Сергей Лукьяненко. Ласковые мечты полуночи

-------------------------------------------------------------------
       Любое  коммерческое  использование  настоящего  текста  без  ведома и
прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
      Настоящий текст был получен с официальной страницы писателя в сети
Internet на сервере "Русская фантастика":
                                                             
          http://kulichki.rambler.ru/sf/lukian
          http://sf.convex.ru/lukian
--------------------------------------------------------------------


     Я от того проснулся,  что Рюг во сне тихонько завизжал. Вначале я
вспотел,  страх высыпал по коже ознобистыми пупырышками, потом раскрыл
глаза и присел на  кровати  --  спиной  прижимаясь  к  стене,  а  руки
выставив перед собой. Сна как в помине не было.
     Но это был всего лишь Рюг.  И визжал он  так,  понарошку,  то  ли
приснилось  ему что-то противное,  то ли вспомнилось.  В свете от окна
его бритая макушка слегка поблескивала,  и до меня сразу дошло, что мы
не в моей комнате, и даже не у Рюга, а у русского Ивана.
     Верите, не верите,  а мне как-то  сразу  легче  стало.  Я  сидел,
смотрел  на  блестящую  голову Рюга,  и раздумывал,  не намазать ли ее
зубной пастой, или фломастером написать какое-нибудь слово. Но тут Рюг
дрыгнул   ногой,   сбрасывая  одеяло,  и  тихонечко  сказал  "ой!"  Не
просыпаясь, конечно.
     И мне  сразу расхотелось над ним издеваться.  Я встал,  подошел к
двум составленным вместе  креслам,  на  которых  Иван  постелил  Рюгу,
наклонился  над  ним и тихонечко подул в ухо.  Это всегда помогает,  я
знаю, мне так Вузи делала, а я однажды проснулся, и увидел.
     Рюг замер и задышал чаще.
     -- Дрыхни,  -- сказал я ему погрубее,  но  тихо.  Чтобы  Иван  не
услышал,  что  кто-то  не  спит,  и  чтобы  Рюг  во  сне  мою грубость
почувствовал.  Когда говорят ласково -- это плохо.  Это  почти  всегда
опасность.
     Рюг теперь нормально спал,  наверное, я ему все плохие сны выдул.
Я подошел к окну,  и посмотрел в сад.  Было тихо, мамаша с Пети небось
уже спали. Где-то далеко кричали про дрожку, привычно и скучно.
     Вот только что-то было неправильно.  Совсем-совсем неправильно, я
это чувствовал,  и мучался,  но никак не мог понять  в  чем  дело.  На
всякий случай решил подойти к двери в спальню Ивана, и послушать.
     Тут-то до меня и дошло.
     За дверью   тарахтело,   шипело,   булькало.  Негромко  и  совсем
нестрашно.  Я облизнул губы,  и покосился назад.  Но Рюг сладко  спал.
Стало так завидно, что я пожалел, что не разбудил его.
     -- Иван... -- зачем-то сказал я.
     Обидно было -- до слез! Ну как же так! Почему?
     Дверь к нам он запер,  только все это ерунда была.  Об®яснял же я
ему,  что двери нигде не запираются,  а он... "на полчаса работы"... И
забыл. Вот так всегда, стараешься, а тебе не верят!
     Я немножко  подергал  дверь,  чтобы  на  той  стороне  с задвижки
соскочил стопор.  А потом повернул ручку, и дверь легко открылась. Мне
все-таки   хотелось   верить,   что   это   полная   ерунда,  что  мне
примерещилось,  и сейчас Иван от шума проснется, вскинется на постели,
и громко спросит:  "Лэн,  что,  не спится? Слушай, по ночам детям надо
спать, а не пугать мирных постояльцев!"
     Но Ивана  в спальни не было,  конечно же.  Потому что звук мне не
померещился, шел он из ванной, а еще там шумела вода.
     У меня еще немножко оставалась надежда, что Иван не успел. Что он
только раздевается,  или сыплет в воду "Девон",  или размышляет, стоит
ли... Он же умный мужик, не какой-нибудь дрянь-человечек!
     И я сиганул через всю комнату, чуть не налетев на кресло, которое
Иван  зачем-то  оттащил  к окну.  Само окно было зашторено,  и света в
комнате было чуть-чуть -- из холла,  да из щелки плохо прикрытой двери
в ванную.
     Глупо это было,  конечно.  Как Вузи  говорит  иногда,  приходя  с
вечеринки: "Ах, как хотелось обманываться!"
     Лежал Иван в ванне,  в горячей зеленой воде,  от  которой  воняло
"Девоном",  голый,  красный,  с глупой блаженной улыбочкой на лице. Из
полуоткрытого рта стекала слюна,  тоже густо-зеленая,  значит  все  по
правилам сделал,  закусил "Девончиком".  А приемник стоял на полочке и
радостно шипел.
     Дело конечно  не в том,  что он шипит и булькает,  про это каждый
пацан знает.  Это просто побочный эффект, а все дело в волнах, которые
слег   излучает.  Мне-то  ничего,  на  детей,  говорят,  он  почти  не
действует, даже если в ванну забраться.
     А вот  Ивану нравилось.  Он то улыбался,  то хмурился,  то что-то
бормотал неразборчиво.
     -- Иван,  --  сказал  я  зачем-то.  Словно  он  мог  меня  сейчас
услышать...
     -- Где  Буба?  Он  мне  срочно  нужен...  -- тихо,  но разборчиво
прошептал Иван. Ему было сейчас хорошо и интересно.
     А я смотрел на него,  и мне было так паршиво!  Словно со мной эта
беда случилась!
     Ну почему, почему именно Иван?
     Надо было мне к нему пораньше подойти,  до того как  Рюг  пришел,
ну, вместо того, например, чтобы в саду играть в спасателей из сериала
"Марсианские пустыни",  рассказать все еще раз, про то что слег -- эта
такая  гадость,  которую  даже  один  раз нельзя пробовать,  а то хуже
мертвого  станешь,  может  он  и  понял  бы,  но  не  мог  же  я   все
растолковывать,  когда  взрослому  пытаешься  что-то  рассказать,  они
никогда не верят,  они же все --  взрослые,  они  себя  самыми  умными
считают, и попробуй переспорь, когда тебе только одиннадцать лет, и ты
ходишь в коротких штанишках и ешь кашу на  завтрак,  ничего  бы  я  не
смог,  не  поверил  бы  мне Иван и все равно забрался бы в эту вонючую
зеленую воду, а теперь стой, хлюпай носом, только Ивану уже все равно,
слишком  много  в нем любопытства и слишком мало терпения,  любопытным
быть просто,  и лезть куда не надо  --  тоже,  а  быть  терпеливым  --
трудно,  почему-то  все  думают,  что  если человек все на свете хочет
узнать,  и немедленно,  то это здорово,  а если он просто  живет  себе
спокойно,  занимается своими делами, а в чужие не суется, то он дурак,
все равно десять ему лет,  или целых сорок,  и не с Иваном первым  так
случилось,  только  он  ведь  и  впрямь хороший,  его жалко,  он же не
виноват,  что хотел все узнать и сразу,  лучше бы он  просто  отдыхать
приехал,  а не разнюхивать,  тоже мне,  Джеймс Бонд фигов, он бы может
был не таким хорошим,  но был бы,  а теперь  его  просто  нет,  мутная
зеленая вода и мускулистое тело, вот и все...
     Я вздрогнул, потому что увидел: Иван чуть приоткрыл глаза. Только
он  смотрел  не  на меня,  а сквозь,  куда-то далеко-далеко,  куда его
утащил слег.
     -- Пеблбридж...  -- прошептал Иван.  Помолчал немного, и добавил:
-- Оскар...
     Я даже  всхлипнул,  таким  он был сейчас глупым и несчастным,  со
своим придуманным Оскаром Пеблбриджем,  а еще у  него  на  груди  были
шрамы,  значит он воевал, а у меня отец тоже был военным, мама думает,
что я его совсем не помню, только это неправда.
     Конечно, мало  ли  как было,  может даже Иван и папа друг в друга
стреляли, только на самом деле это не важно, война это война, а дружба
это  дружба,  Иван ведь и впрямь старался быть моим другом,  значит не
мог я его оставить гнить в зеленой воде...
     Привстав на  цыпочки  я  потянулся  к  полочке,  хотел  выключить
приемник,  потом вспомнил, что это вредно, и просто закрыл подтекающий
кран горячей воды.  Когда ванна остынет, Иван сам очнется. Только я не
хотел после этого с ним  разговаривать,  ничего  уже  нельзя  было  бы
сделать, кончилось бы тем, что я разревелся...
     На самом деле я и заплакал,  выскочив в спальню,  и долго стоял у
окна,  чуть раздвинув штору и глядя на луну, потом мне почудилось, что
Иван уже очнулся,  и стоит за спиной,  голый,  страшный,  с  безумными
глазами...  Я повернулся,  и взвизгнул на всякий случай, но его там не
было, конечно, слег так быстро не отпускает.
     Тогда я подошел к телефону,  и быстро, чтобы не передумать, нажал
кнопочку повтора.  Номер набрался,  и мне  ответил  скучный  заспанный
голос:
     -- Алло, отель "Олимпик"...
     Такого я совсем не ожидал.  И от растерянности бухнул первое, что
в голову пришло:
     -- Соедините с Оскаром Пеблбриджем... пожалуйста...
     В трубке помолчали немного, потом раздраженно сказали:
     -- Какой номер, мальчик?
     Номера я не знал, и поэтому только всхлипнул и повторил:
     -- Пожалуйста... я один дома... пожалуйста.
     Конечно, женщина разжалобилась, и через полминуты переспросила:
     -- Оскар Пеблбридж? А ты не шалишь, мальчик?
     -- Нет, -- сказал я.
     -- Соединяю, -- сказали мне, и в трубке раздались долгие гудки. Я
обрадовался тому,  что угадал,  и что друг Ивана Оскар и впрямь жил  в
отеле, только еще неизвестно было, в номере ли он...
     -- Да! -- сказали громко и раздраженно.
     Голос был  неприятный,  совсем  не сонный,  но раздраженный,  и я
заколебался.
     -- Опять... -- произнес человек куда-то в сторону, и я понял, что
сейчас трубку бросят.
     -- Извините  пожалуйста,  --  громко  крикнул  я  в  телефон,  --
извините, вы знаете Ивана?
     Наступила тишина, потом незнакомец вкрадчиво спросил:
     -- Знаю, а ты кто, мальчик?
     Тут я  сообразил,  что  может быть это вовсе не Оскар,  и ответил
вопросом на вопрос,  хоть это и очень некультурно,  меня  мама  всегда
ругает за такое:
     -- А вас как зовут?
     На той  стороне  провода приглушенно советовались,  потом мужчина
сказал:
     -- Я Оскар Пеблбридж. Кто ты? Откуда знаешь Ивана?
     -- Вы его друг? -- поинтересовался я, и решил, что если он скажет
"да", то я нажму на рычаг.
     -- Как оказалось -- да,  -- задумчиво ответил Оскар.  --  Честное
слово.
     У него вдруг в голосе прорезалось что-то  от  Ивана,  и  тогда  я
решился.  Назвал адрес, об®яснил как войти, чтобы никого не разбудить,
попросил приехать быстрее. Даже пятки у меня вспотели от страха, когда
я это делал. Только что еще оставалось, не врачей же вызывать?
     Оскар помолчал, потом спросил:
     -- Можно я приеду с другом? Он хороший человек.
     Я представил Ивана, какой он здоровый и сильный, и сказал:
     -- Ладно.
     В ванную заглядывать я  больше  не  стал,  вместо  того  пошел  и
разбудил  Рюга.  Он  никак  не хотел просыпаться,  видно,  ему снилось
что-то хорошее, а когда проснулся и выслушал, то чуть меня не убил.
     -- Ты же говорил, он не такой! -- возмущенно шипел Рюг, одеваясь.
-- Ты же... ты...
     Понятно все,  конечно,  у  него отец слегач,  но разве я виноват?
Может Рюг это и поймет к утру, но сейчас он завелся.
     -- Я   сматываюсь,   --  открывая  окно  сказал  он.  Подумал,  и
предложил: -- Пошли, я знаю где доспим...
     Значит, не до конца на меня обиделся, раз с собой зовет!
     Но я помотал  головой.  Больше  всего  мне  хотелось,  чтобы  Рюг
остался, но просить его толку не было.
     Пока Рюг спускался по водосточной трубе я смотрел в окно, а потом
пошел и снова заглянул в ванную.  Я боялся,  что Иван захлебнется,  но
ванна для него оказалась слишком мала,  и голова  торчала  наружу.  От
воды уже пар не шел, и видно было, что слег его отпускает.
     -- "Девон" на туалетной полочке -- таблетку в рот, четыре в воду,
--  прошептал  Иван.  Я пулей вылетел в спальню,  словно Иван и впрямь
предложил слега мне,  а не своим глюкам.  Уселся на подоконник -- если
что, то можно попробовать выскочить, и стал ждать.
     Видел бы  меня  сейчас   Иван!   Насмехался,   крысой   мускусной
обзывал...  Ну и что теперь?  Он,  взрослый и смелый, лежит с открытым
ртом,  а я пытаюсь  ему  помочь,  хоть  и  маленький...  и  трусливый,
наверное...
     Оскар со своим другом пришли минут через десять.  Хоть я и  знал,
откуда они в дом войдут,  но не смог их заметить. Только когда в дверь
заскреблись понял, что уже в доме.
     Ох, и попало бы мне от мамы! А Вузи вообще бы шкуру спустила!
     -- Это кто? -- спросил я через дверь.
     -- Оскар,  -- послушно ответили мне.  Как в шпионском фильме, и я
немножко успокоился.
     С виду   Оскар   был  мужик  неприятный,  лупоглазый,  костлявый,
светловолосый.  Но вроде не слегач.  С  ним  пришел  какой-то  толстый
старик с тростью и в темных очках, хотя была ночь. Они остановились на
пороге и уставились на меня,  Оскар держал  одну  руку  в  кармане,  я
понял, что там пистолет, и попятился.
     -- Ну-ну,  -- дружелюбно сказал старик.  --  Не  бойся,  Лэн.  Ты
храбрый мальчик. И очень помог Ивану.
     -- Ему  уже  не  поможешь,  --   ляпнул   я.   Старик   и   Оскар
переглянулись.
     -- Мария... -- негромко сказал Оскар старику, -- я полагаю...
     -- А  тебе не надо полагать,  -- отрезал Мария.  -- Лэн,  дружок,
если хочешь, то можешь позвать маму или сестру.
     Я понял, что они уже все про меня знают.
     -- Не надо, -- сказал я. -- Мне попадет.
     Мария понимающе кивнул:
     -- Где Иван?
     -- В  ванной,  --  я  даже удивился такому вопросу.  Мария кивнул
Оскару,  и тот,  не вынимая руки из кармана,  пошел к Ивану.  А старик
вздохнул, сел в кресло, задумчиво посмотрел на меня.
     -- Мальчик, скажи, Иван -- хороший человек?
     Я кивнул не раздумывая.
     -- Вот и я так думаю...  -- вздохнул старик и уставился в окно. В
ванной пару раз звонко хлопнуло,  словно кого-то били по щекам,  потом
послышалась невнятная ругань на незнакомом языке.
     -- Это же ничего не значит,  -- попытался об®яснить я,  косясь на
дверь в ванную. -- Хороший, плохой, а когда слег попробуют, то все...
     -- Думаешь? -- заинтересовался Мария.
     Я промолчал.
     -- Неверное было решение, -- грустно сказал Мария. -- Неверное...
а как найдешь правильное, не ошибаясь...
     Из ванной показались Оскар и Иван.
     Оскар был весь в брызгах зеленой воды,  злой  и  сосредоточенный.
Иван,  в  одних  брюках,  мокрый  и вз®ерошенный,  казался пьяным.  Он
посмотрел на меня,  потом на Марию, без всякого интереса. Оскар уронил
Ивана на кровать,  тот присел,  тяжело,  словно куль с мусором, уперся
руками и тихонько хихикнул.  Потом еще раз.  Старик молча  смотрел  на
него сквозь черные очки,  Оскар брезгливо отряхивал руки, но далеко не
отходил.
     -- Это  слег,  товарищи!  --  торжественно  сказал  Иван,  словно
кому-то еще не было ясно.  -- Это машинка,  которая будит  фантазию  и
направляет  ее  куда  придется,  а  в  особенности туда,  куда вы сами
бессознательно  --  я  подчеркиваю:  бессознательно  --  не  прочь  ее
направить.
     -- Понятно, -- сказал Мария.
     -- Чем дальше вы от животного,  тем слег безобиднее, но чем ближе
вы к животному...  -- Иван уронил голову на грудь  и  замолчал.  Потом
уставился на старика с легким удивлением.  Видно, отходить начал. -- Я
для вас не авторитет,  -- вяло продолжил Иван,  -- но найдутся те, кто
поверит...
     -- Кто-то будет пытать людей в темных подвалах,  -- мрачно сказал
Мария.  -- Кто-то обнимать гурий в садах... -- он покосился на меня, и
не закончил.  -- Да.  А кто-то  --  спасать  мир,  побеждать  слег,  и
об®яснять  глупому  начальству  страшные  тайны...  которые начальство
давно знает.
     Иван ничего  не  понимал.  В его фантазиях,  наверное,  тоже были
Оскар,  Мария,  я, и сейчас его мечты так спутались с реальностью, что
разделить их он не мог.  Смотрел на нас,  тер переносицу,  хватался за
лоб, и молчал.
     -- Я  виноват,  --  тоскливо  сказал  Мария.  -- Нельзя было тебя
посылать,  Иван.  У тебя с Амальтеи остался этот комплекс...  работать
под  самим  Быковым  -- не шутка.  И ведь знал же,  что тебе захочется
самому все раскопать, но...
     -- Вы не виноваты, Мария, -- сказал Оскар.
     -- Виноват!  -- рявкнул Мария.  -- Виноват!  Иван всегда,  всегда
старался быть первым!  А рядом оказывались такие титаны,  что свободно
было лишь последнее место!  И в космосе,  потому-то он и  ушел,  и  на
войне,  и в интернате,  и в управлении. Вот и зрела мечта... оказаться
лучшим.
     -- Я ничего не понимаю... -- прошептал вдруг Иван. -- Мария... вы
же... Оскар... я вас чуть не убил, Оскар!
     Старик покосился на меня:
     -- Ты иди спать, мальчик, -- ласково сказал он. -- Иди.
     Я замотал головой.
     Мария вздохнул. Достал из кармана слег, покрутил в руках.
     -- Вакуумный тубусоид,  -- быстро сказал Иван.  -- Он очень похож
на супергетеродин.  Понимаете?  Случайно поменяли их местами,  и  все!
Надо же было так получиться, что они одинаковые! Роковая случайность!
     Мария молчал.  Оскар вдруг  решительно  двинулся  в  ванную,  где
продолжал  трещать и булькать приемник.  Раздался грохот,  и наступила
тишина.
     -- Роковая  случайность...  --  снова сказал Иван севшим голосом,
глядя на слег в руках Марии. -- Перевоспитывать. Внедрять человеческое
мировоззрение...
     Старик поднялся.  Подошел ко мне,  положил на  плечо  руку,  и  я
напрягся.
     -- Лэн,  дружок, скажи, ты стал бы пробовать слег? -- спросил он.
Очень серьезно.
     -- Нет, -- я замотал головой.
     -- Ты же слышал, что это очень здорово, -- сказал Мария.
     -- Вот еще,  -- я фыркнул,  покосившись на Ивана.  И  тут  мне  в
голову  пришла  мысль,  что  меня  сейчас накормят "Девоном",  сунут в
ванну,  и включат слег,  чтобы я  тоже  стал  проклятым,  как  Иван...
Вывернувшись из под руки Марии я отбежал,  но только он ни о чем таком
не думал, он опять смотрел в окно и задумчиво говорил вслух:
     -- Строятся  заводы  по  производству  антивещества,  космические
корабли бороздят просторы галактики,  раскапывают древние города,  а в
то же время... да какое мировоззрение им можно внедрить, Иван! Разве ж
это поможет?  Старое не уходит само,  Иван.  Оно цепляется  за  жизнь,
фашистскими путчами,  гангстерскими бандами,  наркоманами... тянется в
будущее,  в двадцать первый век.  Поздно их перевоспитывать.  Вот,  --
Мария указал на меня, -- вот это наша надежда! Они слега не попробуют.
И на дрожку не пойдут. Верно, малыш?
     На всякий случай я кивнул.
     -- А  Страна  Дураков...  может  захлебываться  в  горячей  воде,
истреблять  друг  друга,  прыгать  через  высоковольтные провода,  раз
нравится.  Эволюция,  Иван.  Жестоко,  но справедливо.  Прошлое уходит
само,  без  насилия...  --  он покрутил в руках слег,  и с отвращением
швырнул о стену. Слэг хрустнул и разлетелся. -- Надо только...
     Он замолчал.
     Оскар, который вышел из ванной, взял Ивана за плечо и сказал:
     -- Но страдают и наши люди. Пек, Римайер, Жилин...
     -- Мы тебя увезем, Иван, -- строго произнес Мария. -- Все будет в
порядке. Поверь.
     Иван дернулся, как от удара.
     -- Никуда  я  не  поеду!  --  зло  сказал  он.  --  Пока закон об
иммиграции позволит -- никуда не уеду!  А потом нарушу закон! Не может
быть,  чтобы здесь не оказалось тех,  кто ненавидит этот сытый мир!  Я
помогу им не растрачивать ненависть по мелочам!
     Мария вздохнул:
     -- Пойдем, Иван. Еще поговорим. Пойдем.
     Иван встал,  зябко поежился,  обхватывая плечи. Глянул на меня, и
его взгляд прояснился:
     -- Знаешь,  Лэн,  я видел чудесный мираж!  Ты и Рюг стояли передо
мной почти взрослые, вы решили поехать в Гоби, на Магистраль...
     Я ничего не сказал, не очень-то мне хотелось ехать в пустыню, где
уже лет двадцать  строили  какую-то  магистраль,  и  видно  собираются
строить еще столько же.  Мария взял Ивана за руку, и как ребенка повел
из спальни. Иван замолчал и обмяк.
     Так он больше ничего и не сказал. Я подождал, пока они вышли, и в
окно проследил,  что точно ушли.  Потом пошел в ванную, открыл сток, и
стал  убирать разбитый приемник.  На полу валялись вывалившийся слег и
супергетеродин,  который Иван  вынул.  Эти  супергетеродины  почему-то
всегда ломаются.  И они во всех приемниках стоят. А слег, который Иван
называл  вакуумным  тубусоидом,  по  виду  точно  такой  же,  и  везде
продается   за   пятьдесят  центов.  Дальше  же  все  просто,  правда?
Обязательно