аслышав школьный звонок,
и с легкой завистью вспоминают  безмятежные  дни  своей  юности.  И  чем
старше они становятся, тем счастливее их воспоминания: время невинности,
время такое безмятежное по  сравнению  с  их  "взрослыми",  "настоящими"
проблемами.
     "О да, - говорят они со вздохом, - то были старые добрые денечки".
     Но  только  не  для  меня.  С  годами жизнь становилась все лучше и
лучше, и если я оглядываюсь назад, то только для того, чтобы извлечь  из
прошлого  уроки:  слишком  пристальный взгляд в прошлое мешает двигаться
вперед. Я вырос в самом сердце "страны сабербии":  квартал  Болдуин,  на
Лонг-Айленде,  в  получасе  езды  от  Нью-Йорка.  Тогда  я  был не Ди, а
Дэниелом Снайдером, длинным, черезчур чувствительным мальчиком,  который
часто  пускал  слезу,  а  поводов  для  слез,  и  вполне серьезных, было
предостаточно. Дома я не  ладил  с  родителями.  (Родители  об  этом  не
знали).  В школе я был изгоем. Мне не нравилось ни то, как я выгляжу, ни
то, как я себя веду. Временами я ужасно страдал от одиночества.  Знаете,
что поддерживало мои жизненные силы? Очередная серия "Автострады звезд",
которая  шла  по  пятницам.  Да-да,  пиком  моей  тогдашней  жизни  было
еженедельное  часовое  телешоу.  Друзей  у  меня было немного, а девочек
вообще не было, так что по субботам и воскресеньям я слонялся по дому, а
с  понедельника начинал считать дни, что остались до "Автострады звезд".
Погано, да? Потом стало еще поганее: телестудия прекратила это шоу.
     Вот какие у меня по большей части воспоминания - грустные, и какими
бы банальными ни были те события, они врезались в память, и кажется, что
это происходило вчера: я помню каждую минуту, каждую мельчайшую  деталь.
Наверное,  дело  в  том,  что  то,  что  случалось с тобой, когда ты был
подростком, влияет на всю дальнейшую  жизнь.  Именно  тогда  формируются
твои взгляды, твои стремления и ценности.
     А одну историю я помню лучше всех.
     Душистый  весенний  день, урок физкультуры, мы играем на площадке в
софтбол (вариант бейсбола). Естественно, когда  я  замахнулся  битой,  и
ближние  и  дальние  игроки  рванули  к  своим  местам, раздались вопли:
"Давай, давай, питчер, держи  этого  придурка!  Мазила!  Мазила!"  Между
прочим,  несмотря на репутацию хиляка, я довольно неплохо играл, и вот -
бдынь! - залепил мяч прямо во внешнее поле. Это был  удар  что  надо!  Я
несусь  вперед,  изо всех сил работая коленями и локтями, и тут этот гад
Фред - что он только не делеал, чтобы отравить мне жизнь,  -  выставляет
ногу.  Как я летел! И как приземлился! Как лайнер при аварийной посадке.
Конечно, все ржут как бешеные.
     Я был уничтожен полностью. Я встал красный, как  рак,  и  поклялся,
что больше никогда, никогда в жизни не позволю над собой смеяться. Много
лет спустя, уже когда я пел с "Твистед систер", если кто-нибудь  в  зале
гоготал или выкрикивал оскорбления, я прекращал концерт и вызывал такого
типа на сцену: "Над чем смеешься, ты, болван?  Ты  что,  думаешь,  лучше
споешь?  Может  выйдешь на сцену, попробуешь?" Иногда я даже спрыгивал в
зал, чтобы найти такого типа. Теперь я  понимаю,  что  это  испепеляющее
желание   доказать,  заслужить  уважение  проросло  из  того  случая  на
спорплощадке.
     Должно было пройти более десятка лет, чтобы эта история  стала  для
меня  смешной,  но  она такой стала. Несколько лет назад, когда "Твистед
систер" получила международное  признание,  местная  газета,  которую  я
разносил  мальчишкой,  поместила  мой  портрет  на  обложке  воскресного
приложения: обычная чепуха типа "наш  знаменитый  земляк"  и  все  такое
прочее.  Репортер  отыскал  следы Фреда-толкача - он все еще жил в нашем
городке (не сомневаюсь, он усовершенствовал свои  способности  и  теперь
успешно  спихивает под поезд маленьких старых леди)- и спросил его о том
случае, при воспоминании о котором  у  меня  до  сих  пор  волосы  дыбом
встают.
     Потрясающе, но Фред об этом ничего не помнил. Полагаю, что для него
то было естественной мускульной реакцией:  как  только  кто-то  бежал  к
третьей базе, нога Фреда автоматически вылетала вперед. Конечно, он и не
помнил, что поставил мне подножку - он же ставил подножки всей школе!
     Надо мной - мне так казалось - издевались все, кому не лень, пока я
не  решил,  что больше никому не позволю надо мной издеваться; пассивное
отчуждение превратилось в отчуждение воинствующее. В этом тоже  не  было
ничего  хорошего,  потому что я стал очень жестким и холодным, все время
искал повода к ссоре - эдакий бунтарь без причины. Вечно перекошенная  в
ухмылке  морда,  колючий  взгляд.  Со  стороны  казалось,  что это очень
шикарно, но на самом  деле  я  чувствовал  себя  совсем  не  шикарно.  Я
превратился  в  настоящего  психа,  мне все чудилось, что когда я иду по
улице, на меня все пялятся и  кто-то  за  мной  следит.  Нервы  были  на
пределе,  в башке крутились самые немыслимые сцены. Я был словно молодой
бычок и ревел (про себя): "Ну, что это  он  на  меня  уставился?"  -  и,
вперив  разъяренный взгляд в воображаемого обидчика, грозно (но тоже про
себя): "Ты что  выкатил  зенки?"Я  был  на  таком  взводе,  что,  пройдя
квартал, вынужден был возвращаться домой, чтобы передохнуть - уставал до
смерти.
     Но это стремление постоять за себя и  осадить  обидчика  дало  один
бесценный  урок:  довольно  долго  я  был совершенно беспомощен, а потом
начал понимать, что во мне есть силы, чтобы  изменить  ситуацию.  И  эти
силы есть в каждом.


                     ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ СЕБЯ ОДИНОКИМ?
                           ТЫ НЕ ОДИН ТАКОЙ

     Хуже всего то, что я чувствовал себя совершенно одиноким. Я  удирал
к  себе  в  комнату,  ставил  на проигрыватель пластинки "Лед зеппелин",
"Блэк сэббет" и "Дип перпл" и отчаянно кривлялся перед высоким, во  весь
рост,  зеркалом:  изображал,  будто  играю  на  гитаре,  на  ударных, на
клавишах, пою перед микрофоном. Это довольно странная штука, изображать,
будто  играешь  на  гитаре,  по  крайней  мере, я так тогда думал. Я был
уверен, что никто в мире больше этого не делает, а на тех,  кто  делает,
надевают  смирительную  рубашку,  сажают  в чумовоз и отправляют в самый
строгий дурдом. Но позже я узнал от ребят, что и тот парень, что жил  по
соседству, "играл на гитаре", и его сосед, и сосед соседа.
     Почти  что  каждый  подросток  проходит  через  периоды чудовищного
одиночества, неуверенности и беззащитности.  У  сугубляется  это  еще  и
страхом,  что  ты  один во всем классе, нет, во всей школе, нет, во всей
вселенной, включая низшие формы растительной жизни, испытываешь подобные
ощущения.  Тебе  кажется,  что  ты отделен от всех невидимой стеной, что
тебя окружает непроницаемое облако (или это всего лишь твой  дезодорант?
).  И  никто  тебя  не  понимает. Ты завидуешь вот той весьма популярной
девчонке с ее симпатичной улыбкой и хочешь быть как она, без проблем.
     Но даже самые популярные подростки сомневаются в  себе.  Может,  та
самая  девчонка  боится,  что  люди  любят  не ее, а лишь ее хорошенькую
мордашку. И среди тех, кто составляет "группу популярности",  тоже  есть
своя  табель  о  рангах: кто-то самый популярный из популярных, а кто-то
стоит среди них на последнем месте и должен как-то мириться с этим.
     На самом деле ты не единственный, у кого есть проблемы, и  если  ты
рискнешь  поговорить  об  этом  с  друзьями,  ты будешь поражен тем, как
хорошо они поймут тебя и какое облегчение это будет для них  -  получить
возможность  самим  поговорить  о своих проблемах. С другой стороны, они
могут   "захлопнуть   створки".   Подростки   так   отчаянно   стремятся
соответствовать  своей  "системе",  что  боятся,  что  кто-то  сочтет их
взгляды или чувства  необычными.  Так  что  они  хранят  самые  глубокие
переживания в тайне, убежденные, что их никто не поймет.
     Я  никому  не рассказывал о своих беспокойствах, потому что боялся,
что меня  засмеют,  и  большую  часть  жизни  провел  наедине  с  собою,
размышляя,  как  бы  сделать так, чтобы меня приняли, признали. Одним из
таких способов было участие в рок-группе. Но долгое время я  хотел  лишь
одного:  быть "в системе", не отличаться от других. (И взгляните на меня
сейчас! ) Говорят, что молодость - время великой свободы, и  это  так  -
это  время  свободы  от  взрослой  ответственности.  Но  подростки очень
жестоки по отношению к тем, кто отличается, выбивается из их среды:  они
еще  не  знают,  кто  они  есть  на самом деле, и чувствуют опасность со
стороны тех, кто не хочет приспосабливаться.  И  поскольку  они  еще  не
обрели  той  уверенности,  что  приходит  с  осознанием  своего "я", они
стремятся сбиться в стадо: жизнь  становится  сложной,  когда  мы  видим
кого-то,  кто  отличается  от остальных, потому что тогда и мы вынуждены
думать самостоятельно. А для многих из  нас  это  пугающая  перспектива.
Подростки-нонконформисты    могут    заслужить    некое    смешанное   с
недоброжелательством уважение, но они же обычно становятся  мишенью  для
насмешек.
     Например,  чтобы  хоть  чем-то отличаться, я отрастил "эспаньолку":
несколько редких волосков на подбородке. Я считал, что это -  нечто,  но
на  самом деле это скорее было нечто ужасное. Естественно, школьные злые
языки не могли упустить  такой  случай.  Они  назвали  меня  козлом."Эй,
козел!"  Они  потешались  довольно  долго,  пока  вдруг  сами  не начали
отращивать эспаньолки. И тогда я немедленно  побрился:  меня  до  смерти
испугала  мысль  о  том,  что  то,  что я сделал, чтобы подчеркнуть свою
индивидуальность, стало "системой" для других.  Уж  поверьте:  подростку
приходится  тяжко  -  он  разрывается  между  желанием  быть "как все" и
стремление быть тем,  кто  он  есть  на  самом  деле,  а  это  частенько
означает, что ты отличаешься от остальных.
     Ты  счастливчик. Мне кажется, сейчас куда больше терпимости к тому,
чем ты хочешь быть и как ты хочешь одеваться.  Когда  я  в  шестидесятых
учился  в  начальной  школе, все слушали одну и ту же музыку и одевались
одинаково. И выбор был невелик. Помню, особым "писком" тогда была КФС  -
"куртка  флотского  старшины":  она похожа на рубашку, только с разрезом
сзади и непременно синего или темно-бордового цвета. И  у  каждого  была
такая куртка. Кроме меня.
     Я  мечтал об этой куртке, потому что без нее как я мог "вписаться"?
Весь год я всячески намекал на это родителям, и вот на рождество,  дрожа
от нетерпения, в клочья раздираю коробку с подарком.!
     Это была НЕ ТА КУРТКА!
     "Ты  извини,  я  обошла полдюжины магазинов, и все такие куртки уже
распроданы", - полуизвиняясь, объясняет мама.  Естественно,  распроданы:
ведь  тысяча  мальчишек  хотели  утвердиться  именно  таким  образом.  Я
разревелся от обиды - сейчас я понимаю, что поступил весьма  эгоистично,
ведь мама действительно обошла все магазины, чтобы найти мне эту чертову
КФС. Но меня буквально переворачивало от жалости к себе - еще бы,  жизнь
не  состоялась!  Но каким-то образом она уговорила меня надеть подарок и
подтащила к зеркалу:  "Гляди  (хлюп-хлюп),  какая  шикарная  куртка!"  И
правда,  я раньше никогда такой не видел. Это была куртка вроде той, что
носили солдаты армии южан во времена  Гражданской  войны  -  с  золотыми
пуговицами,  стоячим  воротником и петлицами. Это было нечто. Я перестал
реветь.
     На следующий день я надел куртку в школу, и  впервые  люди  назвали
меня "шикарным". Все хотели знать, где это я раздобыл такую клевую вещь.
Я создал свой собственный имидж, и, скажу вам откровенно, носил  куртку,
пока она не разлезлась в клочья. Я тогда получил очень важный урок того,
что значит быть индивидуальностью, и с этого момента во мне стало  расти
желание быть отличным от других.




                        "Ровесник", 1989г. #8

                              ДИ СНАЙДЕР

                   "Курс выживания для подростков".


                  Я НЕ ТАКОЙ, КАК ВСЕ. НО КАКОЙ ЖЕ Я?

     Это годы сплошных поисков: ты ищешь развлечений, разыскиваешь  хоть
какой-нибудь  номер журналов "Плейбой" или "Плейгерл" (его надо, конечно
же, прятать под матрацем), ты каждый  день  в  нетерпении  разглядываешь
себя  в  зеркале  -  может,  уже выросли волосы на "том самом" месте? Но
более всего ты жаждешь найти самого себя, понять, что ты такое.
     Порой люди доживают до ста десяти лет, так и не узнав, какие они на
самом  деле,  а  ты  хочешь  ответить  на  этот сложнейший вопрос в свой
шестнадцатый день рождения? Твое "я" состоит  из  массы  черт:  расовая,
половая,   этническая  и  религиозная  принадлежность,  жизненный  опыт,
который начал приобретать еще в школе, даже место  рождения.  Если  б  я
родился  в  сельском  Арканзасе,  а  не  в  "среднеклассовом"  пригороде
Нью-Йорка,  сегодня  я  был  бы  "Одиноким  Ди  Снайдером",  исполняющем
душераздирающие баллады о своем тракторе в стиле кантри-энд-вестерн.
     В  общем-то, жизнь была бы куда проще, если б ты мог ввести все эти
исходные данные в компьютер и получить детальную распечатку "Это - я". И
даже точное знание того, что думают о тебе окружающие, вряд ли поможет -
наш взгляд на себя зачастую весьма отличается от  того,  как  нас  видят
другие.
     Порой мы так несчастны потому, что большинство склонно судить о нас
по  лежащим  на  поверхности,  чисто  внешним  признакам.  То  есть   по
внешности.  Вот  взгляните  на  мое  лицо.  Когда  я был подростком, оно
причиняло мне массу проблем, потому что я ...как бы выразится  поточнее?
..был  весьма  уродливым подростком. (Не подслащивай пилюлю, друг, скажи
им всю правду! ) В раннем детстве я был довольно  симпатичным  (а  разве
все  мы не симпатичны детьми? ), и вдруг взросление в компании с половым
созреванием  начало  проделывать  со  мной   довольно   злобные   трюки.
Постепенно  я  понял,  что  по  общепризнанным  стандартам, вовсе даже и
некрасив. Это хорошо заметно, когда играешь в "бутылочку": если горлышко
указывает  на  тебя,  девочка  морщится, словно ее заставляют поцеловать
лягушку. Но мне потребовалось довольно много времени,  чтобы  наконец-то
признаться в этом самому себе.
     Я  часами  разглядывал  себя  в зеркале, надеясь узреть нагловатого
пижона, а не хиляка, над  которым  издевались  одноклассники.  Я  крутил
башкой туда-сюда, пытаясь придать себе вид плотоядный или самодовольный.
"Гм (слегка откинув голову)... Черт, я отлично смотрюсь, они  просто  не
замечают.  А  вот  под  таким  углом  (отчаянно вывернув шею), я выгляжу
как...как Роберт Плант!"
     Это, конечно, трудный путь, но в конце концов я смирился с  мыслью,
что  все  эти  гримасы  и  ужимки  перед зеркалом - всего лишь гримасы и
ужимки. А поскольку я не мог постоянно ходить с  вывернутой  шеей  -  не
думайте, что не пытался, - я выглядел именно так, как выглядел. Убежден,
что все мои наряды,  грим,  выкрашенные  волосы  -  то,  что  составляет
сценический  облик  солиста  "Твистед  систер",  - на самом деле попытка
сделаться привлекательным пусть и в извращенном, "перевернутом" виде.
     Внешний вид - что за чертовски поверхностный повод для  суждения  о
человеке!  Но, к сожалению, это та часть натуры, о которой мы не думаем,
пока нам не приходится из-за нее страдать. При этом по внешнему  виду  о
людях  не  только судят - из-за внешнего вида мы попадаем в определенную
систему стереотипов. Высокий мальчик должен непременно хорошо  играть  в
баскетбол,   а   коренастый   крепыш  непременно  должен  стать  хорошим
футболистом. Для девушек ограничения еще жестче: если ты стройненькая  и
у  тебя  хорошенькая  мордашка, ты, конечно же, станешь популярной, в то
время как девушки менее привлекательные  даже  и  не  пытаются  добиться
любви.  Помню,  что  в  третьем  классе  ужасно  хотел играть в школьном
оркестре на трубе. Но из-за того, что был слишком длинным и  тощим,  мне
достался  тромбон.  Длинный  тощий  мальчишка  -  ему  и  длинный  тощий
инструмент.
     Это ужасно глупый подход, потому что внешний вид  не  имеет  ничего
общего  с  твоим  внутренним содержанием - в конце концов, лицо и фигура
достаются от родителей. Ко всему прочему, лет до  пятнадцати-шестнадцати
именно  родители  покупают  тебе  одежку  и тащат к парикмахеру (как раз
тогда, когда волосы наконец-то  обретают  нужную  длину).  Очень  важно,
чтобы  ты сумел убедить родителей, если не доверить тебе самому покупать
вещи, то пусть хотя бы берут тебя с собой  в  магазин.  А  то  стоит  им
предоставить самостоятельность, и результат может быть самым неожиданным
- вроде тех белых ботинок.
     Родители, внимание: чтобы по моде одеть подростка, много  денег  не
потребуется. Достаточно одной пары джинсов. И одной рубашки или блузки -
но модной. То, что кажется вам "очаровательным платьицем",  может  стать
причиной  горьких  слез,  потому  что  в  этой  самой  школе  никто - вы
понимаете? - НИКТО не носит рюшечки-оборочки.
     Я так и не смог убедить родителей, что мой внешний вид  -  один  из
способов  выразить  индивидуальность.  Когда  мне было пятнадцать лет, я
начал отращивать волосы - они наполовину закрывали уши и  слегка  вились
на затылке. Но отец у меня - полицейский и человек весьма консервативных
взглядов. В один прекрасный день он приказал: "Садись в машину!",  и  мы
поехали к местному парикмахеру. Парикмахеру он скомандовал: "Сделать вот
так!" - и указал на свою макушку. У отца была короткая стрижка  военного
образца  -  сегодня  это  выглядело бы что надо, но тогда, в эру хиппи и
длинных волос, я мог  мог  с  таким  же  успехом  вытатуировать  на  лбу
"КРЕТИН".  И  вот  он я, стриженный под бокс, а пошла лишь вторая неделя
учебного года. Обструкция была  полнейшей.  Даже  те  немногие,  кого  я
считал  друзьями,  смеялись и обзывали меня "стручком" и "лысым". Соседи
роптали, собаки рычали, цены на дома в нашем квартале  поползли  вниз  -
ну,  может,  и  нет, но мне так казалось. Я заливался слезами, а отец не
мог понять, почему ("Да он вообще у нас слюнтяй!")
     "Я урод, - твердил я. - Я длинный, тощий и лопоухий. Меня никто  не
любит".  По  правде  говоря,  длинные  волосы  проблемы  все равно бы не
решили, но, по моим понятиям, это был единственный способ  хоть  немного
улучшить  положение.  Волосы значили для меня то же, что для библейского
Самсона, а отец лишил меня единственного достоинства.
     И тогда отец нашел в себе мужество взглянуть на меня со стороны,  и
пристально.  И  увидел  не  ребенка,  сынишку,  которого всегда любил, а
противного подростка с ломающимся голосом и прыщами. И тогда  он  понял,
что  он  натворил.  И  больше никогда не заставлял меня стричься. И я не
стригся. Но тогда в борьбу против меня вступили  другие,  более  грозные
силы.


                        СЮРПРИЗЫ МАТЕРИ-ПРИРОДЫ

     В фильме "Муха" есть такая сцена:  ученый,  случайно  "скрестивший"
себя  с  мухой,  вглядывается в зеркало, изучая тот кошмар, в который он
превратился. Он растопыривает лапы, скалит зубы,  разглядывает  странные
наросты  на  лице  -  лице  человека-мухи.  Тело  теперь  совершенно ему
неподвластно, оно вышло из-под контроля.
     Я понимаю его ощущения.
     Став подростком, ты приступаешь к ежеутренним мучениям  у  зеркала.
Какой  еще подарочек приподнесла тебе Мать-природа сегодня? Тело и лицо,
к которым ты уже притерпелся, вдруг  начинают  изменяться  с  чудовищной
скоростью.  Порой  ты  уверен,  что  Мать-природа  - настояшая садистка,
потому что иначе она бы не влепила тебе на лоб этот прыщ, его  же  видно
за  сто  километров, это же вообще не прыщ, это рог растет! Только этого
еще не хватало! Причем прыщ вылезает непременно в тот день, когда у тебя
назначено  свидание,  или  когда тебе надо зачитывать перед всем классом
доклад, или, что удачнее всего,  когда  должен  прийти  фотограф,  чтобы
сделать  годовую  фотографию  класса.  А  потом  ты  приходишь  домой  и
обнаруживаешь очередной, здоровый  и  красный.  Господи  милос