Варвара, - все бы
вам  деньжат халявных хапнуть. Отец наш небесный вам и то, вам и  се, грехи,
можно  сказать, задарма отпускает. А вы что?  Ну-у-у? Никого не упустят. Как
кто идет, они давай деньги клянчить. Так он до меня и не успевает дойти, все
деньги, понимаешь, раздает на ваши паскудные земные потребности. А храм, что
ж, пускай рухнет, а вам и дела нет.  Я уж про иностранцев не говорю.  Руки с
кошельками готовы
     вырвать. У-у. Прочь с дороги.
     Так кудахтая, помолясь  и  настучавшись о ступеньки  лбом, заваливалась
она в храм. Тут ее ожидал обычный окрик:
     -  Варвара... Черт, где  ты лазишь, гореть тебе  с  антихристом, - отец
Виталий  был в  нормальным рабочем настроении.  Стройная высокая  фигур