тому кровью.
     Нож дрожит в руке  шойхета, глаза  его  расширяются.  Он застыл,  петух
бьется в его руках.

     Затемнение

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
     Контора  Тартаковского.  За  атласным  столом  управляющий  Мугинштейн.
Окутываясь дымом, работает у своей конторки  англичанин.  Служащий  подносит
Мугинштейну   бумаги   для   подписи,  Мугинштейн  подписывает  с  роскошным
росчерком. Форма одного  письма ему не нравится,  он бросает его  на  пол  и
плюет  в  сторону служащего,  принесшего  письмо. Тот, нимало не смутившись,
тоже плюет. В это  время с улицы в раскрытые окна вскакивают четыре человека
в масках, с револьверами б руках.
     На  четырех подоконниках  стоят, выпрямившись по весь рост, начетчики в
масках.
     - Руки вверх
     Ассортимент поднятых рук.
     Фроим Грач, перс, Левка Бык  и Колька Паковский занимают  входы На  них
смехотворные  маски  из цветного ситца. Всех можно узнать, особенно Грача, у
которого маска каждый раз сползает.
     Входит Беня. Он направляется к Мугинштейну.
     Кто здесь будет за хозяина?
     Трепещущий Мугинштейн:
     Я, я здесь буду за хозяина
     Беня берет руки  Мугинштейна,  опускает  их,  дружелюбно  здоровается с
приказчиком, подводит его к кассе.
     - Отчини кассу с божьей помощью.
     Потрясенный Мугинштейн отрицательно качает головой. Беня вытаскивает из
кармана револьвер и приказывает Мугинштейну;
     - Открой рот .
     Медленно  раскрывающийся  рот  Мугинштейна, видны  его  зубы,  растущие
вкось.
     Беня всовывает револьвер  в рот Мугинштейна  и  медленно, не  спуская с
приказчика  глаз,  переводит  предохранитель  на  "огонь".  Слюна  течет  из
раскрытого  рта, руки Мугинштейна тянутся  к  штанам.  Он вытаскивает связку
ключей из потайного места, из мешочка, пришитого к кальсонам.
     Ассортимент поднятых рук.
     Массивные двери кассы расходятся Богатство Тартаковского предстало пред
взорами зрителей.  К кассе подплывает  искаженное  лицо перса,  под  черными
сводами бровей горят его расширенные глаза.
     Беня вытирает полой приказчикова пиджака  дуло револьвера, забрызганное
слюной. Он прячет  револьвер, садится в  кресло, закидывает  ногу  на  ногу,
раскрывает кожаный саквояж. Для начала Мугинштейн передает ему бриллиантовую
дамскую  брошку.   Беня  подходит  к  кассирше,   воздевшей   толстые  руки,
прикалывает к ее груди брошку.
     Мощная грудь кассирши ходит ходуном.
     Дама растеряна Она переводит глаза с  Бени на  брошку. Руки ее подняты.
На подмышках  у нее большие круглые пятна от пота. Грач подходит к  женщине,
обнюхивает  ее  и  морщится.  Маска  сползла  у  него  на  подбородок.  Беня
возвращается на свое место.
     Передача ценностей  началась. Мугинштейн  передает Бене  деньги, акции,
бриллианты. Беня складывает добычу в саквояж. Они работают не спеша.
     Общий вид  конторы  Левка Бык препирается со стариком служащим, который
кричит, что он не может больше держать руки поднятыми.
     - Разбойник,  у  меня грыжа  -  вопит старик.  Левка очень  внимательно
щупает живот старика и разрешает ему опустить руки.
     Старик подбежал к кассирше и рассматривает ее брошку.
     - Дивный двухкаратник - говорит он и причмокивает губами.
     Передача  ценностей продолжается. Она  протекает без  затруднений, руки
Мугинштейна и Бени движутся равномерно.
     Левка   Бык  прогуливается  по   конторе.   Англичанин,  страдающий  от
невозможности  покурить, делает  ему умоляющие  знаки, указывает глазами  на
трубку. Левка вдвигает трубку в желтые зубы англичанина и зажигает спичку.
     Движение рук Мугинштейна и Бени.
     Трубка  англичанина никак не раскуривается- это происходит оттого,  что
руки его подняты  и бухгалтер не может  примять табак.  Левка зажигает  одну
спичку за другой Вдруг зажженная спичка застывает у него в пальцах.
     В окно вскочил пьяный Савка. Он орет, размахивает револьвером.
     Левкина спичка догорела до конца. Она обжигает ему пальцы.
     Пьяный  Савка стреляет, Мугинштейн свалился. Беня,  охваченный ужасом и
яростью, кричит:
     - Тикать с конторы .
     Король схватил Савку за лацкан, он встряхивает его, трясет все сильнее.
     - Клянусь счастьем матери, Савелий, ты ляжешь рядом с ним
     Налетчики убегают. На полу корчится раненый Мугинштейн. Старик с грыжей
ползет к нему под столами.
     Агонизирующий  Мугинштейн  и затем  ...  Обложка книги:  „Гигиена
брака"
     Кудрявая   девица   с   лицом   веснушчатым,  незначительным   и  столь
внимательным,  что со стороны  оно может  показаться  мрачным склонилась над
книгой "Гигиена брака".
Милиция присяжного поверенного Керенского
     Канцелярия милицейского  участка.  За столами девицы и  чахлые студенты
еврейского типа. Среди  студентов  осунувшийся Лазарь Шпильгаген. У телефона
кудрявая  барышня, увлеченная вопросами гигиены брака. Она долго не обращает
внимания  на  надрывающийся  телефонный  звонок (телефон  старой  системы  с
наружным звонком) и, наконец, лениво снимает трубку.
     - Шпильгаген, доложите начальнику, что на Тартаковского налет ...
     говорит она соседу, вешает трубку  на  рычажок  и  снова  погружается в
чтение.
     Шпильгаген вяло  бредет к начальнику. Шнурки его башмаков распущены, он
поправляет их по дороге.
Начальник участка, присяжный поверенный Цысин
     Кабинет начальника участка. Цысин, брюнет  с изможденной  и благородной
внешностью, неудержимо ораторствует  пред тремя  инвалидами, теми  самыми, в
чью пользу  продавали кандалы  у  Фанкони,  Инвалиды затоплены  красноречием
Цысина. Входит  Шпильгаген- Начальник сначала не слушает его, потом приходит
в ужасное волнение.
     Размахивая руками, Цысин летит по коридору.
     Старик с  грыжей льет из  медного чайника воду на кассиршу,  упавшую  в
обморок. Она прикрывает рукой брошку.
     Со   двора  участка  медленно   выползает  танк.   Из  амбразуры  танка
выглядывает вдохновенное лицо Цысина.
     Пекаря, во главе с Собковым, бегут к конторе Тартаковского.
     Тысячная  толпа  во дворе  Тартаковского  - женщины, ползущие  по земле
дети,  зеваки, ораторы. С томительной медленностью  вползает танк. Из  танка
выскакивает Цысин. Собков обращается к нему:
     - Дайте мне несколько боевых ребят, и мы возьмем Короля...
     Цысин машет рукой,  убегает,  за ним  устремляется толпа.  Один  только
часовой  мастер  в опорках остается  на  своем месте. Он с  скучливым  видом
поднимает к небу глаз, вооруженный лупой; солнце пламенным лучом упирается в
лупу.
     Комната в доме Криков. На  стене в одной раме портреты Льва Толстого  и
генерала Скобелева.  Старушка Рейзл подает суп Фрейму  и Бене. Грач макает в
суп  большие  куски  хлеба,  он  уплетает  свою  порцию  с  аппетитом.  Беня
отодвигает  тарелку.  Рейзл подкладывает ему пупки и яички, но Беня от всего
отказывается, ему не до пупков. В комнату врывается Собков.
     - Не надо нам уголовных. -
     кричит пекарь и  стреляет в  Беню.  Промах.  Грач кидается на  Собкова,
подминает его под себя, душит. Беня вытаскивает Фроима.
     - Отпусти ею, Фроим, - черт разберет этих большевиков, чего им надо.
     Грач встает,  полузадушенный Собков  валяется на  полу. Рейзл  приносит
второе, не удостаивая Собкова взглядом, она  переступает через распростертое
его  тело и  раскладывает  жаркое  по  тарелкам.  Беня  барабанит  по  столу
пальцами.

     Затемнение

     Через два дня состоялись похороны Мугинштейна. Одесса таких  похорон не
видала, а мир не увидит
     Кантор  в  торжественном облачении. За  ним следуют мальчики  в  черных
плащах и высоких бархатных шапках - синагогальные певчие.
     Пышная колесница,  три пары  лошадей, лошади  с  плюмажами,  мортусы  в
цилиндрах.
     Толпа  провожающих  гроб.  В  первом  ряд).  Тартаковский  и  еще  один
почтенный купец поддерживают старенькую тетю Песю, мать убитого.
     Толпа - присяжные поверенные, члены общества приказчиков-евреев и  дамы
с серьгами.
     Красный автомобиль Бени Крика мчится по улицам Одессы.
     Тартаковский и  сослуживцы покойного, в числе  их -  старик  с грыжей и
англичанин, несут гроб по кладбищенской аллее.
     К  кладбищенским  воротам  подкатывает автомобиль Бени Крика.  Из  него
выскакивает  Беня,  Колька  Паковский,  Левка Бык и  перс. В  руках  у  Бени
громадный венок.
     Тартаковский  и  еще двое  несут гроб. Их нагоняет Беня  с соратниками.
Налетчики отстраняют Тартаковского, старика с грыжей, англичанина и подводят
стальные  плечи  под   гроб.   Невыразимое  смятение  пробегает  по   толпе.
Тартаковский исчезает.  Налетчики  выступают  медленно, скорбно,  с горящими
глазами.
     Во весь экран гроб, покачивающийся на плечах налетчиков.
     У кладбищенских ворот. Кучер Тартаковского отлучился  по нужде. Широкая
его спина  маячит у  закругления кладбищенской стены. Из-за  ограды выбегает
Тартаковский; он вскакивает в экипаж и сам погоняет лошадей.
     Кантор молится над могилой. Беня  поддерживает тетю Песю. Кантор  берет
горсть  земли,  чтобы  бросить  ее на гроб, но  рука  его  застывает. К нему
направляются два парня, несущие покойника Савку Буциса. Беня - кантору:
     - Попрошу оказать последний долг неизвестному, но уже покойному Савелию
Буцису.
     Кантор, дрожа и примериваясь, куда ему бежать, переходит к гробу Савки.
Налетчики  окружили труп. Проверяя кантора - не плутует ли он, не  сокращает
ли панихиду, они внимательно слушают молитву. Толпа тает, люди, отойдя шагов
на десять от могил, обращаются в бегство.
     Тартаковский нахлестывает лошадей. Кучер бежит за экипажем.
     Кладбищенская аллея.  Памятники - молящиеся ангелы, пирамиды, мраморные
щиты Давида. Бегство смятенной толпы.
     У гроба  Савки заикается  кантор, разливается в  три ручья тетя  Песя и
молятся по заветам отцов налетчики.
     У  кладбищенских ворот толпа  сметает  все  преграды: экипажи, трамвай,
даже грузовые площадки берутся приступом.
     Обессиленный кучер Тартаковского, отчаявшись догнать экипаж, раскрывает
полы ваточного армяка и садится на землю, чтобы передохнуть.
     Поток дрожек и телег. Люди  стоят на телегах, их качает, как на корабле
во время бури.
     Две разряженные дамы на телеге из-под угля.
     Красный автомобиль врезывается в толпу бегущих и исчезает.

     Затемнение.

     Голые спины Собкова и его длинного соседа. Движение мускулов на спинах.
     В пекарне. Кочетков подбрасывает дрова в пылающую печь. Мастер вынимает
готовые хлебы. Входит Беня. Он отзывает Собкова в сторону.
     Кладовая. На полках остывают хлебы, длинные ряды  хлебов. Входят Собков
и Беня.
     - Своди  меня к твоим  ребятам,  Собков, и, клянусь счастьем  матери, я
брошу налеты...
     Собков поглаживает корку дымящегося хлеба.
     - Наливаешь, парень...-
     Вскидывает он глаза на Беню и тотчас отводит их. Король подходит к нему
вплотную и кладет маленькую руку в перстнях на голое грязное плечо пекаря.
     - Клянусь счастьем матери, Собков... - повторяет он с силой.
     Длинные ряды хлебов  остывают на  полках, хлебный  дух  зеленой  волной
ходит   по   кладовой,   солнечный  луч   раздирает   туман.   За  изгородью
отлакированных хлебов - лица Бени и Собкова. склонившиеся друг к другу.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
КОНЕЦ КОРОЛЯ.
     На черном фоне извивается телеграфная лента.
     Телеграфная лента ползет из аппарата.
     Лето от рождества Христова тысяча девятьсот девятнадцатое.
     Телеграфист принимает в аппаратной  комнате депешу  по прямому проводу.
Военком Собков склонился  над  ползущей лентой. На столике рядом с аппаратом
лежит буханка черного хлеба,  изрезанного жилами соломы,  и мокнут в миске с
водой  пайковые селедки. Телеграфист в  шерстяной шапке, какую  зимой  носят
лыжники  и  конькобежцы,  рваное  его  пальто  стянуто  на   животе  широким
монашеским ремнем,  за  плечами  у  него  котомка с  провизией; он,  видимо,
собрался уходить.
     Буханка  хлеба,  мокнущие  селедки.  Пальцы  телеграфиста ковыряются  в
буханке.
     Собков  читает  ленту,   ползущую  на  пулемет,  подавленный   рядом  с
аппаратным столиком. Он так же, как ч телеграфист, залезает пальцами в самую
сердцевину буханки и выковыривает оттуда мякоть.
     Телеграфная лента:
     Военкому  Собкову  тчк  ввиду ожидающегося нажима  неприятеля  выведите
Одессы и обезоружьте под любым предлогом...
     Пулемет, обмотанный телеграфной  лентой.  В  уголку,  поодаль  Кочетков
чинит худой свой башмак. Не снимая его с ноги, Кочетков проволокой связывает
отвалившуюся подошву.
     Продолжение телеграммы:
     ...обезоружьте под любым предлогом части Бени Крика тчк.
     Башмак Кочеткова - у ранта во всю длину подошвы  правильно закрученные,
откусанные узлы проволоки.
     Собков сунул в карман ленту,  он оторвал от буханки кусок и жует его на
ходу. Военком и Кочетков выходят из аппаратной.
     На черном фоне извивается ослепительная телеграфная лента. Конец ее...
     Вползает в открытый, без капота, автомобильный мотор.
     Во дворе  телеграфной станции. Кладбище грузовиков и  походных  кухонь.
Одна походная кухня действует.  Кашевар-красноармеец стряпает щи.  Он  топит
котел своей кухни  деревянными колесами, отбитыми от других походных кухонь;
их   во  дворе  неисчислимое   множество.  Тут  же  бьется  над  ободранным,
разболтанным  автомобилем  шофер  Собкова.  На   моторе  нет  капота,  шофер
старается наладить машину, но толку от его усилий мало.
     Мотор  автомобиля  -   перевязанный   проволокой  и  ремнями,  латаный,
дымящийся, мотор девятнадцатого года.
     Во двор спускаются Собков и Кочетков. Они садятся в автомобиль.
     - В казармы, живее... -
     говорит  Собков шоферу, тот вертит  ручку, но завести мотор невозможно.
Шофер растирает струи  пота по  багровому  лицу, он  с ненавистью следит  за
потугами мотора,  перебирает какие-то клапаны и вдруг изо всей силы  плюет в
самое  сердце  мотора. Кашевар  и  Собков приходят ему  на помощь" они  тоже
вертят ручку, ко впустую.  Кочеткову удается, наконец, завести машину. Шофер
вскакивает на сиденье, дает газ, гигантское облако дыма  вылетает из машины,
с кряхтеньем она трогается.
     Автомобиль  выезжает из ворот. Шофер судорожно работает  у руля. Облако
дыма все разрастается, оно заволакивает экран, из желтого тумана возникают с
необыкновенной резкостью:
     -замусоленные игральные  карты, раскинутые  веером. Их держит  жилистая
рука. Один  палец  на этой руке сломан, искривлен.  Луч  солнца  пронизывает
карты.
N-ский революционный полк готовится к решительным битвам
     Казармы  „революционного"   полка   Бени   Крика.   На  веревках,
протянутых  во всю  длину казармы, развешано  сохнущее солдатское белье.  На
белье казенные клейма. Под веревками, где особенно густо нанизаны кальсоны с
клеймами, идет  азартная игра в карты, игра  блатных. Партнеры  - лупоглазый
перс и папаша  Крик, нацепивший на  себя крохотный  картуз с красноармейской
звездой. Вокруг стола -  толпа мазунов-начетчиков,  знакомых нам  по свадьбе
Двойры Крик. Перс, убежденный  в  том, что  победить его козырей невозможно,
сдает карты с торжеством, со страстью. На лице папаши Крика написано кроткое
уныние.  Он  долго размышляет, морщится,  закрывает  один  глаз и,  наконец,
„убивает" первую карту перса.
     Залитые солнцем карты в руке старого Крика.
     Старик  с  грустью   „убивает"   вторую   карту   перса.  К  нему
придвигается голая спина Кольки Паковского.
     Рядом с Менделем, на высоком  стуле  сидит  обнаженный  до пояса Колька
Паковский. Старый китаец производит  над ним операцию татуировки. Он наколол
уже на спине Кольки у правой лопатки мышь и теперь загибает за плечо длинный
и гибкий мышиный хвост.
     Мендель бьет одну  за другой все карты  партнера Лицо перса омрачилось.
Он платит проигрыш  новыми часами  из вороненой  стали. На столе возле  чего
гора не распакованных ящиков с новыми, только что из магазина, часами.
     Казарма, забитая сохнущим бельем.  В  дальнем  углу у окна Левка Бык  в
кожаном переднике,  измазанном кровью, рассекает недавно зарезанного вола Он
и    в   казарме   занимается    прямым    своим    делом.   Его    окружили
„красноармейцы", ждущие  порций За  окном виднеются  головы  торговок,
выстроившихся   в   очередь:   они   тоже  ждут  раздачи.   Левка   наделяет
красноармейцев кровоточащим  мясом,  изредка он накалывает на нож чудовищные
куски мяса и, не оборачиваясь,  швыряет их за  окно, как  укротитель швыряет
конину в клетку с тиграми.
     Игра продолжается. Настал черед перса  торжествовать. Дергаясь, хохоча,
дрожа от возбуждения, он  бьет карты старика  и требует выигрыш. Папаша Крик
платит  новенькими кредитками, которые он вытаскивает из пачки, перевязанной
как в банке. Две кредитки оказываются без оборота - одна сторона напечатана,
на  другой  ничего нет.  Старик  подзывает  одного  из  мазунов, отдает  ему
негодные кредитки.
     -  Скажи Юсиму, что он  у меня умоется юшкой за такую  работу...  Пусть
допечатает...
     Мазун прячет кредитки и уходит. В дверях он сталкивается с Тартаковским
и  пропускает его  в казарму.  На Тартаковском сломанный солдатский  картуз;
лицо  его  носит  следы  удивительного  маскарада  -  усы  сбриты,  а борода
оставлена, как у голландского шкипера.
     Тартаковский  пробирается  на  цыпочках вдоль стены.  В  руках  у  него
бархатный  мешочек с  неизвестным  содержимым. Старик  перекрасился  и  одет
соответственно духу времени - на нем рваный сюртук, на  ногах опорки, только
живот величествен  по-прежнему.  Следом  за ним  скользят  еще два почтенных
еврея. На одном из  них кепи велосипедиста, сюртук  и краги,  на другом кепи
поменьше и куртка с брандебурами.
Командир N-ского „революционного" полка
     Двор в здании  красноармейских казарм. На одной  из  внутренних  дверей
вывеска -  Пехотный имени  французской  (тут  от  руки мелом  дописано  -  и
германской) революции полк. Беня  в  фантастической форме верхом  на лошади.
Фроим Грач  стоит  посредине двора  и  щелкает кучерским кнутом. Беня мчится
карьером и описывает по двору правильные круги, как в манеже.
     Низкая дверь. Три живота с трудом протискиваются сквозь узкую щель.
     Скачка продолжается. Тартаковский  и трепещущие его спутники  проникают
во двор.
     Они  кланяются  Бене,  неутомимо  описывающему круги.  Командир N-ского
„революционного" полка дает лошади шпоры, взвивает плеть, подскакивает
к толстякам, те приседают. Тартаковский протягивает Бене бархатный мешочек с
неизвестным содержимым.
     Вышитая   цветами  надпись  на  бархатном  мешочке:  "От  революционных
кустарей города Одессы".
     Беня разворачивает дары.  В бархатном мешочке  оказывается свиток Торы,
пергамент намотан на лакированные  резные палки.  Беня  передает Тору Фроиму
Грачу. Тогда Тартаковский подступает ближе, он  гладит дрожащей рукой  морду
лошади и начинает речь:
     - Революционные кустари просят вас...
     Бесстрастное  лицо  Бени, руки  его, величественно  сложенные  на  луке
седла. Подальше - Фроим, разматывающий свиток. Тартаковский продолжает:
     -  ...просят  вас защищать  революционную Одессу  в самой революционной
Одессе и...
     Фроим  разматывает  Тору  и  вынимает из  нее  одну  за  другой царские
сторублевки,
     Беня скосил угол глаза в сторону Фрейма. Тартаковский продолжает:
     -...в  самой  революционной  Одессе  и  не  выступать  на какой-то  там
фронт...
     Гром  распахнувшихся  ворот,  столб  дыма, влетевший во двор - прервали
речь революционного кустаря. Вслед  за струей дыма  тройка пожарных  лошадей
вкатывает  во двор испортившийся по дороге автомобиль Собкова.  На одной  из
лошадей восседает красноармеец  в войлочных туфлях на босу  ногу.  Военком и
Кочетков прыгают  на землю,  бегут  к  казарме. Шофер подходит к  дымящемуся
мотору, долго в него всматривается, поднимает  к  кебу  затуманенные глаза и
задумчиво, несколько раз подряд, плюет