Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Приключения
   Приключения
      Полевой Борис. Золото -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  -
-- Туго нам придется,-- проговорил Балабуха озабоченно.-- Солдата в случае нарушения ружейного приема ждет кара, а нас -- Сибирь. Теперь на парадах солдаты обязаны появляться в длинных темно-зеленых мундирах с красными обшлагами, в длиннющих суконных гетрах и тупоносых ботинках. Сам видел новую форму, клянусь! Да, забыл, еще в белых штанах! Представляете? На голове у каждого сверкает начищенный кивер, из-под него выглядывают букли, а сзади торчит косичка. Я слышал, что для того, чтобы содержать в порядке парики и кивера, приходится вставать ночью, вдобавок начищать две дюжины блях и пряжек! -- Суворов, говорят, сказал: "Пудра не порох, букли не пушка, коса не тесак, а я не немец, а чистый русак". -- Здорово! -- восхитился Быховский. -- Здорово, да не очень,-- возразил всезнающий Балабуха.-- Император вчера дал фельдмаршалу отставку, лишил чинов и сослал в родное имение Кончанское под надзор полицейского чиновника. Засядько попробовал утешить приунывших друзей: -- Ничего... Парады парадами, а как дойдет дело до войны, то куда вся эта мишура и денется. Что ни говори, а пудра и в самом деле не порох. А коса не тесак. -- Дай бог нашему теленку да вашего волка съесть,-- недовольно буркнул Балабуха. -- А как князь Голенищев-Кутузов писал по Бугскому егерскому корпусу,-- засмеялся Быховский и с удовольствием процитировал, гордясь своей безупречной памятью: -- "Приемами много не заниматься, учить без лишнего стука и так, чтобы ружье от него не терпело..." Середину улицы занимала громадная лужа. Прохожие опасливо жались к заборам, боясь попасть под брызги или копыта лошадей, подгоняемых лихими извозчиками. Балабуха и Быховский обошли ее по кромке, а Засядько лихо перепрыгнул. -- Теперь и Кутузова отстранят,-- сказал Балабуха. -- Вряд ли,-- возразил Засядько.-- Кутузов -- опытный политик. С двором ладить умеет. -- Он со всеми умеет,-- хмыкнул Быховский.-- Хитрая лиса... Балабуха и тут не упустил случая блеснуть своей осведомленностью: -- Вчера Кутузова послали в Берлин договариваться о совместных действиях против революционной Франции. Довольно легкое дело, ибо Пруссии выгодно вступить в коалицию с Россией, Англией и Австрией. Все они панически боятся Франции. Помяните мое слово, нам еще придется драться с французами! Быховский угрюмо подтвердил: -- Да, с запада пахнет порохом. Впереди раздался грохот сапог. Из-за поворота показалась колонна солдат. Одинаковые, в темно-зеленых долгополых сюртуках и белых гетрах, напудренные, завитые, они были похожи на оловянных солдатиков -- излюбленную игру короля Фридриха и российского императора Павла. Солдаты шли, не сгибая коленей, поднимая высоко ноги и со стуком опуская их на вытянутые ступни. Балабуха, который с первого же дня возненавидел прусские порядки, разозленно сплюнул. Разукрашенные как попугаи солдаты уже не выглядели солдатами. Быховский толкнул друга в бок и сказал примирительно: -- Не сердись. Умей находить в жизни и хорошее. -- А ты сам в ней что-то видишь хорошее? -- Вижу. -- Что? -- А посмотри в ту сторону... Во-о-он там коляска! Разве не ангел сидит в ней в окружении гарпий? Со стороны площади, весело постукивая колесами, двигалась элегантная закрытая коляска. Ее легко и гордо везла четверка вороных. Быховский с досады сгустил краски: две пожилые женщины, находившиеся в ней, вовсе не были похожи на гарпий, однако их спутница, миловидная девушка лет шестнадцати, и в самом деле напоминала ангела с рождественских открыток. Засядько никогда раньше не видел такое безукоризненно правильное лицо с большими ясными глазами и доброй улыбкой. Девушка смотрела на мир открыто и радостно, лицо ее было милым и прекрасным. Кучер взял чуть левее, пропуская колонну солдат. Молоденький офицер, который вел отряд, молодцевато отсалютовал обнаженной шпагой прекрасной незнакомке. Затем обернулся к солдатам и подал какой-то знак. Через мгновение раздался душераздирающий рев труб и грохот барабанов: заиграл полковой оркестр. Три друга вздрогнули от неожиданности. Быховский, оправившись от испуга, пошарил взглядом по земле, словно высматривал булыжник. Балабуха выругался и схватил товарища за локти, указывая на коляску. Когда трубы взревели во всю мочь, обе женщины выронили из рук свертки. Еще больше прусский марш подействовал на простых русских лошадей. Они вздыбились и рванулись вперед с такой силой, что кучер не удержался и скатился с козел. К счастью, колеса его не задели, когда неуправляемая коляска понеслась подальше от страшного грохота. Кони храпели и закатывали глаза, на удилах сразу появились клочья пены, будто проскакали несколько верст. -- А, черт...-- проговорил побелевший Быховский.-- Разобьются ведь! -- А нас задавит! Коляска неслась почти на них, друзья едва успели отпрыгнуть в стороны. Засядько чуть помедлил. Первым его движением было вцепиться в удила взбесившихся лошадей и остановить, но в памяти вдруг непроизвольно всплыла сцена из недавно прочитанного сентиментального романа: герой подобным образом спасает девушку, затем следует любовное объяснение, женитьба... Лошади промчались мимо. Однако в следующее мгновение он, устыдившись своего замешательства, откинулся всем корпусом назад, напряг мышцы ног и ухватился за заднее колесо. Рывок назад! Ноги пропахали две борозды, затем коляска дернулась -- лошади остановились. Александр перевел дыхание, отряхнул ладони и поспешно отступил к забору. К нему подбежали побледневшие друзья. -- Геркулеса из себя строишь? -- напустился на него Быховский.-- Тебя могло бы размазать по мостовой! Балабуха укоризненно покачал головой, бросился к коляске. "Геркулес,-- подумал Александр, глядя вслед Балабухе.-- И ты смог бы остановить, если бы осмелился ухватиться за колесо. Я еще в детстве так баловался. Увидишь, что казак везет подводу сена, подкрадешься сзади и -- цап за колесо! Уж он и "гэй, и "цоб", и кнутом перетянет беднягу лошадь, пока не догадается оглянуться... Когда подрос, наловчился останавливать на полном скаку. Нужно только не бояться, преодолеть свой страх..." -- Молодой человек! -- позвала из коляски дрожащим голосом одна из женщин. Рядом с ней стоял Балабуха и что-то объяснял, отчаянно жестикулируя, словно изображал битву русских с турками.-- Молодой человек, подойдите, пожалуйста... Засядько притворился, будто не слышит, и, схватив Быховского за локоть, потащил в первый попавшийся переулок. Ошеломленному прапорщику удалось вырваться из железных пальцев друга лишь за поворотом. -- Пусти, леший! Ровно клещами сдавил. Ты чего? -- Мне только благодарностей не хватало. И так запахло сантиментами. Не-е-ет, это не для меня! -- Тебе все равно не избежать их. -- Почему? -- Там остался Балабуха. Он наверняка распишет тебя Георгием Победоносцем, попирающим змия. -- Голову оторву,-- пообещал Засядько.-- Благодарности обязывают. А зачем это мне? Завтра соберу баул и -- фьють! -- уеду на место прохождения службы. Скорей бы... -- А если зашлют в какую-нибудь Тьмутаракань? -- Хоть к черту на рога. Зато обрету самостоятельность. Наконец-то займусь и отцовским делом... -- Отцовским? -- переспросил Быховский. -- Да... Вернее, по наказу отца. Было когда-то на Сечи грозное оружие: боевые -- да, боевые! -- ракеты. Ими в тысяча пятьсот шестнадцатом году казаки гетмана Ружинского разгромили орду Мелик-Гирея. Тех было намного больше, однако ракетным ударом удалось уничтожить всех до единого. Никто не спасся. Так, по крайней мере, рассказывает мой отец. Ну, к рассказам ветеранов об их подвигах надо относиться осторожно, я уже попадался на эту удочку... но все же нет дыма без огня. -- Ух, ты! -- выдохнул Быховский. Его глаза загорелись.-- А что потом? Почему сейчас нет такого оружия? -- В последующих боях погибли казаки, владевшие им. С ними погиб и секрет ракетного оружия. Ведь не было ни записей, не теории... Мой отец пытался раскрыть его тайны, да знаний не хватило. Может, только поэтому и отдал меня в кадетский корпус на артиллерийское отделение, чтобы я подучился наукам. Вот так... Ну, ты прости, мне пора. -- Снова упражняться? -- Да. Час на фехтование, потом буду в библиотеке. -- А там зачем? -- Хочу просмотреть новые журналы по баллистике. Из Франции поступили, там эта наука пошла развиваться вширь и вглубь. -- Не понимаю,-- удивился Быховский.-- У тебя в кармане документы об окончании корпуса. К тому же ты и так лучше всех знаешь артиллерию и баллистику! -- Лучше всех где? Быховский удивился: -- Здесь, в училище. -- К счастью, есть мир и за стенами училища. Как ты думаешь? К тому же, я уверен, что Бонапарт и Кутузов, тоже окончившие артиллерийские корпуса, занимались и помимо программы. -- Так то Бонапарт! -- Разве их усердие не дало плоды? -- Завидую тебе. Я бы не смог так себя мучить. Грызть гранит науки в то время, когда можно грызть пирожное из рук хорошеньких воспитанниц пансиона благородных девиц! Засядько улыбнулся. -- Я не мучаю себя. Мне и в самом деле приятнее грызть гранит науки, как ты выразился, чем расшаркиваться перед нафуфыренными барышнями, изображая из себя галантного кавалера. Ну, будь здоров! Он кивнул и пошел быстрым шагом к корпусу, здание которого уже виднелось над верхушками каштанов. Глава 3 В зале для фехтования было пусто. Кадеты младших классов праздновали окончание занятий, а выпускники отмечали присвоение офицерских званий. Александр почувствовал облегчение. Он не любил зевак, толпятся и сопят за спиной, когда он исходит потом, работая со шпагой. Изображая равнодушного, на самом деле не был таким, повышенное внимание тяготило. И если бы только повышенное внимание! Но подают советы, поучают, а сами только и умеют, что гордо держать ладонь на эфесе. Сбросил камзол, засучил рукава и выхватил шпагу. Рр-а-аз!.. Хорошо, но можно лучше. Рр-а-аз!.. Хорошо, но можно еще лучше. Рр-а-аз!.. Хорошо, но предела совершенствованию нет, можно еще и еще лучше... А раз можно, то значит -- нужно. Он не слышал, как в зале хлопнула дверь. Кто-то вошел, постоял минуту, наблюдая, затем подошел ближе. Это был Кениг. -- Все еще занимаетесь? -- удивился он.-- А когда обедали? Ах, делали перерыв? Все равно, ваше трудолюбие удивления достойно. Давайте присядем, юноша, у меня есть новости. Кениг сел на подоконник, жестом велел Александру сесть рядом. Лицо подполковника чуть осунулось и пожелтело, словно все это время он провел в накуренной комнате. С тех пор, как Петр Великий ввел в употребление табачное зелье, в департаментах и офицерских собраниях стало модным не расставаться с трубками. -- Закончилось заседание комиссии по распределению,-- объяснил Кениг.-- Гнусность. Меня наверняка пригласили участвовать только из-за иностранного происхождения. Дескать, не будет проталкивать своего протеже. Просто некого. Засядько с бьющимся сердцем примостился на подоконнике рядом с подполковником. Распределение! Завтра-послезавтра каждый выпускник получит на руки назначение, но уже сейчас Кениг может приподнять краешек завесы над всех интересующей тайной. -- У меня не выходит из головы прошлый наш разговор,-- признался Кениг.-- Вы говорили, что будете жить в полную силу. Как это понимать? Александр прямо взглянул в лицо преподавателя. -- Я понимаю, что вы хотите спросить. Нет, я не буду жить для собственного удовольствия. Я слишком хорошо помню, что я лишь один из людского рода. Люди -- мое племя, и я обязан сделать все для его процветания. Посему я приложу все усилия, чтобы род человеческий возвышался над всеми тварями, а также и над прочими разумными существами, буде они окажутся в других мирах! Кениг помолчал, потом сказал глухо: -- Удивления достойно... -- Что? -- Слышать такое дивно. От восемнадцатилетнего юноши? Вы, Александр, просто не от мира сего. Такие долго не живут. Или, скажем мягче, Господь их настолько любит, что забирает к себе рано. Засядько похлопал по эфесу: -- Тому, кто придет за моей душой, тоже придется вспотеть. Кениг усмехнулся, но глаза оставались серьезными: -- Трудно вам придется, Засядько. Ведь у вас нет влиятельных родственников? А для успешной карьеры необходимы прочные связи. Все на этом держится. Связи, родственники, вельможные покровители... Почти каждый воспитанник пользуется протекцией. И поступали сюда по протекции, и получили распределение по протекции. Туда, где можно быстро сделать карьеру. В Санкт-Петербург, на худой конец -- в Москву. Или за границу. За вас никто не вступился на совете во время распределения. И это сказалось... -- На чем? -- тревожно спросил Александр. -- Для вас места в Санкт-Петербурге оказались закрытыми. Их уже заранее распределили между отпрысками титулованных ничтожеств. В ход были пущены взятки, нажим, высочайшие указания... Он замолчал, и Засядько спросил осторожно: -- А куда я? -- В глушь -- в десятый батальон, квартирующийся в Херсонской губернии. Где-то среди степей. Засядько, опустив голову, задумчиво покусывал верхнюю губу, на которой уже пробивались черные усики. -- Жаль, конечно... Собственно, в столицу я и не рвался. Что мне там? Балы, светское общество, придворный мир... Всего этого я и так лишен из-за невысокого происхождения. А вот то, что не получил назначения куда-нибудь за границу, жаль... -- Жаль,-- подтвердил Кениг.-- Правда, Петербург вы тоже недооцениваете. Там не только балы и светское общество. Высший генералитет тоже там. В этом проклятом мире зачастую достаточно красиво поднять слетевшую с генерала шляпу, чтобы получить повышение в чине! Засядько расхохотался. Смеялся он весело и заразительно, так что и хмурый Кениг тоже не удержался от улыбки. Но он тут же согнал ее с лица и продолжил так же строго: -- А вам нужно годами подвергать себя смертельной опасности, питаться из солдатского котла, жить едва ли не в одном помещении со свиньями! А бывшие прапорщики, попав в Петербург, тем временем станут получать чины. Засядько молчал. Кениг быстро спросил: -- Вам нравится такое положение вещей? Юноша сдвинул брови, некоторое время раздумывал, потом ответил уклончиво: -- Наши государи установили разумный порядок, и я не вижу в нем изъянов. Кениг досадливо крякнул. Затем сказал с кривой усмешкой: -- Правильно, Засядько. Молодец! Как говорят в России: не говори, что думаешь, а думай, что говоришь. Иначе не сносить головы. Мне в этом отношении легче: я -- иностранец. Впрочем, вольнодумство иностранцев тоже должно иметь границы. Вольтерьянство в России постепенно выходит из моды... А все-таки, как ты относишься к франкмасонам? Вопрос был настолько неожиданный, что Засядько только удивленно посмотрел в лицо подполковника. Наконец, видя что тот ждет ответа, пожал плечами: -- Фармазоны? Говорят в училище о них разное... Я просто не знаю, кто они и чего хотят на самом деле. Так же, как иезуиты или другие... И почему замыкаются в тайные общества. -- Ну, это объяснить просто,-- ответил Кениг с усмешкой.-- Человек силен другим человеком! А когда он не один, то сила каждого утраивается. Господь создал человека стадным животным! Да и есть в таких обществах нечто от мальчишества, ибо всякому сладостен покров тайны. Взрослые люди тоже любят играть. Но, собравшись в эти общества, связанные единой клятвой, они все же, не щадя сил, стараются улучшить мир... А то, что делают тайно, служит двум целям. Во-первых, они тем самым не получают никакой выгоды, их даже не похвалят, а это важно для чистоты помыслов, а во-вторых, вся темная чернь, а это как простолюдины, так и вельможи, хотят сидеть в своем болоте и не желают идти ни к какому светлому будущему! Засядько после паузы сказал осторожно: -- Но я слышал... масоны тайно помогают друг другу... -- Только в интересах дела,-- заметил Кениг. -- Но помогать лишь членам братства, а с их помощью обходить в карьере более достойных, не является ли сие безнравственным? Кениг поморщился: -- Что значит "более достойных"? Ежели человек честен, это еще не значит, что он хорош, и его надо тащить наверх. У меня кухарка честна и добродетельна, но дай ей управлять государством -- Россия кровью захлебнется! А масоны помогают только умным и деятельным, чьи помысли направлены на построение мира добра и справедливости! И таких людей они привлекают отовсюду. Засядько прямо встретил испытующий взгляд Кенига: -- Спасибо за предложение. Но я не боюсь глуши. Если на то пошло, то я сам родом из глуши Кениг соскочил с подоконника: -- Ладно, оставим это... Давай попрощаемся, рыцарь! Или лыцарь? -- Лыцарь,-- подтвердил Засядько с усмешкой. Кениг по-отечески обнял Александра, сказал с чувством: -- Если не сгорят твои крылья, сделаешь много славных дел. Счастливого тебе полета, молодой орел! Вечером Александр в полном одиночестве собирал вещи в небольшой узелок. Omnia mea mecum porto, то есть все свое ношу с собой, как учит латинская пословица. Пусть другие обзаводятся сундуками и баулами. Философу и воину лишние вещи ни к чему. И так мир идет по неверному пути: человек обзаводится все новыми и новыми вещами, хотя конечной целью цивилизации является развитие самого человека, накопление духовных, а не вещественных благ... Не успел собрать вещи, как в дверь постучали. Это был дежурный по этажу. -- Засядько,-- сказал он бесстрастно,-- спуститесь вниз. К вам пришли гости. -- Ко мне? -- удивился Александр. -- К вам. -- Но у меня здесь нет знакомых... -- Поторапливайтесь! Засядько поправил пояс и заспешил вниз. В зале, в креслах для почетных гостей, сидели две женщины. Прежде чем он узнал их, одна из них поднялась, протянула руки: -- Вот он! Вот этот мужественный юноша! Александр от неожиданности растерялся. Вторая дама уже расцвела улыбкой и тоже поднялась ему навстречу. -- Вы герой! -- сказала первая дама.-- Я попрошу директора корпуса, чтобы вас отметили за мужественный поступок. Мой муж, узнав о случившемся, велел пригласить вас сегодня вечером на чай. -- Покорнейше благодарю,-- ответил Засядько глухо.-- Однако я вряд ли смогу. Нам не дозволяется без соизволения. -- Какое соизволение? -- удивилась первая дама.-- Да ваш директор всегда в таких делах идет навстречу! -- Не знаю,-- ответил он угрюмо и растерянно. Он злился и презирал себя за малодушие, не позволявшее ответить пожестче, чтобы дамы обиделись и ушли. -- Дежурный офицер обещал нам, что освободит вас от дел,-- сказала первая дама. Вторая, судя по всему, менее разговорчивая, молча взяла Александра за локоть и легонько подтолкнула к выходу. -- Кстати, меня зовут Мария Степановна,-- тараторила первая,-- а это моя кузина Елизавета Павловна... -- Александр Засядько,-- представился юноша, увлекаемый к двери. -- О, какое красивое им

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору