Стасик.
     - Нам внизу у воды было прохладно, а мамка лежала на травке наверху над
обрывом, грелась на солнце и книжку читала, - объяснил Алеша.
     -  Не издевалась мамка совсем! -  Крикнул Стасик. -  Она просто кричала
нам, чтобы подняться к ней и погреться.
     -  Погреться!?  -  Алеша с  опаской  поглядывал  на  мать,  и  не желал
сдаваться, - Мамка сверху кричала нам, чтобы бросили ловить никому не нужную
несчастную мелюзгу, которую никто кушать то не будет.
     - Это просто ужасно! - Володя вопросительно  посмотрел на стоящую рядом
с ним улыбающуюся жену и обнял ее за плечи.
     Алешка решил дело довести до конца, и доказать свою правоту:
     - А когда дядя Павел стал жарить рыбку, мамка сказала, что очень вкусно
пахнет, и стала есть вместе с нами.
     -  Это  уже есть сущее  безобразие  и за это мы сейчас  накажем маму, -
Володя принял нарочито серьезный вид и не на шутку напугал Стасика.
     - Не надо наказывать мамку!
     Стасик бросился к папе, но опоздал. Володя одним махом подхватил жену и
посадил  ее наверх на  не очень высокий, недавно купленный рижский шкаф. Аня
только  успела взвизгнуть. А Стасик подошел к шкафу, поднял  голову к верху,
увидел улыбающуюся маму и задал ее вопрос:
     - Мама, мамочка, тебе там хорошо или плохо?
     Аня обвела всех присутствующих  коварным,  торжествующим взглядом.  Она
явно что - то замышляла.
     - Сейчас, - заговорила она на  распев и в растяжку, - мы попросим папу,
чтобы он меня снял.
     - И  не  подумаю!  -  Володю настолько увлекла эта  игра,  что  он не в
состоянии был чего - либо заподозрить.
     -  И  не  подумаешь!?  - Прищуренные  глаза  и  хитрая  улыбка  обещали
неожиданный ход.
     Правой рукой Аня  изобразила круговой жест  фокусника. Потом, затягивая
явно  время,  запустила  руку  в кармашек  своего неснятого  еще с  приездом
платья. Еще раз, и не торопясь, она обозрела всех присутствующих.  Подождала
немного и пронизывающим взглядом остановилась прямо на Владимире.
     - Итак, раз уж решили оставить меня здесь, приступаем к делу.
     И, медленно вытаскивая что - то из кармашка, громко произнесла:
     -  Всем, всем, всем, кто  тут присутствует,  заявляю,  что  один из вас
хотел  бы,  чтобы  я  была создана  из... Чего  вы  думаете?  Из  стекляшки,
стеклышка. Насквозь прозрачного. Да,  да, и совсем  чтобы  видно  было,  что
творится  у  меня внутри. А там  ведь - душа.  Заглянул в душонку, дернул за
ниточку и...
     Володя  слегка побледнел. Он  не отрывал своего взгляда от Аниной руки,
запущенной в кармашек.
     - Стой! Сдаюсь! - произнес он громко и направился к ней.
     Потом  они стояли вплотную лицом  к  лицу. Он  нежно  гладил пышные  ее
волосы и заглядывал в глаза с  чувством человека сраженного, но счастливого.
Эта минута  повторила  сладость того  самого незабываемого  первого поцелуя,
соединившего их тогда, много лет тому назад, навсегда и с первого взгляда. И
была  она звездной  минутой. Она сфокусировала в себе все то, чем наделил их
бог и то, что они сумели постичь сами.
     В непрерывном,  неустанном стремлении к познанию, душевному обогащению,
созиданию они день за днем оттачивали  свое уменье радоваться земной красоте
и  щедрости,  отдавать дань  выдающимся человеческим  творениям, восхищаться
чудом становления детей, с наслаждением  отдаваться труду  и  бережно любить
друг друга.
     В  коловороте  повседневной жизни  им  некогда  было призадуматься  над
бренностью всего сущего  на Земле, и это прекрасное их восхождение  казалось
им естественным и вечным.
     Засыпая поздним вечером,  Володя неоднократно пытался вспомнить, что  -
то важное,  связанное  с  предстоящей Аниной командировкой.  Но  ему это  не
удавалось. Оно, это "что - то" оставалось  в тени. Где - то там, в глубине и
полумраке сцены. Ждало своего выхода. Беспокоило, тревожило и не давало себя
раскрыть.  И только  на следующий  день, по дороге на работу, вспомнил, - не
забыть позвонить  доктору  Семенову. Временами  Володя обращался к  нему  за
консультацией  по  медицинским  вопросам.  Но сейчас  инициатива шла  с  его
стороны. Это давало повод для беспокойства.

     Конец первой части.






     ЧАСТЬ ВТОРАЯ
     ...дабы в пепел превратить
      ...зачем творец вселенной
     Так нераздельно слил, отняв у нас покой,
     Природы вечный гимн и вопль души людской.

     Виктор Гюго










        "Первый звонок"



     На  столе лежал  отчет о  разработке  нового  вида  крупы,  обогащенной
витаминными добавками, и диссертация о термодинамических процессах при варке
и  жарке  капусты. Нужно успеть  ознакомится  с ними  к  ближайшему  ученому
совету. А в  записной книжке на наклонной деревянной подставке  много свежих
пометок: "  Отослано  ли письмо по  ТЗ  на пшеницу?";  "Получен  ли  перевод
немецкого стандарта  на муку?";  "Предложения по уточнению базисных кондиций
зерновых культур"...
     В начале года Аня возглавила вновь организованный отдел стандартизации,
однако, отдельные работы крупяной лаборатории,  которую  возглавляла раньше,
были оставлены за ней. Поэтому дел накопилось больше  обычного. И так каждый
раз  после  отпуска  или  длительной  командировки,  несмотря  на   то,  что
достаточно   было  опытных  и  знающих  работников,  которые  самостоятельно
справлялись с порученным им делом.
     Следуя один за другим,  телефонные звонки  не давали сосредоточиться, и
как  следует обдумать  назревающие за день  вопросы.  Посетители с  радостью
приветствовали Аню в связи с возвращением из отпуска. Кто чисто по дружески,
из уважения или потому, что вернулся человек, который может помочь в работе.
Приходилось  много раз отвечать на  один и тот  же вопрос,  где  и  как были
проведены свободные дни.
     И,  конечно, не обошлось  без  сюрпризов. В самом начале рабочего  дня,
когда Аня не успела еще  заметить  отсутствие своего  заместителя,  раздался
телефонный звонок.
     - Анна Соломоновна, извините меня, пожалуйста, но так получилось...
     И,  хотя  голос  молодой  женщины  звучал  бойко,   даже   весело,  Аня
поторопилась прервать ее.
     - Что получилось? Почему Вы  не на  работе, Тамара Алексеевна? Что ни -
будь, случилось с вами?
     - Нет, ничего особенного. Понимаете, просто я в пятницу ночью оказалась
в Сочи...
     - Как это "оказалась"? В каком таком еще Сочи?
     - Ну, в городе Сочи, что на Юге.
     - И что вы намерены там делать?
     -  Как  что?  -  без  тени  вины,  будто речь идет  о  невинной  шутке,
отпарировала  ответственная  работница.  -  Естественно, я  намерена  завтра
вернуться в Москву, на работу.
     - Тогда, слава богу. Буду ждать.
     Опуская  трубку  на  рычаг,  Аня заметила,  как некоторые  работники  с
заметным смущением и загадочной улыбкой уткнулись в свои бумаги.
     "Предстоит, видимо, понять, что  тут  произошло  в мое отсутствие ",  -
отметила про себя Аня.
     Тамара Алексеевна, -  кандидат наук, бывшая работница министерства. При
очередном  сокращении  штатов  возникла  необходимость  подобрать  для   нее
должность. Рекомендовали ее,  как работника, знакомого с проблемами отрасли.
Ане  пришлось пойти на компромисс, хотя в штате у  нее  были более достойные
кандидатуры.  А сейчас,  когда поступило распоряжение  срочно  разобраться с
пораженной жучком импортной мукой, поставляемой из США, она выкидывает такой
номер, хотя знала об этом еще на прошлой неделе.
     Было естественное желание, как  можно быстрее, освободится от множества
текущих дел, и  взяться за подготовку к международной конференции в  Париже.
Осталось  два  месяца, -  срок явно недостаточный. Но уложится  нужно  любой
ценой, чтобы выглядеть достойно  со своими  выступлениями и не омрачить свое
пребывание в этом прекрасном городе,  посещение которого является мечтой для
многих.
     Этот самый Париж давался ох, как не просто. Началось с закулисной возни
по определению состава группы. На этот  раз,  при обсуждении этого вопроса в
министерстве, директор оказался на высоте и настоял  на  том, чтобы в список
вошли  непосредственные исполнители  тем.  Аня вошла  в список, как  главный
специалист по стандартизации зерна и продуктов его переработки.
     Но это было  еще не все. Требовалось еще  пройти собеседование в отделе
внешних сношений министерства.
     Аня   чуть   было  не  провалила   там  свою   поездку.   Когда   после
соответствующего инструктажа, как вести себя заграницей (одному по улицам не
ходить, не заводить случайных знакомств  и т.  д. и т. п.) уполномоченный, -
самоуверенный, молодой человек,  - вдруг  стал упорно интересоваться,  каким
образом  родители  в  тридцатые  годы  переехали   со  всем  семейством   из
Черниговской области в Москву.  Аня потеряла сдержанность. Полный въедливого
подозрения тон, пристальный взгляд, направленный прямо на нее из под плафона
настольной лампы, не могли не возмутить ее. Это уже стало походить на допрос
обвиняемого у следователя.
     - Простите меня, пожалуйста,  -  Аня прервала его  на  полу  слове, - я
вижу,
     что для вас довольно рискованно будет выпустить меня за границу с такой
     туманной биографией. Вдруг останусь там, и тогда ответственность
     ложиться на вас. Я  не хочу, чтобы  вы, или кто ни будь  другой,  имели
неприятности
     из- за меня. Могу и не поехать во Францию. Мне и дома хорошо.
     Хозяин кабинета вдруг отвалился в кресле, громко и нервно расхохотался,
потом встал во весь рост из-за стола, принял серьезный вид и дал понять, что
разговор закончен.
     Аня   покинула   кабинет,   не   поинтересовавшись   даже   результатом
собеседования.
     Самим серьезным  препятствием  для  поездки во  Францию могло оказаться
другое, совершенно неожиданное,  обстоятельство. Еще до  отъезда в деревню у
Ани появились признаки грудницы. Хотя Стасика долго не удавалось отлучить от
грудного  молока,  но после  этого прошло  уже много  времени и вдруг  такая
неприятность и в самый ответственный момент.
     Внешне Аня была  спокойна. Даже  отшучивалась. Как - то поздно вечером,
закончив домашние дела, погасила  свет, легла рядом с мужем в постель. Долго
молчала, потом, чувствуя, что Володя еще не спит, сказала:
     - Знаешь, Вовик,  мне даже приятно, что я еще молодая... Грудница. Даже
смешно.  Правда, неприятно  побаливает.  Врач мне  сказал,  что молодая  это
хорошо, а что больная, это неприемлемо. Будем лечить.
     Они  лежали рядом,  на спине. Володя нежно сжал в  кулак  ее  маленькую
руку. Где-то он прочитал, что сердце и сжатый кулак человека близки по форме
и размеру. И ему казалось, что он держит в своей руке ее сердце со всем  его
богатством и тревогами.
     Спустя некоторое время, боль прекратилась, но врач предложил Ане  сдать
кровь на анализ.
     Тем временем директор института  уже интересовался, как идет подготовка
научных докладов и оформление всех выездных документов.

     Неожиданно, несколько раньше обещанного времени, Володе позвонил Денис.
     - Так  вот, милейший мой старый  друг. Вчера  я на  электричке ездил по
делу в Ярославль и  в качестве чтива,  захватил  твою диссертацию.  Что тебе
сказать?  Конечно,  с  первых строк,  где  ставится  задача,  она  будоражит
воображение...
     - Слушай, Денис, не тяни кота за хвост. Ты, часом, не заснул над ней по
дороге?
     Трубка долго молчала.
     -  Право,  не  узнаю  тебя,  -  так вот сразу и  без боя  отступать,  -
продолжал Денис.  -  Рано ты потерял фронтовую  закалку. Вспомни, как  после
войны в  шинелях сели  за  парту, а вокруг  нас одни сопливые  девчушки. Они
запросто сдают лабораторки, зачеты,  экзамены. А  мы  -  с трудом вспоминаем
таблицу умножения.
     - То было другое время.
     - Ты это брось.  Не во времени дело, а в нас самих. С таким настроением
нечего с твоей работой соваться и зря суетиться.
     - Хорошо, хорошо. Ну, и зануда же ты.
     -  Спасибо, дорогой. Теперь слушай меня.  В вводной части может и нужно
упомянуть заботу  руководящих органов  в решении проблемы, но не так обильно
слюни  пускать,  как  это  ты  делаешь.  Иначе  подумают,  что пыль в  глаза
пускаешь, чтобы не заметили твоего убожества.
     - Спасибо тебе, проглотил вроде. Дальше что?
     - Пойдем дальше. Обзор пропускаю. Теперь,  что касается уравнения аорты
при условии работы сердца и насоса, которое ты  пытаешься  получить. Заметим
так:  смело  и, вместе с тем, достаточно рискованно. Но, надо сказать, очень
даже необходимый  раздел.  Нельзя, чтобы диссертация  была,  как  на ладони.
Такая   работа  обречена.  А  в  твоем  математическом  омуте  сам  черт  не
разберется.  Не  знаю,  как  ты  сам. Другие  же,  в особенности  именитые и
титулованные, подумают, - малый, черт возьми,  видимо,  смекает в этом деле?
Высоко берет  и так, что даже мы не поймем.  Это,  так  сказать, интригующий
элемент и очень даже необходимый.
     Володя громко засмеялся.
     - Надо  же,  какая мне привалила везуха с тобой. Потрясающий методист и
политик. Чувствуется, Бауманская школа.
     -  Можешь смеяться, пока  я еще  задний  ход не дал.  Короче,  осталась
экспериментальная  часть  и  выводы.  Звони  послезавтра,  и  договоримся  о
встрече.
     - Прекрасно. Звоню послезавтра и приглашаю к себе.
     Только Володя положил трубку на рычаг, как последовал второй звонок.
     -  Здравствуйте,  Владимир,  - гудел  ровный бас доктора Семенова,  - Я
хотел бы пригласить вас на приватный  разговор. Удобно  ли для вас навестить
меня завтра в десять утра.
     - Да, конечно.
     - Я буду ждать вас.
     Доктор закончил разговор, а  Володя остался стоять неподвижно с трубкой
в руке, пытаясь понять, что стоит за этим неожиданным телефонным разговором,
сообразив только  сейчас, что не успел уточнить причину  приглашения.  Можно
было  предположить,  что  речь, видимо, пойдет  о результатах анализа крови,
которую  Аня сдала  перед  отъездом в деревню. Не  хотелось думать,  что это
серьезно.
     Володя  и  Аня  пользовались  услугами  одной  и  той  поликлиники  при
городской больнице, где по совместительству работал доктор Семенов.
     На  следующий  день  состоялся  разговор  с  Семеновым   в  присутствии
заведующего терапевтическим отделением.
     Прежде, чем  начать разговор, Семенов некоторое время потирал сомкнутые
вместе ладони, сосредоточив на них задумчивый взгляд.
     - Володя, мы решили вас побеспокоить и поговорить о результате  анализа
крови вашей жены.
     Володя в тревоге затаил дыхание.
     - Я вас слушаю, - сказал он покорно.
     -  Мы  тут с  Захаром  Аркадиевичем  посоветовались и  решили, что  для
уточнения полученных сведений Анне Соломоновне необходимо лечь в больницу на
обследование.
     - А что собственно случилось?
     - Есть некоторые подозрения на опухоль в груди.
     - Она собирается в командировку во Францию.
     -  Нам  это  известно.  Однако,  каждый  день  промедления  увеличивает
опасность. На какое время назначена поездка и насколько?
     - Выезд через два месяца. Командировка на восемь дней всего.
     - Поговорите с женой и сообщите нам, как можно быстрее, ваше решение.
     Подавленный этим известием, Володя согласно покивал головой и вышел  из
кабинета.
     Он  возвращался   из  клиники   домой  и  думал  о  том,  как  мелко  и
незначительно все вокруг смотрится, когда  здоровье близкого тебе человека в
опасности.


     Солнечное освещение  с  высоких  окон подчеркивало образцовую чистоту и
стерильность   медицинского  учреждения.   За  стеклом  деревянного  футляра
настенных  часов  мирно отсчитывал секунду  за секундой  покрытый  позолотой
большой  маятник.  На  лакированных  резных  карнизах  -  длинные   гардины,
расписанные крупными бутонами разноцветных хризантем. На стенах - картины на
тему о  счастливом  материнстве  и выдающихся  деятелях  медицины.  Спокойно
проходили люди в  белых халатах,  - врачи,  сестры. Слышны  были  отрывки их
разговоров. Временами смеялись, шутили, что-то одобряли, чему-то удивлялись.
Реже  встречались   ходячие  больные.  Проходили  они  осторожно,   стараясь
уберечься от излишней боли после операций и различных медицинских процедур.
     Все обычно, ординарно.
     Даже  появление  в коридорах  или  в  лифте  медицинских аппаратов  для
реанимации,  перевозимых из одного помещения в другое, не нарушало кажущейся
атмосферы общего  благополучия. Может, где ни будь и есть нестерпимая  боль,
мучительные  раздумья   об  оставшемся  невыполненном  долге  перед  близким
человеком  или  длинные,  бессонные  ночи  с  неотвязным страхом  за  каждую
последующую минуту жизни. Может где -  то и  есть, но  не здесь, где, прежде
всего,  бросается в глаза слаженность, спокойствие, уверенность. Так оно, во
всяком случае, казалось.
     Неторопливой походкой  с  запущенными в карманы халатика руками Аня шла
навстречу сидящему  в  холе  Володе. Чуть  впалые  щеки.  На устах печальная
улыбка. За несколько дней пребывания в больнице  Аня  сильно изменилась. Она
вдруг  отдалась на  волю  судьбы. Будто,  все  определено  заранее. Остается
только ждать.
     Это было совсем не в  ее духе. Случалось, болел  муж,  дети,  мама.  Ее
активность проявлялась на каждом шагу и в полную меру.
     Кто  может  сказать,  о чем  она  думает  длинными, бессонными  ночами,
находясь в этой лечебнице,
     -  Влад, они  ничего мне  не говорят,  -  говорила она  тоном  ребенка,
готового вот  - вот горько заплакать от обиды. - Скоро уже целая неделя, как
я здесь и ни слова. Только процедуры, обследования.
     И чтобы Анька,  да при своей  врожденной активности, общительности,  не
спросила, не поинтересовалась...
     "  Кажется,  она ждала  этого  давно,  -  Владимир  потрясен  был  этим
открытием, - иначе не объяснишь. Видимо, со  дня смерти  отца  она постоянно
находилась под гнетом мысли о возможной наследственной болезни".
     Отец ее умер в шестьдесят лет от белокровия.
     - Я шел сюда, Аннушка, с намерением побывать сегодня у лечащего врача и
все  узнать,  но  приема  у него не  будет.  Отменен. Уехал  на  "Стреле"  в
Ленинград. Срочный консилиум у него. В понедельник вернется.
     Поколебавшись сначала, Володя решился и задал ей прямой вопрос.
     - Они спросили у тебя о родителях, чем они болели?
     -   Да,  конечно,   -  произнесла  она  эти  слова  так,  будто  ничего
значительного  за этим не стояло. И тут же перевела разговор на другую тему.
- Если можешь, помоги маме со стиркой. Отнеси  в прачечную белье. И на кухне
что можешь, сделай. Она ведь давно жалуется на боли в груди.
     Покрасневшие  глаза  говорили   о   тревожных,  бессонных  ночах  после
томительного  дневного  безделья, которое  угнетало и обезоруживало ее. Ведь
каждая  минута  ее  жизни  всегда  была  осмыслена,  расписана  и  требовала
определенных   действий.  Впереди  всегда  были   непредсказуемые  преграды,
сложные, запутанные обстоятельства.  Надо было брать на себя ответственность
и  преодолевать  их.  И  вдруг, совершенно  неожиданно,  -  путь обрывается.
Впереди,  -  пугающая  неизвестность,  гнетущая неопределенность,  тягостное
бездействие.
     Правда,  совсем  без   дела   Аню  трудно   представить.   Она   быстро
познакомилась с соседями своей и соседних  палат.  Помогает тяжелым больным.
По ее просьбе, старшая сестра доверяет ей проводить утреннюю гимнастику.
     Но мысли  ее постоянно прикованы к семье и работе. Ее волнует состояние
мамы, под сомнением поездка в Париж... Это  первый в ее  жизни шанс побывать
на   Западе.  Франция,   Париж,  его  история,   дух,  богатство,   красота,
романтика...  Заветная  мечта,  навеянная  еще со  школьной скамьи  великими
творениями Дюма, Флобера, Бальзака, Стендаля... К этой мечте присоединилось,
конечно, и простое желание человека, обретшего  уже жизненный опыт,  увидеть
чужое, чтобы оценить свое. Но, увы, судьба, к сожалению, может распорядиться
по - своему.
     Эта неотвязная мысль  преследовала ее бессонны