поможет вам ускользнуть от петли.
Мне страшно подумать, чем кончилась бы начатая вами мировая война.
   - Жаль, - сказал Лабард. - До войны, пожалуй, дело бы не  дошло.  Но  я
проиграл, вы правы. Не посмотрел, что у противников на  руках  все  четыре
туза: ум, расчет, связь и транспорт. -  Он  усмехнулся.  -  Гордитесь:  вы
почти победили непобедимого Лабарда.
   - Почему "почти"? - удивился Джонни.
   - Побеждать нужно живых... - Лабард не закончил, поднял скованные  руки
к лицу, проговорил: - Это старомодно, но по-прежнему надежно, - и надкусил
уголок манжета сорочки.
   Джонни рванулся к нему, но не успел: Лабард вздрогнул, дернулся  и,  не
сгибаясь, упал на ковер.
   - Идиот! - простонал Джонни. - Это я идиот. Не сообразил.
   - Мы все не сообразили, -  сказал  Фрэнк.  -  Но,  может  быть,  так  и
лучше...
   Никто не смотрел на Доминика. Никто не подошел к нему, не нагнулся  над
ним. Только Джонни сказал, неловко скривив губы:
   - Наручники, пожалуй, придется снять, - и  снял  их,  не  прикасаясь  к
телу.
   - Я думаю, до прибытия инспекции и полиции  из  Штатов  нам  ничего  не
нужно трогать в этой комнате, - деловито проговорил  Хенесси.  -  Врач  не
потребуется ни ему, ни Лойоле - тот все равно останется до  утра  в  таком
состоянии: я знаю действие этого газа. Надо закрыть комнату и уйти.
   - Хен прав, - сказал Грэгг и взглянул на часы, - без десяти двенадцать:
попадем как раз вовремя. Хозяева Дома должны обязательно быть на  банкете,
и встреча Нового года должна пройти не омраченной даже намеком на то,  что
произошло в этой комнате. Вам, Харди, придется принести себя  в  жертву  и
остаться в радиобудке для связи  с  миром,  если  возникнет  необходимость
отвечать на многочисленные радиозапросы о случившемся. Я  думаю,  что  уже
сейчас нас вызывают отовсюду, а  радио  Дома  молчит.  Поэтому  поспешите.
Лифты, я полагаю, кроме гостевых, можно не включать до утра. Тех  из  вас,
кто хочет встречать Новый год в общем зале, я приглашаю к столу, но у кого
возникнет желание остаться в диспетчерской вместе с Харди, я, естественно,
не возражаю - все для праздника будет им обеспечено. Но всем нам  до  утра
пригодится  и  сдержанность,  и  умение  сохранять  спокойствие  в   любой
ситуации.
   Так закончился этот последний и самый страшный день в уходящем году.



        10. ИЗ ДНЕВНИКА МАЙКА ХАРДИ. ТРЕТЬЯ И ПОСЛЕДНЯЯ ЗАПИСЬ

   Мы с Полеттой уезжаем в Англию. Дом  получил  статус  города,  и  мэром
единогласно избран Фрэнк. Директором всех  коммерческих  предприятий  Дома
назначен Джонни. А вместо находящегося под следствием Педро Лойолы  прибыл
бывший начальник полиции штата Нью-Джерси.
   Мне не пришлось платить неустойку. Напротив, мне  предложили  премию  в
сумме моего годового оклада. Я отказался: не  хочу  ничем  быть  обязанным
администрации Дома.
   - Мне жаль отпускать вас, Харди, - сказал Грэгг,  -  не  понимаю  вашей
неуступчивости. Может, все-таки передумаете?
   - Нет, мистер Грэгг, не передумаю. Я устал - слишком много пережито. Вы
помните: я приехал сюда брюнетом, а уезжаю почти седым.
   - Вы можете возглавить наше отделение в Англии?
   - Предпочту небольшую, хорошо оборудованную лабораторию с ассистентом в
лице Полетты.
   - Я, между прочим, так и не догадался о ваших отношениях, -  усмехнулся
он.
   Я тут же отреагировал:
   - Мы, англичане, как вы и сами заметили, умеем быть сдержанными в своих
чувствах.
   С Джонни мы расстались по-дружески, осушив две бутылки мартини,  но,  в
общем-то, без особых сожалений и угрызений.
   Прощание с Фрэнком было иным.
   Мы  стояли  на  внешнем  парковом  поясе  Дома  над  океанской   далью,
уплывающей в сумерки. Глубоко под нами шумели волны.
   - Ты можешь гордиться единодушным избранием, Фрэнк, - сказал я.
   Он усмехнулся:
   - Чем тут гордиться? Правые элементы в руках Хенесси  и  Грэгга.  Левые
всегда бы меня поддержали. Ты не знаешь  одного,  Майк:  даже  без  помощи
Джонни ракета Доминика все равно бы не вышла с  боеголовкой.  Накануне  ее
заменили.
   - Кто?
   - Нашлись и у меня единомышленники на блистоновых установках.
   Я посмотрел ему в глаза: он улыбался откровенно и многозначительно.
   - Странно, Фрэнк, -  сказал  я,  -  ты  же  всегда  говорил  о  рабочей
аристократии Дома и о невозможности избавиться от электронного сыска.
   Он не смутился.
   - Это Роджер говорил, а не я. А кроме того, не всегда и не  всем  можно
говорить то, что знаешь. Даже среди  рабочей  аристократии  может  найтись
горсточка настоящих людей. Главное сделано,  а  за  годы  моего  правления
надеюсь сделать еще больше. Без боеголовок, ракет  и  электронного  сыска.
"Иезуиты", думаю, нам тоже не  понадобятся,  а  хозяйские  аппетиты  можно
будет и подсократить.
   - Едва ли это обрадует Хенесси и Грэгга, - заметил я.
   - А ты обольщен их доверием?
   - Не обольщен, но удивлен, пожалуй, что они не поддержали Лабарда.
   - Из благороднейших побуждений, из любви к человечеству, да?  Нет,  мой
милый, из трезвого экономического расчета. Ты же сам записал их  разговор.
Игра хороша, если беспроигрышна. А в игре Лабарда было слишком много риска
и авантюры.  Рулетка.  Не  для  солидных,  обеспеченных  ставок.  Конечно,
американские "ультра" охотно возвели бы Доминика на  мировой  престол,  но
трезвых голов на американском финансовом Олимпе все-таки  больше.  И  они,
эти трезвые головы, как и Грэгг с  Хенесси,  могли  бы  точно  подсчитать:
смирится ли мир с угрозой Лабарда?  Нет,  не  смирится.  Есть  и  разумные
руководители наций, есть, наконец, социалистическая система, и блистоновые
бомбы изготовить там тоже сумеют. Кстати, и скорее и больше. Да и  так  ли
уж  неуязвим  Дом?  Пробовали  массированные  воздушные  налеты?  Нет,  не
пробовали. А вдруг попробуют и прорвут где-нибудь защитный ионный  барьер?
Под водой еще проще. Там одной торпеды с блистоновой начинкой  достаточно,
а взрывная волна  сметет  все  восточное  побережье  Мегалополиса.  Хен  с
Грэггом все, несомненно, продумали, подсчитали и учли. И не такие  уж  они
ангелочки, чтобы тревожиться о судьбах человечества.  О  своих  миллиардах
они тревожились и нас покупали, чтобы их сохранить. Только ничего у них не
выйдет.
   - Отнимете?
   - Отнимем.  Два-три  миллиарда  они  потеряют  наверняка.  Мы  создадим
профсоюзы, отменим кабальный кредит,  поломаем  всю  электронику  сыска  и
добьемся снижения цен до континентального уровня.  И  учти,  что  все  это
только начало.
   Я вспомнил мечту Лабарда о его демографическом рае.
   - И ее на свалку дурных воспоминаний? А не просчитаетесь?
   Фрэнк предпочел не заметить иронии.
   - Почему воспоминаний? Гигантские дома-города  на  воде  уже  и  сейчас
строят.  В  Средиземном   море   на   острове,   откупленном   французским
правительством у  наследников  миллионера  Онассиса,  на  Змеином  острове
против устья Дуная по проекту советских и румынских инженеров. И Хенесси с
Грэггом скоро раскошелятся  -  не  захотят  отставать.  Невыгодно?  Вздор.
Производство городов  в  океане  вскоре  станет  одним  из  наивыгоднейших
капиталовложений. Только строить будут "по потребности", в зависимости  от
угрозы перенаселения.  А  старые  города,  конечно  совершенствующиеся  во
временем, могут преспокойно оставаться на земле в положенных им  границах,
и незачем сгонять все  человечество  на  воду.  Земля  была  и  будет  его
кормилицей, и противоестественно превращать ее в  охотничьи  джунгли.  Это
бред, и Лабарда следовало поправить заблаговременно. Но кто знал?
   Мне стало грустно оттого, что я  теряю  этого  нового,  так  недавно  и
неожиданно раскрывшегося передо  мной  человека.  Я  бы  кое-чему  у  него
научился.
   - Ты и так научился, - сказал он. - Практически. А теоретически подучит
Полетта. Тут она помудрее меня.
   Я усомнился: где мне! Не то мышление, не то воспитание.
   - Ты Полетты  не  знаешь,  -  сказал  он  многозначительно.  -  Пройдет
год-два, и "тихая" лаборатория покажется тебе тюремной камерой. И  сбежишь
ты, мой милый, к старине Фрэнку вместе с Полеттой.
   Как говорят в таких случаях: он словно в воду смотрел.