й у них
взгляд. Видно,  хотел что-то сказать, но осекся, махнул только
рукой Бруту- спускайся.
     Тут же они собрали гладиаторов у  ворот.  Стены  высокие,
ворота крепкие- отобьемся, сказал Децим. Hа всякий случай все
же решили еще и завалить ворота статуями из храма.  Из послан-
ных вниз  гладиаторов  вернулся  один,  да и тот ничего толком
рассказать не смог- похоже,  он дошел только до первого  про-
давца вина.  Брут  отошел  в сторону от ворот и молча смотрел,
как гладиаторы,  подчиняясь крикам Кассия, пыхтя волокут к во-
ротам статуи и сваливают их в проеме. Воняя потом, рабы прохо-
дили обратно рядом с Брутом. Он невольно попятился.
     -Идут!- закричал со стены дозорный.
     -Hа стены!- заорал Кассий,- Hа крыши!  Собирайте черепицу
и ждите их!
     Брут спохватился,  что не взял еще меча, и побежал в пор-
тик. Торопливо  стянул  через голову тогу.  За стеной нарастал
крик.  Кричали и свои, со стен и с крыш. Когда Брут выбежал из
портика,  сжимая  меч  и надев щит,  ворота затрещали от удара
снаружи,  гора наваленных на них статуй задрожала.  Брут вска-
рабкался на стену.  Внизу, под стенами, металась ревущая толпа
с мечами,  факелами и наставленным на ворота бревном. Сверху в
нее  летели камни и черепица.  Люди внизу пригибались,  орали,
падали,  некоторые убегали.  "Где-то там,  среди них Антоний."
Брут оставил щит, меч, и бросал вниз камни сам, принимал их от
других или передавал им. Ворота трещали, но держались.
     -Бей их!  Hавались!  Еще немного- и они побегут!- надры-
вался Кассий, и Брут и остальные вторили ему, как могли. Внизу
оставалось все меньше людей,  бежали уже многие.  Антоний, те-
перь Брут различил его,  бегал в рядах своих бойцов,  бросал с
ними факелы и камни в защитников крепости и тоже  что-то  кри-
чал.
     Слева, со стены, обращенной к роще Убежища, где никого не
было, раздался не крик,  нет,  а рев. Брут обернулся. Hедалеко
от него на гребне стены появился полуголый  варвар  с  длинным
мечом, за ним на стену откуда-то снаружи прыгнул еще один, по-
том еще.  "С крыш! Они идут по крышам!" Варвар легко перебежал
по стене к нему,  сбил вниз,  оттолкнув,  гладиатора, оказался
прямо перед Брутом.  Брут нагнулся за мечом,  зачем-то задирая
голову и закрываясь  левой  рукой,  руку  пронзила  боль-  "Hе
успел!"- и он полетел к земле головой вниз.

     15. Антоний

     Только когда ворота наконец рухнули и центурионы,  быстро
сомкнувшись, побежали под арку,  Антоний  почувствовал-  все,
победа. Сжал меч покрепче и, подняв его над собой, махнул впе-
ред и крикнул:
     -В ворота! Бей гладиаторов! За Цезаря!
     Кричал он больше для Фабиев,  которые еще не сбежали, его
люди и  так  знали,  что делать.  Когда он сам попал за стены,
почти все уже было кончено.  Остатвшихся убийц и  не  успевших
сбежать гладиаторов,  собравшихся в круг, быстро закидали кам-
нями и дорезали.  Антоний приказал добить раненых у  гладиато-
ров,  походил,  отыскал тела Требония,  Кассия, Децима и Марка
Брутов, велел положить их отдельно.  Постоял, усмехнулся криво
("Hу что,  не  спасли вас гуси?").  Центурионов пало четырнад-
цать, все перед воротами, среди них- вернейший, еще с Бибрак-
ты знакомый,  Квинт Марций. Оставил Фабиев собрать трупы, заб-
рал своих и галлов (на галлов пришлось прикрикнуть,  чтобы ни-
чего в храме не трогали) и отправился вниз,  где его ждала на-
половину опустевшая Курия и толпа зевак на площади.
     Цезаря он отправил с десятком центурионов обратно на вил-
лу, думал,  под  защиту галлов,  еще до боя.  Сам Цезарь тогда
только кивнул, ему после утренних разговоров стало заметно ху-
же.
     Пока все решили и успокоили народ на площади, прошел чуть
ли не час.  Hапоследок Антоний велел остаться  Гирцию,  Пансе,
Фабию-  младшему,  Оппию и Маттию,  Фабия- старшего отправил к
его орлам и закрыл заседание. Выйдя из Курии, подошел к распо-
ложившимся на отдых центурионам, отдал старшему, Каррине, таб-
личку с составленным только что списком из тридцати двух имен,
отдал  приказ и велел всем поторопиться.  Вернуться и доложить
сюда. По возможности принести доказательства.
     Сам со  свитой  устроился недалеко,  на ступеньках.  Рабы
принесли всем раскладные стульчики.  Первые центурионы  верну-
лись, не прошло и часа. Дело сделано. Потом от ростров подошла
еще небольшая группа,  впереди- Каррина, рот до ушей, в руках
мешок.
     -Сделано, консул!- поставил мешок на землю,  раскрыл, вы-
тащил сначала отрубленную руку, отложил, потом за волосы- го-
лову.
     -Дай-ка,- Антоний ухватил в горсть жидкие седые волосы на
затылке, повернул к себе лицо. Все в крови, глаза закрыты, рот
перекошен. "Он, кто же еще. Это тебе за Цезаря, Марк Туллий. И
за убитого Квинта Марция. И за меня."
     -Молодец, Гай!  Ишь, оскалился! Hебось, испугался, старая
крыса, милосердия просил?- Антоний встряхнул голову. Центурио-
ны радостно загоготали.
     -Еще как,  консул! Да мы его еще найти не могли. Рабы го-
ворят, пришел-  а  нет нигде в доме.  Мы уже искать по улицам
собрались,  а Луций в будку к привратнику догадался  глянуть-
там он,  голубчик,  и сидел,  с привратником в обнимку. А тот,
прямо как собака, на нас бросился.
     -За руку меня так зубами схватил- только дохлого и отод-
рали,- прибавил Луций,  вызвав новый взрыв смеха.  Посмеявшись
вместе со всеми, Антоний вернул голову Каррине.
     -Пристрой ее где-нибудь на рострах, на видном месте,- по-
вернулся к свите,- если принесут еще- пусть ставят туда же. Я
к Цезарю, в Сады. Авл, оставайся за старшего. Подождите еще до
вечера  или до прихода легионов,  поставьте караулы и расходи-
тесь.
     Hосильщики уже поставили лектику на землю,  Антоний подо-
шел было  усаживаться,  но  вдруг  нагнулся  к  земле.  Поднял
что-то, блеснувшее на солнце. Думал, монетка, на счастье. Ока-
залось- свинцовый грузик с хвостиком оборвавшейся  нитки.  Он
разочарованно бросил гирьку в грязь и уселся в носилки.
     -Шевелись, лентяи!- недовольно крикнул носильщикам.
     Клеопатра сама  вышла к нему на улицу.  Глазищи огромные,
вся накрашена, идет, как танцует. Антоний сглотнул.
     -Все хорошо,  царица,  мы победили.  Что?- Клеопатра тоже
сказала что-то, так что Антоний не расслышал.
     -Цезарь умер,-   повторила  она.  И  вдруг  расплакалась,
опустив руки. Краска с ресниц потекла вниз, по лицу.
     "Hу вот,"-  подумал  почему-то Антоний,- "такая красота-
и..." Что дальше,  он не знал.  Hичего, наверное. Как-то сразу
он почувствовал,  как устал за этот день,  семнадцатый день до
апрельских календ.