Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
еформировать
западную систему образования. Ныне
наблюдается резкое падение доверия широкой
____________________
* Перевод В.Шрейбера.
160
общественности, политиков и администраторов
к практическому применению социальных наук.
И весьма сомнительно, чтобы представители
социологического сословия могли радикально
воспрепятствовать этому повороту.
В такой ситуации представляется
необходимым исследовать и условия
применимости социологического знания, и
препятствия, мешающие достойному его
использованию в общественной практике.
Предварительно заметим, что означенные
условия и "препятствия" следует искать в
тех чертах социологического знания, которые
связаны со структурными различиями между
наукой и практическими формами жизненной
ориентации.
2
Исходным моментом наших рассуждений
является наличие противоположных оценок
современной ситуации. С одной стороны,
утверждается, что общественные науки
(экономические дисциплины, социология,
политическая наука) уже давно стали
знанием, которое созидает социальные формы
жизни. Есть и иная и не менее
распространенная точка зрения. Согласно ей,
в сферах политики и воспитания,
экономическом планировании, праве,
организации социального обеспечения есть
масса замечательных изобретений, и тем не
менее среди них едва ли можно найти много
таких, которые бы существенным образом
вытекали из социальной теории и научных
изысканий, а не из жизненного просвещенного
суждения или социальной критики. То, что
161
данное высказывание - во всяком случае
относительно продуктивности социологии -
сохраняет свою действенность, засвидетель-
ствовано П.Лазарсфельдом, С.Оссовским,
Р.Дарендорфом, Л.фон Штайном.
Противоположность оценок практической
способности социологии отчасти объясняется
существованием различных и, пожалуй, мало
проясненных представлений о том, что
собственно следует понимать под процессом
воплощения социологического знания в
практическую жизнь. По-видимому, здесь
следует различать три момента.
В самых общих чертах о жизненной
значимости социальных наук можно говорить
уже тогда, когда распространение научных
понятий и представлений влечет прямые, но с
научной точки зрения не контролируемые еще
изменения во взглядах и образе жизни людей.
Производимые изменения зависят не от
правильности или неправильности теории, а
от непосредственного воздействия содержания
аргументации и эмоционального содержания
слов на психические диспозиции
воспринимающих (С.Оссовский). К примеру,
психоанализ обладает действенностью именно
такого рода. И при таком понимании связи
науки и практики можно согласиться, что
социальные науки давно стали науками,
созидающими социальные формы жизни. Однако
отнюдь не эту форму воздействия имеют в
виду, когда говорят об "онаучивании". Под
последним подразумевается сознательное
применение общественнонаучных
предположений, позволяющее контролировать
социальные действия и в случае
относительной уверенности в успехе
подтверждать их.
162
В этом пункте процесс перевода научного
знания в практическую плоскость распадается
еще на два направления.
В одном случае мы имеем дело с
восприятием и применением социально-научных
открытий социальными "актерами", которые,
не будучи профессиональными научными
экспертами, пользуются этими разработками
для регулирования собственных отношений.
Примером может служить ролевая теория
Х.Э.Рихтера, широко применяемая в
реорганизации внутрисемейной деятельности.
Второй вариант связан с так называемой
социальной инженерией. Как правило, здесь
речь идет о планомерной перестройке тех или
иных общественных институтов и контроле за
деятельностью структур, проводящих данное
преобразование. В планировании работы,
выработке и принятии ответственных решений
активно участвуют и обществоведы.
Негативная оценка состояния и перспектив
"онаучивания" социального мира очевидно
может быть отнесена как к первым двум
указанным случаям, так и (чему служат
свидетельством замечания П.Лазарсфельда и
Р.Дарендорфа) к социальной инженерии. При
этом истинность оценок решающим образом
зависит от двух точек зрения. С одной
стороны, от того, все ли последствия
развития и распространения
общественнонаучного знания будут
интерпретироваться как онаучивание
практики. С другой стороны, от того, что
научным признается только такое приложение
обществознания, которое сопоставимо с ролью
естественных наук в развитии техники.
Неудовлетворительность первой - широкой -
точки зрения вряд ли может оспариваться.
163
Малая убедительность и даже сомнительность
второй точки зрения будет показана ниже.
3
Когда говорят о настороженном и
консервативном отношении практиков,
особенно на политическом и административном
уровнях, к социальным наукам, обычно
предполагается, что это отношение
характеризует репрессивную практику,
практику принуждения и ограничений. И в
самом деле представляется верным, во-
первых, что независимое общественнонаучное
исследование по самой своей сути находится
в оппозиции к интересам непроясненной
власти, основывающейся не на очевидностях,
поддающихся проверке, а на скрытых
механизмах господства. Во-вторых, именно
такой научный анализ связан со специфичес-
ким типом ценностных проблем, диктуемых,
прежде всего, партикулярными интересами.
Однако практически значимыми должны стать
исследования, полностью свободные от
ценностных ориентиров и применимые для
любых целей. В частности, это относится к
статистическим данным, если они
предлагаются без теоретической ин-
терпретации. Наше рассуждение ведет к
гипотезе, согласно которой применимость
социальных наук в условиях непроясненной
власти обратно пропорциональна степени их
теоретичности (по крайней мере, когда речь
идет о теории в строгом смысле). Это весьма
сильное предположение. Его нельзя
переносить на естественные науки. Но оно
164
позволяет сделать следующий шаг в рас-
суждении.
Чтобы сделать нашу позицию понятнее,
обратимся к тому, что иногда приводится в
качестве модели практически действенной
науки. В этом плане представляет интерес
мнение, что "экстенсивное применение"
правительством результатов общественной
науки уже само по себе оказывает
гуманизирующее и цивилизующее воздействие
на его деятельность. Это мнение не только
наивно, но даже цинично, поскольку образцом
научной практичности может оказываться ЦРУ.
К тому же заметим, что это утверждение
приобретает смысл лишь когда "экстенсивному
применению" предшествует не менее
экстенсивное и, кроме того, интенсивное
развитие социальных наук и распространяемое
таким способом знание носит статус
общественного, то есть необходимого для
всего общества.
4
Препоны использованию общественных наук и
возможности злоупотребления ими объясняются
не только вненаучными обстоятельствами. У
социологов всегда сохраняется повод для об-
ращения к причинам, связанным с состоянием
их собственной науки. Очевидно также, что
всегда найдется практик, для которого было
бы целесообразно ознакомиться со всем
многообразием конкурирующих понятий,
моделей и их интерпретаций. Вследствие
указанной гетерогенности обращение к
социологии почти неизбежно подвергает
консультирующегося субъекта опасности
165
предзаданного оправдания любого
планируемого действия.
В данной статье и не ставится задача
исследовать основания теоретического
плюрализма в общественных науках. Этот
плюрализм в определенном смысле
конститутивен для них и в отличие от наук
естественных вовсе не является признаком
незрелости. Однако кажется, что тот вид
концептуальных разногласий, который
отвечает если и не за идеологизацию
социологической практики, то за ее
практическую нейтрализацию, может и должен
быть преодолен.
Важнейшим постулатом теоретизирования в
области эмпирической социальной науки,
конечно же, является то, что возможности
интерсубъективной и, прежде всего,
эмпирической проверки должны быть продуманы
более систематически. Очевидно, что
встречающиеся здесь трудности не в
последнюю очередь связаны с потребностью
профилизации внутри научного сообщества и с
краткосрочностью практической ценности
социального знания. Вследствие этого
тяготение внутри социологии к понятийному и
теоретическому новаторству, иронически
названное П.Сорокиным "амнезией новых
Колумбов", значительно перевешивает интерес
к последовательному развитию традиций.
Касаясь тогдашних немецких порядков,
Гегель как-то заметил, что нет другой такой
страны, как Германия, где любая неожиданная
мысль тут же превращается в нечто всеобщее,
в кумира дня, а его сотворение доводится до
такого шарлатанства, что он столь же скоро
и забывается и пропадают плоды, которые он
мог принести, если бы был ограничен своими
166
пределами. Тогда бы он был признан, оценен,
и использован в той мере, какая ему
соответствует. Иначе, в противном случае,
он благодаря тому, что оказывается
несчастным образом раздут, разом лопается
и, как сказано, предается забвению.
Высказывание, быть может, несколько
полемическое. Но оно с полным правом может
быть отнесено и к международному
социологическому сообществу.
5
Теперь подойдем к проблематике, имеющей
фундаментальное значение, но до сих пор не
слишком обстоятельно обсуждавшейся. Речь
пойдет о вопросах: можно ли рассматривать
социальные науки в качестве жизненно-
практических форм ориентаций? соизмеримы ли
эти формы с наукой об обществе? способно ли
социально-научное знание содействовать
успеху в общественной деятельности?
Утвердительный ответ на них был общим ме-
стом в учениях Нового времени. Он стал
предпосылкой возникновения социологической
науки. Сомнения в его правильности
появились позднее. Но поскольку
проблематика оставалась недостаточно
обоснованной, дискуссии нередко смещались
на периферию как, скажем, в споре о
ценностном суждении или о позитивизме.
Фрагментация и дробление социологического
знания последних десятилетий привели,
правда, к дискуссии об опасности отчуждения
от жизненной практики. Но оппоненты, как
правило, не заглядывали далее поверхности,
ограничиваясь совершенствованием и
167
шлифовкой профессионального языка или
формализацией тривиальностей. Таким образом
нельзя было ни разубедить в
"отстраненности" социологии от привычных
очевидных признаков, которые есть у каждого
общества, ни обосновать желания
обществоведов освободиться от
антропоморфизма.
Может сложиться впечатление, что тезис о
неизбежном отчуждении между социологией и
жизненным миром особенно осложняет проблему
практичности социологического знания. Од-
нако на самом деле все как раз наоборот:
аналогия с естествознанием вела к
представлению, что технико-практические
возможности обществознания растут по мере
его формализации и обобщения, а
следовательно, и степени его удаления от
непосредственного жизненного опыта. Но из
этой же аналогии вытекал и акцидентальный
характер связи между общественными науками
и жизненно-практической информацией. Тот
факт, что вне педагогического контекста
вопрос об условиях функционирования
процессов передачи знаний не ставился как
проблема самой науки, имеет причину и в
этих сомнительных предпосылках.
6
Общественные науки, как они здесь
понимаются, объясняют человеческие действия
посредством обращения к их предпосылкам -
регулятивным структурам. Последние, в свою
очередь, являются продуктами деятельности и
потому всегда осмысливаются в жизненно-
практическом плане. Ясно отсюда, что
168
столкновение "актеров" жизненного мира с
общественнонаучными объяснениями изменяет
сам жизненный мир. Изменение, вызванное
"социологическим просвещением", само,
следовательно, должно быть включено в
предпосылки объяснения, хотя бы как
предпосылка изменения объясняемого
действия.
Принципиальным моментом применения
социологических объяснений является
возможность согласия между "актером" и
социологом. Здесь таятся трудности,
избежать которых можно только, если это
знание систематически утаивается от
"актера" путем ли мистификации или с
помощью экзогенных средств (скажем,
власти). Иногда трудности пытаются обойти
ссылкой на сознательный, рефлексивный
характер общественной причинной связи.
Однако такое объяснение просто не касается
тех фактов, для анализа которых и нужна
общественная наука.
При исследовании этой проблематики
представляется необходимым исходить из двух
предпосылок.
Во-первых, в своей действительности
социальное действие как специфический
объект социальной науки всегда определено
некоторой социальной системой понимания.
Самопонимание предмета социологии - это не
только аспект объекта социальной теории.
Теория вынуждена конкурировать с ним
(реальным объектом. - Пер.) и доказывать
свое (хотя бы частичное) превосходство.
Во-вторых, применение обществоведческих
результатов невозможно без предварительного
ознакомления с ними тех, кто их будет
применять. Чисто "технический" подход к
169
этим результатам1 означал бы, что отношение
между интерпретацией общественнонаучной и
интерпретацией, которая принадлежит жиз-
ненному миру, не проявляется даже в
качестве научной проблемы, не говоря уже об
объяснении в терминах жизненного мира. Это
не только ставило бы под вопрос
действенность практики (в смысле
использования социологических знаний и
объяснений), но сразу же исключало бы
ответственность самого практика.
Чтобы избежать этих последствий,
недостаточно, как это считают некоторые,
подлинного профессионализма социального
практика. Общественная практика есть не
только "социальная инженерия", и объекты
общественной практики должны в принципе
обладать возможностью получать информацию о
теоретических основах этой практики.
Следовательно, теории, пригодные для
обоснования данной практики, должны
опосредоваться самосознанием и смыслами
самого жизненного мира. В этом постулате мы
усматриваем коренную проблему практической
способности обществознания вообще.
Как отмечалось выше, главная трудность
процессов опосредствования фиксируется
отнюдь не проблемой ценностного суждения.
Скорее ее можно обозначить вопросом:
возникает ли между мышлением внутри
жизненного мира и общественнонаучной
рефлексией отношение отчужденности к
социальной реальности, которое было бы
____________________
1 Техническое, по мнению Н.Лумана, это
способность освобождения от осознания
необходимости осмысления других
возможностей.
170
аналогично отношениям между естествознанием
и практическим производственным опытом.
Тут хотелось бы остановиться на
особенностях организации общественного
опыта в формах жизненного мира. В науке
пока нет систематической феноменологии
этого опыта. Ни конститутивная
феноменология естественной установки
А.Шютца, весьма успешная в других аспектах,
ни исследование П.Бергера и П.Лукмана не
устранили пробела. Не ясен даже
гносеологический статус анализа. По-
видимому, с прагматической точки зрения
самым правильным будет исходить из связи
между социальным действием, с одной
стороны, и формами данности социума в
структурах жизненного мира - с другой.
Прежде чем двигаться дальше, заметим, что
речь пойдет не о специфических
познавательных механизмах (защитных и
т.п.), принятых, к примеру, в идеологиях, а
лишь о попытке выделить необходимые и
общепринятые признаки, которыми обладает
социальное знание внутри жизненного мира.
Отсюда:
А. Ориентация в жизненном мире - это
ориентация в ситуациях. Частичность и
комплексность контекста, обозначаемые
понятием ситуации, вовсе не являются
действительностью "как таковой". Они -
корреляты накладывающихся, некогда частных
и сложных "перспектив" взаимодействующих
индивидов. Согласие в ситуациях (или через
ситуации) достигается посредством чрез-
вычайно пластичной системы символов
повседневного, а отнюдь не научного языка.
Специфический аспект ситуации составляет
непосредственная сращенность внутреннего и
171
внешнего миров. Причем внешний мир включает
в себя внутренние миры других. Но научное
познание всегда покоится на методическом
объективировании.
Б. Жизненно-практической ситуации
свойственен принципиальный реализм. Во
всяком случае действие в жизненном мире
основано на представлении об общении с
"самими вещами". В этом моменте, видимо,
заложено принципиальное различие между
отношением жизненного мира к "типизациям" и
статусом "идеальных типов" (и
идеализированных моделей) в социальных
науках. Разумеется, этим не исключается,
что последние, как полагал А.Шютц, находят
обоснование в первых.
В. Ориентация жизненного мира
интегративна, неспециализирована и,
очевидно, определенным образом связана с
целостной "картиной мира". В этом плане
симптоматичны трудности, возникающие на
теоретическом уровне социальной науки при
попытках междисциплинарной коммуникации.
Существование этих трудностей указывает на
разрыв между частнонаучными и жизненно-
практическими "теориями".
Г. Жизненно-практическая ориентация как
тематически, так и во временном отношении
нуждается в относительной законченности. В
противном случае она должна вылиться в
действие. Если ограничиться политической
сферой, то аргументация в жизненном мире
обеспечивает, говоря словами Н.Люббе,
связанность действий или преддиспозиций
действий, в то время как социально-научная
аргументация всегда производит лишь свя-
занность последующих аргументов.
Перманентная фрагментарность и
172
гипотетичность социально-научных знаний
порождают, скорее, безразличие, чем
готовность к действию или уверенность в
нем.
Д. Жизненно-практическая ориентация в
социальной действительности принципиально
способна к индивидуализации и
персонализации. По Шютцу, биографическая
индивидуальность является