Александр Бушков. Тринкомали

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Волчье солнышко". СпБ., "Азбука", 1996.
   OCъ & spellcheck by HarryFan, 20 October 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Его самолет - в три часа дня. Ее - улетает двумя  часами  позже.  Город
Тринкомали,  Золотая  Ланка,  невыразимо  прекрасный  остров,  который   с
незапамятных времен именовали раем  земным.  Отпуск  закончился  у  обоих.
Осталось часа полтора на сборы и прощание.


   Вот и все. Три недели, как один день. Не увидеть ее  больше  -  это  же
непостижимо, не умещается в сознании, как раздумья о размерах Вселенной. И
все же, все же... Как ей сказать - и стоит ли вообще  говорить?  Я  сказал
бы, останься все курортным романом, но курортный  роман  перерос  в  нечто
большее, мы оба  давно  это  поняли.  И  каково  ей  будет  узнать,  моему
искусствоведу с глазами, в  которых  читается  любое  движение  души,  что
никакой я не инженер из Пловдива, что я -  сотрудник  управления  "Гамма"?
Вот именно, ООН, Международная служба безопасности. И не далее чем  завтра
мы приступаем к работе там, в Южной Америке, и ясно,  что  дело  предстоит
жаркое: опергруппы отдела "К" не беспокоят по  пустякам.  Да,  разоружение
уже началось, но времена предстоят трудные, и  вернутся  не  все  -  нужно
трезво оценивать обстановку. Что же, рассказать все и оставить ее  день  и
ночь думать о казенном конверте,  который  она  может  получить,  -  синий
такой, с черной надпечаткой? Взвалить это на нее - девушку из другого,  по
существу,  мира?  Начало  двадцать  первого  века,  на  планете  почти  не
стреляют, люди начали забывать, что такое война, пусть уж в случае чего на
одну вдову военного будет меньше...
   Возможно, на чей-то взгляд я поступаю подло. Может быть. Но  виноват  в
том, что все так случилось, еще и век, сохранившиеся  пока  очаги  боли  и
суровых сложностей. Для большинства землян война закончилась навсегда, для
нас она продолжается - и порой калечит нас не пулей и не осколком.
   Мы договорились, что тут же напишем друг другу по возвращении домой. Не
напишу. Вообще ни строчки. Пусть  считает  ловцом  курортных  приключений.
Пусть. Лучше уж так - в первую очередь для нее лучше. Решено,  молчу.  Это
пытка  -  сохранять  беззаботность  при  расставании,  но  она  ничего  не
заподозрит, - как-никак мы прекрасно умеем владеть  собой.  Самая  лучшая,
нежная моя, прости. Постарайся забыть обо мне в своей Тулузе, -  почему  я
до сих пор не был  в  Тулузе?  Там  наверняка  найдутся,  родная,  хорошие
парни... А я молчу. "Капитан Никола Гешев из отпуска прибыл!". Вот и  все.
Теперь только это.


   Тапробана, Силянь, Серендип, Цейлон - сколько было названий  у  Золотой
Ланки... Давно я мечтала сюда попасть, удалось наконец,  и  надо  же  было
этому  случиться  именно  здесь  -  началось  как  стандартное   курортное
приключение, а кончилось совсем серьезно. И  очень  печально  -  я  должна
улететь, ребята уже в Африке, и, судя  по  тому,  что  операция  взята  на
контроль Совета Безопасности ООН, карусель ожидается нешуточная.  Не  надо
бы  о  таком  думать,  но  с  заданий,  подобных  нашему,   частенько   не
возвращаются. Будь  они  прокляты,  эти  недобитки,  рано  или  поздно  мы
уничтожим последних, но я думаю сейчас не  о  противнике,  а  о  человеке,
которого полюбила. Ну как я ему скажу? Милый, доверчивый парень - знает ли
он вообще что-нибудь о том, что происходит в  тишине  на  теневой  стороне
улицы?  Об  управлении  "Дельта"?  Слышал,  несомненно,  как  многие,  что
существуют  еще   экстремисты,   террористы,   остатки   агентурной   сети
упраздненных разведок, но для него  это  -  где-то  далеко,  прямо-таки  в
другом измерении, об этом он и не  думает,  проектируя  в  своем  Пловдиве
мосты, - взорванные мосты он, конечно, видел только в кино...
   Совесть мучит чуточку, искусствовед  -  ничего  лучшего  не  придумала.
Служительница благолепной музейной тишины, узкие ладони, тонкие  пальцы  с
маникюром... Как обидно, господи!
   Ничего я ему не скажу. Пусть считает легкомысленной ветреной девчонкой.
Что ж, лишь бы не жил в постоянной тревоге за меня, не мучился оттого, что
он, мужчина, не в состоянии защитить любимую  женщину.  Наименее  жестокий
выход. Прости, любимый, возможно, ты бы и не осудил, ты  еще  встретишь  в
своем Пловдиве (как хотелось бы там побывать!) хорошую девушку, которая не
умеет с двух рук стрелять в темноте на шорох...
   Нужно только ничем не выдать то, что на душе, он ведь понятия не имеет,
что мы расстаемся, возможно, навсегда, и не предполагает, кто я  на  самом
деле. Самое тяжелое - лицедейство при прощании. "Лейтенант Катрин  Клер  в
ваше распоряжение прибыла!". Это - уже через шесть часов.
   Погода прекрасная. Лайнер "Эйр Тапрабана" взлетает точно по расписанию.
В кресле  номер  двести  одиннадцать  -  мужчина  с  закостеневшим  лицом.
Аэропорт. Диктор стереовидения рассказывает о ходе разоружения так  гордо,
как будто это он все  устроил.  В  уголке,  у  выходящей  на  летное  поле
стеклянной стены, рыдает девушка - но только она одна знает,  что  плачет,
окружающие не знают, не видят.
   Тринкомали  -  похоже  на  веселую  детскую   считалочку.   Тринкомали,
Тринкомали...