этом  не
расскажет.
     - Это режимные сведения.
     - Я  и сам режимный человек,  Лидия Николаевна,  - Шаров
показал свое генеральное удостоверение. - Убедились?
     - Вполне,  капитан.  Собственно,  эпизод произошел из-за
технических накладок и к нам прямого отношения не имеет.
     - Вот как?
     - Мы,  моя лаборатория,  решает одну из основных проблем
поселенцев. Из всех трудностей, с которыми столкнулся человек
на Марсе,  недостаток кислорода наиболее серьезен. Температу-
ра,  низкое давление - к этому большинство приспосабливается,
но  крайне незначительная концентрация кислорода препятствует
автономности поселений.  Ежедневно приходилось - да и по  сей
день приходится - доставлять кислород с Земли,  непродуктивно
загружая канал перемещения.  Сейчас мы близки к  тому,  чтобы
отказаться от земного кислорода,  - вероятно, Орсенева произ-
носила свою речь не единожды:  слова, фразы словно мухами за-
сижены. Интересно, есть ли мухи на Марсе? Надо Зарядина спро-
сить, ему по должности знать положено. - Моя лаборатория, идя
путями великой русской науки и творчески развивая идеи биоло-
гии Мичурина - точно,  это доклад. Отчетный, юбилейный, перед
вожаками.  Послушаем и доклад,  - вывела гибрид с уникальными
свойствами. Взяв за основу один из видов лишайника, мы скрес-
тили его с местным,  марсианским грибком. Как работают земные
растения? Разлагая углекислый газ, они используют углерод для
построения своего тела, а кислород отдают в атмосферу. Наш же
лишайник разлагает окись  кремния,  которого  на  поверхности
Марса  с  избытком.  В ходе процесса кремний идет на развитие
растения, а кислород - кислород получают люди.
     - То есть вы хотите дать Марсу земную атмосферу?
     - Это в перспективе.  Ближайшая задача - обеспечить кис-
лородом наши поселения.
     - И вы ее решили?
     - Еще есть определенные трудности.  Так, бурное развитие
растений требует соответствующей органической подкормки,  не-
обходимо также закрепить наследственные факторы гибрида.  Пе-
ред нами стоит задача сделать лишайник и пищевым продуктом.
     - Это очень, очень интересно, Людмила Николаевна, но как
ваша работа связана с событиями в поселении "Свободный труд?"
     - Свотра..."Свободный труд" - первый поселок, перешедший
на полное самообеспечение кислородом.


                           ГЛАВА 3

     Текст кончился.  Теперь Орсенева подбирала слова медлен-
но, осторожно.  Свои  слова,  не  утвержденные,  не  одобрен-
ные. Слова, за которые приходится отвечать.
     - Значит, поселок - ваше детище?
     - Нет,  разумеется,  нет. Мы лишь поставили нем систему
воздухообеспечения.
     - И она не сработала, верно?
     - Она  работала вполне удовлетворительно,  но преступная
небрежность поселенцев привела к...  привела к тому,  к  чему
привела.
     - К гибели людей?
     - Да.
     Люцифериновую панель в кабинете давно  не  обновляли,  и
света недоставало, однако Шаров мог поклясться - Орсенева бы-
ла совершенно спокойна.  Уставшая,  вымотанная, но спокойная.
Свотра,  -  Шаров  перешел на местное название - интересовала
Орсеневу поскольку постольку.
     - В чем же заключалась эта... небрежность?
     - Свотра - поселок производственный, все заняты на добы-
че русина (слово "добыча" Орсенева произнесла по-горняцки,  с
ударением на первый слог),  к тому же объявили ударную вахту,
и  дежурными  по  поселению  оставили неподготовленных детей.
Система "Легкие" работает так: днем, когда наиболее интенсив-
ное  высвобождение кислорода,  он закачивается компрессором в
баллоны, откуда ночью высвобождается на поддержку дыхания лю-
дей.  Дети же пустили весь кислород в жилые отсеки, не напол-
нив баллоны и на треть. Чтобы их не наказывали, они подправи-
ли показатели манометров. Поэтому ночью и случился замор.
     Слово сказано. Замор. Вот, значит, как...
     - И все погибли?
     - Да... Кажется.
     - Кажется?
     - Мы обследовали систему  "Легкие"  и  дали  заключение.
Другими аспектами   происшедшего  занимались  соответствующие
службы.
     - Сегодня вы тоже были в поселке?
     - Да,  проверяла работу оранжерей. Мы, совместно с инже-
нерной службой, внесли изменения. Теперь создан страховой за-
пас кислорода, и случившееся больше не повторится.
     - Значит, поселок скоро снова примет поселенцев?
     - Скоро? Он уже заполнен. И, нет худа без добра, мы даже
смогли повысить концентрацию кислорода в отсеках за счет уси-
ленной подкормки лишайника.  Так что адаптация поселян прошла
практически безболезненно,  и Свотра скоро выйдет  на  график
добычи. Нас, я уже говорила, напрямую производство не касает-
ся,  но все-таки... Невыполнение плана может дискредитировать
нашу работу.
     Шарову казалось, будто он уже месяц сидит в этом кабине-
тике,  ведет бесконечные и безрезультатные разговоры,  ни  на
пядь  не приближающие его к цели.  Болезненная адаптация,  не
иначе.  Пора проситься на добычу русина, где много-много кис-
лорода.
     - Благодарю вас за сотрудничество. Вероятно, мне придет-
ся и в будущем прибегнуть к вашей помощи.
     - Я всегда готова исполнить свой долг, - показалось ему,
или действительно  в голосе Орсеневой послышалось облегчение?
Будто это имеет значение.
     Он попрощался, вышел в первую комнату, комнату с микрос-
копами,  как обозначил он ее для себя.  Три лаборантки  (если
это  были лаборантки) поспешно уткнулись в окуляры.  У двери,
на стуле, терпеливо ждал Зарядин. Похоже, его очень интересо-
вали плакатики, развешенные по стенам лаборатории:

           РУССКАЯ НАУКА ШАГАЕТ СТОЛБОВОЙ ДОРОГОЙ!
               НЕРУССКАЯ ЮЛИТ КРИВЫМИ ТРОПАМИ!

      ПРОСТОМУ, ЧИСТОМУ НАРОДУ - ПРОСТУЮ, ЧИСТУЮ НАУКУ!

     Шаров опять подошел к  окошку  бокса,  раздвинул  кем-то
сдвинутые шторки. Нет, видимость стала еще хуже, совсем запо-
тело окошко. Легкие, значит.
     - До свидания,  сударыни,  - сказал он громко.  Те хором
пробормотали что-то неразборчивое.  Что ж,  была без  радости
любовь...
     - Куда теперь?  - Зарядин,  похоже,  набрался бодрости в
обществе дам. - К товарищу директора по науке?
     - А вы сумеете найти его?  - Шаров с сомнением посмотрел
на переходы Научного корпуса.  Двери и номера не все имели, а
чтобы табличку какую - роскошь, излишество.
     - Разумеется. Я в Алозорьевске каждую щель знаю, - сани-
тарный  ответственный,  похоже,  не хвастал.  Просто искренне
заблуждался.
     - Сколько же человек работают в научном корпусе?
     - Семьдесят четыре,  - Зарядин ответил сразу, без запин-
ки. Таблица умножения на пять.
     - А в Алозорьевске?
     - Постоянный  штат  - две тысячи четыреста человек.  Ну,
еще, конечно, люди из рабочих поселков бывают, поселенцы...
     - И много их, рабочих поселков?
     - Вот этого не скажу.  Не мой уровень.  Про десяток слы-
шал, а сколько всего... Тысяч шесть, приблизительно.
     Ладно, ограничимся  пока  шестью  тысячами четырьмястами
подозреваемыми. Минус единица.  Лицо, называющее гибель людей
замором, вне подозрений. Пока.
     Магистр Семеняко оказался за дверью номер четырнадцать.
     - Вот, видите, пакость какая, - он показал Шарову баноч-
ку. - Наши медики дали.  Руки болят. Кожа трескается, и зажи-
вать не хочет.
     - Правда? - Шаров внимательнее посмотрел на руки магист-
ра. Не хватает еще лишай подцепить.
     - Нет,  это не заразно, - Семеняко перехватил взгляд ка-
питана. - Наверное, из-за контакта с металлами.
     - Какими металлами? - Шарову стало неловко. Хорош, нече-
го сказать. А еще докторский сын.
     - Моя тема. Естественное перемещение. Удивительный фено-
мен,  знаете. Вот уран, например. Исчезает невесть куда, а на
его место,  опять же невесть откуда,  перемещается свинец.  И
это безо всяких генераторов, молний, тихо и незаметно.
     - Очень интересно, - покривил душой Шаров.
     - Энергия,  безусловно, расходуется, но внутренняя. Доб-
раться до нее,  извлечь, заставить работать - задача, достой-
ная русской науки,- Семеняко обернулся на портрет Ломоносова,
висевший над столом.
     - Насчет  науки,  - Шаров решил,  что одной речи за день
достаточно. - Какие работы ведутся здесь, в Алозорьевске?
     - В основном, прикладные, связанные с освоением. В перс-
пективе, когда мы получим статус отделения  Академии,  сможем
заняться и фундаментальными вопросами,  но сейчас от нас ждут
практической отдачи, быстрой и эффективной.
     - А поподробнее?
     - Прежде всего, лаборатория Орсеневой...
     - Это я знаю, - поспешно вставил Шаров.
     - Биохимическая лаборатория, самая большая, двадцать че-
ловек. Переработка органики, построение полузамкнутого цикла.
Питание переселенцев - вопрос  вопросов.  Затем  -  механики.
Разработка коммуникаций,  транспортники.  Группа астрономов -
три человека.  Метеорологи, геологи. Моя группа. В общем, ре-
шаем сугубо практические задачи. На создание вечного двигате-
ля, беспроволочного телеграфа и прочих утопий не отвлекаемся.
     - Вы все перечислили?
     - Остается лаборатория  директора.  Там,  действительно,
теоретики. Наблюдение за полями перемещения и создание единой
теории поля. Два человека.
     - Вы как будто скептически относитесь к этой проблеме?
     - Помилуйте,  разве я смею?  Я всего-навсего магистр,  а
Кирилл Петрович  Леонидов  -  академик,  десять  лет провел в
Кембридже.
     - Но  разве теория поля не признана лженаучной?  - Шаров
вспомнил университетские семинары. "Вещество, вещество, и еще
раз вещество!", ломоносовский завет.
     - Директор вправе сам выбирать себе тему, - дипломатично
ответил Семеняко.
     - Вы поддерживаете связь со своими коллегами?
     - Ну... - было ясно, что Семеняко задет. Словно калеке в
лицо сказали,  что он калека. - Мы получаем литературу - жур-
налы, монографии... Сами посылаем статьи, без подписи, но все
же...
     - А личное общение?  Ваши сотрудники, вы сами бываете на
симпозиумах, съездах?
     - В силу специфики нашего учреждения в  настоящее  время
персональное участие в такого рода мероприятиях считается не-
целесообразным, - бесцветным, невыразительным голосом ответил
Семеняко, но глаза кричали: Ублюдок! Поганый, сволочной ублю-
док!
     - Хорошо.  Контакты с зарубежными учеными также  отсутс-
твуют?
     - Год назад была английская делегация. Со станции Берда.
Об этом много писали в Газете.
     - Я помню.  Встреча в Алозорьевске. Визит вежливости, не
так ли?
     - Прибыли  два  представителя  марсианской станции Берд,
познакомились с городом,  посетили  Научный  корпус,  провели
совместный эксперимент - определение напряженности поля пере-
мещения,  и в тот же день отбыли назад,  - монотонно, механи-
чески, сообщал Семеняко. Говорящая машина к вашим услугам.- В
непосредственном разговорном контакте в Научном корпусе  были
задействованы двое:  директор Леонидов и я, в постановке экс-
перимента с российской стороны участвовали  те  же.  Отчет  о
встрече  передан  в  соответствующие инстанции,  замечаний не
последовало.
     - Чего только в этих инстанциях не случается. А как, ка-
ким путем оказались здесь англичане?
     - Сначала со станции Берд их переместили через Гринвич и
релейную цепь в Пулково,  а уж из Пулково - сюда. И возвраща-
лись они так же.
     - А напрямую? Возможно перемещение напрямую?
     - Исключено.  Во-первых,  станция Берд от нас в трехстах
верст, понадобилось бы полдюжины ретрансляторов. И во-вторых,
наши и Бердовские передатчики работают в зеркальном режиме  -
мы возвращаем на Землю ровно столько массы, сколько она посы-
лает нам. Собственной мощности не хватит на посылку и кошки.
     -"Сколько в  одном месте прибудет,  столько в другом тут
же убавится" - процитировал Шаров слова основоположника наук.
Вернее,  прочитал  - они бронзовыми буквами выведены были под
портретом Михайлы Васильевича.
     - Совершенно верно.
     - Насколько я помню, намечался ответный визит?
     - Намечался.  Но в настоящее время никакой подготовки не
ведется.
     - Да, да...- Шаров знал, почему. И  каждый знал. Год на-
зад Россия пыталась подружиться с Англией против Германии, но
сейчас английская оттепель кончилась, вернулись морозы. Оймя-
конские.
     - А письма? Вы...или академик Леонидов? Не обмениваетесь
ли письмами с англичанами?- сказал, понимая, что несет чушь.
     - Ну какие письма, капитан - вдруг озлился Семеняко. - Я
из дому,  от жены три года вестей не имею.  Мы - и  письма  в
Англию! Без права переписки, понимаете? Без права!
     - Вы успокойтесь,  - Шарову Семеняко не понравился с са-
мого начала,  но сейчас на мгновение стало жаль магистра. Жа-
лельщик нашелся.  Работу работай,  тогда и жалеть времени  не
станет. Уяснил? Так точно, ваше-ство! Я страсть какой умный!
     - Простите, - товарищ директора по науке взял себя в ру-
ки. - Что-то я не того наговорил.
     - Ничего страшного.  Значит, утечка сведений отсюда иск-
лючается?
     - Во всяком случае я не представляю такой возможности. А
что, имеет место?
     - Имеет. Только это секрет.
     - Понимаю... - Семеняко посмотрел на санитарного ответс-
твенного.
     - Он допущен, - успокоил магистра Шаров. Бо-ольшой такой
секрет, секрет на весь свет.
     - Если вы хотите видеть академика...
     - Хочу?  Это моя обязанность, - все, что я делаю здесь -
обязанность. Здесь и в любом ином месте.
     - Тогда  позвольте  мне  представить вас академику.  Ваш
провожатый... Академик иногда бывает резок.
     - Я подожду вас в музее,  - с готовностью согласился За-
рядин. - Он здесь, рядышком, в фойе конференц-зала.
     Академик Шарова не узнал.  Еще бы.  Сколько лет прошло -
пятнадцать? Нет,  двадцать один. Не люблю арифметику. Слишком
точная наука.
     - Пополнение? На укрепление научных сил?
     - Нет, - поспешил представить Шарова магистр.
     - А... Департамент... Наукой заинтересовались?
     - У нас всем интересуются.
     - Широкий профиль?  Похвально,  похвально.  Может  быть,
просветите старика,  а то бьюсь-бьюсь который год,  а до сути
добраться не могу.
     - К вашим услугам. Если вопрос мне по силам.
     - По силам, по силам. Вы ведь доки. Так вот: почему Луна
не из чугуна?
     А он шутник,  академик.  И даже фрондер - вместо  обяза-
тельного портрета Ломоносова повесил англичанина.
     - Интересуетесь?  Это сэр Исаак Ньютон. Не последний че-
ловек в мире науки, поверьте.
     - Нисколько не сомневаюсь.
     Портрет был неплох.  Настоящий портрет, не олеография. И
смотрел сэр Исаак с грустью - вот  и  ему  пришлось  хлебнуть
Марса.  Не думал,  не гадал,  и надо же...  От сумы, тюрьмы и
Марса никогда не  зарекайся.  Действует  атмосфера  кабинета.
Раньше,  двадцать лет назад,  попасть в лабораторию Леонидова
было мечтой любого студента,  легенды о Леонидовских пятницах
ходили самые невероятные. Сбылась мечта. Как всегда, не так и
не тогда.
     - Ну,  капитан, что в вашем департаменте насчет Луны ре-
шили?
     - Луны?  А зачем ее из чугуна делать? Непрактично. Тяже-
лой Луне никак нельзя быть,  оторвется от хрустального свода,
двойной  ущерб:  в небе дырка и на Земле что-нибудь раздавит.
Да и чугуну столько не отлили, на целую Луну. На месяц разве,
и то на самый узенький.
     - Удовлетворительно.  С двумя минусами  за  избыточность
аргументов. Что на этот раз заинтересовало ваш департамент?
     - А мы всем интересуемся,  кто знает, что в жизни приго-
дится.  Позавчера перемещением,  вчера русином, завтра, может
быть,  свойствами урана, - Шаров заметил, как улыбнулся скон-
фужено Семеняко.  Ничего,  ничего,  все может быть, и уран на
что-нибудь да сгодится.
     - Так чем могу служить?
     - Пока не знаю, - честно ответил Шаров.
     - Знать вопрос - все равно,  что знать ответ,  - назида-
тельно произнес академик. - Может быть, вас интересует теория
поля?  Или наличие электрических разрядов в атмосфере Марса -
мы тоже прикладной тематики не чураемся? Такой громоотвод со-
орудили,  только сверкни где молния.  Будете снаружи,  обяза-
тельно полюбуйтесь.
     - А что, есть молнии?
     - Марсианские.  По  мощности  -  миллионные доли земных.
Впрочем, все отчеты регулярно передаются по инстанциям.
     - Пожалуй, я подумаю над вопросами. И тогда, может быть,
снова побеспокою вас.
     - Уж в этом я уверен, капитан, - академик даже не привс-
тал со стула. Пренебрег. Ох, академик Леонидов, академик Лео-
нидов...
     Музей Научного корпуса оказался дюжиной стендов:  защит-
ный костюм покорителя,  дыхательная маска  покорителя,  макет
приемо-передатчиков материи Попова - Гамова, образцы полезных
ископаемых,  целый стенд  отдан  русину:  химический  состав,
сравнительный анализ местных и земных (боливийских) образцов,
макеты добывающих машин,  схема рудника Русич, все очень поз-
навательно.  Но Зарядин предпочел стенды натуры: флора и фау-
на. Шаров тоже полюбопытствовал.  Марсианский шакал напоминал
карикатурного бульдога  с огромной грудной клеткой и длинными
зубами.
     - Это он с виду грозный,  - Зарядин показал на чучело. -
А на деле, так видимость одна. Фунта четыре весит, массфунта.
Одни  легкие внутри,  а кости - что прутики,  гнутся.  Зубов,
правда, много, в три ряда.
     Марсианские зайцы смотрелись почти как земные.
     - Послушайте, Зарядин, сколько вам лет?
     - С одна тысяча седьмого года.  Тридцать  два,  если  по
земному считать.
     - Проводите меня в Департамент. Кажется, у меня там есть
кабинет.

                           ГЛАВА 4

     Шаров запечатал пакет и протянул его Лукину:
     - Это наш сегодняшний рапорт.  Проследите, чтобы его пе-
реправили поскорее.
     - Слушаюсь,  камрад,  -  Лукин аккуратно спрятал пакет в
планшет.  - Очередной сеанс перемещения совсем скоро, с ним и
перешлю.
     - И помните:  вы отвечаете  за  сохранность  документов.
Здесь никто, повторяю, никто не вправе прикоснуться к пакету.
     - Я лично вложу его в почтовый контейнер, - заверил под-
поручик.
     - Прекрасно.  И тогда будем считать сегодняшний день за-
вершенным. Отдыхайте.  Жду  вас завтра здесь - с самого утра.
День будет сложным.
     Подчиненный должен быть загружен, чтобы времени не оста-
валось на доносы. Урывками, на бегу, второпях разве донос на-
пишешь?  так,  жалкую кляузу. Еще никто начальника за то, что
подчиненных школил,  не наказывал.  А наоборот - сплошь и ря-
дом.  Он же,  подчиненный,  и наказывал. Как истинный патриот
любимого мною отечества, считаю обязанностью своею довести до
Вашего сведения,  что...и т .д. и т. п. Доказывай потом - без
права переписки.
     В дверь постучали.  Никак, Лукин обернулся? Или налетели
на него шпионы и отбили пакет - шесть страниц рутины?
     Оказалось -  санитарный ответственный.  Просто лист бан-
ный, а не человек.
     - Я - за нарочного.  Велели передать - он протянул неза-
печатанный конверт.  Шаров открыл клапан, достал бумагу - бе-
лую, гладкую. Документы на такой не пишут. Смазывается текст,
стоит раз-другой пройтись по поверхности.
     Это было - приглашение.  Мол,  по-простому, будут только
свои,  без формальностей.  К первому вожаку.  Он посмотрел на
часы. Оставалось едва с полчаса.
     - Большая честь, - пробормотал он.- А куда же идти?
     - А я на что? - Зарядин был в курсе. - Успеете, успеете.
     - Ну, тогда побежали... в номер два-а, так, кажется?
     - Совершенно верно.
     Наверное, он и один нашел бы свое пристанище. На следую-
щий день, или попозже, но нашел. Хотя чего легче: серый кори-
дор департамента,  два коридора управления,  затем  городские
переходы: голубой,  поворот налево, красный, поворот налево и
прямо, зеленый,  два поворота направо.  Все.  Шесть  минут  в
хвосте Зарядина.
     - Так я за вами зайду через двадцать минут,  - деликатно
откланялся на пороге санитарный ответственный.
     За это время Шаров успел израсходовать  всю  "первичную"
воду - оставил стаканчик для питья - и переодеться в парадный
мундир. Наставление для г.г.  офицеров: всегда, в любом месте