Подготовьте технику и своим маршем до базовой
стоянки. Задача ясна?
     - На сколько нас загоняют в тайгу? - спрашиваю я.
     - Примерно  на  месяц. Прапорщики уже предупреждены. Костюмы химзащиты,
продовольствие, приборы, палатки уже готовы. Все затаскиваете в вертолеты  и
вперед. В десять часов взвод должен вылететь.
     - А как же я буду делать дезактивацию тайги? - удивляется Григорий.
     - В  активных  участках  рубите  лес  и  дождавшись  южных  ветров  его
сжигаете, предварительно прокопав, противопожарные полосы.
     - И это все?
     - К сожалению, химическая обработка здесь бесполезна. Да и где  достать
в тайге такое количество воды и химреактивов.
     - Но  ведь  при  сжигании  радиоактивных  отходов,  радиоактивная  пыль
разноситься ветром еще дальше, - не удержался я.
     - И пусть разноситься, мы как  бы  разбавим  ее  по  площади  и  ничего
страшного.
     - С селениями-то что делать?
     - Жечь.
     - А людей?
     - Если  они  там еще есть, в принудительном порядке вывозить в район, в
населенный пункт Гайвоти. Последнее что  я  вам  хочу  сказать,  это  методы
предосторожности.  Не давайте в пораженной зоне людям снимать противогазов и
костюмов химзащиты. Когда приходите в лагерь сразу всех обмыть, желательно в
проточной воде, технику также мыть. Поэтому первое что  сделаете  в  лагере,
это запустите электроустановку и подсоедините насосы. Понятно?
     - Там что, еще и отравляющие вещества?
     - Если  бы  кто-нибудь  знал.  Ясно пока одно. Дышать в пораженной зоне
нельзя, защиту от радиоактивной пыли  осуществлять  обязательно.  А  теперь,
пока.

     В  вертолете  меня  так растрясло, что я окончательно пришел в себя. Но
когда пришел, то не поверил глазам, среди неряшливых солдатских рож  торчали
две симпатичные мордашки девушек. Они были одеты как и все в военную форму.
     - А вы как сюда попали? - стараясь перекричать рев двигателя, спрашиваю
я.
     - Лейтенант   Мордвинова,   военврач.  Приписана  к  вашей  группе  для
проведения профилактических работ. А это медсестра, старший сержант Поясник,
будет мне помогать проводить анализы.
     - Но там же опасно. Они что головкой не думают, посылая вас с нами?
     - Надо и послали, - отрезала военврач.

     Нас высадили на полянке.  Солдаты  разгрузили  вертолеты  и  те  быстро
убрались в синее небо.
     Я  в  отчаянии.  Не  могу  по карте привязаться к точке от которой надо
вести отсчет отметок  зараженных  поясов.  Тригонометрических  пунктов  нет,
нашей  полянке  по  карте  тоже.  Мы  у  берега ручья, а по карте их тысяча.
Прапор, который является моим заместителем, меня успокаивает.
     - Чи,  все  то  ерунда.  Ночью  поймаем  полярную  звезду,   уже   есть
направление,  а  координату  "у" примерно прикинем по солнцу. Здесь, рядом с
лагерем течет ручей.
     - Таких ручьев по карте тысячи.
     - Ну и что. Я заметил, когда летел в вертолете, изгиб большой реки, во-
уже вторая координата. На изгибе три ручья, какой-нибудь  да  наш.  Ошибемся
километров  5  туда, километров 5 обратно, кому все это надо, никому. Больше
леса сожжем, если жечь будем и все.
     Железная логика победила и мы пошли организовывать лагерь.

     Утром взвод нарядился в костюмы химзащиты, натянул  противогазы,  взяли
топоры,  флажки,  дозиметры,  фанерки  и  рассыпавшись  цепью,  пошли чесать
тайгу... Сначала мы нарвались на "ограждения". Кто-то до нас уже  производил
разметку  зараженных  участков.  Нас  потрясло  наличие на деревьях и просто
забитых в землю кольях с фанерными щитками, надписей: "Осторожно, зараженная
зона! 200 мкр/ч." Но дозиметры вели себя мирно и ни  какой  радиации  мы  не
обнаружили.
     Стрелки   дозиметров  заплясали  через  четыре  километра.  Теперь,  по
методике прапора, привязываем начало зараженного языка по  карте.  Застучали
топоры.  Началась  разметка  и установка границ с предупреждением на щитах и
ограждением из флажков для нормальных людей, что в зону входить нельзя. А мы
входим...

     Противогаз, глядит черными кругами стекол и мычит.
     - Товарищ лейтенант, вас просят пройти влево.
     Иду от солдата к солдату, пытаясь выяснить, что произошло.
     Это  избушка  старателей.  Запущенное  рубленное  строение.  На  дверях
намалевано  краской:  "Осторожно, не входить. Фон 900 мкр/ч." Дверь с трудом
поддается и мы проломив нижнюю планку входим в темное помещение. На топчанах
два скелета, обтянутых сухой кожей и лохмотьями одежды.
     - Проверь дозиметром, - говорю вошедшему за мной солдату.
     Стрелки медленно  отклоняются  на  несколько  делений,  когда  подносят
датчик к скелетам.
     - В норме, около ста, товарищ лейтенант.
     - А вокруг?
     - Также.
     Ружья  висят  на  стенке  заряженные,  на  столе  бутылки  и котелки. Я
обшариваю лохмотья и вещмешки в поисках документов. Ничего.
     - Пошли.
     Закрываем двери и вешаем на них фанерку с новым указанием фона.

     Мы прошли километров 15 и я приказываю возвращаться  обратно,  прочесав
соседний  участок. В лесу полно разметанных костей животных с останками шкур
и сухого мяса.. Вот лосинные челюсти, толи волчьи, толи  лисичьи  хребты,  а
здесь  тоненькие  птичьи  черепушки  с развалом веерных перьев. Похоже смерч
пронесся над всем живым и ни оставил в покое ни одну букашку.
     Странно, даже  при  ядерном  взрыве,  такого  обвала  смерти  нет.  Все
облучившись погибает медленно, а здесь похоже сразу.

     В  лагере мы шлангами моем костюмы химзащиты, противогазы промываем все
в ручье и, убедившись в нормальности фона, вешаем все на просушку. Нас зовут
к палатке врача. Девушка, медсестра берет у каждого на анализ кровь, а  врач
бегло осматривает глазницы, горло, шею и проверяет подмышки.
     - Ну как? - спрашиваю врача.
     - Пока все нормально.
     - Я  ничего  не  понимаю.  Там,  в  зоне  творится  непонятное. Столько
погибших зверей, птиц, есть даже люди...
     - Люди..., - она встряхивается. - Вы видели мертвых людей?
     - Да.
     - Скажите своим солдатам, что бы ни  один  не  снимал  противогаз.  Это
очень опасно.
     - Куда же мы попали?
     - В дерьмо... В ад...

     Три  дня мечемся по тайге. Пора перемещаться. Снимаем лагерь, переходим
на новое место, километров на двадцать, выше по течению ручья.

     На пятый день выходим на запущенную и заросшую дорогу.  По  карте,  она
ведет  в деревню Кваша. Здесь фон 250 мкр/ч. Я разворачиваю взвод и мы чешем
вдоль дороги прямо к деревне.
     В деревне тишина. Несколько холмиков могил у дороги и повсюду  кости  и
шкуры  разодранных собак. В некоторых избах открыты двери. Я вхожу в одну из
них. Видно, что здесь прошлись мародеры.  Вырваны  с  углов  и  стен  иконы,
оставив следы светлых пятен на стенах. Вещи, как после обыска, разбросаны по
полу.  Фон  здесь ниже, чем на улице. Это мертвая деревня. Все заброшено, но
все буйно растет.
     В одном из домов большая библиотека, книги опрокинуты  с  полками,  все
разбросано в жутком кошмаре. На полу лежит с оскалом на лице мумия женщины.
     - Товарищ  лейтенант,  товарищ лейтенант, вас просят подойти к вон тому
сараю, - глухо сипит противогаз.
     Несколько  нелепых  фигур,  одетых  в  костюмы  химзащиты  скопились  у
распахнутых ворот.
     В  сарае  полно мумий-скелетов всех размеров от маленьких до больших, в
тряпье или без тряпья.
     - Кто же их сюда свалил?
     Рядом со мной стоит прапор.
     - Наверно, предыдущие команды сложили, - мычит он.
     - Как предыдущие? Мне об этом никто ничего не говорил.
     - Каждый год посылают сюда команды дозиметристов...
     - Что же ты мне раньше не сказал?
     Прапорщик нелепо взмахивает руками.
     - Не велено об этом говорить...

     В лагере опять мойка костюмов, проверка у врачей. Я  беру  прапора  под
руку и отвожу в сторону.
     - Рассказывай.
     - Товарищ лейтенант, не могу...
     - Говори,  иначе  пойдешь  пошлю под самый высокий фон. Пошлю гнить как
собаку.
     Прапор сник.
     - Во общем... Три года назад здесь проводили испытания  нового  оружия.
Людей  много нагнали, техники, но..., что-то не рассчитали. Произошел жуткий
обвал излучения, вырвавшийся из предполагаемого района на десятки километров
и естественно, захвативший многие селения. Никто от сюда из живых не  вышел,
ни  военные,  ни гражданские. Каждый год после этого посылают в тайгу отряды
дозиметристов и дезактиваторщиков.
     - Так это их разметки перед нами?
     - Да их.
     - Но мы-то видим, что эти знаки не соответствуют действительности.
     - Сам вижу и ничего не понимаю.
     - Врачи с нами находятся по этому поводу?
     - Да...
     - Тогда выходит, что почти все, кто в то время в тайге был, погибли.
     - Выходит так. Ни одна группа не вернулась в часть.
     - Это предыдущие партии дозиметристов?
     - Они.
     - Вот черт.

     Иду к врачихе. Она вместе с сестрой  сидит  в  палатке  и  пишет  карты
обследования.
     - Можно вас? - обращаюсь к лейтенанту.
     - Машенька,  -  обращается  та  к  медсестре,  - допиши здесь, я сейчас
приду.

     Мы идем к ручью.
     - Вас как звать?
     - Катя.
     - Меня зовите, Костя. Катя, я здесь новичок и прямо с корабля  на  бал,
послан  в  это  гиблое место. Честно вам признаюсь, я ничего не понимаю, что
здесь происходит. Вы мне не можете кое-что об®яснить?
     - Что вы хотите узнать?
     - Почему погибли предыдущие партии дозиметристов  и  дезактиваторщиков?
Почему  фон  уполз с старых точек, отмеченных предыдущими партиями? Понятно,
что он должен исчезнуть, но через десятки, сотни лет. Почему...
     - Постойте. Вы сказали фон уполз со своих старых точек?
     - Да, так.
     - Значит началось...
     - Что началось?
     - Видишь ли, Костя, я сама тоже многого не понимаю. Но знаю одно, здесь
испытывалось  необычное  смертоносное  оружие.  То,  что  ты   снимаешь   по
дозиметрам,  это  не  те  излучения радиоактивных веществ, которые мы обычно
воспринимали из учебников или другой литературы. Они похожи, но полураспад у
них другой. То что ты  сейчас  сообщил,  означает,  что  полураспад  у  этой
пакости...  три  года.  Значит,  мы можем многое узнать из той трагедии, что
здесь произошла.
     - Вы тоже были здесь в прошлый раз?
     - Нет. Но я сама напросилась в эту партию. У меня здесь два года  назад
погиб муж, такой же лейтенант, как вы. Где-то в этой мертвой зоне его кости.
     - Простите.
     - Ничего.  Костя,  возьмите  меня  завтра с собой. Я хочу взглянуть что
там.
     - Нет. Здесь много чего не понятного. Вами я рисковать не могу.
     Она поежилась.
     - Немного прохладно. Пойдемте обратно.
     - Катя, прошу вас, как только вы заметите, что-то со здоровьем  солдат,
сообщите мне.
     - Хорошо. А вы будете сообщать в центр о том, что произошло с фоном?
     - А разве надо?
     - Наверно надо. Сообщите все начальнику штаба. Он неплохой мужик.
     Мы идем к лагерю, вдруг Катя останавливается.
     - Что вы там натворили в первый день прибытия в часть?
     - Ничего. Я так напился, что ничего не помню.
     - Это правда? И ничего, ничего не помните? Даже Клаву.
     - Нет. А что было с Клавой?
     - Я  так  и  думала.  Вы  пили  это пойло и Валька, дура, подсыпала вам
корень сарацинки.
     - Я ничего не понимаю.
     - Это хорошо, что не помните. Пойдемте в палатку.

     На следующий день над нами гремит вертолет. Он  приземляется  у  берега
ручья  и  от  туда  выходит  начштаба и... Гришка. После обычных приветствий
начштаба берет меня за рукав.
     - Где тут ваша палатка?
     Мы входим в палатку, Гришка остается снаружи, увидав кого-то из  женщин
медиков.
     - Так рассказывайте, что у вас произошло?
     - Ничего,  только  фон  подвинулся.  Вот посмотрите по карте. Это линия
старой отметки, прошлых партий, а это новые отметки и они гораздо ниже.
     - И какой фон на этих отметках?
     - Не превышает 300 мкр/ч.
     - Это еще ничего. Что еще?
     - Фон растет не пропорционально. На этом участке до деревни, он  затих,
а вот от сюда начинает подниматься, но не на много. Мы сейчас на конце языка
и прошили его в этом месте.
     - Так, так. Значит сюда еще не поднимались?
     - Нет.
     - Если  дойдете  до  отметки выше 1000 мкр/ч, лучше не лезьте. Оградите
это место и все. Самое важное, если найдете документы,  постарайтесь  никому
не показывать, а сразу же сообщите мне.
     - Есть.
     - И  еще, вы можете натолкнуться на трупы наших солдат и офицеров. Если
они не очень фонят, соберите их. Мы потом машины подгоним и похороним  их  с
почестью.
     - Сколько же наших там?
     Начштаба колеблется, но потом говорит.
     - Целая дивизия...
     - Что???
     Я остолбенело смотрю на него.
     - Ну   чего   вытаращился?  Дивизия.  Произошло  ужасное.  На  полигоне
испытывалось новое оружие и никто основательно  не  знал  его  свойств.  Вся
дивизия  зарылась  под землю в тридцати километрах от эпицентра взрыва и вся
погибла.
     - А эти ребята, которых  вы  посылали  каждый  год  снимать  фон,  тоже
подверглись этому облучению?
     - Черт  его  знает, облучение здесь виновато или нет. Знаю, что если не
вдыхать эту чем то зараженную пыль или не лезть под высокий фон, то еще жить
можно. Тебе повезло. Полураспад закончился раньше, чем предполагали  ученые,
правда это не значит, что дышать этой пакостью еще можно.
     - А так и мы тоже стали подопытными?
     - А  вы  и  сейчас  подопытные. Вы еще не дошли до слишком высоких доз.
Когда с дуру сунетесь в них, погибните как и все.
     - Почему вы мне раньше ничего не рассказали?
     Он с усмешкой смотрит на меня.
     - Ты был в таком состоянии, что говорить с тобой об этом не стоило.
     Мы выходим из палатки. Взвод собирается  в  тайгу.  Солдаты  натягивают
костюмы химзащиты и подгоняют снаряжение.
     - Где врачиха? - спрашивает начштаба.
     - Вон там в палатке.
     - Я туда.

     Из палатки медиков выходит смеющийся Гришка, он подходит ко мне.
     - Костя, тебе привет от Клавки.
     - Слушай, что тогда произошло ты мне можешь сказать? Я ведь ни черта не
помню.
     Гришка хохочет во весь рот.
     - Да ты выкинул такое, что вся женская часть поселка до сих пор гудит.
     - Не тяни, говори, что я сделал?
     - Ты  выволок  к  кровати  из-за стола Клавку и при всех ее, со смаком,
трахнул.
     - Врешь?
     - Вот тебе крест. Клавка визжала, а ты ее затюкал до такого  состояния,
что  она потеряла сознание. Потом, когда ты заснул, Клавку два дня приводили
в чувство.
     - Ничего себе. А ты не мог остановить?
     - Девочки не хотели. Лучше скажи, как ты здесь?
     - Пока ничего. Ты когда со взводом под®едешь?
     - А я стою с техникой перед большой рекой. Там мост в половодье снесло,
так никто и не починил. Сейчас нагнали саперов делают новый.
     - Я там тебе в тайге отметки оставил.
     - Так что же надо жечь-то?
     - Лес жечь, это безумие. Фон значительно упал и скоро  могут  кончиться
все беды. Там кости животных и людей. Вот это все надо уничтожить.
     - Ничего себе. Выходит они здорово фонят?
     - Нет,  никто  ничего  не  знает,  но мало ли что скопиться у мертвых в
костях.
     - То-то полковник все вякал, что-то о  бомбе.  Уже  называется  она  не
ядерная, а кобальтовая.
     - Что ты сказал?
     Я подпрыгнул и схватил его за гимнастерку.
     - Отпусти,  вроде  кобальтовая  он говорил. Я подслушал, когда какой-то
гражданский в часть приезжал.
     - Это точно?
     - Ну я вру тебе разве. Я как раз  дочку  полковника  трахал,  а  они  в
соседней комнатке сидели.
     - Сволочи.  Теперь  мне  понятно  почему погибали все дозиметристы. Эта
гадость зависит от фона, но дозиметрами ее не поймать.  Здесь  нужны  другие
приборы.
     - Что же тогда дозиметры показывают?
     - Фон,  но  какой,  черт  его знает. От какой то невидимой пакости идет
опасность, но не понятно от какой.
     - Ну ты мне нагнал страху.
     - Ладно, лучше помалкивай.

     Начштаба с Гришкой улетели.

     Перед уходом в тайгу, я зашел к Кате.
     - Доктор, никаких изменений?
     - Ни каких. Все чисто. Весь состав здоров.
     - Катя, ты можешь своими силами здесь провести анализ  костей.  Я  могу
принести их из зараженного района.
     - Нет.  У  меня  нет  такого оборудования. Но этого делать и не надо. Я
знаю, что там находиться.
     - Что?
     Катя молчит. Маша раскрыв рот слушает нас.
     - Так что же?
     - Зачем тебе это знать? Когда возникнут первые  симптомы,  людям  ничем
помочь уже будет невозможно.
     - Ты меня очень обрадовала. Хорошо. Я пошел. До вечера.
     - Извини, Костя, я сорвалась.
     - Ничего. Я ведь тоже не ангел.

     Опять тралим тайгу, заполняя карты отметками и размечая землю щитами об
изменении  фона.  Подходим к следующей деревне. Она так же мертва. Фон здесь
подпрыгнул до 400 мкр/ч. И костей, обтянутых черной  кожей,  на  улице  и  в
домах  побольше.  На  улице человеческие трупы-мумии смешались с лошадиными,
коровьими, собачьими. Все  это  разбросано,  раздергано  и  иногда  кости  с
остатками  кожи  так  перемешаны,  что  непонятно  кто где. Здесь мы увидели
истлевшие, разодранные костюмы химзащиты и признали погибших  наших  коллег.
Взвод  дозиметристов,  неизвестно  в  каком  году  побывавший  здесь,  погиб
полностью.
     В домах та же история, только мумии меньше развалены и находятся в  тех
позах,  как  их застала смерть. Я приказал солдатам, только очистить дорогу,
для машин и мы, провозившись два часа, повернули к лагерю.

     Как обычно моем костюмы, моемся сами, проверяемся  у  доктора  и  сдаем
кровь.
     Ночью меня кто-то толкает в плечо.
     - Костя, вставай. У нас ЧП.
     С  фонариком  у  раскладушки  стоит  Катя. Я одеваюсь и выхожу с ней из
палатки.
     Ночь вопит голосами насекомых и животных.
     - Что произошло?
     - У трех солдат, плохая кровь. Они больны.
     - Кобальт...
     - Тише... Я хотела тебе сказать об этом, но  что  то  меня  сдерживало.
Радиоактивный  кобальт  при попадании в организм человека, быстро уничтожает
красные кровяные тельца и... уже никак его не спасти. Я удивляюсь, почему  у
трех. Что-то они сделали, ты их должен допросить.
     - Хорошо. Что же с ними делать?
     - Им  больше в тайгу ходить нельзя. Для страховки надо вызвать вертолет
и отправить их в часть.
     - Как я об®ясню другим и им самим?
     - Скажи, что появились некоторые изменения в крови и их  надо  оставить
для медицинского обследования.
     - Хорошо. Пойдем я тебя провожу до палатки.
     - Я не хочу. Мне уже не заснуть. Пошли лучше к ручью.

     Мы  садимся  на корягу, прижимаемся друг у другу и молчим. Молчим час и
вдруг Катя оживает.
     - Костя, спасибо тебе за  эту  ночь.  Я  так  боялась,  что  ты  что-то
скажешь, но все было чудесно. Тебе осталось спать еще час, иди...

     Эти трое стоят передо мной с поникшими головами.
     - Что же вы сделали в этой деревушке?
     - Да ничего.
     Они мнутся.
     - Говорите точнее. Это важно.
     Тот что посмелее начал говорить.
     - Это все я, товарищ лейтенант. Там магазин есть и в нем продукты видно
были.  Ну  и залез я в него. Три бутылки портвейна вынес и с ребятами выпили
за домом.
     Мне хочется надавать им по морде, но я удерживаюсь, от мысли,  что  они
уже... покойники.
     - Снимали противогазы?
     - А как же пить, конечно снимали.
     - В  наказание,  за  нарушение дисциплины, вы с нами сегодня в тайгу не
пойдете. А когда мы вернемся, то за вами прилетит вертолет. Придется послать
вас на обследование.
     Теперь они пугаются.
     - Чего-нибудь такое, мы подцепили...?
     - Нет, но это нужно сделать для профилактики.
     Слово "профилактика" их успокаивает и они веселеют.
     - Мы конечно виноваты, извините товарищ лейтенант.
     - Ладно, идите в палатку.

     Я все пересказал Кате. Она с грустью кивает головой.
     - Ты не беспокойся, я здесь без тебя и