этим задуматься. Но ведь "Малый народ" - это
такое меньшинство, которое стремится сохранить свою
изолированность среди остального народа, видя в этом путь к
подчинению большинства его воле. Апостолам же было завещано
проповедовать свою веру всем народам - т. е. перестать быть
меньшинством! Почему-то это очевидно нелепое возражение
повторяют многие критики. Противоположная интерпретация,
наоборот, чрезвычайно суженная, что "Малый народ" - это одни
евреи. Например, Синявский не раз так излагает мою работу:
  "Малый (еврейский) народ, оказывается, ведет давнюю смертельную
борьбу с большим (русским)". Какое отношение это может иметь к
моим взглядам, если в качестве примера "Малого народа" я привожу в
своей работе пуритан во время Английской революции, в то время,
как евреи были изгнаны из Англии еще в ХIII веке, и въезд туда им был
запрещен под страхом смерти? В применении к современному
"Малому народу" я разбираю этот вопрос подробно ("Наш
современник", 1989, ј6, с. 189 и ј11, с. 165) и привожу ряд
соображений, почему отождествление "Малый народ" - евреи, на
мой взгляд, неверно. Вот случай, который никак уж нельзя отнести
за счет добросовестного непонимания. То же утверждение
содержится в письме за подписью 31-го автора ("Книжное
обозрение" ј38, 1989). Письмо вообще содержит иногда и прямую
неправду, написано в духе писем, когда-то разоблачавших
Пастернака, Солженицына или Сахарова. К сожалению, под ним
стоит и подпись самого А. Д. Сахарова! Еще больше поражает
подпись академика Лихачева, для которого добросовестное
отношение к разбираемому источнику должно бы быть
профессиональной привычкой. Одно утешение - надеяться, что оба
они подписали письмо, не вчитываясь, положившись на
составителей.
  Многие возражения остались мне просто непонятными, как
ни старался. Например, тот же философ со "Свободы" Б. Парамонов
упрекает, что мне "любезно" представление об органическом
характере общества - с его же точки зрения, "общество нельзя
понимать по аналогии с природой", так как в природе нет свободы.
  Но если у Парамонова есть собака, то он должен видеть, как она все
время проявляет свободу - например, убегая от хозяина за
встречной кошкой. Именно взгляд на природу как нечто низкое,
неодушевленное породил концепцию "покорения природы",
уверенность в праве делать с нею все что захочется - то есть тот
экологический кризис, который угрожает гибелью природе и человеку,
забывшему, что он ее часть. А между тем аргумент так понравился,
что перекочевал в несколько наших статей. Но Б. Парамонов пугает
и страшнее: "Органические общества - это застойные общества".
  Однако органична, прежде всего, Природа, а в ней происходят, как
известно Б. Парамонову, не застой, но - эволюция. За 4 миллиарда
лет до нас на земле еще не было жизни, за 2 миллиона - не было
человека, а совсем недавно - самого Б. Парамонова. И нет
уверенности, что природа исчерпала на нем свои творческие силы -
как сказал один герой Конан Дойла, быть может, она нам готовит
еще большие сюрпризы.
  Видимо, как мои критики не понимают меня, так и я их
понять не способен. Включая и критику с использованием
христианской лексики. Например, в связи с коробящими критика
цитатами из Ветхого Завета. Что же, христиане должны
манипулировать цитатами из Писания, как марксисты своими
"классиками"? Если в Библии говорится, что царь Давид клал
побежденных под пилы, то можно попытаться уяснить себе, каково
место этих и подобных эпизодов Ветхого Завета в христианском
мировоззрении, можно, на худой конец, признать, что это нам
сейчас не понятно, но постыдно притворяться, будто это не
существует. Что уж говорить о пестрящей текстами из Писания
статье, где я уличен в жажде расправы, ненависти, в том, что я
вмешиваюсь в Божественное Домостроение, недоволен Богом,
духовно отказался от Христианства, презрел евангельские заповеди,
ношу маску инквизиторов, тайна которых "Мы с ним". "Он" же -
это сатана, принимающий вид "Ангела Света". В заключение автор
кротко напоминает, что "христиане призваны не проклинать".
  (Один из героев Вальтера Скотта сказал о пуританах: они вас не
долго думая повесят, а чтобы успокоить совесть, сопроводят это
каким-нибудь текстом вроде "Тут Финеас восстал и произвел суд").
  Поражает меня, что авторы хранят молчание как раз по
поводу вопросов, в которых они компетентны. Например, Синявский
не согласен со мной, что русские и украинцы изображены в
"Конармии" Бабеля существами низшего типа. Нет, говорит он,
скорее, героическими людьми. Но ведь у меня, например, приведена
цитата: "И чудовищная Россия, неправдоподобная, как стада
платяных вшей..." Синявский говорит, что Бабелем много
занимался: вот тут бы и разъяснить, что же в этом образе "скорее
героического". И как раз об этом он молчит, хотя где только не
писал и не выступал по поводу "Русофобии".
  Или вот Б. Хазанов высказал очень интересную мысль,
которую я в своей работе цитирую: "Заменив вакуум, образовавшийся
после исчезновения русской интеллигенции, евреи сами стали этой
интеллигенцией". Ведь интеллигенцию можно сопоставить с
нервной системой народа. Что же это получилось за необычное
существо, у которого нервная система и тело сделаны из разного
этнического материала? Хазанов посвятил "Русофобии" особую
статью, где сравнивает меня и с Гитлером, и Розенбергом, и
Штрейхером - но вот эту интересную мысль никак не
комментирует.
  Или еще: по поводу фразы Солженицына "аппарат ЧК
изобиловал латышами, поляками, евреями, мадьярами, китайцами".
  Померанц уличает автора, что он "засунул опасное слово посредине,
чтобы его нельзя было выдернуть для цитирования". В "Русофобии"
я высказываю свое недоумение, почему "опасно" именно это слово,
стоящее посредине, а не все остальные? Но тщетна была надежда
получить ответ: Померанц много раз высказывался о "Русофобии",
но говорил о чем угодно, только не об этой своей фразе, смысл
которой он мог бы нам открыть. Как жаль!
  Когда стало ясно, что на работу будут появляться отзывы,
я с большим интересом стал их читать, надеясь встретить
обсуждение по существу, пусть бы авторы и были со мной
полностью несогласны. Но в результате - полное разочарование.
  Часто я так и не мог понять, каково же отношение авторов к
основным положениям статьи (например, как они сформулированы в
начале этой работы). Если даже принять все возражения - и про
Природу, и про Бабеля, и о Священном Писании и т. д. - все же
остается, например, непонятным: считает ли автор русофобию
реальным, весомым фактором нашей жизни? Существует ли такой
исторический феномен - "Малый народ"? Впечатление от этих
критик было другое: они стремятся внушить, что работу читать
не следует, если же кто прочел - тому лучше ее скорее забыть. А
сверх того видна в ряде случаев неприязнь к окружающему народу,
уверенность в его неполноценности и в призвании "умных людей"
решать судьбу "народа-дебила".
  Особый оттенок всей дискуссии придают применяемые в ней
полемические приемы. Например, Померанц пишет: "Теперь
несколько слов о полемических хитростях. Это тоже, кстати,
черта несвободного сознания. И. Шафаревич (...) заявляет себя
человеком, далеким от "Памяти" (бедной, оклеветанной "Памяти")
  - и кончает статью трегубой аллилуйей в ее честь". Прочитав, я
так и ахнул - откуда же это? Но автор приводит точную цитату:
  "Верю в громадную силу памяти, в то, что каждый народ... и даже
все живые организмы... все они хранят в себе память..." А вот это:
  "Все в жертву памяти твоей..." Так и Пушкин, оказывается, тайно
сочувствовал "Памяти"! Ах, неосторожные это были слова о
"полемических хитростях" и "несвободном сознании".
  Еще пример. Получаю письмо за подписью Алексея Шмелева с
рядом вопросов по поводу "Русофобии". В том числе - откуда взяты
цитаты из Талмуда. Ответил, указав мои источники (включая
недавнюю книгу профессора университета в Тель-Авиве Я. Каца),
даже посоветовав, в какой библиотеке эти книги можно найти.
  Получаю письмо с благодарностью за "ясный и точный ответ".
  Вдруг в журнале "Знамя" встречаю статью того же Алексея
Шмелева "По законам пародии? (И. Шафаревич и его "Русофобия")".
  Автор приводит слова М. Агурского по поводу совсем другой статьи
другого человека (псевдонима), что там "цитаты, исполненные
искажений, (...) заимствованы из антисемитской литературы
дореволюционного периода, как книги А. Шмакова, И. Лютостанского
и др.". И дальше: "Не пользовался ли Шафаревич этим же
оригиналом? Или он обнаружил какие-то новые данные?.." Увы, эти
данные известны не только мне, но и Шмелеву. (А после, ссылаясь на
Шмелева, казанская газета "Наука" печатает статью: "Как
Шафаревич источники извратил".) Что уж тут апеллировать к
Священному Писанию и христианским ценностям: на такие
проделки не пойдет и средний готтентот!
  И еще пример. Был у меня вечер в МГУ в октябре 1989 года, и
через несколько дней станция "Свобода" передала сообщение о нем:
  "от нашего московского корреспондента Марка Дейча". Всем,
пришедшим на вечер, не удалось поместиться в зале, и устроители
радиофицировали холл. Марк Дейч рассказал, что было совсем
немного народу, да и неудивительно, так как уважающие себя люди
не пошли бы на встречу с автором "Русофобии" (как любезно по
отношению к сотням присутствовавших!). Вечер продолжался три
с половиной часа, пока я не ответил на все вопросы. Марк Дейч
сообщил, что, ответив на несколько записок, я сказал, что устал и
хотел бы закончить вечер, и т. д. Остается недоумение: что это -
моральный и профессиональный уровень самого Марка Дейча или
стиль радио "Свобода"? Чему можно и можно ли чему-либо верить в
передачах этой радиостанции?
  Публицист Б. Сарнов пишет: "Я не способен в
джентльменском парламентском стиле полемизировать, скажем, с
Шафаревичем". К сожалению, далеко не он один. Вот некоторые
характеристики, данные мне и моей работе: фашист, законченный
нацист, сравнение с Гитлером-Розенбергом-Штрейхером (в
назидание упоминается, что последние повешены), публикация
работы в ФРГ - уголовно наказуемое действие, мания
преследования, инсинуации, параноидальный бред, инквизитор,
слился в одну кучу с Ниной Андреевой и идет с ней разными дорогами
к одному обрыву, "фанатическая книга", "националистическая
опухоль". "Книга полемики не заслуживает", "говорить не о чем",
Синявский предлагает по поводу работы "не браниться, не
сердиться, не читать нравоучения, а смеяться" - но ни он сам, ни
другие авторы явно совету не последовали. Зато в "Новый мир"
пришло письмо, в котором автор возмущается, что журнал
напечатал мою статью (совсем другую): "Дело здесь не в содержании
статьи, а в имени автора". Развивая эту линию плюрализма, Б.
  Сарнов потребовал, чтобы КГБ занялось моей работой. В газете
"Советский цирк" эссе профессионального эстета о "Русофобии"
иллюстрируется каким-то лицом с выпученными глазами и
высунутым языком. В газете "Смена" публикация статей с
критикой моего интервью той же газете сопровождается
редакционным введением, содержащим ругательства, которые я
раньше слышал только от пьяных, не полагал их возможными в
прессе... Парамонов - философ - опубликовал эссе с нецензурным
(или неоцензурным?) названием, обозначающим вещество, ранее
относившееся исключительно к ведению ассенизаторов. На
протяжении всего своего философски-ассенизационного исследования
он весело купается, барахтается и ныряет в "веществе".
  Тогда услышал я (о диво!) запах скверный,
Как будто тухлое разбилося яйцо,
Иль карантинный страж курил жаровней серной.
  Я, нос себе зажав, отворотил лицо.
  Но мудрый вождь тащил меня все дале, дале -
И, камень приподняв за медное кольцо,
Сошли мы вниз, - и я узрел себя в подвале.

  4. "АНТИСЕМИТИЗМ"

  К сожалению, то, что обсуждалось выше, - лишь незначительная часть
написанного о "Русофобии". Доминирует же - и объемом, и силой страсти -
переживание суждений о еврейском течении в современном "Малом народе".
Остальное отодвигается на задний план как незначительная мелочь: судьба
России, трагедия народа, стоящего между бытием и небытием под тяжестью
непрестанного давления на его национальное сознание.
  Даже само название работы должно было бы указать, что
посвящена она русской теме, но это почти полностью игнорируется.
  Как и следовало ожидать, господствует, заглушая робкий
голос разума, один клич: "антисемитизм!". Уже в "Русофобии" я
высказал свое мнение об этом термине: он нарочно оставляется
нерасшифрованным, аморфным. Это сигнал, который, идя помимо
логики, должен действовать на эмоции, возбуждать агрессивность.
  Таков испытанный прием управления массовым сознанием.
  Поразительно, что заданный в старой работе вопрос - что же это
такое, "антисемитизм"? - ВСЕМИ БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ
известными мне критиками не замечается. Никто из них не
попытался объяснить, что он имеет в виду: действия, наносящие
ущерб людям лишь потому, что они евреи? Пропаганду
дискриминации евреев или насилия над ними? Выражение презрения
к евреям как нации: типичным чертам внешности или поведения? Да
и еще масса возможных толкований. Даже автор, сообщающий, что
"Сам Бог наложил абсолютный запрет на антисемитизм",
оставляет нас в неведении о содержании этой "одиннадцатой
заповеди" (вот "не убий", "не укради" - разъяснений не требуют!).
  Уж нашему-то поколению, казалось бы, можно было
почувствовать нечистоплотность таких пропагандистских
приемов. Каждый сталкивался с совершенно тождественным по
духу, логической структуре и социальной функции штампом:
  "антисоветизм". Оба эти клише-двойника являются, я думаю,
продуктами одного типа сознания. Казалось бы, теперь пора
устыдиться, как чего-то грязного и постыдного, подобных приемов,
пахнущих 70-й и 58-й статьей, да и "законом" 1918 г. против
"антисемитской и погромной агитации": ведущих подобную
агитацию "ставить вне закона (?)".
  Статьи УК, касавшиеся "антисоветской агитации", были
направлены на сохранение режима и власти правящей верхушки. Но
так обнаженно это нельзя было сказать и в ход шли "государство",
"советский народ" и даже "прогрессивное человечество". Аналогично
и клише "антисемитизма" имеет целью наложить запрет на
обсуждение действий какого-то узкого слоя, входящего в "Малый
народ". Чтобы вычеркнуть из сознания эту сторону, внушается, что
речь идет о некоей (хотя и не расшифрованной) угрозе всему
еврейскому народу. В частности, все критики моей работы как будто
слепнут, доходя до тех ее мест, где высказывается и
аргументируется убеждение, что в современном "Малом народе"
действует какое-то очень специфическое течение еврейского
национализма.
  Насколько проще, не утруждая себя аргументацией,
выстроить цепочку: антисемитизм - фашизм - 6 миллионов
евреев, убитых нацистами (Синявский, для убедительности, - 6
миллионов, убитых в Освенциме!). Этот прием используется
постоянно. Одна "критика" так и озаглавлена: "Обыкновенный
фашизм". В конце автор (все тот же Б. Хазанов) пишет: "Весь
состав идей академика Шафаревича от начала до конца
воспроизводит пресловутое "мировоззрение" (Weltanschaung)
гитлеровской гвардии и, в сущности, выдает в нем законченного
нациста. Все это уже было - и мы хорошо знаем, чем это
кончилось". Все это действительно было, причем всего на два года
раньше, в том же журнале. Вот как это звучало: "Где-то это было
уже - утверждение "национального возрождения" через ненависть
врагов, активные поиски этих врагов во вполне определенном
направлении - среди евреев, конечно. Память не обманула..." Далее
следует цитата: "Да, конечно, это из "Mein Kampf!" Адольфа
Гитлера". Но это не про меня, а про В. А. Астафьева (по поводу
переписки с Эйдельманом) и написано не Хазановым, а его
соредактором Любарским. Так что же это за психология: чуть что
не понравится - это фашист, повторяющий Гитлера. (Точно так,
как писали у нас в 30-е годы!) Ведь если объединить всех, кто когда-
то критически относился к каким-то еврейским группам и
течениям, то получится очень пестрый список: Евангелист Иоанн,
Цицерон, Тацит, Иоанн Златоуст, Савонарола, Лютер, Шекспир,
Петр Великий, Вольтер, Державин, Наполеон, Фурье, Вагнер,
Достоевский, Розанов, Блок и очень многие другие. Гитлер в этом
списке, конечно, тоже должен быть, но занимает совершенно особое
место. Однако будет там и Ленин, и даже евреи, такие, как Маркс и
Отто Вейнингер. Люди столь разнородные, что присутствие в их
соседстве, кажется, ничего не означает.
  События последних лет, а особенно почти неограниченная громогласность,
еще раз показали национальную ориентацию нашего "Малого народа". Как и в
других вопросах, жизнь внесла очевидную ясность там, где раньше приходилось
оперировать догадками и косвенными доказательствами. В последние годы
страну потрясла цепь кровавых межнациональных столкновений. Теперь кровь
льется все время, многие сотни тысяч превратились в беженцев. Тут можно
наглядно увидеть: какой народ более угрожаем, несет большие жертвы? Как же
оценили ситуацию средства массовой информации (в своей подавляющей части) и
поддерживающие их (и поддерживаемые ими) левые вожди? Кого они сочли
нуждающимися в особой защите: армян (Сумгаит), русских (Алма-Ата, Душанбе,
Тува), месхов, осетин? Неподготовленный читатель не поверил бы: мы слышали
лишь одно требование - закона против антисемитизма. Об этом публиковались
статьи, письма в редакцию, подавались петиции депутатов. В то время как
никаких реальных оснований для этого не было. Зато были основания,
созданные средствами информации, печатать письма от боевиков "Памяти" с
угрозой кровавой расправы над редактором прогрессивного журнала (но когда
все мы содрогнулись от ужаса, оказалось, что автор писем - провокатор,
желающий скомпрометировать "Память"), анонимные письма до смерти запуганных
жертв преследований (хотя в других случаях использование анонимок считается
недостойным), публикация тайных инструкций "Памяти" с призывами к
расправам, слухи о грядущих жестоких погромах. О них объявляли уже не раз и
к 1000-летию Крещения Руси, и ко дню Святого Георгия, 6 мая 1990 г. И вот
парадокс: погромам у нас подвергались, кажется, все народы, кроме евреев.
  Столь же сильному давлению подвергается и сознание Запада. Пример -
письмо академика Гольданского, опубликованное в 1990 г. в "Вашингтон пост".
Название: "Антисемитизм: возвращение русского кошмара". Утверждается, что у
нас возникли "злобные антисемитские группы", процветающие "в атмосфере
злобы, зависти, поиска "козла отпущения" и ненависти", они "сейчас стали
самыми мощными и, безусловно, наиболее быстрорастущими силами раскола,
толкающими страну к кровопролитию и гражданской войне". Автор называет их
"монархофашистами". Они стремятся "закончить то, что начал Гитлер", они
"встречают симпатии и попустительство со стороны видных лидеров партии и
правительства СССР". Погром назначен на 6 мая 1990 г., и уже сейчас
произошло нападение на собрание "прогрессивной группы писателей" в ЦДЛ. Я
просто не знаю другого случая такой апелляции к стране, с которой роковым
образом связана наша судьба, возбуждения ее общественного мнения - и столь
чудовищного искажения всех пропорций. Статья и не приводит никаких фактов:
автор ссылается лишь на "анализ" газеты "Советский цирк" и какое-то письмо
из ФРГ, подтверждающее, что на Западе "такие заявления" были бы
неконституционными. А ведь пишет это парламентарий, наш депутат! Прошло
больше года: не совершилось никаких погромов, "монархо-фашисты" не начали
гражданскую войну и не произвели кровопролития. Что же, были ли принесены
извинения за эту напраслину, возведенную на страну, гражданином которой
числится затор? Нет, как и в случае редактора, писавшего об угрозах ему от
"боевиков "Памяти". Возбуждены страсти - у нас и в США, - создана паника,
под влиянием которой тысячи евреев покинули страну, а те, кто этому
способствовали, тихо уходят в тень.
  Кульминацией, но почти и карикатурой был "инцидент", или "шабаш", в ЦДЛ.
На собрание группы писателей в Доме литераторов пришла компания неизвестно