, - заключил Гордей. - А мы за тобой.
     Шагов через полста Максарь вновь подал голос:
     - Эй, Клим! Райана желала тебе удачи.
     Терех чуть не споткнулся.
     - С-спасибо. А к чему это?
     - Так, ни к чему. Понравился ты  ей.  Первый,  кто  ей  действительно
понравился.
     - Ты-то откуда знаешь? - недоуменно спросил Клим.
     "Дорогу я ему перешел, что ли? Так ведь и не было ничего. Хотел бы  я
видеть как за два дня у парня девку сведут..."
     Гордей пихнул его в бок:
     - Дак он ее брат! Родной.
     Клим чуть не поперхнулся. Но с другой стороны испытал и облегчение.
     "Хоть сразу не убьет", - мысленно ухмыльнулся он.
     Теперь  он  понял,  кого  напоминал  ему  белолицый  Максарь:   тэла.
Чистокровного тэла, хотя на самом деле он был лишь полукровкой.
     Они погружались в ночь, зная, что эта ночь может оказаться  последней
в их жизни.
     В первый переход одолели треть расстояния между Санорисом и Кутой; во
второй - переправились через Куту на полузатопленном  плоту,  в  третий  -
миновали озеро Майт и лишь немного не дошли до Эксмута. За это время им не
встретился ни один человек, только во вторую  ночь  долго  трусила  следом
бродячая собака, отстав лишь на переправе  через  Куту.  Скоротав  день  в
перелеске, троица из Зельги дождалась полуночи и направилась к  недалекому
городу, стоящему на реке Питрус.
     Стены его походили на стены Зельги - такие же высокие, хранящие следы
былых штурмов, морщинистые от времени,  кое-где  серебрящиеся  лишайником.
Через равные промежутки возвышались дозорные башни с узкими бойницами  под
крышами; на углах башни были повыше и посолиднее, чем  просто  в  разрывах
стен. Клим молча следовал за Максарем и Гордеем. Через  стену  перемахнуть
решили поближе к дому мэра, а тот жил в южном пределе, у самого порта. Они
обогнули город с запада, потому что северо-восточная часть Эксмута  -  это
порт, и она охранялась даже ночью.
     Наконец Гордей остановился и схватил Максаря за руку.
     - Здесь! - прошептал он показывая на стену.
     Клим взглянул - почти на самом верху  в  свете  серпика  луны  смутно
угадывалась неровная выбоина.
     - Достанем, пожалуй, - оценил Максарь и прислушался: из-за  стены  не
доносилось ни звука.
     - Должны, - подтвердил Гордей и обратился к Климу, - становись  сюда.
Да упрись в камень покрепче.
     Терех стал подле стены,  вжавшись  в  седой  лишайник.  Гордей  ловко
взобрался ему на плечи. Максарь, пользуясь живой лестницей, влез на  плечи
Гордею и дотянулся руками до выбоины.
     - Держусь, - сказал он, как следует вцепившись в край.
     Гордей повис у него на ногах; Клим  уже  все  понял  и  когда  Гордей
выдохнул: "Давай!" полез наверх, по Гордею, по Максарю, и  скоро  оказался
на гребне стены.  Уцепившись  левой  рукой,  за  кромку,  правую  протянул
Максарю. Максарь уцепился покрепче - выдерживать  вес  двоих  на  кончиках
пальцев было не так-то просто. Мгновение  -  и  Гордей  очутился  рядом  с
Климом. Вдвоем они подтянули Максаря. Тот тяжело дышал.
     - Сейчас, - прошептал он. - Сейчас.
     Через минуту он пришел в себя.
     Внизу было тихо и темно, как в трюме парусника. Бесшумно спустившись,
троица впиталась в лабиринт окраинных улиц.
     Дом мэра стоял совсем недалеко от стены, кварталах в  двух.  В  окнах
его царила тьма, но этого они и ждали. Условный стук в  створку  ворот,  и
сразу же распахнулась калитка. Безмолвный, закутанный в черное  привратник
впустил их во двор, запер калитку на внушительный засов и повел  к  задней
двери.
     Клим  чувствовал,  что  напряжение  последних  дней  достигает  пика.
Постоянная готовность к смерти измотала его, в  голове  словно  в  колокол
били - беспрерывно, час за часом. Хотелось побыстрее  разделаться  с  этим
странным поручением, упасть и заснуть, и проспать весь  день,  нет  -  два
дня, а потом сладко потянуться и просто выйти во двор, спокойно  поглядеть
на людей и не шарахаться боле от каждой тени.
     В полутемном зале с завешанными тяжелым бархатом окнами их  встретили
двое - средних лет плотный мужчина, одетый точно так  же,  как  Пирс,  мэр
Зельги; и запахнутый в дорожный  плащ  старик  с  длинной  седой  бородой,
разделенной на два пучка.
     Максарь и Гордей поклонились, Клим, чуть замешкавшись, тоже.
     - Рад видеть вас, - сказал мэр  напряженно,  -  это  значит,  что  вы
никого не встретили в пути. Ведь так?
     - Так, - сказал Максарь без излишней болтовни.
     - Тогда, начинайте. Вы должны помнить все наизусть.
     И Максарь начал:
     - фОр мУУт эрщА трО тэцЭ...
     Старик в плаще внимательно слушал, шевеля бровями. Иногда  шевелились
и его губы, словно он повторял сказанное. Мэр просто стоял, устало прикрыв
глаза, он явно ни слова не понимал, но был рад, что все подходит к  концу.
Почему-то Климу казалось, что эта затея стоила многим больших нервов.
     Когда Максарь закончил, настал черед Гордея:
     - вэтЭ фОр дэЕ рэО Эспе...
     Потом  говорил  Клим,  старательно  выговаривая  непривычные   слова,
вызывая их из памяти без малейшего усилия. Речь его не мешала мыслям,  все
время, пока звучал чужой язык Клим думал о своем, например, кто  ухитрился
втиснуть в его память это послание? Не Райана же?
     Стоп!
     Терех даже запнулся. Старик тут  же  вскинул  брови,  но  Клим  сразу
собрался, отбросил мысли на некоторое время, и продолжил с того же места:
     - Ом, псЕ вэтЭ Эспэ фОр дэзнА, дэЕ Ас йЭр...
     И так до последней фразы:
     - зЭнэн эскА.
     Повисло молчание, и Клим вернулся к  своему  воспоминанию.  Когда  он
забылся в таверне, после того как взглянул в глаза Райане. Не тогда  ли  в
него поместили это странное знание? Очень может быть...
     - Спасибо, - скрипуче произнес старик.  -  Хоть  все  произошедшее  и
кажется вам странным, знайте: вы сослужили  неоценимую  службу  Шандалару.
Полагаю, вы устали; о вас позаботятся люди мэра. Можете идти  и  отдыхать.
Вы свободны от всех клятв, что связывали вас последние дни. Нил!!
     Последнее словно старик произнес по-тэльски.
     Максарь, Гордей и Клим повернулись, чтобы уйти; они почти  уже  вышли
за дверь, когда старик позвал:
     - Эй, юноша! Останься на минутку.
     Он глядел на Клима.
     - А вы идите, идите, - махнул он рукой остальным.
     Мэр удивленно воззрился на старика:
     - В чем дело, Дервиш?
     Старик не обратил на него внимания.  Он  смотрел  на  Клима.  Странно
смотрел: с печалью и интересом. Долго - около минуты. Потом вздохнул.
     - Хэ-ххх... Запомни  на  всякий  случай:  скоро  ты  окажешься  перед
выбором. Знай, что ты способен заплатить ту цену, которую у тебя испросят.
     Клим хлопал глазами ровным счетом ничего не понимая. Какую цену?  Кто
испросит? За что?
     - Запомнил? Повтори!
     - Я способен заплатить испрашиваемую цену. А за что? -  не  удержался
Клим.
     - Не забывай меня. Иди, - отмахнулся  Дервиш  и  повернулся  к  мэру,
словно Клим из зала давно уже вышел.
     Ничего не оставалось, кроме как отправиться к двери.
     Гордей долго пытал Тереха, зачем его оставил  загадочный  старик,  но
об®яснить этого Клим так и не сумел.
     Отоспавшись, они вернулись в Зельгу на подвернувшейся шхуне  торговца
из Турана. Все быстро закончилось и Клим с трудом верил в  произошедшее  -
словно кто-то нагнал на него морок. В памяти почти ничего  не  отложилось,
кроме  слов  старика-Дервиша.  Немного  удивляла  странная   отчужденность
Максаря - казалось, что он  не  впервые  выполняет  подобные  задания.  На
вопрос Клима Гордей ответил, что никогда  раньше  ни  о  чем  подобном  не
слышал и никогда не участвовал в похожих делах. Насчет Максаря  Гордей  не
знал - тот слыл натурой скрытной и необщительной.
     Спустя несколько дней Клима перевели в личную  гвардию  Влада  -  три
десятка отборных бойцов. Начались изнурительные тренировки  -  Клим  вдруг
понял, что до сих пор умел не так уж много. Не было ему равных, разве что,
в работе с мечом.  Но  искусство  воина  заключалось  не  только  в  этом.
Впрочем, он схватывал все на лету, природная смекалка, сила и прежний опыт
помогали постичь  многие  секреты.  Как-то  незаметно  все  перевернулось,
теперь он обращался за советом  все  реже,  а  его  чаще  просили  научить
какому-нибудь трюку.
     Постепенно он освоился в Зельге, его признали жители - и  солдаты,  и
горожане. Пару раз случались стычки с прибрежниками, заходившими  в  залив
на многовесельных ладьях. Клим показал себя в бою с самой лучшей  стороны,
его зауважали. Вечерами в таверне  все  чаще  слышался  его  голос;  Клима
приглашали к своему  столу,  просили  рассказать  о  краях,  где  довелось
побывать.
     Еще он заметил, что посетители таверны в  его  присутствии  перестали
позволять себе сальные шуточки в сторону Райаны, хотя прежде  Клим  слышал
их немало. Когда выдавался свободный вечер он часто уводил девушку в порт,
к морю и они подолгу бродили у прибоя, ни о чем толком не  говоря.  Раньше
трактирщик отпускал Райану неохотно, теперь же иногда сам отправлял  ее  к
Тереху, особенно после того, как его сделали десятником.
     Остальные офицеры Зельги - почти все - были женаты и жили в городе, а
не в казарме; такую же судьбу прочили и Климу, но тот не  спешил.  Отчасти
оттого, что еще не вжился окончательно в Зельгу, хотя мысль остаться здесь
навсегда посещала его все чаще; отчасти оттого, что не понимал, что же его
на самом деле связывает с Райаной. Им нравилось бывать вместе,  но  иногда
Клим напоминал себе: ведь он  почти  ничего  о  зеленоглазой  полутэле  не
знает.
     Близилась  зима,  купцы-корабелы  заходили   в   Зельгу   все   реже,
предпочитая торговать у южных берегов моря - в Туране, набеги прибрежников
прекратились, патрули далеко от города не  отходили,  жизнь,  еще  недавно
бившая ключом, поутихла. Долгие вечера горожане  проводили  в  тавернах  и
кабачках; в "Облачном крае" собирался весь цвет Зельги, здесь всегда  было
не протолкнуться. Как-то раз в середине зимы Парфен Хлус отозвал  Клима  в
сторону и открыто предложил ему комнату на втором  этаже.  Ему  и  Райане.
Клим подумал и согласился, если Райана не возражает.
     Райана не возражала.
     С тех пор он стал реже  бывать  в  казарме,  реже  видеть  Гордея,  с
которым успел крепко  сдружиться,  зато  заметил  молчаливое  одобрение  в
глазах воеводы и мэра. Теперь Клим часто сиживал за одним столом  с  ними,
бывало его даже просили высказаться по какому-нибудь вопросу  и  к  мнению
прислушивались.
     Клим и верил, и не верил: всего год назад  мальчишка  без  медальона,
наемник, шалтай-болтай, сегодня вдруг вознесся к  самой  вершине.  Странно
было видеть бывалых солдат, вдвое старше его по возрасту, которые просили:
"Рассуди!"
     Но если случилось так, значит он того достоин.
     Иногда он вспоминал слова  Дервиша,  услышанные  в  Эксмуте,  но  чем
дальше, тем реже. Как заволакивает  неясным  туманом  ночной  сон,  так  и
летние странности погружались в небытие.
     Неожиданно Клим понял: прежняя жизнь кончилась. Началась иная. Теперь
у него был дом, было дело, была Райана, был друг. И новые мысли.
     За окнами сыпал снег, заметая память о бродяге-мальчишке, но  в  кого
превратится он когда снег растает?



        2

     - Клим, вставай!
     Сон  медленно  отступал,  но  вставать  отчаянно  не   хотелось.   Он
перевернулся на другой бок и засопел.
     - Вставай-вставай, время уже! Рассвет скоро!
     Райана тормошила Тереха, не обращая внимания на вялое сопротивление.
     Через минуту Клим тяжко вздохнул и сел. Встряхнул головой.
     Раньше он вскакивал от малейшего шороха, теперь  же  мог  валяться  в
постели до полудня. Правда -  только  дома,  в  комнате  на  втором  этаже
таверны "Облачный край". В любом  другом  месте  он  оставался  прежним  -
чутким, выносливым и терпеливым. Но здесь - здесь можно было расслабиться,
а единожды расслабившись, привыкаешь.
     Клим встал и оделся. Чмокнул Райану в щеку, нацепил меч и спустился в
зал. Поваренок Трига поднес ему квасу.
     Сур и Агей, тоже десятники, ждали за ближним к выходу  столом.  Зевая
на ходу, Клим приблизился  и  сел.  Спустя  минуту  подошел  четвертый  из
офицеров, живущий в комнатах таверны - Франциск, мастер оружейников.
     Негромко переговариваясь, они направились в сторону казарм.
     День казался вполне  обычным:  Сур  уехал  в  дозор,  Агея  отправили
провести купцов до переправы через Маратон, Франциск с самого начала  ушел
в кузницу, даже на  разводе  не  появился,  Клим  с  Максарем  натаскивали
новичков в лагере у стен Зельги. Воевода Влад подался к мэру на встречу  с
посланниками Гурды. Ничто не предвещало новостей, вот уже который день.
     Гонец на взмыленном коне вырвался  из  леса  на  простор  пригородных
полей и во весь опор поскакал к Зельге. Часовой на башне тотчас  протрубил
"внимание!"; в лагере насторожились.
     Клим, приставив к глазам ладонь, глядел на приближающегося всадника.
     - Кто-то из агеева десятка... - сказал Максарь и сплюнул в пыль. - Не
нравится мне это...
     Клим покосился на шурина - с ним до сих пор  общего  языка  найти  не
удалось. Хоть и служили оба в гвардии Влада, хоть виделись каждый  день...
Ссору при первой встрече никто не вспоминал, но и тепла в отношениях вовсе
не прибавилось.
     Всадник добрался до первых палаток,  ссыпался  с  коня  и,  поправляя
куртку, протянул Максарю свиток бумаги.
     - Мэру! Срочно!
     Полутэл командовал первым десятком гвардии, и формально был старшим.
     Не говоря ни слова Максарь отвязал свежего коня и  вихрем  унесся  за
ворота Зельги.
     - Откуда вести-то? - мрачно спросил Клим.
     Гонец, утираясь рукавом, ответил:
     - Из Тороши...
     Спустя час Клим услышал слово "мор"...
     Всех лекарей срочно созвали в мэрию. Клим остался в лагере наедине  с
безрадостными мыслями: однажды он пережил чуму, и  вспоминал  пережитое  с
содроганием.
     "Уж лучше бы прибрежников орда, ей-богу", - подумал он вяло.
     Он  знал,  что  произойдет  дальше:  несколько  дней   изнурительного
ожидания, когда  нервы  натягиваются  как  шкоты  в  шторм,  потом  первый
заболевший, а потом первая смерть.
     Первый человек в Зельге заболел  через  неделю.  Ребенок.  Сгорел  за
четыре дня; к этому моменту больных было уже больше  сотни.  Город  словно
вымер. Люди сидели по домам, не  решаясь  выйти  на  улицу.  Только  страх
бродил по улицам в обнимку со смертью.
     Кто вспомнил старое поверье - Клим не  знал.  Будто  бы  город  может
спасти пришелец, явившийся не больше года  назад.  Люди  почему-то  верили
этой небылице и обитатели таверны все чаще смотрели на Клима недружелюбно,
словно он действительно мог их спасти, но не  делал  этого.  Терех  считал
подобные россказни чушью и вздором,  больше  надеясь,  что  лекари  найдут
лекарство.
     Но однажды утром стало известно, что лекари мертвы.
     В "Облачном крае" больных пока не  было;  пища  и  вода  хранились  в
глубоком холодном подвале, наверное это и спасало первое время. По  улицам
Зельги шатались призраки: те, кого поразил мор, и кому  стало  все  равно.
Дважды  таверну  поджигали,  но  совместными  усилиями   огонь   удавалось
погасить.
     Клим перестал  выходить  из  комнаты,  чтобы  не  видеть  ненавидящих
взглядов. Райана рассказала ему поподробнее о Камне Велеса - что находится
тот в трех днях пути от Зельги, что богам можно задать только один  вопрос
или высказать одну просьбу; какова плата за это  -  никто  не  знал.  Клим
отмахнулся - какие боги? Люди умирают, а тут боги...
     В таверне первой заболела Райана - ночью у нее начался жар, а  наутро
она не смогла встать с постели.
     И тогда Клим влез  в  дорожную  куртку,  валяющуюся  в  углу  восьмую
неделю, прикрепил к поясу меч, взял в  подвале  несколько  полос  вяленого
мяса,  и  направился  к  выходу  под  молчаливыми   взглядами   обитателей
"Облачного края". Дверь со  скрипом  отворилась  и  Зельга  погрузилась  в
тревожное ожидание.
     Клим знал, что у него есть четыре дня.



        3

     Лишь далеко в лесу Клим заметил, что наступило лето.
     "Просидели  весь  май  и  пол-июня  взаперти,  словно  крысы",  -   с
неожиданной злостью подумал он.
     Камень Велеса, как сказал Максарь вчера, искать  следовало  на  южном
берегу Скуомиша. Единственным человеком, которого Клим встретил в  городе,
был шурин. Скривив губы, не то презрительно, не то от  боли,  он  подробно
описал дорогу и ушел, не оборачиваясь. Клим буркнул ему в спину: "Спасибо"
и вышел за ворота.
     Наверное, Максарь тоже болен, раз осмелился выйти на улицу. А  может,
и нет. Пойми его...
     Здесь, в лесу мор казался чем-то нереальным. Лес  о  море  ничего  не
знал - и это казалось неправильным. Клим то шел, то трусил,  пока  хватало
дыхания, сцепив зубы и вспоминая беспомощные глаза  Райаны,  зеленые,  как
листва.
     Обретенный дом обманул его. Если он не сумеет  помочь,  в  Зельге  не
останется никого. Кто знает, сможет  ли  он  тогда  жить?  И  зарастет  ли
когда-нибудь эта рана?
     Клим шел даже ночью, памятуя о странном походе в Эксмут, и  надеялся,
что старик-Дервиш сказал тогда правду:  он  способен  заплатить  богам,  и
надеялся, что боги его услышат.
     Камень Велеса, темную бесформенную глыбу, Клим увидел наутро третьего
дня. По Скуомишу гуляли волны; стлался зыбкий туман,  скрывая  от  взгляда
острова.
     Ноги ныли и гудели, но Клим упрямо шел к  камню,  хрустя  валежником.
Вскоре стало видно, что у самого камня курится  дымком  небольшой  костер;
согбенная фигура в длинном плаще с капюшоном подкармливала его хворостом.
     Клим даже не очень удивился, когда увидел  торчащую  из-под  капюшона
седую бороду, разделенную на два пучка.
     Подойдя вплотную, Терех вдруг задумался: а как, собственно,  общаться
с этими богами? Орать на весь лес, что ли?
     Когда Клим подошел к самому костру, Дервиш медленно стянул  с  головы
капюшон.
     - Я знал, что ты придешь...
     Не зная что ответить,  Клим  опустился  у  костра.  Прямо  на  землю,
влажную и холодную.
     - Что я должен делать? - спросил он  чуть  погодя.  Вдруг  навалилась
безмерная усталость; Терех с трудом ворочал языком.
     Дервиш ломая очередную валежину, ответил:
     - Обратиться к богам. Я научу  тебя,  как  учил  всех,  кто  приходил
ранее.
     Он отправил валежину в костер и встал.
     - Помни: ты можешь отказаться. Но тогда она умрет.
     - Кто? Райана?
     Дервиш не ответил.
     В нетронутой плоти Камня на уровне груди  было  выдолблено  небольшое
углубление; там стояла деревянная чаша. Дервиш взял ее обеими руками.
     - Напои ее кровью, - сказал он. - Своей кровью.
     Клим, совершенно ничего не испытывая, вытащил из-за голенища кинжал и
полоснул по руке. Парящая струйка ударила в деревянный сосуд.
     - Опусти в чашу свой медальон.
     Серебристая пластинка погрузилась в вязкую алую кровь.
     Сейчас Клим вдруг заметил, что у Дервиша на  шее  нет  пластинки!  Но
почему-то это его не очень удивило.
     - А теперь произнеси свое имя, и  обратись  к  небу,  возможно,  тебя
услышат сразу же.
     Со стороны, наверное, это  выглядело  странно:  измученный  путник  с
чашей в руке, с шеи свисает серебристая цепочка и тянется к чаше.
     - Я Клим Терех, гражданин Шандалара, во  имя  Велеса  и  именем  его,
взываю к тебе, небо: услышь и помоги!
     "Может, я просто болен и мне это  просто  чудится?"  -  подумал  Клим
совершенно отстраненно. Чувство реальности покинуло его напрочь.
     Он повторял призыв еще дважды, постепенно теряя надежду и жалея,  что
купился на эту дешевую выдумку. И  лишился  возможности  быть  с  рядом  с
Райаной в страшный час - может, это облегчило бы ее страдания.
     Откуда появился фигура в белом, Клим не заметил.
     - Я слышу тебя, смертный, и знаю, чего ты хочешь. Но и ты знаешь:  за
все в мире нужно платить. Готов ли т