емое, биологическое и бактериологическое
оружие. Я Борисов Анатолий Петрович, работал над этим оружием в  зоне  номер
пять,   расположенной   в   100  километрах  от  Новосибирска,  в  должности
руководителя группы. У меня была тема: исследование  вируса  "огневки".  Это
микробы,  которые  поражают живые клетки и передаются людям контактным путем
или распространения вируса в водной среде. Это ужасное заболевание. Сначала,
появляется чесотка, потом красные пятна, потом бурые и как  итог,  смерть  в
страшных  мучениях. Пока препаратов противодействующих "огневке" нет. К меня
есть для вас фильм, как на человеке были проведены опыты.  Многие  кадры  мы
вырезали, так как они просто затягивают действие. Человек скончался через 15
часов. Мы фильм подготовили на 20 минут. Включите камеру.
     Затрещала  кинокамера и появились кадры, как я в защитном костюме вхожу
в комнату, где лежит привязанный к столу Матерый,  с  налепленными  на  тело
датчиками.
     - Вот сейчас ему вольют в рот слабоконцентрированный раствор "огневки".
- начал комментировать я показ фильма...

     - Есть еще выступление сотрудников зоны, по мерам предосторожности я не
скажу ни имени, ни фамилии этих людей, но прослушайте, что они говорят.
     Включили  Валину  запись. Она говорила хорошо и рассказала о "памелле",
как она над ней начинала работать, чем это кончилось и  как  она  перешла  к
"огневке".
     - У вас есть вопросы? - спросил я после показа фильмов.
     Поднялось много рук.
     - Пожалуйста.
     - Как вы бежали из зоны?
     - "Огневка"  вырвалась  из  лабораторных  корпусов  и прошлась по зоне.
Через 5 часов после эпидемии мне удалось бежать.
     - В зоне погибли все?
     - Не знаю, но думаю, что остались и живые.
     - Вам удалось создать бомбу?
     - Зачем ее создавать, нужна ампула с вирусом, чтоб мгновенно  заразить,
например, реку Репин.
     Вопрос задал майор, офицер Российской армии.
     - Вы  сейчас  показали фильм, где роль отправителя играли вы. То что вы
сделали это преступление. Вы не находите, что вы преступник и ваше  место  в
тюрьме?
     - В  этой  зоне мы все подопытные и те кто делает преступление и те кто
являются жертвами преступления. Я могу вам доказать это.
     Я снял рубаху и все увидели  мое  тело,  пораженное  желто  коричневыми
пятнами.
     - Вот результат испытания на мне "Огневки".
     Защелкали блицы. Меня просили повернуться.
     - Вы говорили, что ни кто не выживает, а вы живы?
     - Да  выжил.  Это был самый страшный период в моей жизни. Но я выжил из
всех один, потому что знал свойства микроба и стазу принял решительные меры.
     - А девушка, которая выступала, она не спаслась?
     - Не знаю. Она осталась в зоне. - соврал я.
     - А как вы собирались распространить "памеллу"?
     - В эти вопросы я не был посвящен. Я в зоне недавно.
     - Не вы ли  выступали  четыре  года  назад  против  бактериологического
оружия?
     - Я. Против меня тогда возбудили дело о разглашении военной тайны и мне
за это дали 25 лет.
     - Что вы ожидаете после этой конференции?
     - Опять   тюрьму.   Дамы   и   господа,   я   думаю,  мы  закончим  эту
пресс-конференцию. Я еще не совсем оправился после пережитого. До свидания.
     Раздались недружные аплодисменты. Несколько журналистов стали  пожимать
мне руки.
     - Мы восхищаемся вами господин Борисов.
     - Борисов мы вам поможем.
     ......................

     Они ждали меня у дома Сергея. Черная "Волга" услужливо распахнула двери
и меня повезли к новым испытаниям.

     - Задали вы нам работенку гражданин Борисов. - говорил мой следователь.
- Такой  международный  резонанс,  что  допрашивать  вас  некогда, занимаюсь
одними отписками. И срок у вас есть,  и  побег  есть.  По  закону  судить  и
добавлять срок надо. А тут вы устроили тарарам.
     - Не забудьте еще, что я болен.
     - Врачи вас обследовали. Вы здоровы.
     - Ваши врачи ни чего не мыслят в микробиологии.
     - А  вообще  это  хорошую  мысль  вы  мне дали, Борисов. Действительно,
отправим вас на излечение. Я согласен Борисов, лечитесь. Может  этот  бедлам
утихомирится и мы вами тогда займемся всерьез.
     - Ничего не выйдет. Мне дали защитника.
     - Посмотрим, Борисов. Идите, лечитесь.

     Больница, как больница, только больше решеток и охраны.
     Врач, Ангелина Федоровна, каждый раз обследует меня и качает головой.
     - Господи,  и  зачем  вас  навязали  нам.  Вам  нужны  не  терапевты, а
специализированные в этой области врачи. У меня такое предчувствие, что  это
все  добром  не кончиться. У вас назревает кризис. Я не могу предсказать его
последствия,  но  охрану  около  ваших  дверей  попрошу   наше   начальство,
поставить.
     - В чем дело Ангелина Федоровна?
     - Я обнаружила в вашей крови редкое перемещение вялых палочек с крючком
на конце.
     - Значит начинается.
     - Может также сделаем ледяную ванну?
     - Это   уже   не   поможет.  Проклятая  бактерия,  после  такого  шока,
адаптировалась в крови и теперь ей холод наверняка будет не страшен.
     - Я тогда не знаю что делать.
     - Будем ждать.

     Ждать пришлось не долго. Однажды я  почувствовал  зуд  на  животе.  Под
старым  пятном  началась  чесотка. Пятно потеряло жесткость и стало мягким и
рыхлым.
     Ангелина Федоровна в ужасе убежала из палаты.
     Начали чесаться и размягчаться другие пятна.
     Они забыли мне передать пищу  и  я  вынужден  открыть  дверь.  Охранник
увидев  меня  стал  орать  и  бросился бежать. Паника охватила коридор и все
палаты. Больные и здоровые, врачи и сестры все  неслись  к  лестнице.  Когда
коридор  опустел,  охранник  стал  кричать у лестницы, что будет стрелять. Я
запустил в него стулом и его сдуло со ступенек ветром. Шум и грохот стоял  в
здании  невероятный, кричали неходячие больные, где-то внизу орали здоровые,
потом по  дому  пронесся  гул  и  стало  более-менее  тихо,  только  выкрики
оставшихся в палатах больных, тревожили тишину коридоров.
     Мне очень хотелось есть
     В  столовой  и  кухне  пусто, только шипят на плите кастрюли. Я вытащил
мясо, хлеб и, подойдя к окну, начал есть. На площадке перед больницей никого
не было. Пожалуй, может тоже смыться. Я спустился вниз  и  только  приоткрыл
парадную  дверь, как увидел у ворот больницы милицию. Кто-то выкрикнул: "Вот
он". Автоматная очередь, развалила стекла двери.  Я  отскочил  и  побежал  к
черному ходу, но там дверь была на амбарном замке. Тогда по этой же лестнице
я  спустился  в  подвал  и  здесь  мне  повезло.  Узкие подвальные окна были
разворочены или разбиты. Еле-еле протащил свое туловище  через  эту  щель  и
попал  в кусты. Мешал бежать халат. Я его скинул и в рубашке и нелепых синих
штанах, перескочил внешнюю ограду больницы.
     Напротив ограды стоял старый, страшный  трехэтажный  дом.  Я  вбежал  в
парадную  и  по  лестнице пронесся на последний этаж. Через лестничное окно,
здание больницы было как на ладони. Напротив дома остановились три  грузовых
машины, набитые милицией. Выскочившие милиционеры, окружили ограду больницы.
Минут двадцать никто не переходил ограду и вдруг, четыре милиционера, открыв
калитку  побежали  к  зданию.  Они  кинули,  что-то  в  окна первого этажа и
бросились бежать обратно. Через 5  минут  из  окон  повалил  дым  и  кое-где
мелькнули  отблески  пламени. Через 10 минут после этого, под®ехали пожарные
машины, но милиция не допустила их до пожара.  Здание  разгоралось,  осветив
все  окружающие  дома.  Вдруг,  даже  через стекла лестницы, мне послышались
крики, раздающиеся в горевшем здании, это неходячие больные  стали  жертвами
чудовищной "стерилизации".
     - Эй, милок, что это?
     Возле меня стояла старушка.
     - Больница горит бабушка.
     - А ты тоже оттуда?
     - Да.
     - Бедненький. Чего на лестнице толчешься? Пойдем ко мне.
     Бабушкина  квартира  также  не  ухожена,  как и дом. Стены грязные, все
разбросано, в углах полно пустых бутылок, мусора и грязи.
     - На, оденься, здесь есть старая ковбойка сына. Куда же  ты  теперь?  В
другую больницу?
     - Я уже был готов к выписке.
     - Ага, здоров значит.
     С ее словами, чесотка на животе как бы проснулась.
     - Здоров  бабушка.  Пойду  теперь  домой.  Только  штанов  у  тебя  нет
каких-нибудь? Все мое там сгорело.
     - Найду тебе чего-нибудь.
     Бабка по ковырялась в хламе и вытащила грязные, мятые брюки.
     - Может подойдут?
     Я скинул больничные и одел предложенные брюки.
     - Все в порядке. Спасибо тебе, бабуля. Я, пожалуй,  пойду,  а  то  меня
дома ждут.
     - Иди, иди милок. Христос с тобой.

     - Сережа, открой. Это я.
     - Толька,  живой,  чертяка. Вот не ожидал. Мы тут целую компанию в твою
защиту развернули, а тебя уже выходит выпустили. Испугались сволочи.
     - Сережа, больницу сожгли. Я бежал.
     - Да, что ты говоришь?
     - Сережа, я заболел пневмонией. Ты не можешь вызвать Валю? Она уже меня
лечила и знает что к чему.
     - Конечно Толя. У нее в общежитии телефон не работает. Я сбегаю.
     Валя появилась через час.
     - Толя, что случилось?
     - Она вернулась Валя.
     - Господи.
     Валя опустилась на стул.
     - Что же делать, Толя?
     - У меня все тело горит и чешется. Температура подскакивает и падает. Я
на грани фола. Но первые сутки выдержал и не умер. Поэтому есть надежда, что
может выдержу. Врача мне нельзя, только тебе могу довериться.
     - Ты только скажи, что нужно, я все сделаю.
     - Нужны холодные компрессы. Холодильник открой  на  полную,  чтобы  лед
был. Нужны мокрые простыни и вера, что не заразишься и не заболеешь.
     - Хорошо Толя, я так и сделаю.
     В дверь ввалился Сережка.
     - Валя, ну что?
     - Сережа,  ты  поживи где-нибудь в другом месте. Толя очень болен. Я за
ним поухаживаю.
     - Ничего себе. Ладно, через неделю я приду, учти. Дай захвачу бритву  и
нужные вещички.
     Сережка ушел.
     - Ну, что ж начнем бороться, так Толя?

     Три  дня  меня колотило. Температура металась, то туда, то сюда. Боль и
чесотка изводили тело.

     Утром я проснулся и почувствовал себя прекрасно. Боли нет,  температура
была   нормальной.   Я   отвернул  рубаху  и  посмотрел  на  живот.  Большие
темнокоричневые пятна накиданы по всему телу. Они мягкие и не чешутся.
     В трех метрах на раскладушке спит Валя.
     - Валя... Валя...
     - А...
     - Валя, кажется пронесло.
     Она вскочила.
     - Неужели правда?
     - Правда. Если мое предположение верно, то организм выкинул все микробы
в ранее пораженные места и они теперь как бородавки останутся на  всю  жизнь
на мне.
     - Господи, пусть хоть будет так.
     - Но  нужно  проверить  так  ли  это?  Возьми  у  меня кровь. Нужно все
посмотреть.

     Вали не было два часа и когда она пришла по ее лицу я  понял,  что  был
прав.
     - Толя, ни-че-го. Ничего нет. Ты здоров.
     Она подскочила ко мне и обняла меня.
     - Да, Толя, в киоске продавали газету. Пока я ждала результаты анализа,
прочла ее. Там есть одна заметка. Вот, прочти.
     - "С  глубоким  прискорбием  сообщаем читателям о трагической смерти во
время пожара  больницы,  известного  биолога  Анатолия  Петровича  Борисова.
А.П.Борисов  неоднократно  выступал и боролся против разработок современного
бактериологического оружия..." Теперь я никто, Валя.
     - Вот и хорошо. Хватит по тюрьмам мыкаться, может заживешь по новому.
     - А это идея. Честно говоря, если бы тебя не было  рядом,  я  бы  опять
собрал пресс-конференцию.
     - Наверно, это замечательно, что я рядом.
     - Конечно.
     Потом  мы  танцевали  и  смеялись. Весь вечер был наш и мы наговорились
вдосталь.

     Через два дня пришел Сергей.
     - Сергей, мы решили от сюда уехать.  Где  там  тетя  Клава?  Мне  нужен
паспорт на новую фамилию.
     - Да никак вы женитесь, ребята?
     - И женимся, и удираем.
     - Сейчас,  сейчас,  погодите.  Где-то у меня здесь спрятано шампанское?
Такое дело надо спрыснуть.

     Мы уехали с Валей в южные районы России. У нас родилась дочь. Я работаю
в больнице, там же трудиться и Валя.  От  девчонок  нет  вестей.  Однажды  в
письме  Сережа  проговорился,  что  Ира  с  Сашей отдыхали в Крыму, а другая
девушка вышла замуж.
     Только чернокоричневые  пятна  на  моей  коже,  напоминают  мне  о  тех
страшных  событиях,  что  произошли  и  еще  хочется сказать: "Люди, дойдите
нутром. Это очень опасная вещь, биологическое оружие".


        КОНЕЦ

     Март 1995г.