орила тебе, чтобы ты больше никогда не смел поднимать на  нее
руку! - вскричала она, с трудом сдерживая ярость, а ее синие глаза  метали
в него молнии ненависти и презрения. - Если ты ударишь ее  еще  хоть  раз,
то... то будет плохо! Раз уж тебе  надо  кого-нибудь  бить,  бей  меня.  Я
выдержу. А она... погляди сам! Ты сломал ей плечо, ты ее искалечил - и как
это тебя еще земля носит!
   Мужчина в бешенстве сделал шаг вперед. Где-то в  самой  глубине  своего
существа Питер ощутил нечто новое и незнакомое. Желание без оглядки бежать
от этого человека вдруг исчезло. Худая маленькая грудь  напряглась,  а  за
ней горло, и щенок издал рычание - правда, такое тихое,  что  человеческий
слух не мог его уловить. У себя в  тайнике  Питер  злобно  оскалил  острые
зубы.
   Однако мужчина не нанес удара и не протянул руку, чтобы схватить  Нейду
за шелковистые кудри. Он засмеялся придушенным смешком и отвернулся, пожав
плечами.
   - Я ведь не ударил ее, Нейда, верно? - сказал он  и  скрылся  за  углом
хижины.
   Девушка взяла женщину за руку. Злость исчезла из ее глаз,  но  она  вся
дрожала.
   - Я его предупредила, что будет, и он теперь не посмеет тебя и  пальцем
тронуть, - мягко сказала Нейда. - А не то ему придется плохо. Уж я об этом
позабочусь. Я донесу в полицию. Я покажу им все  тайники,  где  он  прячет
виски. Я... я засажу его в тюрьму, пусть мне потом не жить!
   Исхудалые пальцы женщины стиснули руку Нейды.
   - Нет, нет, и не думай об этом, - произнесла она умоляюще.  -  Когда-то
он был со мной ласков, давным-давно это было, Нейда. Джед, он не такой  уж
и злой, это все виски виновато. Не доноси  на  него,  Нейда.  Слышишь,  не
доноси!
   - Я же тебе обещала, что не донесу, если он перестанет тебя бить. Пусть
дерет меня за волосы, коли ему нравится. Но если он ударит тебя...
   Она судорожно вздохнула и тоже скрылась за углом хижины.
   Питер подождал, прислушиваясь. Потом он скользнул тайной  дорожкой  под
пологом дикого винограда и увидел, что Нейда быстро идет по направлению  к
расселине, прорезающей Гребень. Он последовал за ней  так  тихо,  что  она
заметила его присутствие, только когда уже пробиралась по каменной россыпи
среди скал по ту сторону отрога. С радостным криком девушка схватила щенка
и прижала его к груди.
   - Питер, Питер, где же это ты разгуливал? -  спросила  она.  -  Я  тебя
повсюду искала, и Роджер тоже... то есть мистер Веселый Роджер.
   Питер почувствовал, что его обняли еще крепче, и расслабленно повис  на
руках хозяйки, которая тем временем добралась до  прятавшейся  среди  скал
группы карликовых бальзамических елей. Это был их "уголок", и Питер  давно
понял, что должен свято хранить его секрет. Тут Нейда  устроила  для  себя
тайный приют, и теперь она опустилась на кучу еловых веток и усадила перед
собой Питера, придерживая его за передние лапы. В ее глазах зажегся  новый
свет, и они  сверкали,  как  звезды.  Щеки  ее  разрумянились,  алые  губы
полуоткрылись, но Питер, который в конце-то концов был только собакой,  не
мог постигнуть, какой красивой она стала. Однако он понял,  что  произошло
какое-то событие, и изо всех сил старался понять, какое именно.
   - Питер, он опять приходил сюда сегодня - мистер Роджер, мистер Веселый
Роджер, - зашептала девушка, и ее щеки  порозовели  еще  больше.  -  И  он
сказал мне, что я очень хорошенькая!
   Она глубоко вздохнула и посмотрела  через  скалы  туда,  где  в  долине
чернел лес. Ее пальцы под косматыми лапами Питера сжались так сильно,  что
он тихонько заворчал.
   - И он спросил меня, можно  ли  ему  потрогать  мои  волосы...  Подумай
только, Питер, он спросил меня об этом! А когда я сказала "да", он  только
чуть-чуть к ним прикоснулся, точно  боялся  чего-то,  и  сказал,  что  они
чудесные и что я должна за ними хорошенько ухаживать!
   Питер заметил, что на горле у нее забилась жилка.
   - Питер... он сказал, что не обидел бы меня ни за что на свете, что  он
скорее даст отрубить себе руку! Вот что он сказал.  А  потом  сказал,  что
если я позволю, он хотел бы меня поцеловать...
   Она снова обняла Питера.
   - А... а я сказала ему, что, наверное, это можно,  потому  что  он  мне
нравится и никто другой меня никогда не целовал и... и, Питер, он меня  не
поцеловал! А когда он уходил, он был как-будто не в себе  -  лицо  у  него
стало совсем белое... И с той минуты у меня внутри все время что-то  поет.
Я не знаю, что это, Питер, но оно тут!
   Помолчав немного, она прошептала:
   - Знаешь, Питер, хорошо бы мистер  Веселый  Роджер  увез  нас  с  тобой
отсюда далеко-далеко.
   Тут она сжала губы, нахмурилась и, посадив Питера рядом с собой,  вновь
посмотрела через долину на темный лес, в глубине которого пряталась хижина
Веселого Роджера.
   - Почему он не хочет, чтобы люди знали, что он там живет, а,  Питер?  -
произнесла она задумчиво. - Он поселился в старой лачуге, где  в  ту  зиму
помер индеец Том... то есть умер, - поправилась она. - И  я  обещала,  что
никому не скажу. Он говорит, что это тайна и что о ней знаем только ты,  я
да миссионер на Быстром ручье. До чего же мне хочется как-нибудь  прибрать
у него в хижине!
   Питер тем временем принялся обнюхивать щели между камнями и  не  видел,
как синие глаза вдруг сердито засверкали. Девушка смотрела на свои  рваные
башмаки, на штопанные-перештопанные чулки, на жалкое вылинявшее платье,  и
ее пальцы судорожно сжались в кулачки.
   - Я бы так и сделала... Я бы уехала  отсюда  куда  глаза  глядят  и  не
вернулась бы никогда, если бы не она... Она теперь обходится со мной  хуже
ведьмы, только это все Джед Хокинс виноват. Я ведь помню...
   Внезапно она вскочила на ноги и вызывающе тряхнула головой, так что  ее
волосы солнечным облачком взметнулись под порывом ветра.
   - Когда-нибудь я его убью! - крикнула она темному лесу  по  ту  сторону
долины. - Да, убью!..



2

   Нейда шла за Питером. Уже давно в ее измученной душе зрела  буря,  хотя
до сих пор только Питер бывал свидетелем грозовых вспышек. Но в этот  день
она не  сумела  промолчать  и  тихим,  бесчувственным  голосом  рассказала
Веселому Роджеру (чужаку, поселившемуся в лесной чаще) о том, как десять с
лишним лет назад ее родители умерли от какой-то заразной болезни, и о том,
как Джед Хокинс и его жена обещали заботиться  о  ней  за  три  чернобурые
шкурки, которые ее отец добыл незадолго до начала морового  поветрия.  Все
это она слышала от женщины - ведь самой ей в то  время  было  всего  шесть
лет.  Рассказывая  Веселому  Роджеру  о  том,  что  было  дальше,  она  не
осмелилась поднять на него глаза и  поэтому  не  видела,  как  все  больше
темнело его лицо. Но он громко хмыкнул. У него была такая привычка, однако
Нейда только недавно познакомилась с ним и не знала, что это означает. Вот
тогда-то он и попросил разрешения  потрогать  ее  волосы,  и  его  большая
ладонь на мгновение с женской ласковостью коснулась ее головы.
   Воспоминание об этом прикосновении все еще  согревало  ее  сердце.  Оно
давало ей новое мужество и не изведанную прежде радость - такие же,  какие
подарила Питеру его  недавняя  победа  над  невидимыми  чудовищами.  Питер
теперь ничего  не  боялся,  и  Нейда  тоже.  Они  вошли  в  узкое  ущелье,
загроможденное скалами. Тут Питер внезапно застыл на месте, опустив нос  к
земле, потом его ноги напряглись,  и  девушка  впервые  услышала,  как  он
рычит. Она остановилась, прислушиваясь, и  вскоре  до  нее  донесся  тихий
звук,  словно  кто-то  скреб  камнем  о  камень.   Нейда   перевела   дух,
выпрямилась, и Питер, взглянув вверх, увидел, что ее губы полуоткрылиоь, а
глаза засверкали. Затем она нагнулась и подобрала с земли тяжелый сук.
   - Пойдем туда, Питер, - шепнула она. - Это один из его тайников.
   Сознание, что она больше не боится, пьянило Нейду, как  пьянило  оно  и
Питера, чье сердечко быстро забилось, когда  он  последовал  за  хозяйкой.
Ступали они очень осторожно - девушка шла на цыпочках, а у Питера на лапах
были мягкие подушечки, - и когда они  вышли  на  песчаную  площадку  между
двумя огромными скалами, Джед Хокинс, который копался  в  песке,  стоя  на
коленях спиной к ним, даже не повернул головы.  Еще  накануне  и  Питер  и
Нейда, если бы они вот так наткнулись  на  него,  поспешили  бы  незаметно
улизнуть, потому что Джед был занят своим черным делом  и  тому,  кто  ему
помешал бы, не поздоровилось бы. Джед  выгреб  из-под  скалы  кучу  песка,
достал из ямы большую бутыль и принялся наполнять  шесть  грязных  кожаных
фляг. Затем он прервал эту работу и приложился к бутыли. Щенок  и  девушка
услышали, как виски забулькало у него в глотке.
   Нейда постучала дубинкой по скале, и Джед стремительно обернулся. Когда
он увидел, кто перед ним, его лицо побелело от бешенства. Вскочив на ноги,
он стиснул огромные кулаки, его желтые зубы оскалились.
   - Ах ты чертова шпионка! - хрипло крикнул он. - Будь ты мужчиной, ты не
ушла бы отсюда живой!
   Девушка даже не вздрогнула, не побледнела. Наоборот, ее щеки  вспыхнули
румянцем, и Хокинс увидел в ее глазах торжествующую радость.  Презрительно
искривив губы, Нейда сказала с насмешкой:
   - Будь я мужчиной, Джед Хокинс, ты бы сразу задал стрекача!
   Он шагнул к ней.
   - Ты бы задал стрекача, - повторила она,  глядя  прямо  ему  в  лицо  и
крепче сжимая сук. - Ты ведь бьешь только женщин, малых  детей  да  щенят,
которые еще не умеют кусаться. Ты трус, Джед  Хокинс,  подлый,  бесчестный
трус и торговец краденым виски, - и как это тебя еще земля носит!
   Даже Питер почувствовал, что произошло что-то сверхъестественное: самый
воздух  между  скалами  застыл,  словно  вот-вот  должен  был   взорваться
гигантский динамитный заряд или обрушиться мир. Питер, забыв все на свете,
смотрел на свою хозяйку, такую тоненькую и маленькую, впервые готовую  без
страха встретить будущее, и его преданное  собачье  сердце  угадало  смысл
происходящего: широко  расставив  большие  лапы,  он  встал  перед  Джедом
Хокинсом и зарычал на него.
   Бутлегер [человек, занимающийся тайной продажей спиртных  напитков]  на
мгновение растерялся. Последние месяцы  он  старался  не  задевать  Нейду,
чтобы она вела себя смирно и ничего не заподозрила, пока Муни не  заплатит
ему обещанных денег. А потом - потом он отведет ее к Муни, и тот уж пускай
сам ее обламывает, рассуждал Джед. И вот как она отплатила ему  теперь  за
его мягкость! Она в грош его не ставит,  подглядывает  за  ним,  ругает  в
глаза - дармоедка, которую он десять лет кормил и поил!
   Он уже не думал о ее красоте. Ее следовало хорошенько проучить, выдрать
ей волосы, задать ей такую таску, чтобы на ней места живого не осталось, -
тогда небось прикусит язык! Хокинс рванулся к девушке,  и  Питер  отчаянно
залаял, увидев, что Нейда замахнулась дубинкой. Но она  опоздала  на  одно
мгновение. Хокинс вышиб сук из ее пальцев, и его правая рука погрузилась в
пышные мягкие локоны.
   Тут словно цепь распалась в душе Питера. Он почувствовал, что  появился
на свет ради этого дня, ради этого часа, ради этой минуты. Весь мир теперь
свелся для него к одной узкой полоске - к полоске кожи на  ноге  бутлегера
между штаниной и башмаком. Он прыгнул. Его белые зубы,  острые  как  иглы,
впились в облюбованное местечко. И Джед Хокинс  с  диким  воплем  выпустил
волосы Нейды. Питер  услышал  его  крик  и  еще  крепче  стиснул  зубы  на
щиколотке единственного существа, которое он ненавидел.  Весь  ужас  того,
что последовало, понял не столько Питер, сколько Нейда.  Хокинс  нагнулся,
его сильные пальцы сомкнулись на тонкой шее Питера, и щенок, вдруг утратив
способность дышать, словно собрался бросить камень.
   В тот миг, когда его рука выпрямилась и тело Питера взлетело в  воздух,
Нейда с криком бросилась к бутлегеру. Ее дубинка опустилась на его лицо, и
тут же раздался глухой и какой-то хрустящий стук - это  нескладное  тельце
Питера ударилось о скалу. Когда Нейда обернулась, она увидела,  что  Питер
извивается в песке - его спина и задние лапы были,  по-видимому,  сломаны,
но он не взвизгнул, не заскулил  и,  не  спуская  с  нее  блестящих  глаз,
силился подползти к ней. Только  Веселый  Роджер  знал,  что  мать  Питера
погибла, спасая жизнь женщине, и, наверно, в эту минуту ее дух проснулся в
сердце Питера, потому что, не замечая мучительной боли, он думал только об
одном: дотащиться до ног девушки и умереть, защищая ее  от  врага.  Он  не
понимал,  что  его  искалеченное  тельце  при  каждом   отчаянном   усилии
продвигается вперед не более чем на дюйм, но Нейда догадалась  об  ужасной
правде и со стоном, которого не вырвали бы у нее  никакие  побои  Хокинса,
бросилась к щенку, упала на колени  и  бережно  подхватила  его  на  руки.
Затем, поднявшись, девушка с быстротой молнии повернулась к Джеду Хокинсу.
   - За это я тебя убью! - задыхаясь, крикнула она.  -  Убью!  Помяни  мое
слово.
   Ее удар на несколько секунд ослепил  единственный  глаз  бутлегера,  но
теперь он кинулся на нее, и Нейда пустилась  бежать,  напрягая  все  силы.
Позади  раздавались  тяжелые  шаги  ее  преследователя,   хрустел   песок,
рассыпались камешки, и девушку охватил мучительный страх, но  она  боялась
не за себя, а за Питера. Постепенно Хокинс  отстал,  ругаясь  и  проклиная
судьбу, которая лишила его одного глаза.
   Нейда  стремглав  выбежала  из  ущелья  на  простор  лугов,  ее  волосы
развевались, руки сжимали тельце Питера" Щенок заскулил  тихо  и  жалобно;
Нейда вдруг вспомнила,  что  точно  так  же  плакал  ребенок  -  умиравший
пятимесячный младенец. Из ее груди вырвался мучительный крик, так как  она
решила, что Питер  тоже  умирает.  Спотыкаясь,  она  продолжала  бежать  в
сторону черной стены леса, прижимала лицо к мордочке Питера и  со  слезами
повторяла его имя:
   - Питер... Питер... Питер...
   А Питер, который даже и в эту минуту был  бесконечно  счастлив,  потому
что чувствовал  ее  любовь  и  слушал  звук  ее  голоса,  высунул  язык  и
благодарно лизнул ей щеку. Нейда громко всхлипнула.
   - Не бойся, Питер, - шептала она. -  Не  бойся,  маленький...  Он  тебя
больше не тронет, а мы уйдем за ручей в хижину мистера Роджера. И тебе там
будет хорошо. Тебе там будет очень хорошо...
   Она  судорожно  зарыдала,  и  ее  сердце,   переполненное   материнской
нежностью, словно разорвалось в ее груди. А щенок,  инстинктивно  чувствуя
всю силу этой сроднившей их любви, крепче прижался колючей мордочкой к  ее
щеке, тихонько повизгивая. Он не боялся  умереть,  пока  его  держали  эти
теплые ласковые руки.
   - Не плачь, маленький, - уговаривала Нейда. - Не  плачь,  Питер.  Скоро
все будет хорошо... да, хорошо...
   Она снова всхлипнула, рыдания душили ее, и она  больше  не  сказала  ни
слова, пока они не добрались до опушки дремучего леса.
   Тут Нейда взглянула на Питера и увидела, что он закрыл глаза.  И  вдруг
ей почудилось какое-то сходство между его щетинистой мордочкой  и  бледным
личиком умиравшего младенца.
   - Я тебя выхожу, Питер. Мистер Роджер тебя вылечит, - шепнула она.
   Но она знала, что говорит неправду, - никто уже не мог  помочь  Питеру.
Она глядела на неподвижную  мордочку  щенка,  и  ее  сердце  сжималось  от
тягостного предчувствия неизбежной утраты: ведь у Питера был сломан хребет
и он умирал - умирал у нее на руках. Но Нейда продолжала быстро бежать  по
сумрачной лесной тропе - она хотела добраться до хижины  Веселого  Роджера
за ручьем у болота,  пока  сердце  Питера  еще  не  остановилось.  Она  не
надеялась, что Роджер может спасти Питера, но ей казалось, что и  щенку  и
ей станет немного легче, если рядом будет Веселый Роджер. Ведь  эта  весна
была первой радостной весной в ее жизни, ибо знакомство с человеком, тайно
поселившимся в лесной  хижине,  скрасило  ее  безрадостное  существование,
пробудило в ней надежду, и они с Питером считали, что лучше его нет никого
на свете.
   Когда Нейда добралась до брода через  Быстрый  ручей,  от  которого  до
хижины оставалось еще добрых полмили, она совсем запыхалась и выбилась  из
сил. Вода в ручье мчалась стремительно, почти вровень  с  берегами;  Нейда
вспомнила, как Веселый Роджер предупреждал ее, что начался  разлив,  и  ее
глаза расширились от страха. Она поглядела  на  Питера:  он  беспомощно  и
неподвижно висел на ее руках. Нейда  глубоко  вздохнула  и  решилась.  Она
знала, что даже в разлив в самом глубоком месте ей здесь будет  только  по
пояс; но слишком уж бешеным было течение.
   Она прижала губы к мохнатой мордочке Питера, поцеловала его и шепнула:
   - Мы переберемся на ту сторону, Питер. Мы ведь не боимся, маленький? Мы
переберемся, обязательно переберемся...
   Нейда храбро шагнула вперед - вода закружилась у ее щиколоток, у колен,
у бедер. Потом вода достигла ее талии, и словно  какие-то  невидимые  руки
поднялись к ней со дна, схватили, потянули за собой - Нейда удержалась  на
ногах лишь ценой отчаянного усилия, но течение  продолжало  упорно  тащить
ее. И вот, когда девушка уже  почти  добралась  до  спасительного  берега,
случилось  то,  чего  она  опасалась.  Нейда  почувствовала,  что   теряет
равновесие, и едва успела пробормотать какие-то  слова  одобрения  Питеру,
как ноги ее окончательно утратили опору. Что-то сильно ударило ее  в  бок,
Нейда, придерживая Питера одной рукой, беспомощно взмахнула другой - и  ее
пальцы сомкнулись на сучке, торчавшем, точно ручка, над  черным  скользким
бревном, которое обрушил на нее ручей.
   - Все хорошо, Питер! - крикнула Нейда, хотя и знала,  что  они  вот-вот
утонут. - Все хоро...
   Внезапно она с головой ушла под воду, а с ней  и  Питер,  которого  она
продолжала судорожно прижимать к груди.
   Думала она не о себе, а только о Питере. Почему-то она не боялась, хотя
обычно зрелище бурных весенних разливов внушало ей робость.  Вода  гремела
над ней, под ней и всюду вокруг; в ее ушах стоял оглушающий хриплый рев, и
все же она не испытывала привычного страха.
   Пока этот черный хаос душил ее, в ее мозгу по-прежнему рождались  слова
ободрения Питеру, которые она уже не могла произнести вслух;  одной  рукой
она держала щенка, а другой цеплялась за сучок,  силясь  приподняться  над
водой. Питер перестал быть для нее просто собакой - ведь он бросился на ее
защиту и отдал за нее жизнь!
   Внезапно  какая-то  сила  подбросила  ее  кверху   -   большое   бревно
повернулось, возвращаясь в устойчивое положение, из которого его на минуту
вывел ее вес. На  краю  заводи,  где  вода  кружила,  но  уже  не  мчалась
неудержимо вперед, на  поверхности  показались  каштановые  волосы  Нейды,
потом ее побелевшее лицо, и последним судорожным усилием девушка  положила
мокрое тельце Питера  на  бревно.  Всхлипывая,  Нейда  пыталась  вздохнуть
поглубже. Мокрые пряди залепили ей глаза, и она  ничего  не  видела.  Силы
совсем ее оставили, ей никак не удавалось взобраться  на  бревно  рядом  с
Питером, а потом, когда она немного приподнялась,  сук  склонявшегося  над
водой дерева оторвал ее от бревна, точно могучая рука.
   Вскрикнув, она попробовала схватить Питера,  но  он  исчез,  исчезло  и
бревно, а сук вцепился ей в волосы, как нередко вцеплялся в них Хокинс,  и
несколько секунд течение раскачивало ее тело,  так,  что  содрогалось  все
дерево.
   Но боли Нейда не ощущала; смигнув воду с  глаз,  она  увидела  ниже  по
течению широкую тихую заводь, где теперь колыхалось бревно. Однако  Питера
на нем не было. И вдруг  сердце  замерло  у  нее  в  груди,  глаза  широко
раскрылись, и в изумлении  перед  невероятностью  свершившегося  чуда  она
забыла, что висит на волосах в бурлящем потоке, а скользкие  руки  течения
бьют ее, хватают и стараются увлечь на дно. Она увидела Питера! Он  был  в
дальнем конце заводи и плыл к берегу! Несколько секунд она  была  уверена,
что зрение ее обманывает. Наверное, это течение несет его труп. Ведь Питер
не мог плыть! Но... но голова его была поднята над водой... он продвигался
к берегу... он бил лапами...
   Нейда отча