Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
ся
напряглась, на худой шее вздувалась и дрожала какая-то жила. - Они
разводятся, скажите пожалуйста, какая трагедия!
Она засмеялась, и этот смех так дико прозвучал в тишине квартиры, что
даже ее мужу стало неловко. Он, видимо, не знал, как держаться с
гостями, и предпочитал сохранять нейтралитет. Ненатуральный хохот
женщины прервался так же неожиданно, как и начался. Она, закрыв глаза,
замолчала.
Иван тем временем все крепче сжимал руку Ларисы и слегка кивал в
сторону постели. Та не понимала, что он хочет ей показать.
- Тапочки, - прошептал он, увидев ее недоумение.
Лариса взглянула на половичок возле кровати и увидела крохотные, с
виду детские, красные тапочки с синими цветочками. Был это тридцать
пятый размер или даже меньший - она не могла с точностью определить. Но,
увидев их, немного собралась с мыслями и осторожно начала:
- Извините, что мы пришли... Мы тоже пытаемся узнать что-то о вашей
дочери. Вы говорили, что она пропала летом семьдесят шестого года?
Вместо женщины ответил ее муж. Он уточнил:
- В июле она пропала. А что? Вы что-то узнали? Милиция так и не
смогла...
- Какое вам до этого дело? - пронзительно крикнула Тамара
Константиновна. - Убирайтесь отсюда!
Зачем вы пришли?! На наши слезы посмотреть?! Да будьте вы прокляты -
и вы, и ваш Денис!
- Скажите, - Лариса сдерживала себя, старалась не обращать внимания
на ее агрессивный тон, - какой размер обуви был у вашей дочери?
И снова ответил мужчина:
- Тридцать четвертый. Тамара, помнишь, она как раз тем летом купила
новые туфли? Еще так радовалась, что Денис ей достал ее размер! Это же
редкость - модельная обувь тридцать четвертого размера... Знаете, - он
повернулся к Ларисе, - ведь Яне приходилось покупать туфли в детском
отделе! А уж какие там фасоны, сами понимаете...
- Тридцать пятый, - странным неестественно громким голосом, словно во
сне, отозвалась его жена. - Босоножки тридцать пятого размера. Но они
были маломерные и как раз пришлись впору...
- Белые, лаковые? - подалась вперед Лариса.
- Да, белый лак... Будто игрушечки, - все так же громко, но спокойно
ответила та.
- В последний раз, когда вы ее видели, на, ней были эти босоножки?
Тамара Константиновна открыла рот, чтобы ответить, но внезапно
дернулась и закрыла лицо руками. Согнувшись вперед, она с шумом втянула
воздух сквозь сомкнутые пальцы и разрыдалась. Ее муж подскочил к
постели, Иван с Ларисой переглянулись. Мужчина беззвучно шевельнул
губами, и Лариса разобрала слово "Пойдем".
- Нет, - шепотом ответила она. - Теперь я не уйду. Ты понял, что
босоножка по виду совпадает с той, которую нашла Вика? И размер тот
самый! Господи, если бы Вика была в Москве, я бы ее сюда привела!
Сама-то я эту босоножку не видела!
Муж тем временем уложил Тамару Константиновну, поправил ей подушку,
укрыл женщину до подбородка и тщательно подоткнул одеяло. Было заметно,
что ему часто приходится возиться с ней, будто с маленькой.
Выпрямившись, он указал глазами на дверь и тихо сказал:
- Идите на кухню.
Он пришел к ним через несколько минут, предложил сесть за стол. Они с
трудом разместились на этой тесной пятиметровой кухоньке, загроможденной
старым буфетом и непомерно большим столом.
В газовой колонке слегка покачивался бледный язык голубого пламени, в
батарее шелестела горячая вода.
Было жарко, но хозяин сказал, что форточку открывать нельзя - жена
недавно перенесла воспаление легких, потому он и забрал ее ид больницы,
дома ей все-таки лучше.
- Так Яну нашли или нет? - спросил он, предварительно прикрыв дверь в
коридор.
Лариса вкратце рассказала о сегодняшних раскопках, о своих догадках,
о кольце, найденном в гараже. Мужчина нахмурился:
- А где кольцо?
- Муж отобрал его.
- Так, понятно. - Мужчина вздохнул. - Яна и правда носила кольцо - с
виду обручальное. Купила его сама. Денис, заметьте, не дарил его ей. Они
жили вместе два с половиной года. Она чувствовала себя замужней
женщиной. А пальчики у нее были - как у куклы. Аккуратненькие,
беленькие, тонкие. И сама она была очень миниатюрная. Вы ее видели
когда-нибудь? Знали ее, вы же сказали?
Лариса призналась, что соврала - даже фотографий Яны никогда не
видела. Хозяин сходил в комнату и скоро вернулся с разбухшим от снимков
семейным альбомом. Положил его на кухонный стол и раскрыл в середине:
- Вот. Это она снималась в последний год...
А это - в конце июня, последняя ее фотография.
Ей здесь двадцать лет только что исполнилось, день рождения был
двадцать шестого числа... Мы ее в последний раз видели пятого июля, но
она нам еще несколько раз после этого звонила. Ведь она жила не с нами,
а с Денисом вашим... Уж вы простите, что я так говорю.
Он перелистнул несколько страниц и показал следы от содранных
снимков:
- Тут она была с Денисом, даже отдельные его фотографии у нас были.
Когда мать поняла, что Яна исчезла, пошла к нему выяснять, где дочка...
А Денис сказал, что дочка уехала с любовником.
Сказал матери - пусть заявляет в милицию, если хочет. И выгнал... Она
пришла домой, сразу открыла альбом и молча все его снимки повыдирала.
Даже не дала мне Янку отрезать. А ведь мы его считали почти законным
зятем, поймите вы это!
Привыкли мы к нему!
До сих пор он держался, но тут у него перехватило горло. Лариса молча
рассматривала снимки.
Яна оказалась маленькой, пухленькой блондинкой, похожей на белую
кошечку, с наивными, прозрачными, круглыми глазами и совсем кошачьей
улыбкой - длинной и извилистой. Так улыбаются домашние ласковые кошки,
когда долго гладишь их под подбородком. Ноги и руки у девушки были очень
маленькими - казались почти игрушечными.
- Наверное, росту нее где-то метр шестьдесят? - спросил Иван, который
тоже внимательно просматривал снимки.
Отец Яны даже с какой-то обидой возразил, что рост у дочки был всего
метр пятьдесят четыре сантиметра.
- Она перестала расти лет в двенадцать, а до этого так быстро
прибавляла! Что ни год - то восемь - десять сантиметров! Еще в шестом
классе на физкультуре стояла вторая по росту. А уже в девятом -
предпоследняя.
Отец рассказал также, что Яна прекрасно танцевала, интересовалась
музыкой, у нее было бессчетное количество поклонников - она очень
нравилась мальчикам. Но вот замуж не торопилась - все перебирала
женихов. Ей было семнадцать с половиной лет, когда она познакомилась с
Денисом.
- Мать порвала тот снимок, а там хорошо было видно, чем он Янку взял,
- сердито сказал мужчина. - Уж так разодет, что, конечно... Все на улице
оборачивались. Я как узнал, что он фарцует, сразу был против. Мне
хотелось, чтобы Янка нашла себе хорошего рабочего парня, чтобы он ее
ценил, уважал, заботился. А тут все наоборот было. Этот - как принц
персидский, все ему подай, на подносе принеси да еще кланяйся... Но она
никогда не жаловалась. Мать ее всегда спрашивала: "Он же, наверное,
помыкает тобой?" А Янка говорила: "Нет, что я скажу, то он и делает..."
Конечно, одеваться она сразу стала, одежда новая, как с картинки, и с
обувью проблемы исчезли. Кстати, те босоножки белые он тоже ей купил. Да
все он покупал, мы на ее наряды больше ни копейки не тратили. Тут надо
ему отдать справедливость - не жадный был и все мог достать.
И матери нашей тоже обувь доставал - какую хотите! Хоть финскую, хоть
чешскую. У нее ведь тоже нога маленькая, Янка в нее уродилась. Это у
меня лыжи - сорок пятый размер ношу. - Мужчина вздохнул и развел руками:
- Да, вроде бы все неплохо шло... Мы к нему привыкли и смирились.
Думали ведь, что им недолго до ЗАГСа осталось.
- А почему вы так думали? - Лариса удивленно взглянула на него. -
Ведь в жизни как-то наоборот - если люди несколько лет без ЗАГСа вместе
живут, им потом расписываться неохота.
- Почему мы так считали? - протянул отец. - Да потому, что Янка-то
наша, кажется.., забеременела.
- Что вы! - воскликнула Лариса. - Вы точно знаете?
- В том-то и беда, что я поздно узнал. Она матери только сказала, а
та - уже год спустя после того, как Янка пропала, - мне... Сначала они
от меня решили скрывать, потому что я и так Дениса терпеть не мог.
Боялись, что я пойду и скандал устрою, чтобы он женился скорее... Да
разве я пошел бы к нему унижаться? Я так считал: раз Янка сама его
выбрала - пусть и живет, пусть и мучается, если ей так нравится жить.
Конечно, сейчас я жалею, что так себя поставил. Янка в последний год
совсем перестала мне доверять. Только с матерью шепталась.
- Скажите, - неожиданно вмешался Иван. - Если вам показать кольцо -
вы сможете его узнать?
Мужчина призадумался и наконец сказал, но неуверенно, что сможет. Он
пояснил, что кольцо было гладкое, без украшений, без надписей. Даже
пробы он не помнит.
- Но по размеру я его узнаю. Сами видели на фотографиях - какие у нее
были пальчики!
Теперь мужчина обращался в основном к Ивану.
Лариса чувствовала, что ей он не доверяет.
- Конечно, я понимаю, что мне Яну никогда не увидеть. Но я знать
хочу, что с ней случилось, где она лежит? Похоронить хотя бы
по-человечески... - Он говорил еле слышно, чтобы не услышала жена в
другой комнате. - Если бы доказать, что Денис к этому причастен... Я бы
ничего не пожалел!
Он произнес его имя с такой ненавистью, что Лариса замерла, глядя на
него. "И тем не менее они так и не смогли найти дочь! И Денис на
свободе, и плевать он хотел на них и на их ненависть! Но может, мне
больше повезет. Все-таки босоножку они опознали".
- Скажите, а когда вы забеспокоились и вообще узнали, что Яна
пропала? - спросила она.
Видно, этому человеку часто приходилось рассказывать об исчезновении
дочери. Он говорил заученно, и в его голосе уже не слышалось следов
горечи.
Он на удивление хорошо владел собой, вспоминая о дочери. Казалось,
что это несчастье, разрушившее психику его жены, почти не затронуло его
самого, будто жена расплатилась за двоих.
- Ну, я же говорил - пятого июля она была у нас в последний раз. Мы
точно помним число, потому что у Янки были наши квартирные книжки. Она
брала их с собой, чтобы за свет заплатить, и как раз принесла обратно.
Там стоит это число - пятое.
А потом, где-то через день, позвонила, сказала, не может найти свой
купальник - может, у нас? Мы поискали, перезвонили и сказали, что не
нашли. Она позвонила еще раз, на другой день... - Мужчина нахмурился,
припоминая. - Опять спросила про купальник - так и не могла его найти.
Сказала, что придется новый купить, и сразу повеселела. Она, знаете,
вообще была тряпичница. Тут они с Денисом сошлись - душа в душу жили...
А до встречи с ним Янка все-таки поскромнее в запросах была.
- Зачем ей понадобился купальник? Она не говорила? Значит, она
собиралась куда-то ехать, так получается? Не на балконе же загорать!
- Вот в том-то и беда, что с ней мать говорила, а не я! Я бы узнал,
зачем ей эта тряпка понадобилась! - махнул рукой тот. - Но ведь Янка,
когда ей что надо от матери было, как раскричится, как поднимет бучу!
Найдите ее купальник, и все тут! Какие уж тут разговоры... Своенравная
она была, конечно...
Отрицать не буду. И все-таки добрая девочка, хоть жена ее избаловала.
- А ваша жена точно не знает, куда собиралась Яна?
Лариса очень оживилась, услышав про купальник. Ведь сам Денис
утверждает, что Яна уехала.
Может, она и вправду собиралась уехать? Куда-нибудь на юг? На море?
- Жена не слышала ни про какое море, - снова помрачнел мужчина. - И
вообще, знаете... Мы про этот купальник столько раз в милиции говорили.
А результата никакого. Ну, искали ее на курортах, всесоюзный розыск
объявляли... Толку-то? Не нашли ее.
- А сам Денис какой день называет? День, когда она исчезла?
- Говорит, что это было двенадцатое число. Будто бы он вернулся домой
вечером, а Янки нет, и вещей ее тоже.
- Все вещи пропали?
- Все. Подчистую. Причем зимние тоже, у него же обыск делали, ничего
не нашли.
- Это странно... - задумалась Лариса. - Ведь если человек едет на
курорт, он не берет с собой зимнее пальто. А если женщина просто решила
уйти от сожителя - зачем ей так срочно нужен купальник? Она же два дня
его искала, а потом решила купить новый...
- А вы-то пробовали с мужем поговорить? Откровенно? - вдруг спросил
ее отец Яны. - Может, вам он правду скажет? Ну, пусть только вам, а вы -
только мне! И даже в милицию не сообщим! Я обещаю, что никто не узнает!
Он же человек. Должен понять, что мне хотя бы ее могила нужна! Ну что же
это - даже горсти праха не осталось! Единственная ведь дочка!
Красавица...
И тут у него сдали нервы. Рот задергался, нижняя губа отвисла, лицо
исказилось. Он плакал - горькими, мелкими старческими слезами. Иван
махнул Ларисе, показывая, чтобы та вышла. Женщина встала и тихо прикрыла
за собой дверь. Постояла в коридоре, украдкой заглянула в комнату.
Тамара Константиновна лежала все в том же положении, в каком ее оставил
муж, - на спине, укрытая до подбородка, с закрытыми глазами. Спала она
или нет - трудно было понять. Лариса с минуту смотрела на нее, потом
отперла входную дверь и вышла на лестничную клетку.
Она едва успела докурить сигарету, когда вышел Иван. Судя по тому,
что дверь за ним никто не запирал, хозяин квартиры все еще не успокоился
и был не в состоянии проводить гостя.
- Пошли. - Иван первым начал спускаться по лестнице. Лариса за ним.
В машине он рассказал, чем закончился разговор.
Ему удалось выпросить у старика (а заплакав, этот пожилой, но все еще
крепкий мужчина разом превратился в дряхлого старика) фотографию Яны. Ту
самую, последнюю, со дня ее рождения.
- Обрати внимание, что у нее на ногах. - Он включил в машине свет и
протянул Ларисе снимок. - Те самые босоножки, если не ошибаюсь. Ее отец
утверждает, что это те самые.
Лариса вгляделась в девушку на фотографии. Та была снята в полный
рост, на балконе, на фоне темной кафельной плитки. Качество снимка было
плохое, его явно делал любитель. Но тем не менее Ларисе показалось, что
она видит что-то знакомое.
Она вгляделась пристальнее, прикусила губу и прошептала:
- Наша квартира... Первая, которую мы продали. Она жила гам с Денисом
еще до меня. Да, и плитка положена не прямо, а уголком, я еще удивилась,
когда впервые увидела. Дом был кооперативный, и при отделке квартиры
Денис доплатил мастеру, чтобы тот положил плитку покрасивее.
- Ну, подумаешь - ваша квартира, - небрежно, но довольно ревниво
фыркнул Иван. - Что ж ты удивляешься? Не знаешь, где жила Яна? И с кем?
- Знаю, но все равно, странно видеть ее улыбающуюся на этом
балконе... Если бы ее отец не сказал, я бы не подумала, что она
беременна. Ничего не заметно. А может...
Лариса не договорила. Даже сама эта мысль показалась ей нелепой,
чудовищной. Денис, который так мечтал о наследнике! Денис, который до
сих пор надеялся, что Лариса каким-то чудом, наперекор анализам и словам
врачей, родит! И это г Денис мог убить женщину, которая ждала от него
ребенка? Да, Лариса много слышала про такие случаи - мужчины пугались
ответственности, узнавая, что подруга беременна, пытались выгнать
женщину, если не удавалось - пускали в ход руки, случалось, убивали...
Да, появлялся какой-то мотив... Но принять такой мотив у нее не
хватало решимости. Как бы дурно она ни думала о муже, Лариса все равно
понимала - Денис так поступить не мог.
- Наверное, он просто не знал об этом, - сказала она вслух, вовсе не
заботясь о том, что Иван ее мыслей не слышал. Вместо ответа, тот потянул
к себе снимок.
- Ты заберешь его? - удивилась женщина.
- А что ты предлагаешь? Оставить его тебе, чтобы Денис отобрал его,
как то кольцо?
- Боже... - Лариса разжала пальцы, и фотография упала на пол. - Ты,
значит, ни минуты не сомневаешься, что я буду ночевать там? У тебя даже
вопроса не возникло?
- А где ты будешь ночевать? - оторопело спросил он. Иван так
растерялся, что даже не поднял снимок. - Ну, где? Ко мне пойдешь? Так
там соседи... Я всякий раз их вижу, когда домой иду. Они дверь открывают
и начинают меня расспрашивать - как себя чувствую. Они как тебя увидят,
сразу милицию вызовут!
- Но у меня, между прочим, живы родители. И я могу поехать к ним.
До того как Лариса произнесла эти слова, она вовсе не думала ехать к
родителям. Но сейчас ей казалось, что это решение она приняла давно, еще
вчера, увидев над своей кроватью пейзаж. Она с улыбкой рассказала Ивану
об этом эпизоде и особенно подчеркнула, что па картине отсутствовал
колодец:
- Вот, я думаю, обрадовался Денис! Даже тут ему удалось вывернуться,
причем за чужой счет! Бедная девушка!
- Это ты о ком? - переспросил Иван.
- Об этой художнице. Я думаю, много неприятных минут она пережила,
когда обнаружила, что картину не восстановишь. И знаешь, мне показалось,
что она просто переписала ее заново. Вроде то же самое - но все-таки
как-то не то. Не совсем то. Все стало таким ярким, новеньким - глядеть
приятно.
- Гляди-ка, ты начала разбираться в живописи! - резко бросил Иван. -
Ладно, поехали. Подбрось меня до метро, дальше я сам доберусь.
Лариса не спрашивала, что его так обидело - шутливый тон, каким она
говорила об уничтоженной картине, или похвала художнице, которая так
"ярко" переписала его любимый пейзаж. Высаживая Ивана у метро, Лариса
спросила, можно ли ей все-таки оставить себе фотографию. Ведь этим делом
занимается она, а не он. Иван пожал плечами:
- Как знаешь. Только, если ты ее потеряешь, не жалуйся.
И хлопнул дверцей, даже не сказав ей до свидания.
Глава 11
Лариса была совершенно права, когда пожалела Сашу. Столько неприятных
минут, а точнее - часов, как за последние дни, девушке редко доводилось
переживать. Но зато до чего ей было хорошо сейчас, когда она сбросила с
плеч эту обузу! Ее уже не пугали мысли об алиментах, о том, что работу
найти почти невозможно, что муж становится все неразговорчивее, все
больше отдаляется... Все это сейчас казалось ей детским лепетом, сущими
пустяками. Она только смеялась в ответ на упреки матери. Та утверждала,
что Саша выбросила свою молодость и талант под ноги ничтожеству, то есть
Федору.
- Прекрасно вы устроились! - восклицала она. - Он, значит, будет
работать себе на водку, а ты - оплачивать еду, квартиру, даже еще
алименты за него платить! Очень приятно, замечательная перспектива!
Ну уж теперь, когда ты стала зарабатывать в долларах, он ни за что с
тобой не расстанется! У этого паренька цепкая хватка!
- Мама, - улыбалась Саша, едва успевая вставить словечко. - Это был
разовый заработок. А сейчас у меня осталось совсем немного денег. Ты
лучше порадуйся тому, что твой телевизор останется на месте. Уж теперь я
буду следить, чтобы алименты платились вовремя. И Федор будет их платить
из своей зарплаты. Уж на это хватит!
Но мать не радовалась. Ее прогнозы становились все мрачнее и мрачнее.
Она уже знала о том, что дочь выступает свидетельницей по уголовному
делу.
Об этом сообщила ей сама Саша. После того как она ввела в курс дела
Федора, казалось нелепым скрывать случившееся от родителей. Отец отнесся
к ее рассказу довольно спокойно. Он только поинтересовался, не грозит ли
это чем-то самой Саше. Нет? Ну и прекрасно, пусть свидетельствует на
здоровье! Но мать, услышав слова "дача показаний", затрепетала.
- И о чем он тебя спрашивал? - испуганно спро