валось?
     - Удавалось, но не всем. Меня даже сбили раз.
     - Как же, такой опытный летчик и вдруг?
     - Высоты  не  было.  Даже  развернуться  не мог, а когда пошел набирать
высоту, она меня и поймала.
     - А за что вас посадили?
     - За ревность.
     - Что???
     - Суд установил, что был любовный треугольник  и  я  из  ревности  убил
своего соперника.
     - А вы считаете, что не так?
     - Нет.  Тот  мерзавец  хотел  меня  подставить  американцам,  за  что и
поплатился.
     - Пока на сегодня нам хватит. Вот программа исследований, которую я для
вас разработала. С сегодняшнего дня - жесткий режим по этой программе.
     - Хорошо, Алла Владимировна.

     Что они только со мной не вытворяли. Гоняли  на  искусственных  беговых
дорожках, мотали в центрифуге, держали в барокамере, а крови столько выпили,
что если бы не обильная еда, давно бы богу душу отдал.
     Алла  Владимировна  обладала  сатанинским характером. Мне казалось, она
спала под дверью моей комнаты. Уходила ровно в одиннадцать  часов  вечера  и
ровно  в  шесть  тридцать утра стояла, как ни в чем не бывало, у моей койки.
Даже заспанной черточки лица, или, не дай бог, нарушения макияжа на ее лице,
я не замечал.
     - Вчера вы были молодец, Григорий Павлович. Все ваши анализы очень  мне
нравятся,  судя  по  всему  вы  прошли первый раунд испытаний. Сегодня будет
комиссия, она должна дать заключение, что с вами будет дальше.
     - А что будет дальше с вами? Разве вы не будите дальше курировать меня?
     - Не знаю. Но честно говоря, я бы хотела продолжать работать с вами.
     - У вас есть дети?
     - Есть и даже двое. Есть и муж.
     - Почему же вы посвящали все время мне, а не дому?
     - Это моя работа.  Мне  приказали  быстро  подготовить  вас,  что  я  и
сделала. После сегодняшней комиссии, наверно, все будет легче.

     Комиссия   решила,   что   я  годен  для  второго  этапа  работы.  Алла
Владимировна передала свои функции пожилому мужчине.
     Марат Александрович абсолютно не следил за мной в течении дня. Ему было
наплевать, где  я  шатаюсь,  что  я  делаю,  но  время  от  девяти  утра  до
восемнадцати было его. Здесь он запихивал в меня все премудрости тренажеров,
заставлял учить десятки инструкций.
     Однажды у тренажера появился полноватый человек.
     - Так это и есть тот знаменитый капитан?
     - Да, - сказал Марат Александрович.
     - Ну и как он?
     - Ничего. Башка у него варит.
     - Мне он нужен готовым, через неделю.
     - Сделаем.
     - Через три дня приду проверять.

     Я  уже  понял,  что  меня  готовят  для  испытания необычного высотного
корабля. На лишние вопросы мне не отвечали, а то что нужно вбивали в  голову
надежно.
     Днем  пришла  группа  молодых летчиков. До меня их не допустили и они в
отдалении с любопытством разглядывали меня.
     Марат Александрович их начал выталкивать из зала.
     - Давайте, давайте.  У  вас  это  еще  впереди.  Первыми  же  выпускают
комикадзе.

     Через  три  дня  пришла комиссия, человек десять с полноватым во главе.
Тут было три генерала, среди которых я увидел и того, что  меня  завербовал.
Несколько  гражданских  усиленно  меня  допрашивали, больше интересуясь моей
психологической подготовкой, и лишь изредка, чему меня учили.
     Когда допросы закончились, полноватый поинтересовался, есть ли  у  меня
какие-нибудь вопросы или предложения. Я, глядя на генерала, спросил.
     - Так после испытаний меня отпустят на волю?
     Полноватый щуря на меня глаза, протянул.
     - Нет.
     - Но как же так. Вы же мне обещали?
     - Обещали,  выпустим, но не сейчас. Нужно проверить твой организм после
полетов.
     - Юрий Макарович, -  обратился  он  к  одному  из  членов  комиссии,  -
постарайтесь  ограничить  контакты  капитана  с  посторонними  людьми. Перед
запуском, сделайте невозможное. Капитан должен незаметно  попасть  в  кабину
корабля и никто не должен об этом догадаться.
     - Хорошо, Андрей Павлович.
     - А теперь, что скажут члены комиссии?
     Андрей Павлович оглядел всех сидящих в комнате.
     - А  чего  говорить-то,  -  засопел толстый генерал. - Ракета есть. Зек
есть. Если опять ракета не взорвется, пусть летит.
     Все дружно заговорили о предстоящем полете.
     - Значит решили, - подвел итог Андрей Павлович. - Через два дня пуск.

     Меня  под  усиленной  охраной,  в  специальном  самолете  отправили   в
Казахстан.  Была  зима.  В  гостинице  было холодновато, но здесь меня опять
окружила свора врачей, которой нужны  были  для  диссертаций  дополнительные
анализы.

     На  следующий  день,  утром,  на  меня  натянули  скафандр  и,  отлично
покормив, посадили в крытую  машину.  Мы  под®ехали  к  лифту  на  стартовой
позиции.  На  меня  ни  кто не обращал внимание. Двое сопровождающих подняли
меня на лифте на верх, втиснули через  люк  в  капсулу  ракеты  и  притянули
ремнями к креслу. После выползли и задраили люк.

     Два  часа  я  сидел  в  этой  ловушке  и  посылал  в  задницу всех, кто
спрашивал,  как  я  себя  чувствую.  Наконец,  мне  сказали,  что   началась
двадцатиминутная готовность, но мне было все равно.
     Самый  противный  момент,  это начальный под®ем ракеты, а потом ничего.
Меня попросили поднять шторку иллюминатора и посмотреть, что там видно.
     - Облака, еще облака. Во здорово, да это земля в миниатюре.
     - Что, что? - стонал динамик.
     - Вижу Японию. Черт, сколько льдов.
     В этот момент связь прервалась, но минут через десять, какой-то  другой
голос сказал.
     - Привет капитан. Ты меня слышишь?
     - Кто это?
     - Промежуточная  станция,  корабль  "Академик  Павлов". Что там снаружи
капитан?
     - Ночь. Ночь над Америкой.
     - Скоро тебя посадят капитан.
     - Давно пора.

     Когда  я  опять  появился  над  Союзом,  то  удивился  почему  не  стал
спускаться.
     - Эй, вы там, в чем дело?
     - Ты меня слышишь, капитан?- раздался голос Андрей Павловича.
     - Да.
     - У нас неполадки, а системе автоматизации.
     После этого раздалась глухая ругань, видно Андрей Павлович оторвался от
микрофона и говорил присутствующим.
     - Говорил вам ослы, нужно делать было ручную систему управления.
     - Но  это  же  уголовник,  -  возразил  кто-то  ему.  -  Он мог сделать
непредсказуемые вещи и очутиться в любой стране.
     - Сами вы идиоты, не могли додуматься до блокировки этой системы.
     - Капитан, - опять донесся четкий  Андрей  Павловича,  -  на  следующем
витке что-нибудь сделаем. Полетай немного, посмотри на землю.
     Я пролетел еще один виток и вдруг почувствовал, как корабль дернулся.
     - Закрой шторку капитан, - раздался незнакомый голос, - и приготовься к
спуску.
     Меня понесло куда-то, легкое давление подсказало, что мчусь с приличной
скоростью. Прошло некоторое время и вдруг рывок, я как повис в воздухе.
     Страшный  толчок  обрушился  на  капсулу. Я чуть не вырвался из ремней.
Потом произошел удар и все затихло. Кажется все, приехали.
     Долго выпутывался  из  ремней  и  наконец  освободившись,  добрался  до
рычагов люка.
     Когда  люк  с®ехал  в сторону, снежный вихрь ворвался внутрь капсулы. С
трудом перевалил через люк и провалился в глубокий снег.  Кругом  был  снег,
бесконечное море снега. Снег в воздухе, снег на земле.
     Ветер  доносит  звуки  двигателя  машины. Я задвинул люк на капсуле и с
трудом, ломая целину снега, двинул на звук.

     Я стукнулся лбом о выступающие бревна строения. Идя по стенке  добрался
до  ступенек  крыльца.  Дверь была открыта и я вошел в дом. В сенях отряхнул
руками снег с костюма и вошел в горницу. У залепленного снегом  окна  сидели
две женщины и с удивлением смотрели на меня.
     - Вы кто? - спросила одна.
     - Летчик. Я приземлился на парашюте, недалеко от сюда.
     - У вас что, авария?
     - Да.
     - Наверно, нужно ваше командование предупредить, что вы здесь.
     - Нужно.
     - Вы погодите, я сейчас.
     Молодая женщина подбежала к вешалке и стала одеваться.
     - Колька,  сейчас  двигатель  прогревает  на вездеходе, поедет в Саклу.
Пусть там передаст, что вы здесь.
     Она убежала, а я выпив из  ведра  воды,  сел  на  лавочку  и  задремал.
Вернулась  молодая  и  женщины  стали мне что-то говорить, но я все больше и
больше проваливался в глубокий сон.

     Проснулся я от толчков, было светло, в окошко пробивались лучи  солнца.
Около меня стоял военный и теребил за плечо.
     - Собирайтесь, товарищ...
     - Капитан.
     - Товарищ капитан, - сказал он с облегчением. - Машина пришла.
     Я  ничего  не  спрашивая,  встал и не простившись с женщинами, вышел на
улицу.
     Солнце, отражаясь нестерпимым блеском  в  кристалликах  снега,  слепило
глаза.  На  улице  стоял  бронетранспортер  с  прицепленным  с сзади на трос
газиком.
     - Сюда, - сказал военный и показал на газик.
     Мы поехали за бронетранспортером среди глыб вывороченного снега.

     - Кто вы? - задал вопрос, сидящий напротив меня, полковник.
     - Капитан Синицин.
     - Из какой части?
     - Не знаю.
     - Как так? - он даже подскочил на месте.
     - Так. Меня запустили на ракете, а потом сбросили неизвестно где.
     Полковника понесло. Он признал меня шпионом, так как на  мне  необычный
костюм.
     Я  обозвал  его идиотом и кретином. Пришел старшина, здоровенный мужик,
врезал мне несколько раз по морде и меня оттащили  в  какой-то  кабинет,  до
приезда   КГБешников.  Где-то  за  стеной  по  телефону  полковник  радостно
докладывал в районный центр о поимке шпиона.

     Только через два дня меня освободили, а перед этим избили  так,  что  я
часов  шесть  был  без  сознания.  Это  следователь  пытались выбить из меня
признание, что я шпион разведки Моссад.

     Привезли меня в центр, с желтым лицом и телом от синяков.
     - Ну как дела шпион? - усмехнулся Андрей Павлович.
     - Еще два дня и я признался бы, что разведчик.
     - Что  ж  капитан.  Свое  слово  мы  сдержим,   тебя   выпустим   после
обследования.  Ты  выйдешь от сюда и навсегда забудешь, что ты здесь видел и
где был. Даешь слово, что никому не скажешь?
     - Даю. Только бы побыстрей убраться от сюда.
     - Вот и  хорошо.  Алла  Владимировна,  -  попросил  Андрей  Павлович  в
микрофон, - зайдите ко мне.
     В кабинете появилась ухоженная Алла Владимировна.
     - Берите  своего  подопечного.  Полное  обследование  по  всей  форме и
готовьте к выписке.
     - Как к выписке? Совсем?
     - Совсем, совсем. Как проверите, дайте пинка и пусть уматывается на все
четыре стороны.
     - Все поняла, Андрей Павлович.

     Алла Владимировна делала примочки на мои синяки и ссадины.
     - За что вас так?
     - Из-за женщин. Я спустился на  парашюте,  встретил  в  степи  красивую
женщину. Завязался любовный треугольник и меня отделал мужик-ревнивец
     - Ладно. Я все знаю. Тоже мне Донжуан.

     После  обследования  меня  ни  куда не выпустили. Чувствовалась во всем
здании  нервозная  обстановка.  В  мою  комнатку,   в   сопровождении   Аллы
Васильевны, зашли два военных офицера, летчики.
     - Мы  к  вам,  Григорий Петрович. Это лейтенант Гагарин, это Титов. Они
полетят тоже. Так же как и  вы.  Их  интересуют  некоторые  вопросы.  Андрей
Петрович просил вас поговорить с ними.
     - Лучше  б  Андрей  Павлович  сдерживал  свое  слово. Так что вам нужно
ребята?
     - Как там... на верху.
     - Замечательно ребята. Самое важное, выдержать посадку, когда под вашей
задницей грохнет взрыв.
     - Григорий  Павлович,  не  пугайте   ребят,   -   не   выдержала   Алла
Владимировна.
     - Разве я что-нибудь сказал такое страшное. В общем мужики, при под®еме
чувствуете себя как на самолете, когда входите в пике. Рожа чуть перекошена,
но это пустяк, потом такое блаженство..., до идиотского взрыва под задницей.
     - Григорий Павлович, опять...
     - А как земля, космос? - задал вопрос Титов.
     - Нормально.  Земля  голубая, а космос черт знает какой. Если бы он был
черный, это было бы жутко, но на самом деле, там такое обилие светлых точек,
что смотришь как на город в темноте.
     - А вам не было страшно? - спросила на этот раз Алла Владимировна.
     - Было.  Когда  какой-то  умник  сказал,  что  вырубил  у  меня  ручное
управление, чтобы я не сбежал на ракете за границу.
     - Когда  узнали об этом, что вы делали, как себя чувствовали? - спросил
Гагарин.
     - Чувствовал погано, но лучше всего когда попадаешь в  такую  ситуацию,
крыть  всех  матом.  Сделать-то  ты  всеравно  ничего не сможешь, но зато им
неприятно, а тебе легче.
     - Ребята, - сказала Алла Владимировна, - вам пора.
     - До свидания Григорий Павлович.
     - Счастливо мужики. Чтоб вам сопутствовала удача.
     Я плюнул три раза через левое плечо

     Прошло уже четыре месяца, после моего полета. Меня  уже  давно  кончили
исследовать, но по-прежнему держали в городке.
     В  мою  берлогу  вдруг  пришел  генерал,  который завербовал меня в эту
авантюру.
     - Здравствуй, Григорий Павлович. Принес тебе радостное известие, завтра
тебя отпускают на свободу.
     - Какое завтра число.
     - 12 Апреля.
     - Здорово вы тянули. Вы мне все выдадите, паспорт, деньги?
     - А как же, Андрей Павлович приказал дать тебе денежное довольствие  по
полной форме, за все время, что ты был осужден и еще на три месяца вперед.
     - Расщедрился  как.  Лучше  б  помог  устроиться на работу. Мне с такой
автобиографией даже в посудомойщики не поступить.
     Генерал задумался. После минутного молчания, он спросил.
     - А куда б, ты хотел идти?
     - Я же ни чего, кроме как летать на самолетах не умею.
     - Истребительная  авиация   для   тебя   отрезана,   точно,   но   могу
походатайствовать  на  вертолеты. Здесь под Москвой. Не против? Все-таки я у
тебя в долгу.
     - Ладно, хоть не подарок, но все же небо.
     - Договорились. Я сегодня переговорю кое с кем, у нас же много  идиотов
и  их  надо  еще  уломать,  а  завтра  тебе  вместе  с  документами  дадут и
направление.

     Утром, после завтрака, мне выдали деньги,  документы  и  направление  в
воинскую  часть.  Я  даже  обалдел,  вот  уж не думал, что возьмут обратно в
армию. Ай да генерал.
     Только я вышел за проходную, как услышал сзади крик.
     - Гриша. Григорий Павлович.
     Ко мне от проходной, стуча каблучками, бежала Алла Владимировна.
     - Григорий Павлович, - она  схватила  меня  руками,  -  мы  с  вами  не
попрощались.
     Она обняла меня и вдруг, заплакала.
     - Григорий Павлович, вы все равно первый.
     Ее голова восстановилась напротив моей. В глазах стояли слезы.
     - Чего волноваться, первый..., второй... Меня отпустили, я свободен.
     - Он... полетел.
     - Кто?
     - Гагарин.
     - Вот почему меня держали долго у вас. Черт с ним, Алла Владимировна. Я
теперь  вольная  птица.  Слушайте, Алла Владимировна, бросьте на сегодня эту
работу, пойдемте отпразднуем мою свободу.
     - Хорошо. Подождите меня здесь. Не уходите ни куда. Я сейчас приду.

     Она вышла без традиционного наутюженного халата и дурацкой шапочки и  я
ее  не  узнал.  До  чего  же точеная фигура, черт возьми, говорят из золушки
должна получиться королева, а вот из врачихи, чтоб  вышла  принцесса  -  это
диво.
     - Сейчас бы ни за что не поверил, что у вас двое детей и муж.
     - Гриша, до чего у тебя дурацкий комплемент.
     - Это  природное.  Когда  мужчина  видит  красивую женщину, он глупеет.
Ладно, вон подошел какой-то автобус. Он нам подойдет? Бежим.

     Мы сидим в ресторане и жуем весенние дорогие салаты.
     - Куда дальше Гриша?
     - Андрей Павлович выбил мне работу в воинской  части.  Буду  летать  на
тихоходах. А ты как?
     - Никак,  защищусь,  буду  кандидатом.  Потом вырасту до доктора и буду
стареть до конца жизни.
     - Наверно, тяжело быть женщиной и доктором наук одновременно.
     - Я как-то не задумывалась об этом, но наверно тяжело.
     В этот момент раздался рев в ресторане. К нам подбежал официант.
     - Слыхали. Наш, первый, в космосе. Гагариным зовут.
     Он помчался к следующему столику.
     - Вот и началось, - сказала Алла Владимировна. - Сейчас  все  сойдут  с
ума.
     - Чего  вы  так  переживаете?  Это хорошо, что первый - наш. Радоваться
надо.
     - Хуже всего, когда ты знаешь правду и не имеешь право  ее  рассказать.
Очередная тайна будет похоронена навсегда.
     - Зачем  ее  знать.  Бывший  летчик,  уголовник, вылетел в космос. Наша
страна потеряет имидж, если все узнают об  этом,  а  тут  молодой  парень  с
отличной биографией.
     Алла Владимировна положила свою руку на мою.
     - Гриша.  Не  уходи  от  меня.  Мне кажется если мы потеряем друг друга
сегодня, то уже ни когда в жизни не найдем.
     - Давай, я устроюсь в части и ты переедешь ко мне.
     - Ты мне делаешь предложение? Даже с двумя детьми?
     - Что тут такого. Лучше скажи, как на это посмотрит твой муж?
     - Никак. Он уже два года служит в Байконуре. Наши говорили, что он  там
завел  себе  семью.  Слушай  тебе  не  кажется, что мы ненормальные. О таких
вещах, говорим как о чем-то обычном и ни капли эмоций.
     - Давай их проявим.
     Я наклонился к ее лицу и поцеловал в губы.
     Подбежал официант.
     - Все идут на улицу. Вы идете? Ресторан закрывается. Гагарин в космосе.

     Прошло два года. Я служу на вертолетах и тоскую по  МИГам.  Иногда  они
сняться, особенно после встречи с Сережей.
     Увидел  я  его  в  Москве,  когда  шел  по  Лубянке.  Грязный  мужик  с
взлохмаченными волосами и редкой бороденкой, прикрывающей шрамы  подбородка,
попался мне на встречу. Что-то знакомое бросилось в глаза.
     - Сережа!
     Он пристально смотрел на меня. Взгляд прояснился
     - Командир. Уже майор.
     Мы топтались друг перед другом и я все же обнял его.
     Он сопел у моего уха.
     - А  меня  ведь того... Комиссовали и никуда. Ребята писали, что и тебя
тоже... посадили.
     - Пойдем тяпнем по стаканчику.
     Он оживился и повел к ближайшей забегаловке.
     - Помнишь Люсю, - Сережа не поморщившись выпил стакан водки. - Так вот,
мне написали ребята, она умерла.
     - Как, убили?
     - Нет, умерла. От туберкулеза легких. Пуля проклятая виновата.  Я  ведь
твою  историю  знаю.  А  доктор, с водкой... Помнишь... Спился там. Его сюда
списали, где-то растворился в стране.
     Мне стало тоскливо от этого сообщения.
     - Ты сейчас работаешь?
     - Подрабатываю. Где могу. Сейчас в универмаге, грузчиком. А что с тобой
произошло?
     - Ничего. Оправдали.
     - Я не сомневался, ты  не  был  виноват.  А  я  как  напьюсь,  так  все
вспоминаю небо, особенно там... Ты для всех и для меня был там первым, самым
лучшим летчиком.
     - Брось, Серега. Лучше давай еще выпьем.
     Мы выпили две бутылки водки и я совсем не опьяневший поехал на вокзал.

     К  нам  приезжают  высокие  гости. В части наводиться обычный армейский
порядок. Подкрашивают  тротуары,  стволы  деревьев.  Мы  готовимся  во  всю,
подмазываем и вылизываем мат часть.
     Часть  выстраивается  перед  зданием  штаба  и  вот,  появляются гости.
Впереди идет Гагарин, за ним свита военных, гражданских и репортеров.
     Гагарин идет вдоль строя, распыляя улыбку во все стороны. Вдруг, он как
подрубленный останавливается.
     - Григорий Павлович!
     Улыбка стирается с его лица. Он подходит ко мне и вдруг, обнимает.
     - Я не знал, что вы здесь. Ни кто из окружающих ни когда не поймет, что
я ваш должник и может быть на всю жизнь.
     - Бросьте, товарищ майор. Лучше приходите ко мне домой вечерком, я  вам
сюрприз маленький приготовлю.
     Несколько военных с удивлением смотрят на меня.
     - Не могу, у меня жесткий график.
     - Плюнь на все. Пойдем, хоть после этого представления.
     Гагарин качает головой и вдруг, отчаянно махнув головой говорит.
     - Через два часа, тебя начальство отпустит?