то она водку  в разлив вообще
не продает.
     -- Знаю,  -- сказал этот  человек, -- но у меня так живот  болит, прямо
сил нет.
     Дрогнуло сердце  продавщицы,  да и до закрытия ларька оставалось  всего
полчаса, и  она уступила.  Высунулась  из окошка,  посмотрела  по сторонам и
налила сто пятьдесят граммов. Конечно,  знай  она, кто  там притаился сбоку,
может, прежде чем наливать, выскочила бы из ларька да обежала бы его два-три
раза, но тут сплоховала.
     И вот она налила водку в стакан и, как водится, только хотела закрасить
свой грех сиропом, как он потянул у нее стакан. Тут продавщица  опять что-то
заподозрила и хотела выхватить у него стакан  с тем, чтобы вылить содержимое
в  мойку и  в дальнейшем все  отрицать.  Но парень этот  вцепился в стакан и
отошел от прилавка, чтобы не расплескать вещественное доказательство.
     Тут  вышел на свет божий добрый молодец инспектор и, со  смехом войдя в
ларек,  стал составлять  акт,  который  продавщица, конечно,  не  подписала,
ссылаясь на свое милосердие.
     --  Не имеет значения, -- сказал инспектор и унес акт. Дальше все  было
просто. Автоинспектор свел интересы обеих сторон к одному банкетному столу в
приморском  ресторане.  Стороны,  сидя  друг  против  друга,  при свидетелях
обменялись актами и, изорвав их в клочья, выбросили в море.
     После  этого,  говорят,  порядочно  было  выпито,  потому  что  товарищ
инспектора  горсовета  оказался очень  веселым парнем.  Он никому  не  давал
передышки и то и дело хватался за живот, крича:
     -- Ой, ой, живот болит, налейте!
     Тут,  говорят,  все  падали  от  смеха,  кроме  фининспектора, которому
все-таки эта шутка продолжала не нравиться.
     Надо сказать, что после этой истории Богатый Портной с новыми клиентами
стал гораздо осторожнее. Прежде чем впустить неизвестного в дом, он довольно
основательно изучал его,  разговаривая  с  балкона. Помню,  одного  хриплого
толстяка   он  прямо-таки  измучил.   Тот  стоял,  придерживая  одной  рукой
перевязанный  шпагатом газетный  сверток,  в  другой  руке  висела  сетка  с
мушмулой.  Богатый  Портной, склонившись  над перилами балкона,  внимательно
изучал его.
     --  Я  от  Гагика  Марояна, --  застенчиво  косясь на  сверток,  сказал
толстяк, -- один костюмчик хочу.
     -- Нет, что  ты, дорогой,  -- ответил он  ему,  расплывшись,  --  давно
бросил. Пожалуйста, в мастерскую,
     -- Один летний, легкий костюмчик, -- прохрипел толстяк.
     --  Что ты,  дорогой,  --  повторяет  он,  стараясь определить,  хитрит
толстяк  или  в  самом деле честный клиент.  Он  рыскает по  нему  выпуклыми
глазками, не зная, за что зацепиться, и неожиданно спрашивает:
     -- Мушмула с участка?
     -- С базара,  -- отвечает  толстяк,  обливаясь потом.  -- Гагик сказал,
пойди к Сурену...
     -- У меня тоже участок, -- говорит Богатый Портной, --  восемь японских
корней мушмулы посадил, но пока не родит...
     -- Один аккуратный костюмчик...
     -- Что  ты, дорогой!  --  восклицает Богатый Портной, как бы  удивляясь
тому, что люди еще помнят дела такой давности. -- А какой Гагик тебя послал?
     -- Гагик Мароян...
     -- Ты смотри! --  вдруг  удивляется  Богатый Портной,  что этот человек
знает именно Гагика  Марояна,  хотя тот с  этого  и  начал. -- Откуда ты его
знаешь?
     -- С братом на фермзаводе работаю, -- хрипит толстяк.
     -- Ты смотри, правильно!  -- еще больше  удивляется он.  -- Легкие тоже
слабые имеет?
     --  Да, имеет,  --  кивает  толстяк,  обливаясь  потом, --  как  брата,
прошу...
     --  Нет, что ты! -- разводит руками Богатый Портной и  вдруг добавляет:
-- А парторгом кто у вас?
     -- Миша Габуния, -- хрипит толстяк, -- майский костюмчик...
     -- Ты смотри, тоже правильно! -- еще больше удивляется Богатый Портной.
-- Молодец Миша! Растет. Время такое...
     -- Один летний, легкий... -- тянет хрипло толстяк.
     -- Нет, шить не шью!  -- наконец сдается Богатый Портной. -- Просто так
заходи, поговорим.
     Толстяк заходит.
     Вообще Богатый  Портной  не  любил,  когда  на  нашей  улице  появлялся
какой-нибудь незнакомый человек.  Бывало,  смотрит  на  него  сверху,  потом
вслед,  поставив  руку  козырьком  от  солнца,  потом  пожимает  плечами,  в
недоумении бормочет:
     -- Третий раз сегодня проходит... Другой улицы нет, что ли...

        ___

     Но я чуть  не забыл  рассказать, как Богатый Портной нанимал сторожа на
участок еще до того, как сам  взялся  за дело. То ли  потому что  он  работу
предлагал сезонную, всего на  два-три месяца, то ли еще  почему, но так он и
не смог нанять себе настоящего сторожа. Он даже объявление вывесил во многих
местах.
     Я  сам видел  одно  такое  объявление  на  электрическом  столбе  прямо
напротив выхода  из  стадиона.  Словно  он  надеялся, что  после  футбольных
состязаний  нашему болельщику  ничего не остается, как прочесть его призыв и
пойти в  ночные  сторожа,  тем  более что наше  местное  "Динамо"  все время
проигрывало, хотя  и  подбрасывало всесоюзному футболу время  от времени  (а
может,  поэтому и  проигрывало?)  довольно  значительных  звезд.  Достаточно
сказать, что знаменитый нападающий московского "Спартака" Никита Симонян наш
парень.
     Объявление это гласило:  "Ищу хорошего русского  старика для сторожения
фрукт. Если будет плотник или каменщик, еще лучше. Вторая Подгорная, дом 37,
балкон на улицу, кричи: "Сурен".
     То  ли  хорошие  русские  старики были  приставлены к другим  фруктовым
садам, то ли еще что, но однажды к дому Богатого Портного  подъехал на своем
ослике известный  в  городе бродячий  хиромант,  человек с огненным взором и
огненной бородой. Обычно он ездил на своем ослике по дворам и гадал.
     -- Последний русский дворянин и первый советский хиромант! -- кричал он
зычным  голосом, остановившись  посреди  двора,  подманивал  к  себе женщин.
Женщины  подходили  и, украдкой  утерев ладонь о  фартук или  халат,  словно
надеялись этим  улучшить показания судьбы, протягивали руку. Хиромант гадал,
не слезая с ослика. За гадание брал деньгами, продуктами или детской одеждой
для своего многочисленного потомства. Иногда он появлялся возле нашей школы,
где, также  не  слезая с  ослика, за  небольшую плату  решал  математические
задачи для  старшеклассников.  В  городе  его считали  не  то ученым, не  то
полоумным, а точнее -- полоумным, оттого что ученый.
     Мой сумасшедший  дядюшка,  увидев  его на ослике, приходил в  радостное
состояние и, показывая на него пальцем, говорил:
     -- Мулла едет, мулла!
     Однажды  он заехал к  нам  во двор.  Там  у  него  произошло  небольшое
столкновение с Богатым Портным, которое, по мнению некоторых людей, повлияло
на их будущие отношения. Я это хорошо помню, потому что в это время, сидя на
корточках посреди двора, мыл в лохани Белку.
     Главное, что Богатый Портной  в поисках сквозняка на этот раз спустился
во двор  и  пил  кофе по-турецки, который сюда  ему  принесла жена, хотя для
обоих  было  бы проще, если бы он, выпив кофе, спустился вниз. Но  он всегда
так делал, если уж спускался во двор. Бывало, только спустится, а там считай
до десяти, и глядишь, его жена появится с чашечкой кофе в одной руке, а то и
со стульчиком в другой. Правда, стульчик иногда он выносил и сам, но кофе --
никогда.
     И как  это  она точно поспевала  за  ним,  было трудно понять.  Я  даже
подозревал, что они все это разыгрывали заранее, потому что  Богатый Портной
ко  всем  своим достоинствам еще и считал себя хозяином  прекрасной семьи  и
свои  редкие  выходы во двор  отчасти превращал  в наглядные  уроки семейной
идиллии. Вот так он сидел и пил кофе, когда в калитку въехал на своем ослике
огненнобородый хиромант.
     -- Воздух -- твое гаданье, -- сказал Богатый Портной,  дав ему проехать
возле себя, -- ни один человек не верит...
     --  Последний   русский  дворянин  и  первый  советский   хиромант!  --
воскликнул  тот,  не  обращая  внимания на  Богатого Портного. Остановившись
посреди двора, он бросал огненные взоры в окна и приоткрытые двери квартир.
     Несмотря на заверение Богатого Портного, женщины окружили хироманта,  а
одна из них  даже вынесла ослику арбузные корки. Я заметил по  лицу Богатого
Портного, что он уязвлен вниманием женщин к гаданию.
     Первой протянула руку хироманту жена Алихана -- Даша. Сам Алихан  сидел
у порожка своей хибарки и парил в теплой воде мозоли.
     -- Венерин бугор!  --  воскликнул  хиромант, взглянув на Дашину ладонь.
Женщины вздрогнули.
     -- Воздух! -- несколько вяло откликнулся Богатый Портной.
     Ослик  хрустел арбузными корками,  хиромант гадал  Даше,  иногда бросая
взоры и на других женщин, после  чего  те,  поеживаясь, запахивались в  свои
халаты.
     Алихан парил  в тазике мозоли и,  приподняв круглые брови  над круглыми
глазами, доброжелательно  прислушивался.  Видно,  гадание ничего  плохого не
предвещало.
     Алихан очень  любил  свою  вечно растрепанную  Дашу.  Из-за ее  бурного
прошлого и неряшливого настоящего во дворе Дашу считали плохой женой. Алихан
хотел  считать,  что  у  него  жена  такая же,  как у  других, но двор  и  в
особенности  Богатый Портной время  от времени напоминали ему, что жена  его
совсем не такая, как у других, а пожалуй, похуже.
     Поэтому он и сейчас с подчеркнутым спокойствием прислушивался к гаданию
Даши и, поглядывая на Богатого Портного, как бы предлагал и ему проникнуться
этим спокойствием. Но Богатый Портной этим спокойствием не проникался.
     -- Разве это дело, --  сказал Богатый Портной, прислушиваясь к  чуждому
бормотанию  хироманта, --  в  наше время только  ремесло дает твердый  кусок
хлеба. Возьмем меня...
     Он отхлебнул кофе и посмотрел на Алихана.
     -- Пусть гадает, -- ответил Алихан доброжелательно,  --  каждый человек
хочет иметь свое маленькое дело.
     Богатый Портной еще раз отхлебнул кофе, поставил чашечку на землю возле
себя и решительно поднял голову.
     -- Алихан, ты не мужчина, -- махнул рукой Богатый Портной.
     -- Почему не мужчина? -- встрепенулся Алихан.
     --  Я  бы никогда  своей  жене не разрешил  бы эти  глупости, -- кивнул
Богатый Портной на хироманта и, приподняв чашечку, снова отхлебнул кофе.
     --  О аллах,  -- сказал  Алихан,  уклоняясь от  спора, -- если это дает
спокойствие, рахат, пусть гадает...
     Алихан слегка  прикрыл  веки, прислушиваясь не  то к гаданию,  не то  к
действию теплой воды на  ступни своих ног,  изношенных  и разбитых  поисками
утерянного после нэпа коммерческого счастья.
     Видно, уклончивый  ответ Алихана,  а  главное, внимание женщин двора  к
тому,  что говорит хиромант,  продолжало  раздражать Богатого  Портного.  Он
привык, чтобы слушали его, а тут все облепили хироманта с его осликом, а  на
него никто не обращал внимания.
     Он  критически прислушивался к тому,  что говорит  хиромант, но все  же
никак не мог к нему подступиться. Помогла его собственная жена.  Она подошла
к  нему за пустой чашечкой,  и  он  молча, кивком головы потребовал еще один
кофе.
     -- Как скажешь, Суренчик, -- ответила  жена  хотя  он ничего не сказал.
Взяв чашку, она пошла к  себе.  Богатый Портной посмотрел  ей  вслед,  потом
перевел взгляд на гадающую простоволосую Дашу, потом  на Алихана и удрученно
покачал  головой.  На это  Алихан  немедленно  обратил  внимание  и  выразил
недоумение, приподняв круглые брови над круглыми глазами.
     -- И  у тебя жена русская,  и у меня то же  самое, -- задумчиво  сказал
Богатый Портной, как бы удивляясь безумной игре природы.
     -- Ну и что? -- промолвил  Алихан, нарочно не замечая намек на безумную
игру природы.
     -- У меня жена все  равно  как армянка,  -- сказал  Богатый  Портной не
слишком громко, но с чувством, -- все понимает, только не говорит...
     --  У  каждой женщины свой марафет,  -- ответил  Алихан примирительно и
снова прикрыл глаза. Видно, он сначала ожидал более неприятных разоблачений,
а в том, что его жена не похожа на армянку, он не находил ничего обидного.
     Когда хиромант, закончив  гадание,  стал  выезжать  со  двора,  Богатый
Портной окликнул его. Хиромант остановил ослика и, приподняв  голову, как бы
нацелился на него кончиком огненной бороды.
     --  Теперь ты  мне скажи, -- спросил Богатый  Портной громко, -- ишак в
городской черте разрешается или не разрешается?
     -- Тебе лучше знать, антихрист! -- воскликнул хиромант и тронул ослика.
     Я  в это время уже сидел на камне и держал Белку на коленях, обернув ее
чистой тряпкой, ждал, когда она высохнет.
     Богатый Портной растерялся не столько от самого оскорбления, сколько от
неожиданного и непонятного слова "антихрист".
     --  Хахам!  --  все-таки  успел он  крикнуть  ему  вслед.  Хиромант  не
обернулся, так что было непонятно, услышал он или нет.
     Хахам жил  в самом конце  нашей  улицы  и занимался тем, что  резал  по
праздникам  гусей шумным грузинским евреям,  по  сравнению с  которыми,  как
говорят  те, что  их сравнивали, одесские евреи  кажутся глухонемыми.  Кроме
широкой  черной бороды,  к тому  же, как утверждали знатоки, крашеной, но не
потому,  что  она  была рыжая, а  потому что  седая, он никакого  сходства с
хиромантом не имел.
     -- Хахам тоже имеет свою коммерцию, -- сквозь сладостный стон  напомнил
Алихан. Сейчас, положив одну  ногу в закатанной штанине на колено другой, он
особой ложечкой расчесывал  распаренную пятку. Занятие это всегда  приводило
его в тихое неистовство.
     -- Уф-уф-уф-уф, -- постанывал  Алихан,  доходя  до какого-то  заветного
местечка. Доходя  до заветного местечка,  --  в  каждой  пятке  у него  было
заветное местечко, --  он замедлял  движение ложки,  наслаждаясь  ближайшими
окрестностями  его, как  бы мечтая  до  него  дойти и в то же время  пугаясь
чрезмерной остроты наслаждения, которая его ожидает.
     Богатый Портной некоторое  время следил за  Алиханом,  слегка заражаясь
его состоянием. В то же время на  лице его было написано брезгливое сомнение
в  том,  что  такое никчемное  занятие  может  доставлять  удовольствие  или
приносить пользу.
     -- Не  притворяйся, что  так приятно, -- сказал Богатый Портной, -- все
равно не верю...
     --  Уй-уй-уй!  -- застонал Алихан  особенно  пронзительно,  поймав  это
заветное   местечко   и   быстро   двигая   ложкой,   как  при  взбалтывании
гоголь-моголя.
     --  Холера  тебе  в  пятку,  --  в  тон ему ответила  Даша,  бросая  на
сковородку шипящие куски мяса. Она стояла над своим мангалом.
     -- Не люблю, когда притворяешься, Алихан! -- с жаром воскликнул Богатый
Портной, как бы еще больше заражаясь его состоянием  и  еще  решительней его
отрицая. -- Никакого удовольствия не может быть...
     Алихан, удивленно приподняв  бровь, как-то издали сквозь райскую пленку
наслаждения,  немо  глядел  на Богатого Портного. Наконец движения  руки его
замедлились. Он опять перешел к окрестностям заветного местечка.
     --  Ну  ладно, -- сказал Богатый  Портной и сделал рукой  успокаивающий
жест, -- ну, ла, ла...
     Богатый Портной сделал вид,  что Алихан  остановился  под его командой,
хотя ясно было, что Алихан остановился сам по себе.
     -- Чем  фантазировать  удовольствие,  -- сказал  он,  уже  взяв  в руки
скамеечку и уходя, -- лучше бы посторожил мой сад...
     --  Никогда!  --  просветленно  воскликнул  Алихан.  -- Я  коммерсантом
родился и коммерсантом умру.
     -- Подумай, пока не поздно, -- проговорил Богатый Портной, подымаясь по
лестнице.
     Закончив свою мучительно-сладкую операцию с ногами, Алихан надел тапки,
слил  воду из  тазика, тщательно  промыл под краном свою ложку, спрятал ее и
сел  на  свой  стул.  Вид  у  него  теперь  был  ублаготворенный  и особенно
благожелательный.
     -- Дядя Алихан, -- спросил я, -- что такое антихрист?
     -- Шайтан, -- просто и ясно ответил  Алихан, но потом, решив  дояснить,
все запутал:  -- "Шайтан" говорят по-нашему,  по-мусульмански,  а по-гяурски
говорят "антихрист".  А  так как сами "гяуры"  по-нашему тоже  "шайтаны", то
получается,  что "антихрист"  -- это  "шайтанский  шайтан"!  --  Ясный  взор
Алихана выражал готовность ответить на любые вопросы.
     --  Алихан, ужинать! -- раздался голос его шайтанской  жены,  и Алихан,
подхватив стульчик, поспешно вошел в свою комнату.

        ___

     Там же летом на объявление о  найме  сторожа  откликнулся  хиромант. Он
подъехал к балкону Богатого Портного и позвал его.
     Тот вышел на балкон, хмуро посмотрел вниз и сказал:
     -- Воздух -- твое гаданье!
     --  Я хочу сторожить твое  именье! -- закричал хиромант, дико хохоча  и
вкладывая  в  свои слова сатанинскую иронию,  о  которой ни мы,  ни  Богатый
Портной не догадывались.
     Нет, не такого  человека ожидал Богатый Портной, но, видно, делать было
нечего, никто не приходил наниматься.
     -- Объявление читал или  кто-то сказал?  -- спросил он, хмуро  выслушав
его тираду.
     --  Весь  город  об  этом  говорит! --  радостно  закричал  хиромант  и
всплеснул руками.
     -- Ляй-ляй-конференцию  хватит,  -- мрачно  прервал  он  его,  -- ишака
привяжи, а сам подымись.
     Хиромант так и  сделал, и  они обо всем договорились. Условия договора,
конечно,  не  разглашались,  но  кое-что все-таки  просочилось.  Так,  стало
известно,  что хироманту давалось  право использовать по  своему  усмотрению
паданцы и скосить всю траву на участке для прокормления ослика.
     Примерно через месяц  они в  пух и прах  разругались, и Богатый Портной
изгнал его  со своего  участка.  Тогда-то  и  выяснились  некоторые  условия
договора.
     Хиромант  жил  на  горе, недалеко от участка  Богатого Портного,  можно
сказать, прямо над ним. На этой горе были две сталактитовые пещеры.  Так вот
одну из них он оборудовал под жилье  и  жил в ней вместе с  осликом  и  всем
своим многочисленным выводком.
     Оказывается, Богатый Портной проследил за  ним и обнаружил, что тот под
видом паданцев  или  вместе с паданцами  тащит к  себе в пещеру его груши  и
яблоки, из которых он гнал самогон. Гнать самогон в наших краях разрешается,
но, разумеется, из собственных фруктов. Выяснилось это следующим образом.
     Оказывается, жена Богатого Портного встретила на базаре жену хироманта.
Та  продавала  самогон и при виде жены Богатого  Портного  сильно смутилась.
Видя такую стыдливость жены хироманта, жена Богатого  Портного подошла к ней
и потребовала объяснения, хотя до этого и не собиралась подходить.
     Испуганная жена хироманта во всем  созналась. Она умоляла жену Богатого
Портного  никому об этом не говорить, потому что самогон она  продает втайне
от мужа из его зимних  запасов. Так  что, говорила она, если до  него дойдут
слухи  о том, что  она  продавала  самогон, он  ее убьет или, что еще  хуже,
прогонит вместе с детьми.
     Ну жена Богатого  Портного, конечно,  не  удержалась  и  все рассказала
мужу, больше всего удивленная такому плохому  отношению к собственным  детям
со стороны  ученых  людей.  Он проследил  за  ним  и однажды  поймал его  на
тропинке,  когда  тот  подымался к  своей пещере,  деловито погоняя  ослика,
нагруженного  мешками  с фруктами.  Мешки были вскрыты, и тут  же разразился
неслыханный скандал, тем более что хиромант успел скосить и убрать с участка
всю траву.
     Недели через  две  он снова появился на нашей улице. Несмотря на летний
день, правда пасмурный, хиромант был в пальто.
     -- Чатлах! -- крикнул Богатый Портной с балкона, увидев его. Крикнул он
это  не  слишком воинственно, так что, промолчи  хиромант,  может  быть, все
обошлось бы. Но хиромант молчать не стал.
     --  Ищу  хорошего  русского старика!  --  крикнул  он в  ответ  и  стал
оглядывать улицу,  словно удивляясь,  куда  он  запропастился, этот  хороший
русский старик, словно только что он здесь был, а теперь куда-то делся.
     Тут Богатый Портной от возмущения потерял дар речи и, схватив горшок со
столетником,  бросил его  вни