у: возьмет ли коронованная царица себе в мужья Апепи.
     - Ответ нам уже известен, о пророк, но тогда... что будет потом?
     - Потом - Вавилон. Слушай меня, Тау. Апепи пошлет  свое  войско,  чтобы
разгромить нас и пленить царицу, но ему не с  кем  будет  сразиться,  некого
будет громить, ибо нашей Общине есть где укрыться, - в Египте много  гробниц
и катакомб, куда не осмелятся ступить воины, царица же  в  это  время  будет
уже далеко. Если Апепи ищет проклятия, пусть оно падет на него  -  несметное
вавилонское воинство хлынет на Танис, чтобы исполнить волю  покойной  царицы
Римы и исправить зло, причиненное ее дочери.
     - Да свершится воля богов, - сказал  Тау,  -  и  пусть  тот,  кто  ищет
войны, в ней и погибнет, ибо таков закон Бога и людей.


     В длинном плаще с капюшоном Нефрет  приближалась  к  пальмовой  роще  в
сопровождении Ру и Кеммы, которая была очень недовольна.
     - В такой-то жаркий день тащиться по солнцепеку -  кому  только  это  в
голову пришло! - негодовала она. - Вечером у нас большое  торжество,  и  ты,
царевна, играешь в нем главную роль. Надо еще  приготовить  твои  одеяния  и
драгоценности, а мы тут время тратим,  какая  еще  фантазия  пришла  тебе  в
голову? Кого ты ищешь?
     - Того, кого ищут все женщины, -  так  ты  наставляла  меня,  Кемма,  -
мужчину, - смеясь отвечала Нефрет. - Мне кажется, вон в той  пальмовой  роще
прячется мужчина, и я иду, чтобы найти его.
     - Мужчина! Мало ли мужчин,  что  живут  поближе  к  дому,  если  только
гробницы можно назвать домом. Хотя, уж если говорить правду, почти все  наши
мужчины либо седобородые старцы, жрецы да отшельники, которые думают  только
о своих душах, либо семейные люди, которые  трудятся  день  напролет,  а  по
ночам им снится, что Нил намоет, нанесет на их поля целую гору ила.  Ну  вот
мы и дошли до рощи, а я не вижу никакого мужчины. Не могу  я  больше  брести
по этому проклятущему песку, вот стоит статуя бога,  а  может,  и  какого-то
царя, чье имя уже тысячу лет никто не слышит. Но кто бы он ни был - бог  или
царь, он дарует нам тень, здесь я посижу, и ты сделаешь то же самое, если  у
тебя есть голова на плечах, а Ру пойдет поищет этого  твоего  мужчину,  хотя
когда тот увидит гиганта с огромным  топором  в  руке,  боюсь,  он  пустится
наутек.
     - Я бы тоже пустилась, - сказала Нефрет, - но все  же,  Ру,  пойдем  со
мной, ты должен меня охранять.
     Войдя  в  рощу  с  правой  стороны,  Нефрет,  неслышно  ступая,   стала
переходить от дерева к дереву,  приказав  Ру  незаметно  следовать  за  ней.
Вскоре  она  увидела  молодого  человека  в  одежде  гиксоса,  сидящего  под
пальмой,  рядом  с  ним  лежало  несколько  свертков,  а  сам   он   -   вот
неожиданность! - крепко спал. Тут Нефрет пришло что-то на ум, и она  сказала
Ру, чтобы он тихо приблизился, взял  свертки  и  спрятался  за  статую,  где
сидела Кемма. А потом, когда она поведет этого молодого человека к  Сфинксу,
они с Кеммой и с этими свертками должны постараться следовать за ними  таким
образом, чтобы тот их не заметил.
     Захватив свертки, Ру бесшумно удалился; великан, как все  эфиопы,  умел
двигаться совсем бесшумно, этому искусству их обучают с детства,  чтобы  они
могли неслышно выслеживать зверя или преследовать врага. Он исчез  со  своей
ношей за статуей, однако Нефрет знала, что глаз он с нее  не  спускает  и  в
случае опасности немедленно придет на помощь.  Стоя  под  пальмой  напротив,
она с интересом разглядывала спящего. Никогда еще  она  не  видела  молодого
мужчину с таким красивым и  одухотворенным  лицом  -  это  Нефрет  поняла  с
первого взгляда.
     "Если глаза его, которые я сейчас не могу увидеть,  столь  же  красивы,
как и остальные черты, он прекрасен. К тому же по его  виду  можно  сказать,
что дух владеет его плотью, а не плоть духом", - так размышляла она и  вдруг
почувствовала какое-то  неведомое  ей  ранее  волнение,  что-то  смутило  ее
спокойствие и немного испугало, хотя она не могла дать себе  отчет,  что  же
произошло.
     Нефрет не отводила глаз  от  Хиана,  а  он  по-прежнему  спал.  Но  вот
наконец он встрепенулся, протянул руки, точно ловя уходящий  сон,  зевнул  и
открыл глаза.
     "Они так же прекрасны, как и  все  в  нем"  -  сказала  себе  Нефрет  и
скользнула за дерево. Глаза  Хиана  и  вправду  были  прекрасны  -  большие,
карие, чуть грустные глаза.
     Хиан вспомнил о свертках с подарками и золотом и стал их искать.
     - О, боги, они исчезли!  -  воскликнул  он  хоть  и  встревоженным,  но
приятным и мягким голосом. - Как это могло  случиться,  если  они  лежали  у
меня под рукой? Видно, правду говорят люди: здесь бродят призраки.
     Плотнее запахнувшись  в  свой  длинный  плащ,  Нефрет  выступила  из-за
пальмы и спросила:
     - Ты что-то потерял, господин? И если так, быть может, я помогу тебе?
     - Ты поможешь мне, юноша, если вернешь мои вещи, которые, как я  думаю,
ты и украл. Но юноша ли ты? - добавил он с сомнением. - Голос у тебя...
     - Ломается, господин, - поспешила ответить  Нефрет,  стараясь  говорить
хрипло.
     - Однако ломается странным образом. Он должен бы становиться грубым,  а
не девичьим. Но пусть будет так. Возврати мне мои вещи,  юноша,  иначе,  как
это ни печально, мне придется убить тебя...
     - И  тем  самым  потерять  свои  вещи,  и,  быть  может,  безвозвратно,
господин мой.
     - Похоже, ты не слишком-то испугался моей угрозы. Скажи мне, кто ты?
     - Я твой проводник, господин, и должен сопроводить тебя  -  если  ты  и
есть посланник Апепи, - туда, где ты должен находиться до того часа, как  ты
предстанешь перед Советом Общины Зари. Зная, что ты здесь один, и  опасаясь,
как бы вооруженная стража не напугала тебя, Совет поручил тебя  мне,  совсем
молодому человеку, которого ты не можешь испугаться. Мне велено  было  найти
и проводить тебя.
     - Совет  принял  доброе  решение.  Однако,  молодой  человек,  где   же
все-таки те свертки, что  мои  слуги  сложили  рядом  со  мной,  прежде  чем
отправиться в обратный путь?
     - Они уже в пути, господин. Как ты только что  изволил  сказать,  место
это - обитель призраков, а призраки поспешают быстрее нас.
     - Значит, они могли унести и меня, хоть я и доволен, что они  этого  не
сделали, - мне так весело разговаривать с  тобой,  юноша.  Что  же  касается
моих вещей, надеюсь, ты сказал правду, а если  солгал,  тогда  я  убью  тебя
позже. А если не я, то это сделает сама  Община,  ибо  она  лишится  дорогих
подарков. Что же дальше?
     - Изволь следовать за мной, господин.
     - Тогда в путь. Веди меня, юноша.


                                  Глава IX

КОРОНАЦИЯ НЕФРЕТ

     Они пустились в долгий путь, ибо Нефрет повела Хиана  в  обход  древней
статуи, за которой прятались Кемма и Ру.
     - Ты живешь здесь? - вскоре спросил ее Хиан.
     - Да, господин, здесь, неподалеку, - туманно отвечала Нефрет.
     - А могу ли я спросить, чем  ты  занимаешься,  когда  не  сопровождаешь
путешественников, которые столь редки в  здешних  краях,  и  не  устраиваешь
доставку вещей столь необычным образом?
     - Да чем угодно, - еще более неопределенно отвечала Нефрет, -  но  чаще
всего меня посылают с разными поручениями.
     - С поручениями? И куда же?
     - Повсюду. Однако скажи мне, господин, знаком ли ты с пирамидами?
     - Совсем  нет,  друг,  я  видел  их  только  издалека.  Пирамиды,   как
известно, теперь принадлежат Общине, о  которой  ты  говорил  и  которой  я,
такой же посыльный, как и ты, должен передать письмо  и  подарки.  Никто  не
может приблизиться к пирамидам.  Я  слышал  рассказ  о  том,  какая  ужасная
смерть  настигла  здесь  недавно  несчастных,  которые   хотели   разглядеть
пирамиды поближе и увидеть всякие чудеса. Говорят, черный лев прыгнул  из-за
пирамиды, убил троих и тяжко ранил четвертого, так что он вскоре  скончался.
Только, может, это был не лев, а один из ваших призраков. Но как  бы  то  ни
было, человек этот умер.
     - Странная история, господин! Удивительно, что ни  о  чем  подобном  мы
даже не слышали; правда, живем мы  в  уединении,  и  слухи  до  нас  доходят
редко. Посмотри сам, как прекрасны пирамиды, как величественно  высятся  они
на фоне неба! Их ясные контуры словно  врезаны  в  небо.  И  чудится,  будто
великие мертвые, что покоятся в них, говорят с нами через бездну времен.
     - Должен признать, мой юный друг, у тебя очень  живое  воображение,  не
часто встретишь такого проводника. И все же не  могу  с  тобой  согласиться.
Да, эти каменные громады красивы той красотой, которая  сокрушает  рассудок,
хотя горы, изваянные самой природой и увенчанные снежными шапками,  какие  я
видел в Сирии, еще красивее. Но мне эти пирамиды вещают не о  могущественных
мертвых,  чью  память  они  прославляют,  а  о  тысячах  преданных  забвению
несчастных, сгинувших в тяжком  труде  в  те  годы,  когда  возводились  эти
громады, дабы нашли  в  них  вечное  упокоение  останки  царей  и  имена  их
сохранились в людской памяти. Надо ли ценой  страданий  и  гибели  множества
людей воздвигать такие памятники ради восхищения грядущих поколений?
     - Не знаю, господин, такие мысли не приходили  мне  в  голову.  Одно  я
знаю: роду человеческому суждено страдать - так мне было сказано, хотя  я  и
совсем неученый...
     - ...юноша, - подсказал Хиан.
     - Нет конца этим страданьям, - продолжала Нефрет, словно не  расслышала
его подсказки, - и никаких воспоминаний,  никаких  записей  не  остается  от
них. Здесь же по крайней мере хоть что-то осталось - прошла уже  вечность  с
тех пор, как те, кто причинял страданья и кто страдал,  канули  во  мрак,  а
люди все еще восхищаются этими пирамидами и будут восхищаться  еще  не  одно
тысячелетие. Страданье во имя  высокой  цели,  страданье,  которое  принесет
плоды, даже если мы не знаем, что это за цель, и никогда не  увидим  плодов,
можно принять с радостью, но пустое, бесплодное страданье  -  это  безводная
пустыня, это мука без надежды.
     Хиан взглянул на говорившего, вернее, на капюшон его плаща, потому  что
лица не было видно.
     - Как ясно  и  точно  выражена  мысль,  -  заметил  он.  -  Как  видно,
посыльным тут сообщают глубокие знания.
     - Братья нашей Общины - люди ученые, и  даже  молодым  достаются  крохи
знаний  с  их  пиршественного  стола,  -  конечно,  если  молодые  ищут  их,
господин... Однако я не знаю твоего имени...
     - Моего имени? Ах да - меня зовут писец Раса.
     - Вот как? Я потому, наверно, не догадался, что писцы  носят  при  себе
свитки папируса и перья, а не копье, и  руки  у  них  совсем  другие.  Я  бы
скорее принял тебя за воина или за охотника, а может, и за  путешественника,
что любит подниматься высоко в горы, ты ведь говорил о них, но уж  никак  не
за того, кто сидит  в  жаркой  дворцовой  комнатке  и  переписывает  древние
папирусы.
     - Но я к тому же и воин и охотник, - поспешно пояснил Хиан, - а горы  я
очень люблю, в Сирии я поднимался на высочайшие вершины. Скажу к слову,  что
слышал я удивительные истории про ваши пирамиды. В Танисе,  да  и  в  других
местах люди рассказывают, что по ночам, а  иной  раз  и  при  свете  дня  по
склонам пирамид скользит какой-то дух в женском обличье, потому что  это  не
может быть обыкновенная женщина.
     - Почему же, писец Раса?
     - Потому что, если верить слухам, дух этот  -  женщина  такой  чудесной
красоты, что от одного взгляда на нее мужчины теряют разум. Да  и  может  ли
обыкновенная женщина, подобно ящерице, взбежать на такой высокий  и  гладкий
склон?
     - Если ты, господин, и  сам  умеешь  подниматься  на  горы,  ты  должен
знать, что зачастую не такое уж трудное это дело,  как  кажется.  В  здешних
местах  живет  одно  семейство,  где  мужчины  из  поколения   в   поколение
овладевают этим искусством, днем ли, ночью ли, они могут подняться на  самую
вершину, - рассказывала Нефрет, уходя от прямого ответа на его вопрос.
     - Если  я  пробуду  здесь  долго,  я  попрошу  их  обучить  меня  этому
искусству, тогда, быть может, и мне посчастливится встретить на вершине  эту
необыкновенную красавицу и испить из чаши Красоты, пусть  я  и  стану  потом
безумным. Но ты не ответил мне. Правда ли, бродит по пирамидам  женщина-дух,
и если это так, что мне сделать, чтобы увидеть  ее?  Чего  бы  я  только  не
отдал, лишь бы увидеть...
     - Смотри, писец Раса, - вон там, впереди, Сфинкс, и когда  мы  подойдем
к нему поближе, ты сам поймешь,  какой  он  замечательный.  Задай  ему  свой
вопрос; говорят, иной раз, если  ему  понравится  тот,  кто  спрашивает,  он
разгадывает всякие загадки, хотя сам я  и  не  сумел  исторгнуть  ни  одного
ответа из этих каменных уст.
     - Вот как? Огорчительно мне это  слышать,  ибо  я  хотел  бы  разгадать
немало загадок, и одна из них - кто мой проводник, скрывающийся под  длинным
плащом, - столь юный и столь ученый?
     - Тогда, писец Раса, ты должен отложить  разгадки  до  другого  часа  -
пред тем, как задавать Сфинксу загадки, надо совершить положенные молитвы  и
обряды. А теперь, с твоего позволения, я должен завязать тебе глаза,  -  так
мне было приказано сделать, ибо мы вступаем в святую  обитель  Общины  Зари,
тайны которой не дано узнать ни одному чужестранцу.  Прошу  тебя,  стань  на
колени, потому что ты очень высокий, писец Раса, и я не  дотянусь  до  твоей
головы.
     - Что ж, стану и на колени, - отвечал Хиан. - Сначала у  меня  похитили
вещи, затем задали  столько  загадок,  что  у  меня  голова  закружилась  от
любопытства, теперь же еще и  завязывают  глаза,  и  быть  может,  мой  юный
проводник, - из-за которого я, между прочим, совсем потерял  голову,  словно
она-то и есть тот самый Дух пирамид, - сейчас отрубит мне голову; но все  же
я преклоняю колени. Завязывай.
     - Почему ты, обращаясь к бедному юноше, который  зарабатывает  себе  на
хлеб нелегкой работой, говоришь "она", а также склонен  видеть  в  нем  вора
или даже убийцу и сравниваешь его с Духом  пирамид,  писец  Раса?  Будь  так
добр, не поворачивай головы и не пытайся больше заглянуть через  плечо,  как
ты уже делал, потому что я могу повредить  тебе  глаза.  Устреми  взгляд  на
Сфинкса, что прямо перед тобой, и припомни все загадки, что ты хотел  задать
этому божеству. Вот так, я начинаю.
     И Нефрет проворными мягкими движениями  обвязала  ему  голову  душистым
шелковым платком, который был еще теплым,  потому  что  хранился  у  нее  на
груди.
     - Готово. Ты можешь встать, - сказала она.
     - Сначала я осмелюсь ответить на твой вопрос,  потому,  что  не  можешь
ведь ты гневаться на ослепленного. Я казал "она", потому что, когда мы  шли,
я на минуту забыл твой запрет и случайно взглянул вниз,  вместо  того  чтобы
смотреть вверх, и увидел твои руки - руки женщины; к тому же  ты  носишь  на
пальце старинный перстень с  печатью,  а  когда  ты  склонилась  надо  мной,
из-под капюшона выскользнул длинный локон...
     - Кемма! - прервала его Нефрет. - Все, что мне было приказано  сделать,
исполнено, а теперь я  пойду  за  тем,  что  мне  причитается.  Прошу  тебя,
проводи этого писца или посланца  к  благочестивому  пророку  Рои,  и  пусть
человек, что стоит возле тебя, отдаст ему  вещи,  чтобы  он  пересчитал  их,
потому что всю дорогу он обвинял меня в том, что я украл их.


     Тот, кто назвался писцом Расой, сидел перед пророком Рои, жрецом Тау  и
другими старейшинами Общины Зари, одетыми в белые одеяния.
     Речь держал Рои.
     - Мы прочли послание, которое доставил ты нам, о писец Раса, от  Апепи,
царя гиксосов, что правит в Танисе, на земле Египта. Если  сказать  коротко,
в нем изложены два вопроса и одна угроза.  Вопрос  первый:  правда  ли,  что
Нефрет, египетская царевна,  дочь  и  наследница  фараона  Хеперра,  который
пребывает сейчас в царстве Осириса, куда отправило его копье Апепи, и  Римы,
дочери царя Вавилона, живет среди нас? Ответом на этот вопрос будет тебе  та
церемония, которая состоится сегодня вечером. Вопрос второй: станет ли  дочь
царя Хеперра, если она еще видит Солнце, супругой Апепи, царя гиксосов,  как
он того требует. На этот вопрос  Ее  Величество  Нефрет,  если  она  жива  и
находится среди нас, даст ответ  сама,  обдумав  его,  ибо  то  будет  ответ
царицы Египта, а царица Египта выбирает себе в супруги, кого захочет.
     Затем следует угроза: если  та,  которую  мы  почитаем,  отвергнет  это
предложение, Апепи,  царь  гиксосов,  нарушив  все  договоры,  которые  были
заключены его предками и им самим с  нашим  древним  Братством  детей  Зари,
отомстит нам, стерев нас с лица земли. На это мы ответим сразу же,  а  затем
повторим письменно, что мы не боимся Апепи, и если он пойдет на нас  войной,
камни Великих пирамид - всего лишь пушинки по сравнению с проклятьем  Небес,
что обрушится на предателя.
     Передай  Апепи,  о  посол,  что  мы,  живущие  здесь  в   уединении   и
отправляющие свои скромные ритуалы, мы, кто не имеет войска и ни разу ни  на
кого не поднял меча, если только не требовалось защитить свою жизнь, все  же
сильнее, чем он и любой из царей, живущих на земле. Мы не бьемся  в  битвах,
как бьются друг с другом цари, воинство наше невидимо глазу, - ибо это  сила
божия. Пусть нападает на нас Апепи - одни лишь могилы, населенные  мертвыми,
найдет он здесь. Тогда пусть приложит  он  ухо  к  земле  и  прислушается  к
тяжелой поступи бесчисленного воинства, которое сотрет  его  с  лица  земли.
Таков наш ответ Апепи, царю гиксосов.
     - Я выслушал все, - почтительно поклонившись, сказал Хиан, - и рад  был
узнать, о пророк, что вы напишете все это в послании, иначе царь Апепи,  что
отличается крутым нравом и не любит, когда ему говорят суровые слова,  может
лишить головы того, кто произнесет их перед ним. А также  прошу  помнить,  о
благочестивый пророк и советники, что я, писец  Раса,  всего  лишь  человек,
которому приказано вручить вам послание  и  доставить  затем  ваш  ответ,  а
также по возможности кое-что узнать. Что же касается договоров между  царями
гиксосов и вашей Общиной, то о них я ничего не знаю, и мне  не  велено  было
обсуждать эти договоры. Об угрозах  вам  и  о  том,  чем  эти  угрозы  могут
обернуться, я также не был извещен, хотя догадывался, что  может  случиться.
И потому прошу вас уделить этому время и изложить в послании  все  подробно.
Для себя же прошу: обеспечьте мне безопасность  на  то  время,  что  я  буду
находиться в вашей Общине, и  разрешите  свободно  ходить  по  вашей  земле;
скажу откровенно, ваши величественные гробницы напоминают мне тюрьмы, и  мне
странно, когда вы завязываете  мне  глаза,  ибо  я  посол,  а  не  лазутчик,
которому поручено вызнать ваши тайны.
     Рои бросил на него пытливый взгляд, затем сказал:
     - Если ты поклянешься перед нами, что никому не станешь рассказывать  о
том, что увидишь здесь, и не откроешь никому наши  нехитрые  тайны,  которые
не касаются твоего посольства, а также в том, что  не  попытаешься  скрыться
от нас, пока не придет должное время и мы не напишем ответ царю  Апепи,  мы,
со своей стороны, предоставим тебе полную свободу, и ты  будешь  жить  среди
нас и ходить, куда захочешь, о посланец, который сообщил нам,  что  имя  его
Раса и что он - царский писец. Мы жалуем  тебе  такое  право,  ибо  наделены
проницательностью, и потому  знаем,  что  ты  человек  честный,  хотя,  быть
может, и получил приказание путешествовать под  иным  именем,  чем  то,  под
которым ты известен при дворе царя Апепи; ведомо нам и то, что ты  не  таишь
против нас, ни в чем не повинных людей, никакого зла.
     - Благодарю тебя, пророк, - ответил с  поклоном  Хиан,  -  и  с  полной
охотой даю клятву выполнить все твои требования. Теперь же позволь мне,  как
мне было поручено, принести дары вашим богам во  искупление  зла,  что  было
нанесено вам недавно четырьмя злодеями.
     - Наш бог, писец Раса, царит над всеми богами, что  правят