ях жареные куски мяса.
   -  А  я  даже  не  знаю,  как  тебя  звать,  чужеземный  бог!  -  сказала
Мехитуасехет. - Ты мне  сказал,  но  я  не  могу  произносить  слова  вашего
небесного языка. Для того чтобы говорить на нем, мне нужно было бы чирикать,
как птице.
   - Называй меня, как тебе нравится! - ответил он. - Особенно  потому,  что
никакой я не бог...
   Мехитуасехет посмотрела на него немного  озадаченно,  потом  изменившимся
голосом проговорила:
   - Теперь ты меня не проведешь, я твердо знаю, что все это мне не  снится.
Ты думаешь, я не понимаю, что рулевой небесного корабля  может  быть  только
богом?
   Одно лишь неизвестно мне: чьи боги  вы  оба...  Может  быть,  вас  послал
Озирис, чтобы взять нас всех к себе в страну? Что ж, это  неплохо.  А  может
быть, вы наши боги Мин и Ух... Ну конечно, ты бог Мин  -  ты  же  с  любовью
посмотрел на земную жительницу, на твою Мехитуасехет! Ведь Мин  -  это  бог,
которому подвластно все закрытое. Ты же открываешь врата неба  и  сердца.  А
вот он  несомненно  бог  Ух!  -  сказала  она,  показывая  на  мужа  хрупкой
чужеземной женщины, которая осталась в корабле. -  Я  тебя  видела,  как  ты
ходил здесь по берегу с таким же посохом, как у бога Ух, хотя он  и  не  был
сделан из папируса и не украшен перьями и лентами...
   Чужеземец  рассмеялся,  рассматривая  свой  инструмент  по   исследованию
скрытой под землей силы.
   - Если бы этот посох был из папируса, он мне был бы ни к чему, -  ответил
чужеземец. - А перья и ленты можно было бы  надеть,  они  мне  не  помешают.
Пусть" Нтомби даст нам немного перьев от птиц, которые она изжарила!
   Именами, которые дала чужеземцам Мехитуасехет, вскоре стали  пользоваться
все, так как их легко было произносить.
   Разговор о посохе напомнил Уху  о  предстоящей  работе,  и  он  вместе  с
другими отправился к горе. В лодке остались только рулевой Мин и, само собою
разумеется, Мехитуасехет.
   По дороге Аута спросил Неферт, не хотела ли бы она  посмотреть  на  город
Белая Стена.
   - Не знаю, стоит ли нам идти туда, - как бы размышляя, говорил  он.  -  И
все-таки я пошел бы. Помнишь, что сказал тот мальчишка Амено!
   Но Неферт испуганно взглянула на Ауту и, схватив его за руку,  вскрикнула
так, что остальные в испуге повернулись:
   - Не ходи, дорогой мой! - Потом сказала тише, нос тем же  испугом:  -  Ты
думаешь, что старец забыл о тебе? Как только узнает, что ты в его городе, он
не оставит тебя в покое, пока не убьет. Мы же можем  прожить  и  без  города
Белая Стена.
   Но ни он, ни Неферт не знали, что в это самое время  во  дворце  Великого
Жреца бога Тота в городе Белая Стена царило беспокойство. Десять лет  старец
следил со страхом за странной звездой, зная теперь ее тайну. Она всходила  и
заходила по нескольку раз каждую ночь и каждый вечер. В течение  десяти  лет
Великий Жрец поднимался на  Звездную  Башню,  построенную  специально  около
дворца, и успокаивался лишь тогда, когда видел,  как  она  восходит.  Совсем
недавно, как только звезда перестала появляться, старец понял, что чужеземцы
снова спустились на Землю. Несколько человек передали ему, что видели, как в
сторону  верхней  части  страны  пролетала  серебряная  птица,  не  махавшая
крыльями. "Значит, у них была другая легкая  лодка!"  -  подумал  озабоченно
старец. Но вот начиная со  вчерашнего  дня  к  нему  все  время  приходят  и
говорят, что видели в городе Бехдет гуляющими по площади трех  чужеземцев  в
серебряных одеждах; кое-кто видел с ними еще двух человек - черного  раба  и
рабыню. Таким же черным был  и  один  из  чужеземцев  в  серебряной  одежде.
Остальные двое были юноша и женщина.

   Услышав последние вести, Великий Жрец едва смог совладать с собой. Вокруг
старца  молча  сидели  несколько  видных  жрецов,  которые  не  осмеливались
спрашивать его ни о чем. Великий Жрец размышлял. Он подозревал,  что  черный
человек в серебряной одежде не кто иной, как Аута. Но женщина? Уж не в самом
ли деле это дочь Тефнахта, которую выкрал непокорный раб?
   Великий Жрец поднялся с кресла и взял посох, на который он  опирался  вот
уж более десяти лет. Он посмотрел на него, и вдруг глаза его засверкали. Ему
показалось, что бывший  раб,  мастерски  вырезанный  на  посохе  из  черного
дерева, смеется над ним. Он с гневом швырнул  посох  на  мраморные  плиты  и
направился к двери. Потом, о чем-то вспомнив, остановился.  Жрецы  испуганно
вскочили на ноги. Они никогда не видели его таким возбужденным.
   - Кто-нибудь видел чужеземцев, пришедших в Та Кемет?
   Жрецы по очереди рассказали ему все, что Они знали. Но старец  недовольно
отмахнулся от них:
   - Вы знаете не  более  того,  что  известно  мне.  Лазутчики!  Необходимо
послать по их следам лазутчиков, Даже  если  мы  не  узнаем  их  мыслей,  мы
догадаемся, о чем они думают!
   Один из жрецов подошел к разгневанному старцу:
   - Прославленный, я слышал от корабельщиков  племени  хананеев,  прибывших
сегодня утром в город... Но я считал, что господин знает и это...
   - Говори! - сказал Великий Жрец, и глаза его засветились. -  Говори,  что
слышал.
   - Не я, прославленный, мой ученик. Корабельщики племени хананеев говорят,
что в стране Хару будто бы упала большая серебряная звезда и что боги  вышли
из нее и гуляют в горах. Они узнали это  от  пастухов,  у  которых  покупали
овец. Если  это  не  ложь,  весьма  возможно,  что  эти  странные  чужеземцы
возвратились. Я не знаю, прославленный, как мы сможем следить за  ними.  Кто
из наших служителей смог бы помериться с полетом по воздуху  этих  проклятых
чужеземцев! Разве что если мы приручили бы орлов и полетели бы на них...
   - Хватит! - приказал старец. - Мы должны знать,  куда  они  направляются.
Чем труднее борьба, тем лучше мы должны быть к ней подготовлены.
   - Но почему мы должны бояться их, прославленный? - спросил молодой жрец.
   Всегда владеющий собой Великий Жрец топнул ногой о плиту пола.
   - Молчать, если сам не понимаешь. Ты был тогда молод, однако, надеюсь, не
забыл восстание  на  Атлантиде!  Та  Кемет  страна  меньше,  и  рабов  легче
охранять... Если бы не проклятый раб, который  их  подговорил,  не  было  бы
чужеземцев!
   И Великий Жрец вышел, гневно стуча каблуками по плитам.

   ГЛАВА XXXI
   Дни, проведенные  в  изучении  гор  около  притока  реки  Хапи,  не  были
истрачены напрасно. Ух хотя и чувствовал себя  очень  уставшим,  все  же  не
прочь был еще остаться здесь. Однажды утром, когда они все  вышли  из  своей
хижины, сделанной Май-Бакой из листьев, послышался своеобразный глухой звук,
похожий на грохочущий голос, в котором невозможно было различить  слова.  Ух
первым сообразил, что его зовет рулевой. Такое случилось впервые. В  течение
всех дней пребывания в горах Ух  занимался  изысканием  металлов,  остальные
помогали ему, ходили по многочисленным тропам  или  просто  разыскивали  для
себя пищу. Уху  не  надо  было  охотиться,  так  как  он  захватил  с  собой
необходимое для него число  таблеток  и  облаток,  служивших,  как  говорили
земные жители, ему пищей. Но вот его позвал рулевой. Ух был чем-то озабочен,
и его беспокойство передалось остальным.
   От долины до берега было несколько часов ходьбы, Мин  должен  был  знать,
что его услышали. Ух поднял вверх руку, в которой  держал  неизвестную  Ауте
короткую трубку. Из нее вырвался черный сноп дыма, который  некоторое  время
висел в воздухе, пока его не развеял ветер. После  того  как  было  выпущено
несколько таких дымных лент, Ух попросил друзей идти вниз.
   Все шли молча, не разговаривали даже женщины. У каждого были  свои  думы,
каждый строил догадки. Аута считал,  что,  вероятно,  из  Та  Кемета  пришли
солдаты за рабами, так как к северу от Пресного Моря,  вниз  по  реке  Хапи,
ютились деревушки  черных  людей  племени  луо,  занимавшихся  рыболовством,
охотой и скотоводством. Дута знал этот народ, любил его за то, что люди  луо
в редкие часы отдыха занимались литьем из бронзы, лепкой из глины, покрытием
глазурью странных, очень красивых фигурок людей и животных.
   Совсем о другом думал Май-Бака. Он  считал,  что  какие-то  другие  боги,
может быть злые боги пустыни и леса, овладели берегом, с тем чтобы воевать с
его богами-покровителями.
   Нтомби предполагала, что к кораблю богов подкрались страшные звери, может
быть львы, похожие на  того  самого  льва,  который  некогда  напугал  ее  и
заставил ее спасаться на дереве.
   Неферт же полагала, что причиной срочного вызова послужила  не  стычка  с
солдатами или схватка со зверями,  а  просто  рулевому  стало  скучно.  Хотя
общество Мехитуасехет и было для  него  приятным,  ему  все-таки  захотелось
побыть вместе со  своими  соотечественниками,  а  может  быть,  и  со  всеми
остальными друзьями.
   Один Ух не стремился ничего заранее угадывать и шел,  ожидая  лишь  конца
пути.
   Когда путешественники дошли до поля, рулевой Мин крикнул им  издали,  что
их зовет Хор вверх на плато в горах страны Хару.
   Войдя в летающую лодку вместе с Мином и Аутой, Ух попросил рассказать,  в
чем дело.
   - Хор сказал лишь одно: мы должны как можно быстрее возвращаться.
   - И мы? - спросила Неферт.
   - С тех пор как вы стали нашими друзьями, мы не можем  быть  без  вас!  -
ответил ей Мин.
   Май-Бака нерешительно остановился у входа в лодку и сказал:
   - Боги, вероятно, возьмут нас  на  небо...  Мы  просим  богов  помиловать
нас... нам еще дорога Земля.
   Аута взял его под руку и повел внутрь  лодки,  затем  он,  введя  Нтомби,
сказал им:
   - Не на небо, пока опять  на  Землю,  в  страну  Хару,  где  нас  ожидают
остальные чужеземные друзья.
   Но даже сидя рядом с Нтомби, Май-Бака никак не мог успокоиться.  И  в  то
время, когда лодка начала подниматься, он снова спросил:
   - Славный мой бог Аута, чем обеспокоены остальные боги?
   - Не знаю, Май-Бака. Нас срочно вызвали в страну Хару.  Узнаем,  что  там
случилось, когда прилетим.
   - Но как может быть, что боги  не  знают  о  случившемся?  -  допытывался
Май-Бака.
   Необычное беспокойство Май-Баки рассердило Ауту. Он повернулся к  нему  и
резко сказал:
   - На свете нет богов, Май-Бака, и ты плохо делаешь, что  не  веришь  мне.
Боги - это лишь воображение глупых людей. Эти чужеземцы из другого мира. Ну,
вроде бы со звезды, что ли, такой же, как и наша Земля. А наша Земля  оттуда
кажется им тоже вроде звезды. Они очень мудрые и очень много знают, но  даже
и они не знают всего
   Май-Бака замолчал, досадуя на то, что осмелился задавать  вопросы.  Когда
же он увидел, что более никто не обращает на  него  внимания,  он  прошептал
успокоившейся
   Нтомби на своем языке даза:
   - Не надо было так спрашивать богов. Теперь он рассердился. Как я, дурак,
мог подумать, что боги раскроют мне свою тайну?
   - Хорошо, что боги добрые, - ответила ему шепотом Нтомби. - Не лезь ты не
в свое дело и не гневай их. Ты что же, думаешь, если они добрые, так  можешь
быть им товарищем, как Валукаге? Уж лучше помалкивай и благодари их  за  то,
что спасли нас от рабства, и гордись тем, что они возят с собой по воздуху.
   Наконец они добрались до плато и  сели  рядом  с  летающим  кораблем.  Но
стоило им оказаться рядом с лесом, как Май-Бака опять забыл  о  наставлениях
жены. Он попросил  Ауту  разрешить  ему  поохотиться  для  ужина.  К  своему
удивлению, Аута не только не рассердился, но с радостью обнял его.
   Дорога на север и обратно сдружила женщин.  Что  же  касается  чужеземки,
жены Уха, то та была близка лишь  с  Неферт.  Всем  своим  внешним  видом  и
поведением она отличалась от жительниц  Земли.  У  нее  были  продолговатые,
узкие глаза, кожа ее напоминала цвет топленого  масла.  Но  более  всего  ее
отличала необычайная хрупкость, отчего  она  казалась  похожей  на  ребенка.
Времени свободного у нее было мало, а ей так  нравилось  совершать  прогулки
вместе с Неферт по плато и собирать цветы!
   Теперь же, когда на серебряном корабле появились еще две женщины, на  нем
должно было быть много веселее, чем до сих пор,  если  бы  не  озабоченность
чужеземцев. Но Неферт не особенно обращала на это внимание.
   Мехитуасехет и Нтомби  пока  что  с  неприязнью  смотрели  на  чужеземку,
которая общалась лишь с одними мужчинами, оставив трех  земных  жительниц  в
полном пренебрежении (подумать только, а  она  ведь  была  хозяйкой  дома!).
Однажды, усевшись на траве, Мехитуасехет решила выведать у Неферт кое-что об
этой женщине - чужеземке. Узнав, что та жена  Уха,  Мехитуасехет  облегченно
вздохнула, поняв, что рулевой Мин не обманул ее,  сказав,  что  у  него  нет
жены. Значит, он любил ее по-настоящему.
   - А ты, Мехитуасехет, любишь Мина? - спросила ее Неферт.
   - Я всегда ждала, что придет воин из далекой  страны  или  явится  бог  и
похитит меня! - сказала молодая женщина. - А когда мечта моя  исполнилась  и
меня полюбил бог, как же мне его не любить!
   Неферт не захотелось омрачать ее настроение.  Она  позвала  обеих  женщин
собирать цветы и ловить бабочек. Но долго гулять им не пришлось. Со  стороны
леса послышался веселый крик: это появился Май-Бака. Он нес на плечах убитую
козу и вязанку сучьев. Женщины встретили его криками радости.  Май-Бака  был
горд и доволен. Он ножом вырезал из ветки прямую палку, положил  ее  на  две
рогатки, потом начал свежевать лань, собираясь сделать из нее жаркое.
   - Разожги костер, Нтомби, пригласи богов! - Приказал он.
   Нтомби собрала хворост для костра и,  сбегав  за  двумя  сухими  палками,
начала их быстро тереть одна о другую. Неферт вдруг вспомнила  и  остановила
ее.
   - Не мучайся, Нтомби, я сейчас принесу огонь! - сказала она и побежала  в
сторону серебряной башни, откуда вскоре возвратилась.
   Увидев ее, Нтомби начала опять тереть палки. Но  Неферт  поднесла  черную
коробочку к хворосту, нажала пальцем кнопку, и  все  увидели,  как  огненная
лента пронизала хворост и он тут же загорелся.
   - Я звала всех, но они не хотят есть мясо; им не  позволяет  жена  Уха...
Ауте я отнесу туда.
   Женщины  многозначительно  обменялись  взглядами.  Один   лишь   Май-Бака
спокойно заявил:
   - Боги не едят то, что едим мы, разве тогда, когда они этого хотят!
   - Неферт, огонь, которым  ты  зажгла  сучья,  боги  принесли  с  неба?  -
спросила Мехитуасехет. Но ей ответил Май-Бака:
   - А чему тут удивляться, госпожа, любимая богами? Кто не знает, что огонь
исходит от богов? И ты думаешь, когда он им  нужен,  то  они  станут  тереть
сухие палки! Тогда бы они не были богами.
   После того как лань освежевали и вымыли, Нтомби взялась ее обжаривать  на
вертеле. Когда же мясо поджарилось, Нтомби заботливо выбрала лучший кусок и,
положив его на чистый зеленый лист, сказала:
   - Это для нашего бога Ауты.
   Жаркое ели все, а то, что осталось, Нтомби завернула  в  кусок  холста  и
отложила на следующий раз.
   Но Аута лишь прикоснулся к еде, ему было не до нее.
   Мехитуасехет смело вошла в серебряную башню вместе  с  Неферт.  Остальные
двое сделали это лишь после того, как их настоятельно позвал Аута.
   Мин пригласил к себе Мехитуасехет и показал ее  своим  соотечественникам,
сказав им на языке, который па-чала понимать и она:
   - Вот жена, которую я выбрал себе на Земле и увезу ее на небо! Если  дочь
Хора не хочет выйти за меня замуж...
   Но Хор его не слышал. Тот говорил с Аутой о другом:
   - Я в великом сомнении, Аута. Я верю  тебе  и  все-таки  боюсь  тебе  это
поручить.
   Неферт прислушалась, понимая, что она услышала лишь конец  их  разговора.
Что это Хор не решался поручить Ауте?
   - Но иначе мне не выйти из этого  затруднительного  положения,  -  сказал
Аута.
   - Аута, - продолжал Хор, - наше оружие не лук Май-Баки. Ты хорошо знаешь,
сколько людей можно им уничтожить в  одно  мгновение.  И  я  боюсь,  что  ты
злоупотребишь этой уничтожающей  силой.  -  Но  все-таки  он  должен  чем-то
защищаться, ведь он идет ради нас! - сказал рулевой.
   - Не только ради вас... и ради нас! - добавил Аута. - Я прибегну к оружию
лишь в крайнем случае. Ты мудр, Хор, но ты не  знаешь  Земли:  не  все  люди
являются людьми!
   И Хор дал ему голубое оружие. Прежде чем расстаться, он, по обычаю Земли,
замеченному им, обнял отправлявшихся в путь Ауту и Май-Баку. Май-Бака  хотел
было стать на колени, но  Хор  обхватил  его  руками,  и  тогда  бывший  раб
почувствовал вдруг его твердое, мускулистое тело. Он опустил свою голову ему
на плечо. Теперь Май-Бака не знал, что и подумать, бог ли Хор  или  в  самом
деле человек!
   День подходил к  концу.  Когда  они  отправились  в  дорогу,  солнце  уже
опускалось за высокими кедрами.  Май-Бака  робко  спросил  друга,  куда  они
направляются, но тот еще раз посмотрел назад, на серебряную  башню,  и  лишь
только после этого произнес:
   - Хор заметил в подзорную трубу, что у  подножия  горы  собирается  много
солдат и они разбивают лагерь. Мы вдвоем должны обязательно узнать, что  это
за солдаты и что им здесь нужно: ведь тут не проходит вражеская граница.
   - Я осмелюсь тебя спросить, - снова  сказал  Май-Бака,  -  почему  мы  не
полетели на корабле по воздуху?
   - Чтобы не думали, что мы боги. Увидев нас обыкновенными людьми, кем мы и
являемся на самом деле, никто не станет сторониться нас. Вот и все!

   ГЛАВА XXXII
   В те далекие времена на восточном берегу Пресного Моря Среди Земель  жили
разного  рода  многочисленные  племена.  Одни  из  них  уже   создали   свои
государства,  другие  едва  закладывали  первые   города,   остальные   вели
пастушескую жизнь, блуждая в поисках пастбищ. Каждое такое племя говорило на
своем языке, поклонялось своим богам, стремилось  в  своей  полной  забот  и
опасностей жизни к целям, которые никогда не совпадали между собой.  Поэтому
проникновение через эти края двух черных людей, шедших через  Шумер,  Аккад,
Ашшур и Другие страны и города, встречавших много  местных  жителей,  купцов
племени хананеев, людей роме и  пастухов,  поклонявшихся  богу  Элохиму,  не
могло быть незамеченным. Для того чтобы как-то уберечься от опасности  и  не
оказаться в рабстве, оба надели серебряные одежды  чужеземцев.  От  внимания
людей не ускользнул черный цвет их кожи и то, что они шли пешком. И в то  же
время их странные одежды свидетельствовали,  что  это  какие-то  влиятельные
люди.
   Не прошло и полмесяца, как  путешественники  добрались  до  долины  между
двумя городами,  известными  своим  богатством.  Здесь  жили  самые  богатые
местные и пришлые хозяева морского берега, аппетиты которых  к  наживе  были
безграничны.  Один  из  городов  назывался  Содом,  другой  -  Гоморра.   Из
полученных путниками сведений вытекало, что дальше идти не имеет  смысла,  и
тогда они решили остаться на два, на три  дня  около  Содома,  с  тем  чтобы
хорошенько отдохнуть. Они узнали все, что  им  было  нужно,  и  должны  были
вернуться на маленькое плато в стране Хару или в Горы Бога, как с  некоторых
пор стали называть эти  края  местные  пастухи  и  пришедшие  сюда  солдаты.
Большинство солдат были из Та Кемета. В самом городе  богачей  и  правителей
Содома путники жить не могли, так как они были бедняками.
   В дороге Аута и Май-Бака жили  охотой  и  рыболовством.  Все  лишнее  они
продавали на встречавшихся в пути базарах.
   В Содом вошли днем. Ночью  им  надо  было  искать  место  для  ночлега  у
какого-нибудь бедного ремесленника, рыбака или пастуха.  Пришлый  люд  ходил
вокруг внушающих страх  дворцов,  разинув  от  удивления  рот.  Но  на  двух
путников, видавших дворцы Атлантиды,  их  величие  не  производило  никакого
впечатления, у них даже не было времени как следует рассмотреть эти  дворцы.
Направляясь к площади, они увидели, как из дворцовых ворот  рабы  вносили  и
выносили носилки с креслами. Май-Бака, вздохнув, заметил:
   - Не знаю, вряд ли кто здесь осмелится восставать!
   Аута, пристально вглядываясь в многочисленную стражу, ничего не ответил.
   Они уселись, подвернув под себя ноги, на пыльной пло