еливались на солнце яркие фарфоровые  фигурки
девы Марии, Иосифа, младенца, волхвов, пастухов и домашних животных. Розмари
тепло улыбнулась: откуда-то из самого детства на нее вдруг нахлынули забытые
приятные  чувства,  поселившиеся  в  ее  душе  еще  задолго  до  теперешнего
агностицизма. А потом в зеркальном  стекле  витрины  словно  сквозь  пелену,
наброшенную на сцену Рождества, она увидела свое худое  улыбающееся  лицо  с
резко очерченными скулами и черные круги под глазами, которые  так  напугали
вчера Хатча, а сейчас встревожили и  ее.  Неожиданно  кто-то  тронул  ее  за
плечо.
   - Вот это рука судьбы! - радостно  воскликнула  возникшая  за  ее  спиной
Минни. Она была в белом пальто из искусственной кожи, красной шляпе и  своих
неизменных  очках  на   цепочке.   Ослепительно   улыбаясь,   Минни   весело
затараторила:
   - А я сегодня сказала себе: если уж Розмари вышла на улицу, то, значит, и
мне тоже пора идти и докупить  кое-что  к  Рождеству.  И  вдруг  вижу  тебя!
Неужели мы с тобой ходим по одним и тем же  магазинам?..  Но  что  с  тобой,
милочка? На тебе просто лица нет!
   - У меня неприятные новости, - сообщила  Розмари.  -  Мой  друг  серьезно
заболел, и сейчас его отвезли в больницу.
   - Какой кошмар! Кто же это?
   - Его зовут Эдвард Хатчинс.
   - Тот, с которым вчера познакомился Роман? Да он целый час потом  говорил
мне, какой это милый и интеллигентный человек! Какая жалость! А что с ним?
   Розмари рассказала - Боже мой! - сокрушалась Минни. - Надеюсь, что все не
кончится так, как с бедной Лили Гардинией. Неужели  врачи  ничего  не  могут
сделать? Ну хорошо хоть, что они признаются в этом. Обычно медики прикрывают
свое невежество потоком латинских выражений Если хочешь знать, что я об этом
думаю, то послушай: если бы все деньги, которые мы тратим на  астронавтов  и
запуски ракет в космос, применить для  медицинских  исследований  здесь,  на
земле, то болезней стало бы гораздо меньше. Тебе плохо, Розмари?
   - Боль немного усилилась.
   - Бедняжка! Знаешь что - нам уже пора домой. Как ты на это смотришь?
   - Нет-нет, вам же надо еще купить что-то к Рождеству.
   - Ерунда. Впереди целых две недели. А теперь заткни ушки. - Минни достала
свисток на тонкой золотой цепочке и пронзительно свистнула. К ним  сразу  же
подрулило такси - Ну, как тебе это нравится? - спросила она.  Скоро  Розмари
была уже в своей  квартире.  Она  снова  пила  холодный  кислый  напиток  из
полосатого стакана, а Минни довольная наблюдала за ней.

Глава 4

   Розмари всегда любила мясо с кровью, теперь же она ела его почти сырым  -
грела ровно столько, чтобы после холодильника оно не сводило зубы.
   Неделя перед праздником и само Рождество были для  нее  просто  ужасными.
Боль усилилась до такой степени, что Розмари стало  казаться,  будто  внутри
нее что-то оборвалось - какой-то центр, сопротивлявшийся этой боли.  Исчезли
воспоминания о хорошем  самочувствии,  и  она  с  какого-то  момента  просто
перестала обращать внимание на эту боль; перестала говорить о ней с доктором
Сапирштейном и даже думать на эту тему. Если раньше  боль  жила  в  ней,  то
теперь она сама начала жить внутри этой боли: боль для нее стала  всем  тем,
что постоянно окружает человека - целым миром  и  временем.  Розмари  вконец
измучилась, и теперь много спала и жадно поедала почти сырое мясо.
   Она по-прежнему делала все необходимое по дому: готовила  еду  и  убирала
квартиру, отправила рождественские открытки домой (у нее не было  настроения
поздравлять родных по телефону),  потом  вложила  деньги  в  поздравительные
конверты  лифтерам,  портье  и  мистеру  Микласу.  Розмари  читала   газеты,
старательно пытаясь проявить хоть какой-то интерес к студенческому  протесту
против призыва в армию или к забастовке, которая угрожала всему городу, но у
нее ничего не получалось:  ничего  не  было  для  нее  более  реальным,  чем
призрачный и абсурдный мир боли. Ги купил подарки для Минни и Романа, а друг
другу они с  Розмари  договорились  вообще  ничего  не  покупать.  Кастиветы
подарили им серебряные подносы.
   Несколько раз Розмари и Ги ходили в ближайший кинотеатр,  но  в  основном
сидели дома или навещали  Кастиветов.  Там  они  познакомились  с  супругами
Фаунтэн, Гилмор и Виз, потом с женщиной по  фамилии  Сабатини,  которая  все
время привозила с собой кошку, и с доктором Шандом - бывшим  зубным  врачом,
который изготовил цепочку для талисмана с таннисом. Все они были  пожилые  и
относились к Розмари с неизменным вниманием и заботой, очевидно, замечая  ее
плохое  самочувствие.  Лаура-Луиза  тоже  бывала  там,  а   иногда   к   ним
присоединялся и доктор Сапирштейн. Роман был прекрасным хозяином - он всегда
вовремя наполнял стаканы и умело менял темы бесед. В канун  Нового  года  он
предложил тост "За 1966 год, год Номер Один". Розмари это удивило, хотя  все
остальные его поняли и тост им понравился.  Она  подумала,  что  чего-то  не
успела прочесть в газетах, но, в  общем,  ей  было  все  равно.  Обычно  они
уходили рано, Ги клал ее спать, а  сам  возвращался.  Он  был  любимчиком  у
здешних женщин, которые стайкой собирались вокруг него и весело смеялись над
всеми его шутками.
   Хатч оставался в коме, по-прежнему глубокой и непобедимой. Грейс  Кардифф
звонила каждую неделю.
   - Никаких перемен, никаких... - с горечью говорила она. - Они до сих  пор
ничего не в силах понять. Он может прийти  в  себя  завтра  утром,  а  может
погрузиться еще глубже, и тогда уже больше не очнется.
   Два раза Розмари ездила  в  госпиталь  святого  Винсента.  Она  стояла  у
кровати  Хатча  и  беспомощно  смотрела  на  его   закрытые   глаза,   чутко
прислушиваясь к едва различимому дыханию. Второй раз, в начале  января,  она
встретилась там с его дочерью Дорис, которая сидела у окна палаты с каким-то
рукоделием. Розмари познакомилась с ней у Хатча  год  назад.  Эта  невысокая
милая  женщина  лет  тридцати  была  замужем   за   инженером,   шведом   по
происхождению. К несчастью, дочь  очень  сильно  походила  на  Хатча,  но  в
отличие от отца была с длинными волосами.
   Дорис не узнала Розмари,  но  когда  та  представилась  еще  раз,  начала
смущенно извиняться.
   - Не надо, - улыбнулась Розмари. - Я сейчас ужасно выгляжу и прекрасно об
этом знаю.
   - Нет, вы совсем не изменились. Просто я очень плохо помню лица. Я иногда
даже своих детей не узнаю.
   Дорис отложила вышивание, и Розмари подсела к ней. Они обсудили состояние
Хатча. Потом пришла медсестра и поменяла пузырек в капельнице.
   - А у нас с вами один и тот же гинеколог, - сообщила Розмари, как  только
ушла медсестра.
   Они поговорили немного о беременности Розмари и о докторе Сапирштейне,  о
том, какой он способный и знаменитый. Дорис очень удивилась,  когда  Розмари
сказала, что Ходит к нему каждую неделю.
   - Поначалу он осматривал меня раз в месяц, -  сказала  она.  -  Потом  мы
стали встречаться каждые две недели, и лишь в самом конце -  раз  в  неделю.
Это было уже на последнем месяце. И мне казалось, что так у всех.
   Розмари не нашлась, что ответить, и Дорис почувствовала себя неловко.
   - Но, наверное, каждая беременность проходит  по-своему,  -  спохватилась
она и улыбнулась, пытаясь замять свою бестактность.
   - Именно это он мне и говорит. Вечером  она  рассказала  Ги,  что  доктор
Сапирштейн осматривал Дорис только раз в месяц.
   - Со мной что-то не так, - забеспокоилась она. - И он это знал  с  самого
начала.
   - Не будь дурочкой, - ответил Ги. - Он бы тебе все рассказал. А  если  не
тебе, то уж МНЕ-ТО наверняка.
   - Да? Он тебе что-нибудь говорил?
   - Ничего. Клянусь Богом, ничего.
   - Тогда почему он хочет, чтобы я показывалась ему каждую неделю?
   - Может быть, он сейчас всех так смотрит. А может, он  проявляет  к  тебе
больше внимания, потому что ты знакомая Минни и Романа.
   - Нет.
   - Ну тогда я не знаю, спроси у него самого. Может быть, ему нравится тебя
осматривать, а ее - нет.
   Через два дня она все же спросила об этом самого доктора Сапирштейна.
   - Эх, Розмари, Розмари... Ну что я вам говорил по поводу ваших  подружек!
Разве я не предупреждал, что каждая беременность протекает по-своему?
   - Да, но...
   - И наблюдение тоже надо вести по-разному.  Дорис  Аллерт  уже  два  раза
рожала до нашей с ней встречи, и во время предыдущих  беременностей  никаких
отклонений у нее не было. Поэтому ее и не надо было наблюдать так тщательно,
как женщину, которая собирается рожать впервые.
   - А вы разве всех смотрите каждую неделю, кто рожает первый раз?
   - Пытаюсь, но иногда мне это не удается. С вами все в  порядке,  Розмари.
Боль скоро пройдет.
   - Я начала есть сырое мясо. Только немного его разогреваю.
   - Еще что-нибудь необычное?
   - Нет, - сказала она и про себя удивилась: разве этого не достаточно?
   - Ешьте все, что вам захочется. Я ведь уже говорил вам, что у  беременной
женщины могут появиться самые разные вкусы. Некоторые даже  едят  бумагу.  И
перестаньте наконец волноваться!  Я  не  держу  никаких  секретов  от  своих
пациентов - жизнь и без того сложна. Я вам говорю чистую правду. Ну так как,
вы успокоились?
   Розмари кивнула.
   - Передавайте привет Минни и Роману, - сказал он. - И Ги тоже.
   Розмари читала уже второй том "Крушения" и  начала  вязать  Ги  полосатый
красно-оранжевый шарф для репетиций. Забастовка, о которой так много  писали
в газетах, все-таки началась, но они практически не ощутили ее  последствий,
потому что большую  часть  времени  сидели  дома,  лишь  иногда  по  вечерам
наблюдая из окна за толпами, медленно плывущими по улице.
   - Эй, крестьяне! - кричал на  них  Ги.  -  Домой!  Убирайтесь  домой,  да
побыстрее!
   Вскоре после того как Розмари  рассказала  доктору  Сапирштейну  о  своем
пристрастии к сырому мясу, она поймала себя на том, что жует  сырое  куриное
сердце. Произошло это на кухне. Розмари посмотрела на свое тусклое отражение
в хромированном корпусе тостера, потом опустила взгляд  на  руку  и  увидела
полусъеденное сердце; по ее пальцам струилась кровь. Она  тут  же  выбросила
остатки сердца в мусор, открыла воду и  смыла  с  ладони  кровь.  Потом,  не
выключая воду, наклонилась над раковиной и ее вырвало.
   Попив воды,  она  немного  успокоилась,  умыла  лицо,  руки  и  тщательно
вычистила  раковину  специальным  средством,  выключила  воду,  вытерлась  и
некоторое время молча простояла  в  задумчивости.  Затем  достала  из  ящика
блокнот, ручку, села за стол и начала писать.

***

   Ги, уже в пижаме, пришел к  ней  на  кухню  в  половине  восьмого.  Перед
Розмари лежала раскрытая кулинарная книга. Она выписывала из нее рецепты.
   - Что ты здесь делаешь? - спросил он.
   - Составляю меню, - сказала она. - Для вечеринки. Двадцать второго января
у нас будут гости. Через неделю. - Она поглядела на  разбросанные  по  столу
листочки бумаги и подняла один из них. - Мы пригласим Элизу Дунстан с мужем,
Джоан с приятелем, Джимми и Тайгер, Аллана с подругой, Лу и Клаудию, Ченсов,
Венделлов, Ди Бертиллона с его  девушкой  -  если,  конечно,  ты  хочешь  их
видеть, - Майка и Педро, Боба и Тea  Гудманов,  Каппов,  -  тут  она  жестом
указала в сторону их двери, - и еще Дорис и Акселя Аллерт, если  они  смогут
прийти. Дорис - это дочь Хатча, - пояснила она.
   - Знаю, - ответил Ги.
   Розмари положила листок на стол.
   - Минни и Роман не приглашены. И  Лаура-Луиза  тоже.  А  также  Фаунтэны,
Гилморы и Визы.  И  доктор  Сапирштейн  вместе  с  ними.  Это  будет  особая
вечеринка - только для тех, кому меньше шестидесяти.
   - Вот это да! - озабоченно покачал головой Ги. - А я-то в списке есть?
   - Да, ты есть. И ты будешь барменом.
   - О Господи! Ты и правда думаешь, что это будет хорошо?
   - По-моему, у меня уже давно не было такой блестящей идеи -  Может  быть,
сначала стоит посоветоваться с Сапирштейном?
   - Зачем? Я просто собираюсь устроить вечеринку, а не переплывать  Ла-Манш
и не взбираться на Аннапурну.
   Ги подошел к умывальнику, открыл воду и подставил под струю стакан.
   - Ты знаешь, у меня ведь с семнадцатого уже начнутся репетиции.
   - Но тебе ничего не придется делать, - ответила Роз-мари. -  Просто  быть
дома и всех очаровывать.
   - И готовить напитки. - Он поднял стакан и выпил.
   - Ладно, бармена мы найдем. Того, который был у Джоан и Дика, -  помнишь?
А когда ты захочешь спать, я всех выгоню.
   Ги повернулся и с сомнением посмотрел на нее.
   - Я хочу видеть именно их, - пояснила Розмари. - Я не Минни с Романом.  Я
устала уже от всех этих стариков. Ги отвернулся и  уставился  в  пол.  Потом
снова посмотрел на нее.
   - А как твои боли? Розмари сухо улыбнулась.
   - Разве я тебе не говорила? Через пару дней все пройдет. Так  мне  сказал
доктор Сапирштейн.

***

   Обещали прийти все, кроме Аллертов - из-за  болезни  Хатча  -  и  Ченсов,
которые уезжали в Лондон фотографировать Чарли Чаплина. Бармен тоже не  смог
прийти, зато он  порекомендовал  другого.  Розмари  отнесла  в  чистку  свое
длинное коричневое бархатное платье, договорилась  в  парикмахерской  насчет
прически, заказала  вино,  ликеры,  лед  и  все  необходимое  для  чилийской
запеканки из даров моря Утром в четверг как всегда  пришла  Минни  со  своим
полосатым стаканом и застала Розмари за разделкой крабов  и  омаров.  -  Как
интересно! - заулыбалась она, устремляясь в кухню. - Что это?
   Розмари объяснила, остановив ее в дверях.
   - Сейчас я все это заморожу, а в субботу  буду  готовить.  К  нам  придут
гости.
   - Решили повеселиться?
   - Да. У нас много старых друзей, которых мы не видели уже сто лет. Многие
даже не знают еще, что я беременна.
   - Я могла бы помочь, если хочешь. Я умею хорошо накрывать на стол.
   - Спасибо за предложение. Но я думаю, что управлюсь сама. У нас будет все
а-ля-фуршет, так что мне почти ничего не придется делать.
   - Пальто можно будет сложить у нас.
   - Не стоит, Минни. Вы и без того для меня много делаете. Правда.
   - Ну, если передумаешь, дай знать. А теперь пей.  Розмари  с  отвращением
посмотрела на стакан.
   - Я не хочу. То есть, сейчас не хочу. Я попозже выпью, а стакан принесу.
   - Ему нельзя долго стоять.
   - А он и не будет стоять. Вы идите. А стакан я верну потом.
   - Я могу и подождать, чтобы тебе не надо было идти ко мне.
   - Не стоит. Я очень нервничаю, когда на меня смотрят во время готовки.  И
потом мне все равно надо на улицу, так  что  я  буду  проходить  мимо  вашей
двери.
   - На улицу?
   - Да, в магазин. Ну,  а  теперь  идите.  Вы  очень  добры  ко  мне,  даже
слишком...
   Минни обиженно нахмурилась и сделала шаг назад.
   - Только долго  не  жди.  А  то  витамины  пропадут.  Наконец  Розмари  с
облегчением закрыла за ней дверь, вернулась в  кухню,  постояла  немного  со
стаканом в руке, а потом решительно вылила его содержимое в раковину.
   Через час, очень довольная собой, она уже  заканчивала  запеканку.  Когда
блюдо было готово и  поставлено  в  холодильник,  Розмари  приготовила  свой
собственный напиток из молока и сливок, добавив туда яйцо, сахар и  херес  -
получилась душистая рыжевато-коричневая жидкость.
   - Ну держись, Дэвид-или-Аманда! - сказала она  и  попробовала.  Ей  очень
понравилось.

Глава 5

   В половине десятого уже казалось, что никто не придет. Ги засыпал в камин
угля, приготовил лучину и вытер руки  платком.  Розмари  вышла  из  кухни  и
остановилась, глядя на мужа со своей болью и только что сделанной прической,
в  коричневом  бархатном  платье.  Бармен  возился  с   лимонными   корками,
салфетками, стаканами и бутылками. Он был  очень  симпатичным  итальянцем  и
звали его Ренато. Бармен  производил  впечатление  человека  не  бедного  и,
видимо, мог в любой момент  бросить  это  занятие,  если  оно  ему  наскучит
Сначала пришли Венделлы - Тэд и Кэрол, а через минуту Элиза Дунстан со своим
мужем Хьюгом, который немного прихрамывал. Потом появился Аллан Стоун, агент
Ги, с красивой манекенщицей-негритянкой Рэйн Морган,  за  ними  -  Джимми  и
Тайгер, Лу, Клаудия Камфорт и ее брат Скотт.
   Ги складывал пальто на кровать. Ренато повеселел и  принялся  размешивать
коктейли... Розмари указывала пальцем на входящих и знакомила  всех  Джимми,
Тайгер, Рэйн, Алан, Элиза, Хьюг, Кэрол, Тэд, Клаудия, Лу, Скотт, Боб  и  Тea
Гудманы пришли со своими друзьями Пегги и Стэном Килер.
   - Ничего страшного! - улыбнулась Розмари. - Ерунда Чем больше гостей, тем
веселее! Каппы явились без пальто.
   - Ну и путешествие! - сказал мистер Капп  ("Это  Бернард",  -  машинально
представила его Розмари). - Автобус, три поезда и паром. Мы  вышли  из  дома
пять часов назад!
   - Можно, я посмотрю квартиру? - спросила Клаудия. - Если  она  вся  такая
симпатичная, то я себе просто горло перережу.
   Майк и Педро принесли букеты алых роз. Педро прижался щекой к  Розмари  и
прошептал:
   - Пусть он тебя получше кормит, а то ты прямо зеленая стала.
   Розмари продолжала знакомить гостей:
   - Филлис, Бернард, Пегги, Стэн, Тea, Боб, Лу, Скотт, Кэрол...
   Потом понесла розы на кухню, куда следом за ней сразу же вошла  Элиза  со
стаканом в руке и  фальшивой  сигаретой,  с  помощью  которой  она  пыталась
бросить курить.
   - Какая ты счастливая! - сказала она. - Такой прекрасной квартиры  я  еще
ни у кого не видела. Вот  это  кухня!  С  тобой  все  в  порядке,  Рози?  Ты
выглядишь какой-то усталой.
   - Спасибо, что не  сказала  хуже.  Мне  сейчас  действительно  не  совсем
хорошо, но я скоро поправлюсь. Я беременна.
   - Не может быть. Это же здорово! И когда ждете?
   - Двадцать восьмого июня. С пятницы уже пойдет пятый месяц.
   - Вот здорово! А как тебе доктор Хилл? Просто мечта Запада, правда?
   - Да, но я к нему больше не хожу.
   - Почему?
   - У меня теперь другой врач, пожилой, - Сапирштейн.
   - Зачем? Он ведь не может быть лучше Хилла.
   - Он очень известный и к тому же - друг наших хороших знакомых. Вошел Ги.
   - Ну, поздравляю тебя, папочка! - улыбнулась Элиза.
   - Спасибо. Ро, подавать соус?
   - Да, пожалуйста. Посмотри, какие розы! Это Майк и Педро принесли.
   Ги взял со стола поднос с галетами и кувшин с розоватым соусом.
   - А ты возьми другой, ладно? - попросил он Элизу.
   - Конечно, - ответила она, взяла второй кувшин и пошла за ним.
   - Я сейчас приду! - крикнула вдогонку им Розмари. Ди Бертиллон  пришел  с
актрисой  Портией  Хэйнес,  а  Джоан  позвонила  и  предупредила,  что   они
задерживаются в других гостях и будут только через полчаса.
   - Какая же ты вредная со своими секретами! - Тайгер крепко обняла Розмари
и поцеловала.
   - Кто беременный? - раздался вдруг чей-то  голос,  а  другой  ответил:  -
Розмари.
   Она поставила одну вазу с цветами на  камин,  а  другую  -  на  столик  в
спальне.
   - Поздравляю, - сказала Рэйн Морган.  -  Я  так  и  поняла,  что  это  ты
беременная.
   Ренато подал Розмари стакан с разведенным виски.
   - Первый напиток я всегда делаю крепким,  -  объяснил  он.  -  Чтобы  все
разогрелись. А потом перехожу на более легкие.
   Майк через всю комнату помахал ей  рукой  и  одними  губами  выразительно
произнес: "Поздравляю". Розмари улыбнулась, кивнула  и  тоже  одними  губами
ответила:
   "Спасибо".
   - Здесь жили сестры Тренч, - сказал вдруг кто-то  из  гостей,  а  Бернард
Капп добавил: - И Адриан Маркато, и Кит Кеннеди.
   - И Перл Эймс, - поддержала его Филлис Капп.
   - Сестры Трент? - переспросил Джимми.
   - Тренч, - поправила Филлис. - Они ели маленьких детей.
   - И не просто ели, - сказал Педро, - а прямо-таки пожирали.
   Розмари закрыла глаза и затаила дыхание -  боль  резко  усилилась.  Может
быть, это из-за выпивки? Она отставила стакан в сторону.
   - Тебе плохо? - наклонилась к ней Клаудия.
   - Все в порядке. - Розмари улыбнулась. - Просто небольшой спазм.
   Ги разговаривал с Тайгер, Портией Хэйнс и Ди.
   - ..Еще рано судить, - объяснил он" - Мы репетируем  только  шесть