Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
я. Но мы тоже общество
закрытого типа. Никто не будет бегать по коридорам и орать: "Ура, ура, я
знаю, кто грохнул Мотылевского!". В кулуарных же беседах все склоняются, что
это работа Шалима.
Странно, вот она братская жизнь. Раньше ведь в корешах ходили. И начинали
на пару.
- Как? Шалим с Мотылем были приятелями?
- А ты что, не знал? Они и сидели как соучастники. Уже потом не поделили
что-то. Не поделить всегда найдется что. Скорее всего, один не хотел быть
вассалом другого.
Кресло всего одно. Когда Мотылевский, а может, Шалимов отпочковался,
начался раздел "земли", "общака", а тут без стрельбы не обойтись.
Год назад где-то они сильно повздорили из-за трех студенческих общаг,
стоявших как раз на границе. В общагах хорошо шел сбыт наркотиков, каждый
хотел взять под контроль такой лакомый кусочек. В итоге по три трупа с
каждой стороны. Так что бандитская дружба крепка до поры до времени, пока не
появится какой-нибудь денежный клин.
- Погоди, в девяносто третьем они еще корешили?
- Ну, точной даты их развода настольные календари нам не сообщают, но,
по-моему, как раз в это время у них пошли запутки. И дело шло к логическому
концу. Рано или поздно это бы случилось.
- Шалиму от этого сейчас не легче.
- Выкрутится. Это хитрая лисица. Везде свои люди. Он сейчас в депутаты
метит.
Получить иммунитет.
Вовчику это польстило. Скоро и у него в депутатском корпусе будут
знакомые.
- Ладно, спасибо, Витек. - Белкин собрал фотографии в "дипломат".
- Да не за что.
Белкин поднялся, протянул Витьку руку и ухмыльнулся.
- Депутат, значит... Хе-хе...
***
Ровно без четверти шесть, когда, улицы города максимально заполнены
транспортом всех сортов и марок, ничем не выделяющийся старенький "Москвич"
белого цвета втиснулся в рядок машин, припаркованных в центре небольшой
площади, и там остановился. Пассажир и водитель из машины не выходили.
- По-моему, мастер, мы выбрали не самое удачное место. Обзор как на
ладони, - оглянулся по сторонам пассажир.
- Самая лучшая конспирация - отсутствие ненужной конспирации. Не
волнуйся, у меня никогда не бывает проколов.
- Вы плохо знаете Питер. Это большой город.
- Для меня это не имеет значения. Принципы работы одинаковы везде. Имеет
значение сумма. Но об этом после. Слушаю тебя.
Собеседник, к которому были обращены последние слова, протянул листок, на
котором был отпечатан текст.
- Здесь все. Запомните и листок верните мне. Я постарался максимально
детализировать условия.
Водитель взял бумагу и углубился в чтение. Ему было где-то в районе
тридцати пяти.
Незапоминающаяся внешность соответствовала весьма скромной одежде
пиджачок, однотонная темно-синяя рубашка, вытертые джинсы. Этакий
отмолотивший смену работяга, направляющийся на огород к жене и детишкам.
Он быстро закончил чтение.
- Работа сложная. Обрати внимание на эти пункты. - Он показал пальцем
нужную строку. - Но имеется масса сведений, которых мне не придется добывать
самому. Они достоверны?
- Абсолютно.
- Хорошо. Второе - сроки. У меня, как я вижу, не так много времени.
- Поэтому-то мне и порекомендовали вас.
- Клиент высокого ранга, я никогда бы не взялся за работу, если б не был
уверен в человеке, предложившем мне ее. Понимаешь? Я работаю прежде всего на
него.
- Я тоже.
- Держи, я запомнил. Только, Бога ради, не играй в шпионов и не жги
ничего в машине.
Когда выйдешь, разорви и выкини в любую помойку.
- Я понял. Скажите, я могу положиться на качество работы?
- Глупый вопрос. Я никогда ничего не гарантирую. Все может случиться. Но
до сегодняшнего дня я не допускал брака.
Водитель завел двигатель и выехал на проспект.
- Где тебя высадить?
- У "Астории", это рядом с Исаакием.
Водитель не ответил. Минут через десять, проехав по самому короткому
пути, он притормозил у дверей отеля.
Пассажир положил на "торпеду" пару купюр и, не говоря ни слова, вышел.
Никто из прохожих не обратил внимания на эту обычную сцену - человека
подкинули, заработав на бензин.
Пассажир прошел метров сто по уходящей от отеля улице и вновь открыл
дверь машины. Опять-таки весьма непрестижной марки. На сей раз он сел на
заднее сиденье.
- Как дела, Игорек? Все в порядке?
- Да, благодарю, Павел Николаевич.
В машине, кроме Павла Николаевича, сидел водитель.
- Тебя подвезти?
- Да, домой.
- Хорошо.
Павел Николаевич кивнул водителю, тот вырулил с разрисованной белыми
полосами парковочной зоны.
Затем пожилой человек достал портсигар и прикурил папиросу.
- Я должен вам что-нибудь? - спросил Игорь.
- Ты постоянно задаешь этот странный вопрос, Игор„к.
- Потому что это стоит денег.
- Брось, мой мальчик, забивать голову ненужными мыслями. Я не люблю
заниматься благотворительностью, пуская пыль в глаза мировой общественности,
но я никогда не забываю про свои неоплаченные векселя. Какова бы ни была
сумма, пусть даже такая мизерная.
Павел Николаевич улыбнулся. Затем провел морщинистой, со вздутыми венами
рукой по бело-желтым волосам.
- С годами становишься сентиментальное, Игорек, как это ни странно. И это
не так плохо, мой мальчик. Перед дальней дорогой думаешь только о том, что
останется позади. Плохо, когда одни камни.
Павел Николаевич затушил окурок.
- Сюда.
Машина остановилась.
- До свидания, Игорек. Ты знаешь, где меня найти.
Павел Николаевич протянул руку.
- Да, еще раз спасибо.
- Перестань, Игорек. Ты меня нисколько не стеснил. И не беспокойся больше
об этом.
Он никогда не ошибается. Если, конечно, не случится чудо. Но чудес, к
счастью, а может, к сожалению, не бывает. Да, чудес не бывает.
Машина затормозила, Игорь вышел.
Павел Николаевич взял с "торпеды" свой портсигар ручной работы,
обрамленный по периметру настоящими бриллиантами, переложил его в карман
потертого пиджака и вполголоса то ли водителю, то ли самому себе сказал:
- Какая редкая удача, что у твоих противников есть такие замечательные
враги. Они все сделают сами. Тебе остается только немножко им помочь...
Глава 13
Петр Егорович сдвинул очки на нос и посмотрел на Белкина:
- Володя, вы уверены, что он должен быть здесь? Виноват, но фон несколько
необычен.
- Не уверен. Мало того, если он тут и есть, то так просто вы его не
узнаете. Он мог изменить внешность. Отрастить усы, надеть очки... Я к вам
поэтому и приехал. Вы знали его двадцать лет и можете опознать в любом, так
сказать, виде. Смотрите, смотрите...
Петр Егорович вновь начал перекладывать фотографии.
- Мать честная, а это кто? Знакомое лицо.
Белкин заглянул через плечо пенсионера:
- Артист Баклажанов.
- Точно ведь. Да не может здесь быть Игорька, он же никто, а тут публика
какая!
Белкин стоял у окна, постукивая пальцами по подоконнику.
- Садись, Володя, стульев, что ли, нет?
- Ничего, насижусь еще.
Пенсионер отложил фотографии, сделанные внутри "Невского паласа", и
перешел к уличным.
Вовчик уловил резкий вздох Петра Егоровича, потому что, не отрываясь,
смотрел на лицо пенсионера:
- Что?!
- Я не знаю, но...
- Это он?!
- Понимаете, я плохо вижу, очки слабые...
- Вы узнали его? Который? Петр Егорович, ну!
- Вот этот, что садится в машину. Я не могу представить. Почему же он ни
разу мне не позвонил?
- У него не было жетона.
Петр Егорович снял очки и уставился на свой люк.
- Володя, открой, пожалуйста, пусть поллитра зашлют.
- Может, не стоит?
- Стоит, стоит. Значит, тогда, на Гороховой, мне не показалось. Что же
он?.. Я ж как отец ему...
Белкин рассматривал фотографию. Молодой, крепкий парень в строгом костюме
открывал или закрывал двери "иномарки". Внутри "Паласа" он ни разу не попал
в объектив. На улице, вероятно, его щелкнули аппаратом с сильным
приближением, с противоположной стороны Невского. Номер машины
просматривался не полностью.
"Иномарка" стояла несколько особняком и попала в срез кадра.
Белкин пересмотрел другие фотографии. На них машины не было вовсе.
Фотограф оставил ее без внимания, как не участвующую в происходящих
событиях.
Модель все же удалось рассмотреть. Черная "Мазда", не очень престижная
"тачка", если, конечно, сравнивать со стоящими перед входом.
- Он сильно изменился?
- Нет, почти нет. Только волосы. Раньше он был русым.
Володя нагнулся к люку. Из нагрудного кармана белкинской рубахи на пол
вывалился нож-расческа, найденный в квартире Рашидова. Вовчик проворчал
что-то и убрал расческу в карман.
- Погоди, Володя...
- Что?
- Это, это нож?
- Нет. - Белкин извлек расческу и нажал на кнопочку.
- Можно посмотреть?
- Да, пожалуйста. Зоновский сувенир, один чудик подарил, ныне покойный. У
меня много таких игрушек. На зоне иногда настоящие шедевры делаются. Это-то
так, баловство.
- А тот, который покойник... Откуда у него эта расческа?
Белкин выпрямился:
- Петр Егорович, вам что, знаком этот сувенирчик?
Пенсионер положил сувенир на стол и, опять уставившись в люк,
пробормотал:
- Это расческа Игорька...
Белкин не удержал крышку люка и после ее громкого падения произнес весьма
содержательную фразу:
- Да-а-а?!
***
Утром следующего дня Белкин сидел в аппаратной вычислительного центра
ГАИ, ожидая ответа на поставленную компьютеру задачу.
Программистка, приятная и общительная женщина, щелкала клавишами и
постоянно шутила, разговаривая не то с опером, не то с компьютером. Белкин
мрачно рассматривал висящий на стене напротив рекламный плакат "Херши".
Приемник выдавал красивую мелодию.
- Володя, тебе нравится Стинг?
- Кто?
- Который поет.
- А... Не знаю, я не увлекаюсь.
Женщина замурлыкала вместе со Стингом:
- "Мазда", "Мазда", цвет черный... Люблю я ваши головоломки, ребятишки.
Иногда такое задаете...
- Очень надо.
- Само собой... Ну, старушка, думай, думай, Ага, посмотрим. Кое-что есть.
Позишн намбер уан. Вот твоя "Мазда". Черная, номер, год выпуска. Хозяин -
акционерное общество "Ракушка", адрес - Васильковая, 8.
- "Мотыльки", "Ромашки", "Огоньки"... Просто ангелы небесные... Что, это
все?
- Да, конечно. Съезди на Васильковую, узнай, кто управляет "Маздой".
- Напрасно прокачусь. Знаю я эти "Ракушки-Ромашки". Одно из двух - либо
какой-нибудь барак с БОМЖами, либо, наоборот, заведение, куда без
сопровождения ОМОНа лучше не заходить. А то мигом "раком" сделают. Я, видишь
ли, Надя, не героический парень, как ты, наверное, думаешь. И в том, и в
другом случае данные водителя я вряд ли узнаю. Н-да, слабовата ваша техника.
Я надеялся получить все, вплоть до содержания гемоглобина в крови и пробы на
реакцию Вассермана.
- Погоди, я могу прокинуть машину по административной практике. Если ее
хоть раз задерживали и составляли протокол о нарушении, данные водителя есть
в компьютере.
Посиди, сейчас посмотрим.
Надя вновь повернулась к компьютеру.
- Ага, вот он, наш голубчик. Превышение скорости. А ты обижался на мою
красавицу. Записывай.
Белкин взглянул на экран.
"Да, пожалуй, парень не успокоится, пока не перебьет всех".
Игорь Королев превратился в Игоря Стасова, взяв себе фамилию убитой в
девяносто третьем году невесты.
***
Казанова стоял перед висящим на стене треснувшим зеркалом и,
поворачиваясь в разные стороны, довольно бубнил:
- Классно! Представляете, сама связала. Мне еще ни одна женщина таких
подарков не делала Петрович, как?
- Здорово.
- Глянь, видишь, вышивка на груди? Это картуш, египетский наворот. Внутри
иероглифами вписано мое имя. А это - ключ, символ жизни. Круто, да? Ирка
сама связала.
Костик радовался, как ребенок, еще раз повторив, что Ирка связала свитер
сама.
- Я ей тоже что-нибудь подарю. Что ей подарить, а, мужики?
- Тоже что-нибудь свяжи.
- Я, кроме рук, ничего не вязал.
- Ну, купи тогда. Вон, в универмаге. Влетел Гончаров.
- Мужики, труба! Маньяка повязали!
- Точно?
- Точно! Я только что из отдела. Участковый зацепил. Почти с поличным.
Тот снова на охоту вышел, опять со своей сучкой. Васька из-за собачки его и
тормознул. А у того "перо" на кармане выкидное. Васька его на прицел и в
отдел, к Музыканту. А Серега с помощью своей шкатулочки его и раскрутил!
Знаете, кем оказался? Продавцом пива в ларьке. Так что с Портером немножко
промахнулись.
- А с крышей как?
- Течет со всех щелей. С десяти лет на учете.
- И что поясняет?
- Очень стесняется девушек. Все никак не решался познакомиться. Постоит,
помнется, а потом в обидку впадает. И за нож.
- Да, повезло, стеснительный наш еще долго мог стесняться.
- Ну, насчет везения это вопрос спорный. Васька, между прочим, уже
второго маньяка берет. Он ведь мог и не тормозить этого собачника. На фига
лишние хлопоты?
- Все равно прозаично. Безо всяких схем, чертежей, психологических
анализов и глубоких теорий. Шел по улице и задержал. Не суперполицейский с
"Магнумом" под мышкой, а обычный участковый. Как-то неинтересно.
- Там сейчас газетчики понаехали, телевидение. Завтра опять пурги
нагонят. А Музыкант совсем с ума спятил. Вмазал стакан, заперся в кабинете и
песни распевает!
Просекаете? Точно чокнутый!
- И что поет?
- Что-то на английском, кажется, "Битлов".
Белкин усмехнулся.
- Серега - счастливый человек. Просто многим не понять его счастья. Его
счастье не купить ни за какие деньги.
Таничев кивнул Белкину:
- Володь, выйдем на минутку.
Белкин вышел вслед за Петровичем на улицу.
- Чего, Петрович?
Старший убойщик достал папиросу.
- Херово дело. Звонили из РУВД, на Казанову возбудили статью. Я не хочу
ему говорить. Он сейчас тоже весь от счастья млеет, со своим свитером...
- Ну, блядство... Может, прекратят?
- Не знаю. Следачка нормальной теткой оказалась, она материал отказала,
мол, все правомерно. Это в горпрокуратуре отменили, возбудили статью и дело
себе оставили.
Следачке тоже вставили. Мол, вы обязаны бороться с преступниками, а не
покрывать их.
И наши туда же. Но мне даже не из-за этой весточки "доброй" позвонили.
Просят, чтоб я уговорил Казанову накатать рапорт на увольнение задним
числом. За день до стрельбы.
Перестраховщики. Как у него в таком случае табельный ствол оказался? А,
тоже что-нибудь придумают. Пошли они... Сами пускай уговаривают.
- Тьфу, - сплюнул Вовчик под ноги. - Казанова преступник. Совсем спятили.
Так бы на бандитов дела возбуждали.
- Ничего не попишешь. Политика - дело грязное. Игрища на свежем воздухе.
- Что ему светит?
- Смотря какая установка. Я ничего не исключаю.
- Где справедливость, Петрович? Казанова скоро как червонец в ментуре. И
что он нажил? Кишки распоротые да больное сердце. Молодой мужик, а ходит с
пилюлями в кармане. Вон, суки молодые приходят, через год "тачки" да
квартиры покупают, твари продажные, и здоровы, как кабаны... Ненавижу! Где
справедливость, Петрович?
- Не знаю, Володя.
Белкин не успокаивался:
- Когда мои новые соседи узнали, что я мент, перестали со мной
здороваться. Мне, конечно, плевать, переживу, но почему так?! Из-за этих
продажных сук ментура превращается в помойку, в которую плюют все кому не
лень! А на тех, кто пытается вытянуть ее из этой помойки, поборники
законности возбуждают дела. Свои же просят уволиться, чтобы прикрыть
задницу. Ненавижу!
Белкин саданул кулаком по кирпичной стене:
- Если что с Казановой будет, я этого губошлепа молодого сам прихлопну,
как таракана.
- Ты только не лезь. Остынь. Чего воздух сотрясать впустую?
- Да я не сотрясаю. Обидно, бляха.
- Ладно, пошли, скажем как-нибудь. Может, действительно обойдется. -
Таничев сделал глубокую затяжку.
Вовчик еще раз саданул по стене и двинулся вслед за старшим.
Глава 14
Вечером того же дня Белкин с Гончаровым стояли во дворе дома-колодца и
рассматривали окна третьего этажа. Сам дом располагался на набережной
Обводного, выходя окнами на канал. Свет в нужной квартире не горел. Это
вовсе не означало, что хозяина нет дома, в город пришли "белые ночи".
Опера пытались заметить колебания штор, мелькание теней или другие
признаки бытия. Парой часов раньше Вовчик побывал у соседей, малообщительных
людей, по всей видимости, не любящих давать интервью для газеты об условиях
жизни в старых кварталах. Хотя Белкин был предельно вежлив и предъявил свое
удостоверение, обернутое в корочки с яркой надписью "Пресса".
Немного промахнулся с должностью. Оперуполномоченный газеты "Смена"
звучит как-то настораживающе. Но главное он все-таки выудил Королев-Стасов
действительно живет в квартире напротив. Появляется нерегулярно, потому что
работает торговым агентом. "Такой же агент, как я журналист, - подумал
Вовчик и откланялся. - Однако какой лопух, назвать гаишникам адрес. Хотя
откуда ему знать про Надину "подружку" с такой большой и хорошей памятью?"
Белкин позвонил в двери, решив ошибиться квартирой, если что. Но никто
ему не открыл, и он уехал, чтобы попозже вернуться с Пашей.
- Там черного хода нет? - уточнил Гончаров. - Дом старый, буржуйский.
- Нет, я проверил. Плохо, он "тачку" свою здесь не оставляет. По крайней
мере, соседи ни разу не видели. Придется пасти.
- Может, лучше зарядим кого? Чтоб цыкнули, когда придет?
- Если только моего Цыплакова. Остальных опасно. Сдадут.
- Давай в подъезд зайдем, а то отсвечиваем тут, как Онегин с Ленским.
Опера зашли в дом, поднялись на второй этаж. и сели на подоконник.
- Ну, и сколько мы тут торчать будем?
- Не знаю, - зло пробурчал Вовчик.
- Мой личный рекорд сидения на мусорном бачке в подъезде составляет
двенадцать часов. Жаль, этот вид спорта не включен в Олимпийские игрища.
Надо будет мэру закинуть удочку, у него ж в МОКе все схвачено. Пускай будет.
Я стану Олимпийским чемпионом. Представляешь, попьем?
- Где это ты такие рекорды ставил?
- Еще в своем отделе. Тоже приехали в адрес к одному черному. У того
двери бронированные, не очень-то выломаешь. Позвонились, он дома. "Давай,
друг, открывай, милиция".
В принципе, он нам как свидетель был нужен. Правда, как важный свидетель.
Но черные, сам знаешь, не очень разговорчивая публика, кроме "Мамой
клянусь", ничего не выудишь. Ну, и этот давай выпендриваться. Ничего, мол,
не знаю, двери не открою, боюсь, приходите утром. Часов в восемь. Что
делать? Придем утром, он, естественно, не откроет, а потом насвистит, что
ушел за пять минут до нас, хитрожопый.
Ну, ладно, думаем, обезьяна, ты - хитростью, а мы - упорством. Решили
ждать, рисковать нельзя было. Телефончик ему, как водится, ножичком
отключили и в почетный караул засели. Подъезд типа как здесь, не лучший
вариант для засады. Кроме мусорного бачка никакой мебели. БОМЖи внизу, в
подвале, жили, но мы к ним не пошли, они б за ночлег денег сняли немеряно.
Короче, до утра на одном бачке сидели, в цивильных костюмах.
Перематюкались, злые, как собаки, в восемь звоним. Кукиш! Не открывает,
притаился где-то в сортире, гадина.
С нами Серега Панкратов был, резкий парень, больше всех страдал.
Прикидываем, как быть. Напротив пожарная часть. У черного четвертый этаж.
Панкратов побежал договариваться.
Где-то через полчасика черный, довольный и гордый тем, что провел ментов,
как детей, подходит к окошку с чашечкой кофе и сигаретой и вид