ачу,
пока, наконец, не разъединился с Фридой. "Хорошо, по крайней мере,  что  я
закрыл занавески, - подумал Рик.
     Через пятнадцать  минут,  когда  Рик  готовил  себе  кофе,  он  вновь
вспомнил звонок того сумасшедшего.  Ведь  снаружи  квартиры  у  ее  дверей
находятся два полицейских охранника. Какого же черта он не  сказал  им  об
этом. Почему он стал таким слабоумным?
     "Да, - подумал он, - моя жена умерла и, когда я увидел  ее  в  морге,
она выглядела, словно  у  нее  вырос  еще  один  рот  двумя  дюймами  ниже
подбородка. Что-то надо делать со всем этим".
     Спроси Тада Бомонта, кто я. Он все знает про это.
     Он, конечно, имел в виду телефонный звонок Таду. Однако сознание Рика
все еще находилось в свободном падении, вещи приобретали новые  пропорции,
которые он не мог, по крайней мере сейчас, никак уловить. Да, он, конечно,
позвонит Таду. Ему следует это сделать сразу же после того, как он сообщит
о звонке того психопата своим охранникам.
     Он действительно все это рассказал им, чем чрезвычайно  заинтересовал
полицейских. Один  из  охранников  по  своей  переговорной  рации  тут  же
связался с полицейским управлением и передал  всю  полученную  информацию.
Закончив разговор, он сообщил Рику, что шеф детективов  приглашает  его  в
полицию для дачи показаний по поводу этого  необычного  звонка.  Пока  Рик
будет это делать, в его квартире будет сидеть  нх  парень  и  подключит  к
телефону Рика записывающее устройство и оборудование для пеленгования  его
собеседников. Если, конечно, будут еще другие звонки.
     - Это вполне вероятно, - сказал второй  коп  Рику.  -  Эти  психопаты
просто влюблены в собственные голоса.
     - Я должен сперва позвонить Таду, - заметил Рик. - Он  может  быть  в
беде тоже. Именно так все прозвучало.
     - Мистер Бомонт находится под охраной полиции в Мэне,  мистер  Коули.
Лучше пойдемте, ладно?
     - Однако, мне кажется...
     - Вы вполне сможете позвонить ему и из полиции. А сейчас, вы возьмете
плащ?
     Поэтому Рик, смущенный и вовсе не уверенный, что все это происходит с
ним наяву, позволил им увести себя.

                                    8

     Когда они вернулись  к  квартире  Рика  через  пару  часов,  один  из
охранников Рика, увидев дверь,  внезапно  нахмурился  и  сказал:  -  Здесь
никого нет.
     - И что же? - устало спросил Рик. Он чувствовал  полное  изнурение  и
разбитость. Ему задавали великое множество вопросов,  и  он  отвечал,  как
только мог, - сложная задача, поскольку лишь  немногие  из  этих  вопросов
казались ему имеющими какой-то смысл.
     - Если бы ребята из связи закончили до  нашего  прихода,  они  должны
были бы подождать нас.
     - Может быть, они внутри? - спросил Рик.
     - Один из них возможно, но второй  должен  быть  здесь  снаружи.  Это
стандартная процедура.
     Рик вынул ключи, поискал нужный и вставил его  в  замочную  скважину.
Его не волновали все эти проблемы полицейских процедур.  Слава  Богу,  ему
осталось выполнить только  одно  дело,  оставшееся  с  утра.  -  Я  должен
перво-наперво позвонить Таду, - сказал он самому себе. Он вздохнул и  чуть
улыбнулся. - Еще даже не полдень, а я чувствую себя так, словно этот  день
никак не кончится...
     - Не делайте этого! - вдруг воскликнул один из полисменов  и  кинулся
вперед.
     - Делайте чего..., - начал было Рик,  поворачивая  ключ,  и  дверь  с
грохотом взорвалась облаком огня и дыма. Полисмен, чьи навыки и  инстинкты
сработали слишком поздно, был опознан своими близкими, а Рик  Коули  почти
испарился. Другой полисмен, который стоял немного позади и успел нагнуться
во время возгласа товарища, подвергся последующему  лечению  от  ожогов  и
сотрясения мозга, а также долгому внутреннему  расследованию  всего  этого
дела. По счастливой случайности - почти волшебной - вся шрапнель от  двери
и стены пролетела вокруг него густым облаком, не коснувшись его  тела.  Он
уже никогда снова не смог работать в полиции, взрыв мгновенно  сделал  его
глухим на всю оставшуюся жизнь.
     В квартире Рика, в гостиной, лежали  два  трупа  техников  из  отдела
связи, которые должны были поработать с телефоном. Ко лбу  одного  из  них
кнопкой была прикреплена записка:

     "ВОРОБЬИ ЛЕТАЮТ СНОВА".

     Ко лбу другого было прикреплено другое послание:

     "БОЛЬШЕ ДУРАЦКОЙ НАЧИНКИ. ПЕРЕДАТЬ ТАДУ".



                   ЧАСТЬ II. СТАРК ПРИНИМАЕТ КОМАНДОВАНИЕ

       - Любой дурак с быстрыми руками может схва-
тить тигра за яйца, - сказал Мэшин Джеку Хал-
стеду. - Ты не знал этого?
       Джек начал смеяться. Взгляд, которым наградил
его Мэшин, заставил его, однако, призадуматься.
       - Сотри эту идиотскую ухмылку со своей рожи
и слушай меня, - сказал Мэшин. - Я сейчас даю
тебе здесь урок. Ты внимательно слушаешь?
       - Да, мистер Мэшин.
       - Тогда слушай и никогда не забывай об этом.
Любой дурак с быстрыми руками может схватить
тигра за яйца, но только герой сможет сжать их. Я
скажу тебе кое-что еще по этому поводу, Джек:
только герои и трусы ходят по земле. Никто боль-
ше. И я не трус.

                                                Джордж Старк "Путь Мэшина"




                         Глава 15. НЕВЕРИЕ СТАРКА

                                    1

     Тад и Лиз  сидели  в  столь  глубоком  шоке,  что  их  подавленность,
казалось, была сродни ледяному испугу, от которого  уже  почти  невозможно
избавиться. Алан Пэнборн рассказывал о том, как  прошли  ночные  и  ранние
утренние часы в Нью-Йорке. Майкл Дональдсон зарезан н забит  до  смерти  в
холле около  своей  квартиры;  Филлис  Майерс  н  два  полисмена-охранника
застрелены в ее доме на Вест-сайде. Ночной швейцар в доме  Майерс  получил
удар по голове чем-то очень тяжелым, и теперь ему пытаются лечить  трещину
в черепе. Доктора не могут дать никаких гарантий, что  он  не  окажется  в
любой миг на небесах. Швейцар того здания, где жил Дональдсон, уже  мертв.
Все эти убийства осуществлены самым  простым  бандитским  способом,  когда
преступник просто приближается к жертвам и приканчивает их.
     Пока Алан говорил, он не раз называл убийцу Старком.
     "Он называет его  правильным  именем,  не  задумываясь  об  этом",  -
подумал Тад.
     Затем  он  покачал  головой,   недовольный   своей   же   собственной
поспешностью. Ты можешь звать его как-то по-другому,  но  "Старк"  все  же
намного лучше, чем "преступник" или  "Мистер  Х".  Видимо,  будет  ошибкой
думать по этому поводу, что шериф использует это имя  по  каким-то  особым
причинам, кроме как для удобства и ясности в этой беседе.
     - А как Рик? - спросил Тад после окончания длинного  сообщения  Алана
Пэнборна, когда тот переводил дух.
     - Мистер Коули жив и здоров, он находится под полицейской охраной.  -
Было только четверть десятого утра, и взрыв,  убивший  Рика  и  одного  из
полисменов, должен был произойти еще почти через два часа.
     - Филлис Майерс тоже была под охраной,  -  заметила  Лиз.  В  большом
детском манеже Уэнди уже спит, а Уильям пока еще только клюет  носом.  Его
голова то опускается на грудь, то снова поднимается,  глаза  уже  закрыты.
Алану смешно  наблюдать  за  этой  сценой,  которая  напоминает  поведение
караульного, старающегося не заснуть на дежурстве. Но каждый подъем головы
был все слабее и слабее. Наблюдая за близнецами и убрав записную книжку  в
карман, шериф отметил интересный факт: всякий раз,  когда  Уильям  дергает
головой, боясь бодрствовать, Уэнди ворочается во сне.
     "Заметили ли это родители?  -  подумал  Пэнборн,  а  затем  решил.  -
Конечно, да".
     - Ваша правда, Лиз. Он удивил их. Полицию ведь  можно  удивить  точно
так же, как и любого человека, вы знаете это; просто  предполагается,  что
они должны лучше реагировать на всякие неожиданности. На  том  этаже,  где
жила  Филлис  Майерс,  несколько  жильцов  открывали   двери   квартир   и
выглядывали из них после выстрелов, и  мы  получили  достаточно  четкое  и
ясное  представление  о  происшедшем  из  нх  показаний  и  осмотра  места
преступления. Старк притворился слепым. Он  не  переоделся  после  убийств
Мириам Коули н Майкла Дональдсона, которые были... вы  простите  меня,  но
они были грязными. Он  вышел  из  лнфта,  надев  черные  очки,  купленные,
наверное, в Таймс-сквере им у уличного торговца,  и  держа  белую  трость,
забрызганную кровью. Бог знает, где он раздобыл эту трость для слепых,  но
полиция считает, что именно ею он оглушил швейцара.
     - Несомненно, он украл или отнял ее у настоящего  слепого,  -  сказал
Тад спокойным голосом. - Это не рыцарь короля Артура, Алан.
     - Явно нет. Он, видимо, прокричал, что был ограблен или, может  быть,
подвергся бандитскому нападению в  своей  квартире.  В  любом  случае,  он
подобрался к ним столь быстро, что они не успели отреагировать.  Это  ведь
была пара полицейских из патрульной автомашины, которые поснимали  с  себя
свои ремни и торчали у двери Майерс без особой осторожности.
     - Но ведь они, несомненно, уже знали,  что  Дональдсон  был  убит,  -
запротестовала Лиз. - Неужели даже это не смогло  обеспокоить  их  и  дать
понять, что этот человек очень опасен...
     - Они также уже были в курсе того, что охрана прибыла слишком поздно,
после убийства Дональдсона, - сказал Тад. - Они  были  слишком  уверены  в
себе.
     - Возможно, они были слишком самоуверены, - согласился Алан. - У меня
нет способов выяснить это точно. Но парни у  Коули  уже  знают,  что  этот
человек чрезвычайно целеустремлен, абсолютно  разумен  и  в  то  же  время
одержим мыслью об убийстве. Их глаза открыты, а уши чутки. Нет,  Тад,  ваш
агент в безопасности. Здесь вы можете быть спокойны.
     - Вы сказали, там были свидетели, - напомнил Тад.
     - О, да.  Множество  свидетелей  И  у  квартиры  Мириам  Коули,  н  у
Дональдсона, и у Майерс. Он нигде не наложил в штаны  от  страха.  -  Алан
посмотрел на Лиз. - Извините.
     Она усмехнулась. - Я уже слыхала это раз или два ранее, Алан.
     Шериф кивнул с легкой улыбкой и снова повернулся к Таду.
     - Мое описание совпадает со свидетельскими?
     -  Все  в  точности  сходится,  -  сказал  шериф.   -   Он   большой,
светловолосый, сильно загорелый. Поэтому назовите мне его, Тад. Дайте  мне
его имя. У меня теперь куда больше беспокойств, чем по одному делу  Хомера
Гамаша. Чертов комиссар полиции Нью-Йорка давит на меня, а Шейла  Бригхем,
это  мой  дежурный  диспетчер,  полагает,  что  я  превращаюсь  в   звезду
телеэкрана из-за столь явно возросшего ко мне внимания и интереса со  всех
сторон, но все же меня по-прежнему больше  всего  волнует  Хомер.  Поэтому
дайте имя.
     - Я уже это сделал, - сказал Тад.
     Последовало долгое молчание; возможно, не менее десяти минут.  Затем,
очень тихо, Алан спросил: - Что?
     - Его имя - Джордж Старк,  -  сам  Тад  удивился  спокойствию  своего
голоса, а еще более тому, что он чувствовал себя спокойным... если  только
спокойствие и глубокий шок не заставляют ощущать одно и то  же.  Но  сразу
убедить в истинности этого высказывания: "Вы уже знаете  его  имя,  это  -
Джордж Старк", было не слишком легким и благодарным делом.
     - Я не уверен, что понимаю вас, - сказал Алан после долгой паузы.
     - Конечно, понимаете, Алан, - вмешалась Лиз.  Тад  взглянул  на  нее,
изумленный  столь  безучастным  голосом.  -  Мой  муж  сказал,   что   его
литературный псевдоним ухитрился каким-то способом ожить. Могильная  плита
на фотографии... что там говорилось на ней, где по  идее  должна  была  бы
красоваться цитата из писания или какие-то краткие стихи,  но  Тад  сказал
репортеру: "НЕ САМЫЙ ПРИЯТНЫЙ ПАРЕНЬ". Вы помните?
     - Да, но,  Лиз...  -  шериф  посмотрел  на  них  обоих  с  выражением
беспомощного удивления, как будто он впервые осознал, что разговаривает  с
людьми, потерявшими рассудок.
     - Приберегите свои насмешки, - сказала она все тем же колючим  тоном.
- У вас еще будет для них достаточно времени. У вас и всех прочих. А  пока
же послушайте меня. Тад совсем не преувеличивал и не  шутил,  говоря,  что
Джордж Старк - не самый приятный парень. Тад, может быть, и думал, что  он
дурачится, но это не было просто шуткой. Я это знаю, даже если  Тад  этого
сам еще не понял. Джордж Старк не просто  не  самый  приятный  парень,  на
самом деле - он ужасный парень. Он заставлял меня все более волноваться  и
страдать из-за каждой из четырех написанных им книг, и когда  Тад  наконец
решил убить Старка, я поднялась в нашу спальню и расплакалась  от  чувства
облегчения. - Она посмотрела на Тада, который не сводил с нее взгляда. Она
ответила ему глазами перед тем, как продолжить. - Это правда. Я плакала. Я
действительно плакала. Мистер  Клоусон  из  Вашингтона  был  омерзительным
мелким пресмыкающимся, но он принес нам большую пользу, может быть,  самую
большую за все годы нашей семейной жизни, и потому мне жаль, что он мертв,
намного больше, чем жаль других.
     - Лиз, я не думаю, что вы действительно хотите сказать...
     - Не говорите мне, что я хочу или не хочу сказать, - ответила она.
     Алан вздохнул. Ее голос  оставался  ровным  н  достаточно  негромким,
чтобы не разбудить Уэнди  или  вызвать  более  энергичные  подъемы  головы
Уильяма перед тем, как он уляжется на своей половине манежа и заснет вслед
за сестрой. Алан почувствовал, что если бы не дети, он обязательно услышал
бы более громкий голос. Может быть, даже голос, повернутый на всю катушку.
     - Таду есть что сказать вам. Вам следует очень внимательно  выслушать
его, Алан, и попробовать хотя бы проверить или поверить его словам. Потому
что иначе этот человек - кто бы он ни был - будет продолжать убивать, пока
не дойдет до последней  строчки  в  своем  списке  мясника.  У  меня  есть
некоторые сугубо личные  причины  не  желать  продолжения  этого  кошмара.
Видите ли, я думаю, что и Тад, и я, и наши дети тоже  могут  находиться  в
таком списке.
     - Хорошо. - Голос Алана звучал спокойно, хотя  его  мысли  скакали  в
сумасшедшем  темпе.  Он  делал  большие  усилия,  чтобы  подавить  в  себе
раздражение от несбывшихся ожиданий, даже злость, а может и  удивление,  и
попытаться  рассмотреть  эту  сумасшедшую  идею  возможно  более  четко  и
объективно, насколько  это  было  возможно.  Не  было,  конечно,  вопроса,
истинна или ошибочна вся эта гипотеза - она, несомненно, была за пределами
разумной мысли - но удивляло, почему они столь сильно беспокоились  насчет
целесообразности этого рассказа. Было ли это  вызвано  стремлением  скрыть
какие-то вымышленные сложности при осуществлении убийств? А может,  что-то
еще? Возможно ли, что они верили во все это? Казалось настолько диким, что
пара хорошо образованных и рационально мыслящих людей - во всяком  случае,
до нынешнего разговора - могла бы поверить в это, но от них по-прежнему не
исходил тот самый аромат, по которому шериф безошибочно мог уловить лгущих
ему людей.  Этого  не  бьло  ни  в  первый  его  визит  сюда,  ни  во  все
последующие. "Сознательно лгущих", - поправил себя шериф.  -  Продолжайте,
Тад.
     - Ладно, - сказал Тад.  Он  нервно  прокашлялся  и  встал.  Его  рука
потянулась к карману на груди, и Тад с изумлеиием понял,  что  машинальный
жест был связан с давно изжитой им привычкой: достать сигареты, которые он
не курил уже многие годы. Он засунул руки в карманы  брюк  и  взглянул  на
Алана Пэнборна с тем выражением, каковое должно было бы у  него  появиться
на лице, узрей Тад в своем кабинете неожиданного визитера.
     - Здесь происходит что-то очень странное. Нет,  более  чем  странное.
Это ужасно н необъяснимо, но это действительно происходит. И оно началось,
как я полагаю, когда мне было всего одиннадцать лет.

                                    2

     Тад рассказал обо всем: о головных болях в детстве,  о  пронзительных
криках и о сводящих с ума видениях стай воробьев, служивших предвестниками
приступов, и о возвращении в его сознание этих воробьев совсем недавно. Он
показал Алану страницу рукописи с надписью поперек ее  черным  карандашом:
"ВОРОБЬИ ЛЕТАЮТ СНОВА". Он  рассказал  о  том  ужасном  приступе,  который
перенес в своей рабочей комнате в университете, и  что  он  смог  записать
тогда (насколько это сейчас помнилось) на  обороте  заказного  бланка.  Он
объяснил, что он потом сделал с этим бланком,  и  попытался  описать  свой
страх и  ужас,  вызвавшие  его  стремление  как  можно  скорее  уничтожить
написанное.
     Лицо Алана оставалось бесстрастным.
     - Помимо всего, - закончил Тад, - я знаю, что это Старк. Здесь. -  Он
сжал кулак и постучал по груди.
     Алан Пэнборн ничего не говорил несколько  секунд.  Он  начал  крутить
свое обручальное кольцо на среднем пальце левой  руки,  и  эта  процедура,
казалось, целиком увлекла его.
     - Вы потеряли в весе после женитьбы, - спокойно сказала Лиз.  -  Если
вы не подгоните кольцо по размеру, то однажды потеряете его, Алан.
     - Да, думаю, что это так. - Он поднял голову и взглянул иа Лиз.  Пока
он говорил, случилось так, что Тад на несколько минут вышел из  комнаты  в
поисках чего-то, и только они двое остались там. - Ваш муж  позвал  вас  в
кабинет и показал вам то первое послание из мира духов,  сразу  же  как  я
уехал... верно?
     Единственное привидение*, которое я наверняка знаю и много раз видела
- это склад ликера в миле ниже по дороге, - спокойно сказала Лиз, - но  он
действительно показал мне эту запись после того, как вы уехалн, это верно.
     * Игра слов - spirit означает как "дух, привидение", так и  "спиртные
напитки".
     - Сразу после моего ухода?
     - Нет, мы укладывали детей спать, а потом, когда уже сами  собирались
ложиться, я спросила Тада о том, что он скрывает от меня.
     - Между тем моментом, когда я уехал, и временем, когда  он  рассказал
вам о затемнениях сознания и звуках птичьих голосов, были ли  какие-нибудь
периоды, когда он иаходился вне поля вашего зрения? То  есть,  было  ли  у
него время, чтобы он мог подняться в кабинет и написать эту фразу, вот что
я подразумеваю.
     - Я не могу быть здесь уверенной в чем-либо, - ответила  Лиз.  -  Мне
думается, что мы были все время вместе, но я не могу  этого  утверждать  с
полной уверенностью. Да и вряд ли это будет решающим, если даже  я  скажу,
что он никогда не выпадал из поля моего зрения, так ведь?
     - Что вы подразумеваете, Лиз?
     - Я подразумеваю, вы тогда решите, что я также лгу, верно?
     Алан глубоко вздохнул. Это был единственивй  ответ,  если  таковой  и
вообще требовался.
     - Тад не лжет здесь ни в чем.
     Алан кивнул. - Я ценю вашу  прямоту,  и  поскольку  вы  не  можете  с
уверенностью утверждать, что Тад не покидал вас хотя бы на пару  минут,  я
не могу обвинить вас во лжи. Я рад  этому.  Вы  все  же  допускаете  такую
возможность, и, я думаю, вы также  допустите,  что  альтернатива  подобной
возможности выглядит просто дикой.
     Тад прислонился к  камину,  его  глаза  переходили  справа  налево  и
обратно, словно у зрителя на теннисном  матче.  Шериф  не  сказал  чего-то
нового, из того, чего сам Тад не предвидел  уже  заранее,  напротив,  Алан
Пэнборн действовал очень деликатно, пытаясь  обнаружить  несообразности  в
его рассказе. И все же Тад ощущал горькое разочарование... почти сердечную
боль. Надежда, что Алан все же поверит - может быть,  чисто  иистинктивно,
но поверит - оправдалась в той же степени, как  возможные  чудодейственные
препараты от всех болезней в аптечных пузырьках и бутылочках.
     - Да, я допускаю такую возможность, - спокойно сказала Лиз.
     - А что касается происшедшего с Тадом в его  факультетской  служебной
комнате... ведь нет никаких свидетелей ни его приступа, ии  того,  что  он
запнсал тогда. Ведь он даже не рассказал вам  о  нем,  пока  не  позвонила
миссис Коули, верно?
     - Нет. Он не рассказал.
     - А потому... - Шериф пожал плечами.
     - У меня есть к вам вопрос, Алан