Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
сть до пятнадцати лет. Тогда он чуть не получил инфаркт. А
теперь вот -- жена...
-- Оставайся, -- ласково говорила Анна Михайловна гостю, -- Николай
ведет расследование, опять, наверное, заночует на службе, у него там диван.
Широкий, между прочим, -- тихо добавила Анна Михайловна.
Нестеров выронил ботинок из рук.
После долгой паузы мужчина сказал:
-- Дорогая моя, может быть, поедем ко мне? Ты ведь мне обещала взять
отпуск и поехать со мной к морю, как тогда, когда мы впервые встретились?
Нестерову спать расхотелось. Он молча стоял в темноте прихожей и ушам
своим не верил.
-- Он, наверное, не поверит своим ушам, когда я скажу ему об этом, --
плавно, почти напевая, отвечала Анна Михайловна, -- ты же знаешь, какой он
подозрительный, мнительный и ранимый.
-- Прошу тебя, поедем сейчас ко мне на дачу, я баньку такую отстроил...
-- Тебя так долго не было, -- пролепетала Анна Михайловна, но вдруг тон
ее изменился и она громко договорила, -- что он вот уже пять минут нас
подслушивает, а голос твой узнать не может, друг называется.
-- Да, и не говорите, Анечка, тоже мне следопыт, уже, наверное,
пистолет из кобуры достал, может, у него со слухом что-то, или он ждет,
когда можно будет застукать нас на месте преступления.
Тут до Нестерова дошло, где он слышал этот голос. Он вышел из-за угла и
расплылся в довольной улыбке.
-- Ну, Алтухов, а ведь я пристрелить мог вас обоих, -- косясь на друга,
шелестел Нестеров все еще растерянно. Шутка ему не понравилась.
-- Горяч, горяч, -- смеялась Анна Михайловна, -- здорово мы тебя
разыграли.
-- Ты смотри, Анют, не увлекайся розыгрышами, могу от усталости и не
понять юмора.
Нестерова сильно встряхнули те чувства, которые он испытал, стоя в
прихожей.
-- Ладно, что же ты гостя не кормишь?
-- Экономлю физические силы: тебя ждали.
-- Алтухов, старик, откуда ты свалился? -- Нестеров наконец-то
очухался, и они обнялись с другом, а в последнее время и мужем лейтенанта
Женечки Железновой.
Он говорил, что попал теперь в четвертое измерение: друг стал мужем его
помощницы, а дочь бывшего однокурсника, Женечка, стала женой его коллеги и
друга. Замкнутый круг и сплошное нарушение трудового законодательства и
служебных уставов.
Пошли в комнату: Анна Михайловна не любила, чтобы ей мешали готовить и
собирать на стол. Едоки должны были являться к трапезе, когда живописная
картина сервировки и вкусно пахнущих соблазнительных яств уже завершена.
-- Костенька, по тебе жена истосковалась, где тебя носит? -- спрашивал
Нестеров, усаживаясь в кресло и потягиваясь.
-- Куда Родина пошлет, -- односложно отвечал Алтухов.
Он, как обычно, лоснился бронзовым загаром на коричневом лице. Хотя в
последнее время заметно сдал, шея почему-то пошла морщинами, но лицо было
еще гладкое.
-- Как там поживают буржуины проклятые, буржуинствуют? Рассказывай.
-- "Чайки манят нас в Порт-Саид"... -- кстати, Коля -- это город такой
на северо-востоке Египта, на побережье Средиземного моря, у входа в Суэцкий
канал...
Ветер зной из пустыни донес.
Остается направо -- Крит,
А налево -- милый Родос.
-- Что-что? -- изумился Нестеров. -- Так ты был в Африке? А случайно не
в Северной Африке был?
Алтухов кивнул, а Нестеров расстегнул верхние пуговицы рубашки и
закатал рукава, он уже не сомневался, что само провидение участвует в том,
чтобы сводить его с Алтуховым на одних и тех же расследованиях, на одних и
тех же дорогах.
-- Их замечают в пустыне -- ventuntur in desertis.
-- Чего ты так разволновался, что с тобой? -- удивился Алтухов. -- Я
все тебе расскажу, но сначала ответствуй, где моя женщина, куда ты ее дел?
-- Женечка? Соскучился? Скоро приедет уже, если еще не приехала. У нас
сегодня был трудный день, возились со всякими подонками.
Алтухов позвонил домой и действительно застал жену, только что вошедшую
в квартиру. Нестеров вытянул трубку из рук друга и пригласил Женечку к себе.
Потом налил себе и Алтухову по пятьдесят граммов водки и, махнув рукой на
сон и отдых, набрал номер Снегова. Алтухов с беспокойством спросил
Нестерова, уверен ли он в том, что делает.
-- Ты ведь случай с пропавшим гражданином России разбирать ездил?
Алтухов так и ахнул: откуда? Откуда мог узнать Нестеров про его
задание?
-- Интуиция, брат, плюс эрудиция, -- похвастался Нестеров. -- Ну, нашел
ты своего Терехова?
-- Пока что да, -- ответил Алтухов, -- но там такое! Лучше и не
спрашивай!
Нестеров вызвал Снегова к себе, крикнул жене на кухню, что гостей будет
втрое больше и прилип к Алтухову всем своим вниманием.
-- Что это значит: ты его пока что нашел? Давай в общих чертах, пока
народ не подъехал.
Алтухов поведал Нестерову странную историю о дальнейшей судьбе Евгения
Олеговича Терехова на египетской земле.
-- Послушай, ну это же просто фантастика, ты ведь помнишь, Костя, как
мы с тобой в институте столкнулись, еще на вступительных: сели за одну
парту, напичканную шпорами, а? И как мы эти шпоры себе в штаны запихивали,
чтобы в конце сочинения на нас не подумали? Как в семьдесят пятом чуть не
поубивали друг друга в перестрелке с бандой Арнольда Бочина, а оказалось,
что делом занимались наши ведомства с двух сторон, так и подошли к их даче.
Помнишь, было даже так, что твой отец в юности чуть не женился на моей
мамочке? Это же просто судьба! Теперь ты уже сделал половину моей работы в
этом расследовании, а я только узнаю!
-- Да ты погоди, -- перебил его Алтухов, -- это еще не все.
Дипломатические делишки -- ладно. Сейчас египетская полиция вплотную
занимается русской наркомафией, и выясняются жуткие вещи: там у них столько
наших граждан пропало, как в воды Нила кануло, что Чичиков бы позавидовал.
Стали смотреть списки въехавших в страну по туристическим путевкам в этом
сезоне -- человек двадцать не выехало обратно ни водным путем, ни на
верблюдах ни в какую из сторон. А ведь среди перебежчиков высокие
государственные чиновники, чувствуешь, чем пахнет? Мало ли какую информацию
они из России вывезли, этого же никто не контролирует. Прямо принудительное
паломничество...
-- Ты хочешь сказать, что пропавшие могли оказаться шпионами?..
-- Коленька, не знаю, меня вызвали в Москву, мне еще предстоит
вернуться в Каир. Есть информация от египетских спецслужб, что на территории
их страны готовятся боевые группы для переправки к нам с целью подрыва
нефтегазового комплекса. Нефть обесценивается, потому что ее стало чересчур
много. Своих собратьев в мусульманских странах они трогать не станут, а вот
нашу нефть и наш газ завалить обломками вышек, перерабатывающих комбинатов и
трубопроводов -- это для них дело святое, даже суперсвятое. Чечня опять же.
Московскими терактами они не ограничатся. Ты чувствуешь, к чему я? Теперь
твоя очередь. Почему ты Тереховым интересуешься? Местное телевидение тоже им
интересуется, кричит о нарушении прав человека при передвижении по планете
Земля. У них там повсюду телевидение кабельное.
-- А я думал, сучье, -- сострил Нестеров.
Нестеров услышал звонок, Анна Михайловна открыла дверь, в прихожей
послышались голоса Снегова и Женечки.
-- Жена, -- выдохнул Алтухов и бросился в коридор, как будто Женечка
вернулась с пятилетней войны.
Она была в той же курточке и джинсиках, Нестерову показалось, что так,
как она сейчас -- со всего разбегу, с визгом и счастьем на лице -- бросаются
на шею отцу. Алтухов поднял ее на мгновение своими сильными руками, сжал,
словно ствол березки.
Они расцеловались у всех на глазах и, нежно держа друг друга за плечи,
не могли оторвать взгляда друг от друга. У Нестерова приятно защекотало в
солнечном сплетении и пересохло в горле.
-- Пошли, пошли, -- голосисто позвала Анна Михайловна, обнимая мужа за
талию, -- пожалуйте руки мыть и за стол.
Через час с небольшим вся команда собралась в гостиной, кроме Анны
Михайловны, убиравшей со стола в несколько печальном настроении. Она все еще
не могла привыкнуть к тому, что Нестеров не придает значения ее талантам в
кулинарии, расстраивалась от того, что тот не замечает, какой в доме
порядок, что холодильник всегда заполнен, что она купила себе новую блузку:
Нестеров жил работой.
Анна Михайловна давно смирилась с этим, не сопротивлялась, но и не
привыкла. Она ведь была актрисой, человеком духовным, богемным. Все отдала
мужу. Его погоны стала считать главным. Его друзей приняла полностью. Иногда
думала об исчезающей интеллигентности. Жалела себя, но и утешала: кому
теперь нужны ее жертвы?.. Но порою все еще расстраивалась, ей было
дискомфортно от безразличия мужа к внешним проявлениям бытия.
План действий, составленный Нестеровым и Алтуховым, уместился на одном
листке. На следующий день Нестеров улетал в Новый Уренгой.
9
Турбины двигателей вздрагивали, сотрясая самолет, храпели, проворачивая
воздух так, как гигантская электрическая мясорубка проворачивает мясо, затем
утихали и вновь раздражительно взрывались. Наташа сидела у окошка,
овального, очерченного голубым пластиком, вцепившись в ручки кресла и
внимательно прислушиваясь к звуку двигателей. Когда один из них замолкал,
чтобы отдохнуть, сердце ее уходило в пятки, хотя она и понимала, что полет
проходит нормально.
Она часто оборачивалась, ища глазами кого-то, но уже больше по инерции:
наверное, у него что-то случилось и он не смог лететь или опоздал на рейс.
Она дважды вставала, прохаживалась вдоль рядов, тщательно всматриваясь в
лица пассажиров, но так его и не нашла.
-- Пожалуйста, пожалуйста, -- улыбался сосед, статный, усталого вида
брюнет, с глубокой синевой под глазами, пропуская ее то туда, то обратно, --
я сам боюсь летать, что-то в этом есть мистическое.
Но на сей раз, Наташа слишком далеко ушла в свои мысли, и он напугал ее
когда спросил:
-- Ну вот, через сорок минут будем на месте. Вы по делам или к
родственникам?
-- К родственнику бывшему, -- мрачно пошутила Наташа, -- а почему вы не
предположили, что я возвращаюсь домой, что не похожа на уренгойку?
Мужчина улыбнулся всем лицом: волосы его отъехали немного назад, глаза
вспыхнули озорством, а губы широко раскрылись, обнажая квадратные сточенные
зубы.
-- Совсем не похожи, совсем. А впрочем, я никогда не видел уренгоек, но
то, что вы не северная барышня, -- это точно. Угадал?
-- А вы в командировку? -- спросила Наташа.
-- Так точно, на комбинат, -- ответил Николай Константинович.
В аэропорту Внуково он увидел эту загорелую блондинку, волосы которой
отливали, как колосья пшеницы, и вспомнил Марину. У нее были такие же вот
длинные белые косы, она пришла сдавать ему основы государства и права на
вступительных в МГОУ. Он остановил ее, когда, подготовившись, она уже шла к
его столу с исписанным листочком в руке, глядя ему прямо в глаза. Встал и
поменял расшатанный стул, на котором сидели предыдущие абитуриенты.
Аудитории этот простецкий жест преподавателя понравился. Все немного
расслабились. Потом он продержал ее перед собой около часа, в основном
рассказывая о новой конституции и механизме ее написания. Ему было приятно
ее близкое присутствие, ее нежная зависимость, ее кокетливость ради отметки.
Потом он перескочил на своего любимого конька:
-- А вы знаете историю своего города или хотя бы места, где вы живете?
Вот вы москвичка? -- спросил он и заглянул в ведомость: -- ...Марина
Сергеевна.
-- Да, -- ответила она, -- я живу на "Пролетарской".
-- В какой стороне? Туда, ближе к реке?
-- Напротив Крутицкого подворья, -- ответила Марина.
Затаив дыханье, она ждала удобного момента блеснуть эрудицией. Она
знала все об окрестных памятниках архитектуры: Новоспасский монастырь, с его
казаками при входе, огромной надвратной колокольней, усыпальницей
Таракановой и могилами Романовых, первая в Москве обитель Никона,
знаменитого мощного патриарха; Симонов монастырь с его монахами-невидимками,
полуразрушенными оборонительными угловыми башнями и приютом для глухонемых в
одной из церквей; невдалеке, на территории завода "Динамо", церквушка
Воскресения Богородицы с останками русского богатыря, героя Куликовской
битвы -- монаха Пересвета.
Нестеров поставил девчушке пять и, знать не зная, какие мысли вдруг
взбрели в ее золотую головку, поскорее выпроводил ее из аудитории, дабы
избавиться и от своих грешных мыслей. Он читал тогда уголовное право и был
вольтерьянцем. Мог начать лекцию с того, что сообщает студентам лишь модель
закона, поскольку применять его в стране, где автомобилисты нагло не
пропускают пешеходов, а в церкви норовят тебя обхамить, -- практически
невозможно. На него жаловались декану, но импозантность Нестерова и его
былые заслуги, -- все-таки это он привел на факультет команду, ушедших с
больших постов своих друзей не позволяли не только расстаться с ним, но даже
намекнуть, будто он что-то рассказывает нетрадиционно. К тому же любовь
студентов, как и шила в мешке, -- не утаишь.
Спустя два месяца, после установочной лекции по уголовному праву,
Марина подошла к нему. Подождав, пока студенты разойдутся, получив
комментарии и разъяснения метра, она приблизилась к нему, почти вплотную
низко опустив голову, что должно было подчеркнуть ее такт и скромность.
Он заметил ее сразу, но выжидал, а точнее, соображал, как бы
познакомиться с ней поближе, поговорить с ней, какой повод найти. Нестеров
издали кивнул ей, она дала понять, что ждет его, в ответ он кратко,
запинаясь при этом, как студент-первокурсник, сказал: "Сейчас, подождите
пожалуйста, я сейчас освобожусь".
Марина смотрела на него издали, и ей было приятно, что он попросил ее
подождать. Словно этим между ними уже было все решено. А ведь Марина была
влюблена в него семь лет назад, когда он читал лекции на подготовительных
курсах в МГОУ, а она только собиралась поступать. Но тогда -- сразу после
школы -- поступить в университет ей не удалось, в то лето умер ее отец, и
все пошло крахом. Так ей казалось. Отца нашли мертвым в лесу лишь на
следующее утро после того, как он с друзьями поехал за грибами. Сердечный
приступ и скоропостижная смерть отца потрясли ее. Она плакала во сне и
молчала целыми днями, уставившись в одну точку: фотографию отца в военной
форме в обнимку с мамой где-то на юго-восточной границе.
Марине пришлось пойти работать, а через год мама вторично вышла замуж.
Отчим считал, что падчерица должна сама заработать на свое высшее
образование, хотя его доходы от торговли косметикой позволяли семье жить
безбедно. Он вообще-то был неплохим человеком, но Марине казалось, что он
может втянуть ее в ту пустоту и бессмысленность, бесцельность существования,
в которых живет сам. Начались препирания, а потом и скандалы. Она сняла
квартиру и лишь на седьмой год смогла найти такую работу, которая позволила
бы ей учиться на заочном юрфаке в Московском государственном открытом
университете. Вот это и было ее целью. И еще долг -- отец взял с нее слово,
когда она пришла с выпускного бала, что Марина будет юристом, как и дед, и
прадед.
Она подошла к Нестерову с просьбой дать ей материал о подготовке
проекта нового Уголовного кодекса.
-- Вы можете подождать меня еще несколько минут? Я только зайду на
кафедру и провожу вас, вы не торопитесь?
В этот день они прошли пол-Москвы. С Садового кольца свернули на
Патриаршие, прошли по Малой Бронной, мимо дома Нестерова. И только выходя на
Тверской бульвар, Нестеров оглянулся и показал Марине на свой дом: я здесь
живу, но извините, что не приглашаю: во-первых, у меня еще лекция в
университете, а во-вторых, жена неправильно поймет, то есть наоборот,
правильно.
Марине было все равно. Она уже два месяца мечтала о нем, не спала,
представляла себе их первый разговор, его первое прикосновение. Если бы ее
спросили, чем он покорил ее, она не смогла бы ответить, он ее не покорял,
просто ее сердце тянулось к нему, вот и все. Нестеров взял номер ее
телефона, позвонил на работу через день, в понедельник. Так и повелось у
них: в выходные Марина была предоставлена сама себе, а в будни, сразу после
работы, они бродили по городу, а потом шли к ней, накупив еды и вина. Машины
тогда у Нестерова не было, а работа, тогда еще в МВД, не отягощала его
существование.
Она гордилась им. И не могла понять, как может человек вместить в себя
столько способностей, вести так много разнообразной деятельности и при этом
быть еще эрудитом в вещах, далеких от юриспруденции.
Нестеров обрадовался соседству с белокурой женщиной, напомнившей ему
Марину. Вот уже второй час полета он с болью ворошил свою память, глядя на
длинные тщательно расчесанные, ухоженные волосы соседки. Невольно
вспомнилась первая близость с Мариной, в тот же понедельник, когда он
впервые встретил ее возле работы, на Белорусском. Как он дотянул до того
понедельника -- просто фантастика. Впервые за долгие годы купил себе
французскую туалетную воду, достал из гардероба не самый парадный, но самый
любимый коричневый костюм, подобрал носки и рубашку.
-- Что-то наш Коленька сам на себя не похож, -- заметила Анна
Михайловна в воскресенье, когда состоялся традиционный прием его матушки в
доме Нестеровых.
-- Может быть, влюбился? -- не очень осторожно предположила свекровь, и
Анна Михайловна почувствовала острую обиду.
Ей всегда казалось, что если супруг увлечется кем-то за долгие годы их
совместной налаженной жизни, то она отнесется к этому бережно, как к первой
любви собственного сына.
В любом случае это будет лишь страсть, которая рано или поздно
погаснет, но чувство-то само по себе прекрасное. "Только влюбленный имеет
право на звание человека", -- это сказал Блок. И она простит, перетерпит,
она умеет терпеть, она мудрая.
Но замечание свекрови оскорбило именно Анну Михайловну, словно ее
признали проигравшей. Николай Константинович выправил ситуацию.
-- Мне повышение дают и должность предлагают, -- женщины посмотрели на
него, и восторженный их взгляд говорил лишь одно: "гений". -- Но это все.
Пока ничего не скажу. Все потом.
Его действительно переводили из МВД. И он должен был пройти проверку и
стажировку в ФСК -- тогда это была ФСК.
Все начало разрушаться с одной дурацкой провокации, когда в метро, по
пути к ней на "Пролетарку", Нестеров спросил: "Ты меня любишь?" А Марина
ответила "Нет".
Она пошутила, а он развернулся и ушел, уехал домой. В тот зимний день
был день его рождения, они ехали с сумками к ней домой, чтобы вновь, словно
по заданной программе, по приходе приготовить ужин, выпить, закусить и
упасть в мягкие подушки на ее софу. Устроившись в банк по специальности, она
прилично обставила комнату. И очень гордилась тем, что всего в этой жизни
добивается сама, если не считать пятерок по уголовному праву. Нестеров в том
году отрастил небольшую седоватую бородку, которая ему очень шла, накупил
себе несколько новых костюмов и даже заказал у соседки-"челночницы" польскую
дубленку на зиму.
Он поехал домой, где его не ждали так рано, стол еще не был накрыт,
жена и дочь хлопотали на кухне. Коротая время, он решил с