ов, не расставался с автоматом, не подчинялся палестинской полиции  и
был для одних - живым примером, а  для  прочих  -  раздражающим  фактором,
источником головной боли. Рав Бен Зеев знал, что Марк Азриэль  был  членом
Ассоциации сенситивов Израиля,  и,  осуждая  эту,  нестоящую  для  истинно
верующего человека, связь  с  миром,  рав  никогда  не  высказывал  своего
неодобрения при личных встречах с Марком, полагая, что каждый человек  сам
отвечает перед Творцом.
     - Да, Азриэль, - подтвердил Иосиф. - Помните,  Марк  говорил,  что  в
двадцать четвертом году в Иерусалиме произойдет землетрясение?  Небольшое,
новые дома даже и не пострадают, а в старых могут появиться трещины...
     - Помню, - нетерпеливо сказал рав.
     - До этого землетрясения осталось два года. И оно... В общем,  черная
дыра сдвинется со своего места, на котором она находилась три тысячи  лет.
Я  видел...  Я  ведь  могу  отыскивать  подземные  воды  по   расположению
геофизических аномалий... Да, так я видел, что  еще  одна  подземная  река
берет начало вблизи разлома и  течет  на  северо-восток.  Когда  во  время
землетрясения сдвинутся с места гранитные плиты,  черная  дыра  попадет  в
новый поток и... нам снова идти, ребе, снова отправляться в путь - в новую
пустыню. И на этот раз не будет фараона, который задерживал нас. И  не  на
кого будет насылать десять казней. И на нашем новом пути будут  не  слабые
жители Ханаана, а все арабы с их армиями. Может, именно это и имел в  виду
Творец, когда говорил  о  приходе  Мессии?  Кто  поведет  нас?  Кто  будет
принимать биоинформацию черной дыры? И можем ли  мы  (ведь  есть  еще  два
года!) не допустить землетрясения? Вот вопросы,  на  которые  у  меня  нет
ответа, ребе.
     - А на остальные вопросы у тебя, значит, ответы есть? Например: нужна
ли Творцу какая-то черная дыра, чтобы диктовать своему народу?
     Иосиф поднял руки:
     - Я  знаю  только  то,  что  чувствую,  а  чувствую  только  то,  что
существует там, под Храмовой горой, на глубине три километра. Я пришел  за
советом...
     - Вот мой совет, - сказал раввин Бен Зеев, руководитель иерусалимской
иешивы "Ор мешамаим", не отдавая себе  отчета  в  том,  что  одним  словом
меняет историю еврейского народа, - Всевышний дал  тебе  удивительный  дар
понимать природу. А дар понимать решения Творца? Что, по-твоему, дарование
Торы? Исход из Египта? Основание Иерусалима? Все, чем  жил  наш  народ  на
протяжении трех тысячелетий? И выжил, кстати, а иные народы исчезли с лика
земного. И это - только эманации из-под земли? Эти твои... биоизлучения?
     Неужели Иосиф воображал, что ребе скажет что-то иное?
     Ему очень не хотелось идти со своим открытием  в  клуб  "Экстрастар".
Коллеги-сенситивы - народ сложный. Портить отношения Иосиф не хотел  ни  с
кем. Он прекрасно понимал: никто из коллег черную дыру под Стеной плача не
ощущает. Исходящую от нее энергетику  -  да,  конечно!  Очищающее  влияние
Святого города - безусловно! Но причину... А тут является некто  Лямпе,  в
клубе без году неделя, оле хадаш, милый, в  общем,  человек,  вот  даже  и
помогали ему первый год, и что он в ответ? Чувствует,  понимаете  ли,  то,
что никто из значительно более мощных сенситивов  не  видит  в  упор?  Да,
господа, ревность... Нет, господа,  внимание  коллег  приятно,  ежели  они
видят твою слабость. А если - силу?
     Иосиф в клуб не пошел. Домой он вернулся в моцей  шабат  на  попутной
машине, хмурый, обросший, и на робкий вопрос Раи "где  ж  ты  мотался  три
дня, горе мое?" ответил грубо, но весомо: "Сидел в Мосаде". Видимо,  Иосиф
имел в виду мисаду, что тоже не привело Раю в восторг,  потому  что  тогда
следовало спросить "а с кем?", но именно  этого  вопроса  жена  страшилась
более всего на свете. Она считала, что с вопросов  "С  кем?  Где?  Когда?"
начинаются все семейные трагедии.
     - Седина в голову, бес в ребро, - сказала мама Хая из своей комнаты.


     Через неделю Иосиф устроился на работу.  Нет,  в  Офакиме  ничего  не
нашлось, ездил он каждое утро в Беер-Шеву и возвращался не поздно, был еще
бодр и способен даже посвящать вечерние часы приему посетителей,  желавших
проверить свои квартиры на предмет поиска геопатогена. Рая была бы  весьма
признательна клиентам, если бы они приносили свои квартиры с собой,  чтобы
мужу не приходилось таскаться каждый раз за многие кварталы  от  дома,  но
клиент ведь норовит урвать побольше,  заплатив  поменьше,  а  Иосиф  такой
безотказный...  Бюджет   семьи   постепенно   поправлялся,   зарплата   из
Беер-Шевской  компании  приходила  регулярно,  и  спустя   полгода   после
описанных  выше  событий  семейство  Лямпе  являло  собой  пример  удачной
абсорбции с полным олимовским набором: машканта, машина, электроприборы.
     Кстати, Иосиф так и не сказал ни Рае, ни Мае, ни  даже  матери  своей
Хае, чем он, собственно, занимается в компании, мисрад которой в Беер-Шеве
располагался на центральной улице Герцль.  Вывеска  "Мерказ  клаль"  могла
означать что угодно.


     Никто,  даже  лучший  в  мире  сенситив,  лозоходец  и  исследователь
геофизических аномалий не способен предсказать землетрясение  с  точностью
до минуты. Месяц - да, день - возможно, час - уже сомнительно.
     Известное нынче всем землетрясение, произошедшее в  Иудее  21  ноября
2024 года и затронувшее боковыми лепестками  Иерусалим,  было  предсказано
знаменитым Азриэлем с точностью до трех месяцев. Впоследствии дату удалось
уточнить - ноябрь, причем, скорее всего, вторая  половина.  Все  сенситивы
сходились во мнении,  что  эпицентр  окажется  в  тридцати  километрах  от
Иерусалима к востоку, что более всего пострадает Иерихо, а  поскольку  эта
часть эрец Исраэль вот уж  скоро  четверть  века  называлась  "Государство
Палестина", то никого, кроме  героев-поселенцев  предстоящий  удар  стихии
особенно не волновал. Ибо, по  всем  оценкам,  в  самом  Иерусалиме  могли
пострадать  только  ветхие  халупы.  Клуб  сенситивов  "Экстрастар"   даже
опубликовал по этому поводу в  "Едиот  ахронот"  свое  коммюнике,  фамилия
Лямпе упоминалась среди подписавшихся.
     Почему бы и нет? Иосиф был полностью согласен с мнением коллег.  Знал
он чуть больше, но это неважно.


     Все, кто посещал Старый город летом и осенью 2024 года,  сетовали  на
то, что для туристов оказались закрыты раскопки древнего города  Давида  к
югу от Стены плача. Ладно бы только закрыли, так  еще  и  поставили  среди
камней  высокую  металлическую  колонну,  внутри  которой   что-то   нудно
подвывало и время от времени гулко ухало. Знающие  люди  утверждали:  ищут
нефть. Незнающие полагали, что проводится  эксперимент  по  новым  методам
археологических изысканий - альтернативную мировую линию.  Ведь  именно  в
семидесятом должен был родиться Генрих, верно?
     - Ну вот, - удовлетворенно сказал  господин  Штарк,  -  ты,  наконец,
понял.
     Он произнес это таким тоном, будто был убежден, что средний историк в
состоянии понять только азбучные истины.
     - А что  такого  произошло  в  семидесятом?  -  задумчиво  сказал  я,
перебирая в памяти события того времени. - Ранние годы застоя в СССР.  США
увязли во Вьетнаме. Франция переживает период политической нестабильности.
В Германии... Но Германия нас ведь не интересует...
     - Франция, - сказал господин Штарк. - И узнать это можно только одним
способом.
     - Ну да, -  кивнул  я,  -  воспользоваться  Смесителем  истории.  Но,
господин Штарк, почему ты пришел  ко  мне?  Смесители  продаются  во  всех
салонах фирмы "А-зман а-зе", и если ты еще не приобрел эту штуку...
     - Приобрел, - сказал господин Штарк, - и я не настолько туп, чтобы не
воспользоваться Смесителем и не узнать истину. Разумеется,  я  был  в  том
времени. В семьдесят втором,  а  не  в  семидесятом,  если  на  то  пошло.
Трагическая  случайность.  Даже  Магистр  мог  этого  не  учесть.  В  июне
семьдесят второго на авиасалоне в Бурже произошла катастрофа  -  советский
Ту-144 потерял управление и врезался в дом. Погиб  экипаж,  там  был  даже
замминистра. Об этом писали. А о  том,  что  в  разрушенном  доме  погибла
молодая женщина по имени Жаннетт Плассон, не писал никто.
     - Ты хочешь сказать...
     - Она находилась на восьмом месяце. Если бы катастрофы не  произошло,
или если бы салон состоялся месяцем позже,  Жаннетт  родила  бы  мальчика,
который через двадцать семь лет изменил бы лицо мира.
     - А как насчет альтернатив? - спросил я.
     - А никак, - пожал плечами господин Штарк. - Гибель  самолета  -  это
ведь не результат чьего-то сознательного выбора. Если бы пилот хотя бы  на
мгновение задумался - влепить машину в дом или спокойно завершить полет, -
обе альтернативные возможности были бы осуществлены физически. Но  процесс
от выбора человека не зависел. И альтернативных миров,  в  которых  Генрих
родился бы и выполнил свою миссию, просто нет.
     - Ах, - сказал я, - как это Нострадамус так подкачал? Предсказал мир,
который не мог возникнуть даже в качестве альтернативы.
     - Все же, Песах, - с сожалением сказал господин Штарк, - ты  оказался
глупее, чем я думал.
     Что я должен был сделать, как  по-вашему?  Я,  естественно,  встал  и
пошел открывать дверь. В конце концов,  пословица  гласит,  что  незванный
гость хуже татарина. Правда, это русская пословица, и господин  Штарк  мог
ее не знать.
     Наверно, только по этой причине он не сдвинулся с места.


     Оказывается, господин Штарк все обдумал еще до прихода  ко  мне.  Он,
видите ли, был с детства человеком увлекающимся и безмерно верящим  в  то,
чем увлекался. Книга "Мир глазами Нострадамуса"  попалась  ему  на  глаза,
когда он готовился на багрут. Можно подумать, что  прежде  он  никогда  не
слышал о пророках - в одном только Танахе их достаточно.  Почему-то  свои,
иудейские пророки на него не произвели особого  впечатления.  Ну  конечно,
жили они в библейские времена и пророчествовали от имени Творца, да еще  и
выражались весьма отвлеченно и на общефилософские темы. А Нострадамус был,
во-первых, точен в обозначении  дат,  во-вторых,  предсказывал  не  только
политические интриги, но и научные открытия,  что,  естественно,  повышало
степень доверия к пророку. Но главное, он ведь, как и библейские  пророки,
был евреем. Отступником, конечно, но это личное  его  дело.  Пророк  имеет
право быть таким, каким хочет. Всему остальному миру это не позволено.
     Через час я уже знал биографию Соломона  Штарка  не  хуже,  чем  свою
собственную. Аттестат зрелости он так и не  получил,  потому  что  увлекся
пророчествами Магистра. По той же причине он не женился, хотя был  влюблен
в некую Далию, отвечавшую ему  взаимностью.  Далия  сбежала  от  Соломона,
когда  поняла,  что  интерпретация  восемьдесят  шестого  катрена  для  ее
любимого важнее, чем их предстоящая хупа. Соломон только вздохнул и  начал
искать у Магистра предсказание именно этого поступка.
     Настоящие пророки  не  ошибаются  никогда.  Значит,  Генрих,  будущий
французский властитель,  освободитель  западного  мира  от  мусульманского
нашествия, обязан был родиться в 1972 году, как и предсказал  Нострадамус.
Поскольку этого не случилось, должна существовать в мире  сила,  способная
исправить ошибку природы.
     Естественно, такой силой Соломон Шварц считал себя.


     План был простым, из чего вовсе не следовало,  что  он  гениален.  Мы
должны были об®явиться в Париже за несколько дней до начала  авиасалона  и
убедить Жаннетт Плассон уехать на неделю к родственникам. Наверняка есть у
нее родственники где-нибудь в солнечной Ницце. Или туманном Гавре.
     Я нужен был Соломону для страховки. Если  Жаннетт  наотрез  откажется
покинуть Париж, ее надлежит попросту похитить и продержать взаперти вплоть
до момента, когда по радио об®явят о катастрофе Ту-144. Он  мог,  конечно,
просто  заплатить  какому-нибудь   крепкому   мужчине,   не   отягощенному
комплексами. Но  комплексы  оказались  у  самого  Соломона.  Решившись  на
изменение истории, он не хотел  нелепых  случайностей,  которые  могли  бы
сорвать все дело, и потому в прошлом ему нужен был историк. Он выбрал меня
только потому, что регулярно  читал  мои  очерки  в  приложении  к  газете
"Время".
     Оба мы, конечно, понимали, что, украв Жаннетт, мы ничего не изменим в
нашем собственном мире, а лишь создадим  альтернативный  -  именно  там  и
родится пресловутый Генрих, героические подвиги которого  прозрел  великий
Магистр. У Соломона, впрочем, была одна идея, о которой я не подозревал.
     К сожалению, я не телепат.
     Мы  запрограммировали  Смеситель  истории  и  отправились   с   таким
расчетом, чтобы вернуться домой к обеду. Во всяком случае, я на это сильно
рассчитывал.
     Июнь 1972 года в Париже выдался  теплым,  безоблачным  и  чуть  более
влажным, чем мне бы хотелось. Мы вывалились из будущего на окраине  Бурже.
Было  раннее  утро,  городок  еще  спал,  по  шоссе   проносились   редкие
автомобили, а дорожные  указатели  подсказали  нам,  куда  идти.  Дом,  на
который через два дня упадет советский самолет, находился не так уж близко
от аэродрома. Это было довольно нелепое трехэтажное строение, отличавшееся
тем, что на первом этаже не жил вообще никто -  там  располагались  склады
спортивных товаров. На втором пустовали две квартиры из  четырех,  прежние
постояльцы выехали, а новые еще не поселились. В одной из квартир  второго
этажа и жила девица Жаннетт Плассон,  прижившая  ребенка  от  неизвестного
отца. Впрочем, отец будущего властителя был неизвестен Соломону,  сама  же
девица, вполне вероятно, помнила, с кем  именно  из  своих  многочисленных
поклонников   спала   в   ту   ночь,   когда   забыла   во-время   принять
противозачаточные таблетки. От каких нелепостей зависит мировая история!
     Третий этаж дома снимала  некая  компания  по  продаже  естественного
продукта для снятия жировых отложений. Что-то вроде будущего херболайфа.
     Так распорядилась история, что в воскресенье,  день  демонстрационных
полетов, ни на складе, ни в офисе фирмы не было ни одной живой души. Мы-то
прибыли в пятницу и, когда добрались до  дома  Жаннетт  Плассон,  шел  уже
десятый час, и в дом то и дело входили люди.  Выходили  тоже,  но  гораздо
меньше.
     Консьержу мы  честно  признались,  что  хотим  поговорить  с  девицей
Плассон по важному делу. Поднялись  наверх,  постучали,  услышали  звонкий
голос и вошли.
     Жаннетт  действительно   была   беременна.   Почему-то   именно   это
обстоятельство убедило меня в том, что Соломон Штарк может оказаться прав.
Жаль, что я не родился экстрасенсом и не мог разглядеть малютку Генриха  в
его первой естественной колыбели.
     - Если вы от Марселя, - сказала Жаннетт, переводя взгляд  с  меня  на
Соломона и обратно, - то денег у меня сейчас нет. В понедельник  я  получу
чек и смогу рассчитаться.
     - Мы не от Марселя, - прогнусавил Соломон, с которого  мигом  слетела
вся его уверенность. Конечно, одно дело - планировать операцию, и другое -
выступать в роли коммандос не мысленно, а в реальной, так сказать,  боевой
обстановке.
     Я понял, что, если не перехвачу инициативу, придется нам возвращаться
в двадцать первый век. Я бы, может, и вернулся, но Соломон стоял  столбом,
а у меня не было домкрата, чтобы сдвинуть его с места.
     - Мадемуазель, -  сказал  я,  -  мы  представляем  фирму  "Счастливый
случай", которая проводит лотерею среди с®емщиков квартир в районе  Бурже.
Вы выиграли на этой неделе, и сегодня вечером можете отправиться  загорать
на пляжи в Ницце.
     Практичная была девица. Через пять минут она уже знала, что  наличных
денег фирма не дает, что пятизвездочную гостиницу фирма не гарантирует,  и
что место на пляже ей придется приобретать за свой счет.
     - Не пойдет, - заявила она. - Дайте мне телефон вашего начальника,  и
я договорюсь с ним сама. Если уж я выиграла приз, то пусть не жадничает.
     Она могла бы договориться с любым начальником, но где бы я его взял?