Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
ус. Асхатов сел на теплую палубу,
прислонившись спиной к рубке, свернул самокрутку, прикурил от зажигалки и
принялся наблюдать за Горшковым, который стал делать гимнастику.
- Ты не особенно налегай, Алексей, так, разомнись слегка - и
достаточно, при наших-то харчах! Теперь садись рядом, погрейся на
солнышке. Благодать! Совсем тепло. Все же тельняшку надень. Простуды нам
еще не хватало. Вот остынешь, тогда раздевайся и загорай, только поначалу
тоже осторожно.
Они хлебали обжигающую небо водицу, слабо пахнущую жиром и лавровым
листом, потом выпили по кружке кипятку, слегка забеленного сгущенным
молоком. У них оставалось всего три баночки молока, старшина берег его на
крайний случай, сегодня же он разрешил отметить "новую эру" в плавании.
После завтрака Горшков действительно разыскал под настилом еще две
банки тушенки и баночку сгущенного молока.
- Ну что я говорил? А? Везет нам, ребята, - просиял старшина. - Держи,
Алеха! Да смотри не сыграй с консервами за борт. Нет, все три не бери.
Переноси по одной в кубрик, а предварительно отчисть с них ржавчину, потом
смажь тавотом. А мы с Петрасом займемся приборкой, доведем наш корабль до
умопомрачительного блеска. Сперва отольем водичку. Что там с ручной
помпой? - спросил он моториста, который уже возился с ней.
- Порядок. Сетку мусором забило. Уже пошла вода.
- Вот и прекрасно. Ты качай, а я буду ведерком отливать. Воды самая
малость. Корпус у нас держит, это через люки набралось. Но сначала давай
вытащим брезентовую емкость. Дыр в ней не так много. Вымоем, починим и
приспособим под водяную цистерну. Ну, давайте общими силами. Вот так,
взяли!
Разглядывая бесформенную груду мокрого брезента, Асхатов говорил:
- Помните, как вы на меня взъелись, когда я велел эту килу перенести на
корабль? Рыбаки ее бросили за ненадобностью, а скорее всего из-за
разгильдяйства. Мне давно хотелось насолить рыбки для всего нашего
подразделения. Но о рыбе теперь другой разговор, много ее в океане, да
поймать нелегко. Рыба больше у берегов на шельфе кормится. Здесь же разве
заблудшая акула встретится или косячок тунцов. Да нам и акула - божий дар.
Готовь, Петрас, снасть. Моток капроновой лески у нас есть да линь
порядочный. Крючки тоже должны быть?
- Есть и крючки, - сказал Петрас, налегая на рычаг ручной помпы. -
Акулу бы неплохо подцепить.
- Что-то акул не видно, - вздохнул Горшков.
- Увидишь еще. Ну, давайте брезент за бортом прополощем.
Они проработали весь день. Починили брезентовую емкость и установили ее
в трюме. После обеда долго возились с плавучим якорем: его весь измочалили
волны, на новый якорь пошла часть брезента с той же емкости.
- Парус бы нам, - сказал Петрас.
Втроем они стояли на палубе впереди рубки, довольные, что выполнили
все, что наметили на сегодня. Старшина ответил мотористу с долей горечи:
- Парус, говоришь? А на чем его поднимать? Нашу-то мачту давным-давно
снесло.
- Я в порядке мечты, товарищ старшина.
- Эти мечты, Петрас, душу мне переворачивают. Думаешь, и я о парусе не
думал? Да если бы нам парус да попутный ветер, то мы бы живо домой
повернули. И глядишь, через неделю добрались до Японии, а там...
Горшков неожиданно расхохотался. Старшина и моторист с удивлением
посмотрели на него. Горшков сказал, виновато улыбаясь:
- Я подумал: вот мы маялись, брезент латали, установили водяную
цистерну, а вдруг дождя и не будет?
Асхатов подмигнул Петрасу:
- Это хорошо, когда бодрость духа не пропала. С такой командой можно
океан переплыть и, чем черт не шутит, какой-нибудь необитаемый остров
открыть. - Он посмотрел на небо. - Нет, дождь будет. Как бы опять шторм
нас не прихватил. Облака мне не нравятся. Видите, как их по небу
размазало? Там вверху ветрище страшной силы...
Ночь прошла спокойно, но к утру опять стал крепчать северный ветер.
Утихший было океан помрачнел. Волны покрылись мраморными разводами пены.
Старшина Асхатов и матрос Горшков снова поселились в рубке. Вдвоем было
веселее, особенно по ночам. Петрас находился в худшем положении: он один
нес в машине круглосуточную вахту. И хотя он и говорил, что вволю
высыпается у своих моторов, стоило лишь старшине сказать в переговорную
трубу: "В машине!" - как тотчас же слышалось в ответ: "Есть, в машине!"
Стояла черная, беспросветная тьма. Моросил мелкий холодный дождь,
высокая зыбь катилась с северо-запада. Новый шторм, пробушевав двое суток,
умчался к югу. Океан застлал тяжелый, непроницаемый туман. Иногда в небе
проклевывался оранжевый диск солнца и тотчас скрывался в рыхлой, мглистой
массе тумана.
Весь экипаж собрался в рубке. Старшина Асхатов курил, стоя у штурвала,
Горшков и Петрас Авижус сидели на палубе. Хотя было чуть за полдень, в
рубке было сумрачно. Старшине не давала покоя мысль о парусе. Подходящий
брезент хранился у него в небольшом трюмном отсеке, который он называл
подшкиперской, не на чем только было поднять парус, не было мачты.
Петрас сказал:
- У нас остался только один багор, второй смыло, на двух можно было бы
укрепить парус.
Старшина вздохнул:
- Где их возьмешь, твои багры? Все же, моряки, не будем раскисать, пока
все идет вполне прилично. Течение нас несет себе помаленьку наперерез
пароходным линиям. Так не бывает, чтобы в наш век, да на таком участке
движения, нам никто не встретился.
Горшков спросил:
- Только два багра - и мы поставили бы парус?
Старшина повел плечом:
- Ну конечно, еще какой! Взяли бы на растяжки, брезента у нас
двенадцать квадратных метров. Пожалуй, даже немного великоват для нашего
паруса. Конечно, быстроходный клипер из нас не получился бы, все же узла
на два-три хода прибавили.
- Только и всего? - усмехнулся Горшков.
- А тебе этого мало? - удивился старшина. - Да ты усекаешь, что мы
тогда освободились бы от плавучего якоря, смогли управляться, идти по
нужному курсу! Ах, Алексей, морской ты человек, а не соображаешь, что к
чему.
- Я-то соображаю. Только обидно, что даже под парусом будем ползти как
черепаха.
- Обиду оставь при себе. И в другой раз корабельный инвентарь крепи
по-настоящему. По твоей вине отпорный крюк утопили.
- При чем тут я? Вы же знаете, что я спал после вахты, товарищ
старшина...
- Ну ладно, Алексей. Не будем...
- Не будем, товарищ старшина.
Это была первая размолвка, вызванная многодневным напряжением и
усталостью.
Петрас примирительным тоном спросил:
- Все же куда нас вынесет, если ветер будет дуть с северо-запада или
прямо с запада? В какую-нибудь водяную пустыню?
- Да, земли там не густо до самой Канады и Северной Америки, но наш
курс сейчас изменился круто к зюйду, похоже, несет нас к Филиппинским
островам, а может, даже в Полинезию.
- Так далеко? - удивился Горшков.
- Да, не близко, но выбора у нас пока нет.
- Понимаю, - сказал Горшков, - но допустим, мы возьмем курс к Америке,
то сколько же надо дней, чтобы добраться до нее?
- Много, Алеша. Но об Америке нам и толковать нечего, так как, видишь,
нас тащит на юг. Если же будем двигаться все в этом направлении, то в
конце концов наткнемся на какой-нибудь коралловый остров, а скорее всего
встретим чье-нибудь судно. Здесь торный путь на Гавайские острова, в
американские порты, в Японию и к нашим берегам. Как видишь, Алексей, дела
наши не так уж плохи.
- А кто сомневается? - Горшков расправил плечи. Ему и в самом деле
казалось теперь, что все идет отлично, уже сгладились в памяти страшные
дни, когда бушевал ледяной шторм. У него загорелись глаза, когда он
представил себе, как из воды поднимаются кроны кокосовых пальм. Только
голодные спазмы в желудке порою портили настроение, да и то ненадолго.
Петрас, все это время молчавший, вдруг сказал:
- Мачта должна быть красивой...
Старшина впился в моториста взглядом:
- Какая там красота! Лишь бы брезент держала. Ну что ты там придумал?
- У нас есть дощатый настил в трюме...
- Думал и я о нем, да он из коротких брусьев. Постой, постой! Думаешь,
можно сбить?
- Надо попробовать, старшина. Мачта должна получиться крепкая.
- Нам только того и надо. Бросай свои крючки! Берись за топор. Да у
меня и скобы найдутся!
Три дня, используя затишье, Петрас и старшина работали не покладая рук.
Толстые брусья они состругивали с боков, сшивали их гвоздями и скобами.
Наконец установили за рубкой высокую треногу, опоясанную по граням
добавочными креплениями. Тренога держалась хорошо, крепко упираясь в
палубу у основания фальшборта. Единственный багор стал "нижней
фор-марса-реей", как громко назвал ее старшина. Крепление паруса на рее и
его оснастка тоже заняли немало времени. Наконец настал торжественный
момент, когда старшина и Петрас подняли свой парус. Хлопнул брезент, и
КР-16 медленно развернулся и двинулся по пологому склону волны.
Старшина Асхатов сказал изменившимся от волнения голосом:
- Пошли, а? Теперь мы не пленники стихии! Ну, братцы!.. У нас
моторно-парусный корабль, - он посмотрел за борт, - и скорость, я вам
скажу, приличная...
ОТЕЦ ПАТРИК И ДРУГИЕ
После апартаментов профессора каюта N_909 показалась Томасу Кейри
чем-то вроде тюремного карцера: узкий ящик с двумя койками одна над
другой, без иллюминаторов - каюта находилась ниже ватерлинии. Он только
заглянул в нее и, с облегчением захлопнув двери, пошел искать своего
непосредственного начальника, инженера Дешулло. Того не было в каюте с
медной дощечкой "инженер-электрик", матросы на его вопрос как-то странно
пожимали плечами. Не оказалось его и на автоматической телефонной станции.
В небольшом помещении, занимаемом АТС, сидел дежурный электрик - лысый
парень с хитроватым взглядом. Репортер обратил внимание на его мясистый
нос, свернутый несколько вправо.
Дежурный электрик поймал его взгляд и пояснил:
- Бокс. Почему-то все пялят глаза на мой нос. Хотя он не хуже, чем у
любого... Так ты, парень, ищешь инженера Дешулло? Долго придется искать. Я
вот тоже вначале с ног сбился, разыскивая своего шефа Питерсона, и не
нашел до сегодняшнего дня. По правде говоря, этот Питерсон мне был так же
нужен, как тебе - Дешулло. Сегодня начальник у тебя я, ты у меня числишься
в подвахтенных. Садись пока и жди дальнейших распоряжений. - Электрик
подмигнул и загадочно улыбнулся, обнаружив солидную недостачу передних
зубов. - Таких Дешулло на "Глории" не один десяток. - Поднял палец: -
Звонят. - Взял трубку телефона: - АТС слушает. Отлично, сэр. Ваша каюта
107? Через семь минут у вас будет инженер-электрик. Не за что, сэр. Ну
вот... как тебя?
- Том.
- Меня можешь звать Джеком. Бери в шкафу лампу с зеленым абажуром и
топай в каюту 107. Там лампу разгрохали. Ты слышал, как я тебя аттестовал?
Инженер-электрик! Так что держи марку.
- С меня хватит и электромонтера.
- Ты думай и о престиже судна. Инженер втыкает штепсель в розетку!
Пусть знают наших. Ну валяй!
В каюте N_107 Томаса Кейри встретил высокий широкоплечий старик в
клетчатой рубахе и залатанных джинсах.
- Дружище, садись! Что будем пить? Да брось ты эту чертову лампу! У
меня все в порядке с огнем. Я тебя вызвал так, для компании, не обижайся.
Скука заела. Старуха с дочкой торчат там, - он ткнул пальцем в потолок, -
а я постоял, посмотрел на эту водяную пустыню, пощурился от солнца, потом
зашел в бар, да там собрался дрянной народец, сосут свои коктейли, будто
важное дело делают. Поговорить не с кем. Вот мне и пришла мысль вызвать
кого-нибудь из команды, из обслуги стало быть. Ну пей, пей! Тут водки
пропасть, да я еще с собой запасец прихватил. Или ты пива хочешь? Пива так
пива...
Томас Кейри нехотя сел и взял холодный стакан с темным пивом.
- Ну, за встречу. Пивко славное. Так ты инженер? Как тебя? Том? Ну и
отлично. А меня Джимом Диммоком кличут. Лицо у тебя честное,
располагающее. А я ничего теперь не люблю в жизни больше, как поговорить с
порядочным человеком. Когда-то меня окружала пропасть славных парней. И
надо же было случиться такому несчастью! - Он отхлебнул пива, сдул пену с
усов, вздохнул. - Жил я как человек. Сеял кукурузу, в кузнице наваривал
лемеха, ковал лошадей, смекал и по части машин. Даже в родео участвовал.
Однажды продержался на мустанге около минуты и огреб приз пятьдесят
долларов. Вечерами просиживал в салуне. И вот как-то в июле, в самую жару,
приезжают ко мне три сукиных сына и дают подписать бумагу: дескать, они
станут искать на моей земле нефть, и если найдут, то я буду получать
какие-то центы с каждого барреля. Старуха говорит: валяй! Ну я и
подписал...
- Нашли нефть?
- Нашли, дьявол бы ее побрал! С тех пор я получаю кучу долларов. Почти
полмиллиона в год! И так уже пять лет! Пей, дружище...
Распив три бутылки пива со случайным нефтепромышленником, Томас Кейри
вернулся в АТС.
- Ты чего лампу обратно принес? - спросил Джек.
Томас Кейри рассказал все как было.
- Это бывает, - сказал Джек. - И ведь тоже надо понять человека:
свалятся такие деньги, а он не знает, что с ними делать. Был до этого
человеком, а стал черт-те чем. Хотя я бы с таким доходом живо управился.
Нашел бы куда деньги пристроить.
- Стал бы играть на бирже?
- Ну нет. Я бы, Том, начал строить ветряные электростанции. Знаешь,
какие у нас ветры в прериях! Зазвенел бы от крыльев весь мой Запад!
Говорят, энергетический кризис. А ведь если бы... Фу ты, дьявол, опять
кто-то... Каюта двадцать три? Том, давай, да поживей. Каюта суперлюкс. За
сутки двести сорок долларов. Что-то у босса с электробритвой. Если не
справишься, неси сюда... Да... пятьсот тысяч - это сумма! Сколько можно
ветряков... - услышал Томас Кейри уже в дверях.
По салону каюты 23 ходил высокий мужчина средних лет в одних шортах,
его белесая кожа поросла на груди рыжеватыми волосами.
На диване, обитом зеленым бархатом, лежало пышное белое платье, на
ковре валялась изящная туфелька.
Томас Кейри спросил:
- Вызывали электрика?
Вместо ответа рыжий показал глазами на столик возле зеркала во всю
стену, на котором лежала бритва. Репортер взял бритву. Проверил, плотно ли
вошел штепсель в розетку, включил ножи. Бритва ожила.
- Работает. Вы недостаточно плотно вставили вилку, сэр.
Рыжий не ответил. Томас Кейри обратил внимание на его нервное лицо,
поросшее золотистой щетиной. Из соседней комнаты появилась молодая женщина
в бикини.
- Боб! Вечно ты поднимаешь шум из-за пустяков...
- А ты любому мужчине норовишь показаться голой.
- Ты прав, Бобби. Мне доставляет удовольствие радовать зрителей. Вот
тебе, - обратилась она к Томасу Кейри, - скажи не стесняясь, нравится моя
фигура?
- В женщинах мне нравится не одна только фигура, миледи.
- Что? Что он сказал? Ты слышал, Боб? Каким тоном сказал этот наглец!
Выходит, что я только смазливая дура. Вышвырни его вон! Немедленно!
Рыжий согнулся в пароксизме дикого хохота. Он стонал, визжал, махал
руками. Наконец пересилил смех:
- Ой хорошо! Как хорошо ты ей врезал, парень! Она всегда считала, что
ее фигура - капитал, что не надо на на цент всего остального. Нет, я это
обязательно запомню, моя радость...
Томас Кейри выскочил из каюты под визг разъяренной красавицы, ругая
себя, что не ушел раньше.
"Действительно, будь на месте рыжего другой, могла возникнуть драка, а
мне ее только и не хватало".
Джеку он ничего рассказывать не стал.
- Тебя, Том, ищет лейтенант Лоджо, - сказал тот. - Между нами: он такой
же лейтенант, как я - маршал. Он ждет тебя в баре на шестой палубе в нашем
радиусе. Давай жми. Он наш главный начальник. О Дешулло забудь.
Лейтенант Лоджо встретил Томаса Кейри в коридоре.
- Наконец-то я вас нашел! - воскликнул он, хватая Томаса Кейри за руку
и крепко пожимая ее. - Идемте в бар. Там можно перекинуться парой слов без
того, чтобы за нами следили десять пар глаз. Знаете, клерки уже разнесли
слух, что вы не кто иной, как Майкл Корбет.
- Чем он знаменит?
- Ну тот кассир из аэропорта в Новом Орлеане. Тот, что увел двести
тысяч долларов.
- Этого еще не хватало! - возмутился Кейри.
- Действительно, поклеп неприятный. И это еще далеко не все. Вот сюда.
Проходите. Здесь уютно и нет липучих глаз.
Сев за стойку, Томас Кейри вопросительно посмотрел на лейтенанта.
- Что будем пить? - спросил тот.
- Что хотите.
- Тогда виски. Два виски! - крикнул Лоджо бармену.
- Так что еще слышно обо мне?
- Вторая новость более приятная. Вас засекли с дочкой шефа, и, сами
понимаете, строятся самые радужные для вас предположения.
- Ну а еще?
- К приятным для вас известиям можно отнести также перевод на тысячу
двести долларов, полученный только что. Оплата в главном вестибюле, окно
номер три.
- Благодарю за последнюю новость.
- Понимаю: уезжали вы в некоторой спешке. Не прибавить ли вам еще льду?
- Нет, благодарю. И слушаю вас.
Лейтенант Лоджо покосился на бармена, стоявшего у другого конца стойки.
- У меня к вам предложение - работать вместе. Одному невозможно
справиться с такой задачей. По крайней мере, труднее, много труднее.
- Давайте для начала уясним.
- Что?
- Задачу.
- Я готов. Как вы догадываетесь, речь пойдет о Паулине Браун, ну не о
ней самой, а о ребятах, что ее кокнули. Не так ли?
- Вы думаете, преступники здесь?
- Об этом говорит ваше присутствие на "Глории", мистер Кейри. Таких
людей, как вы, не посылают ловить журавлей в небе. Как показало
предварительное расследование - их двое. По всей видимости, они
пробираются в Австралию или в Новую Зеландию. Кроме бриллиантов они взяли
наличными триста тысяч. Взломали сейф. Да что я вам все это объясняю!
Томас Кейри задумался. Отталкивать лейтенанта не имело смысла. "Пусть
он считает, что и я охочусь за убийцами Браун, сам же в это время буду
нащупывать человека Минотти. Лоджо перестанет путаться под ногами, и в его
лице я даже получу неплохого помощника".
- Поймите, что вам будет невозможно одному. "Глория" - плавучий город.
Надо "просеять" около двух тысяч людей. У меня же есть осведомители среди
команды. Конечно, их услуги будут стоить денег, но игра стоит свеч.
Поверьте мне! Вы не раскаетесь. Я - детектив от рождения.
- Хорошо, лейтенант, я согласен. Только давайте договоримся, что вы не
станете мешать мне, все свои действия будете согласовывать со мной.
- Ну конечно! - Лейтенант Лоджо радостно спрыгнул с высокого сиденья,
потом снова взгромоздился на него и поманил бармена: - Два мартини!
Двойных! Нет, нет, мистер Кейри, не беспокойтесь, сегодня я плачу. Сегодня
у меня удачный день.
Томас Кейри спросил, желая проверить сообщение Джека:
- Куда все-таки подевался мистер Дешулло? Я ищу его весь день.
Лоджо повел носом по сторонам и зашептал:
- Между нами: его вообще не существует! Я теперь могу вам это сказать.
Таких мертвых душ наберется у нас не один десяток. Между прочим, жалованье
на них идет.
- Кто же его получает?
- Не будьте таким наивным человеком. Капитан, штурманы, главный
механик.
- Значит, это вы мой непосредственный начальник?
- Ах, оставьте, шеф. Начальник вы, я - ваш помощник. Располагайте мною
и всем составом административной службы. Вам теперь ни в чем не откажет
сам Генри Гудвин.
- Кто это?
- Шеф административной службы. Собственно, второй капитан. Я, если