Все-таки лето на затерянном астероиде было чрезвычайно благодатным, все
цвело, а над озером клубился перламутровый  туман.  Охваченный  сладостной
истомой, Айрт опустился на колени в высокой ранней  траве,  потом  лег  и,
сорвав стебелек, начал жевать его: он был сочным  и  немного  горьковатым.
"Так вот она какая, Земля, - подумал он. -  С  тонким  ароматом,  покрытая
зеленью, теплая, плодородная. И как хорошо лежать вот так:  ни  о  чем  не
думая, глядя на звезду - самую далекую, самую чистую,  самую  холодную..."
Он бездумно поискал глазами Полярную звезду.
   И как раз в это мгновенье глухой толчок потряс астероид. Что это  было,
Айрт не  смог  понять.  Он  потерял  чувство  времени,  скорее  всего,  он
перемещался в нем по своей воле. _Позднее, значительно позднее,  Вселенная
поймет, какая ужасная мощь проявилась в  это  мгновенье_.  Айрту,  который
успел в это время слетать к Полярной звезде,  показалось,  что  он  просто
задремал  на  несколько  секунд.  Голубой  бриллиант  Веги   спустился   к
горизонту. Охапка собранных трав, несколько увядшая, распространяла вокруг
себя нежный и грустный запах увядающей зелени. Похолодало.
   Мальчик поднялся с травы. Ему стало  стыдно,  что  он  так  задержался,
родители, наверное, уже беспокоятся. Он сбросил в  воду  несколько  медуз,
слишком сильно светящихся, сорвал три поникшие лилии  и  побежал.  Он  уже
представлял скорую встречу со  своим  маленьким  семейным  очагом,  улыбку
матери - "привет, малыш!" - Ларса Рега и Диану, танцующую от  радости  при
виде лилий. А он скажет им: "Привет,  маман!  Привет,  Диана!  Вот,  папа,
медузы, то есть, я хотел сказать, рачки!"
   На плато было холодно, воздух  был  тяжелым,  и  с  каким-то  нехорошим
предчувствием в глубине души мальчик натянул шлем  и  застегнул  скафандр.
"Мама будет довольна, я был осторожен..."
   Это были его  последние  беззаботные  мысли.  Дальше  начался  сплошной
кошмар. Тусклый свет звезд освещал пустынное плато,  на  котором  ни  одно
здание не отбрасывало больше своей расплывчатой тени,  а  сами  звезды  не
отражались больше в зеркальной  поверхности  синтетического  купола  -  на
плато просто ничего не было...


   "...Понимаете, командир, вообще ничего! Ни станции, ни маяка. Ни  отца,
ни матери, ни сестренки. Ничего, кроме опаленной скалы, обломков металла и
пепла. И, боже мой, этот ужасный запах! Я побежал, не разбирая дороги, мой
скафандр лопнул, колени были разбиты в кровь,  я  был  весь  ободран...  Я
кричал, звал их... но вокруг  была  только  тишина,  а  в  небе  виднелась
розовая комета, она уже исчезала. На какое-то мгновение я подумал, что все
это натворила комета, но нет,  она  проходила  слишком  далеко,  в  десяти
парсеках, по крайней мере. А в самом центре плато, там, где  раньше  стоял
маяк (я это высчитал потом), я наткнулся на  огромный  металлический  знак
земного происхождения с надписью "МРАК"... Что  это  значит,  командир?!..
Что это значит, объясните мне?!"
   Астронавт-землянин, подобравший на астероиде полубезумного от  отчаяния
и ярости, отважного и упорного мальчика, который  окровавленными  пальцами
скреб лед и пепел, до конца выслушал бессвязный рассказ. Потом  он  размял
фаланги своих застывших  пальцев.  Он  сидел  у  амортизационного  ложа  и
смотрел  с  не  слишком  глубоким  сочувствием  на  хорошенького  зверька,
рожденного для игр и спорта, который корчился от  горя,  слишком  сильного
для него; о таком он и  не  подозревал  в  своем  царстве  снов  и  звезд.
Астронавт был  спокоен,  насколько  это  возможно  для  человека,  который
спустился в ад и оставил  там  половину  своей  души.  Прядь  волос  цвета
воронова крыла ниспадала  до  самых  бровей,  словно  нарисованных  кистью
художника.  Этот   человек,   Ральф-Валеран,   командир   второго   класса
арктурианских эскадр особых поручений, принадлежал к большому  и  знатному
роду и был наследником многочисленных титулов.  Но  все  это  были  пустые
звуки, и он сам хорошо это знал... Он  напоминал  один  из  тех  старинных
портретов, которые в стародавние времена висели в феодальных замках  -  и,
действительно, был последним представителем древнего королевского рода. Он
иногда вспоминал эрцгерцога Франца-Генриха, изображенного  на  картине,  в
красном костюме для охоты, его разболтанную  фигуру  с  невероятно  тонкой
талией и широкими плечами. Вспоминал он иногда и Орза-кибернетика, который
имел обыкновение устало  прикрывать  глаза  своей  длинной  узкой  ладонью
артиста или хирурга. Такой же взгляд, цвета небесного  камня,  можно  было
встретить и у Христиана VII, последнего императора Еврафрики.
   Ральф-Валеран предпочитал не вспоминать об этих признаках вырождения.
   Сейчас  он  командовал  кораблем  арктурианской  эскадры.  Он   посетил
Полярную звезду, созвездие Весов, созвездие Кита, а также Землю. Остальное
не считалось. На Сигме, в центре Самарры, ее столицы, у него был дворец из
розового мрамора, похожий на жемчужину в своей раковине.  Он  мечтал,  как
однажды,   заплатив   все   долги   Двойной   Звезде,    приютившей    его
соотечественников, заживет в свое удовольствие в этом прибежище из яшмы  и
рибеллита. Гипностены будут наигрывать ему  гармоничные  мелодии  Листа  и
Прокофьева, создавать стереобразы блестящих эпох  Земли.  Он  даже  сможет
воссоздать  свою  семью...  ведь  архивы  Сигмы  фундаментальны,   а   его
воспоминания совершенны...
   А теперь вот появился этот  мальчик,  сами  мысли  которого  взывали  о
помощи.
   С некоторой скукой он полистал его досье.
   Ну конечно, кто-то из членов экипажа сфотографировал  эмблему,  которая
слишком глубоко засела в почве, чтобы ее можно было  извлечь  и  увезти  с
собой. В ее значении не могло быть никаких сомнений: этот знак фигурировал
на многих знаменах.
   - "МРАК", - прочитал он.
   Да,  преступление  было  подписано.  Но  почему  они  напали  на   этот
полузабытый маяк?
   - У нас не было ни оружия, ни радаров дальнего слежения.  Но  это  было
последнее людское обиталище в системе... Может быть, поэтому?..
   - Ну что ты задаешь мне все эти вопросы? Ты хочешь отомстить?
   Все это было смешно и жалко.
   Ну, конечно, не было никакого сравнения  между  Великим  Злом,  которое
угрожало Галактике, и горем этого красивого зверька, рожденного для борьбы
и спорта, который сейчас привстал на  ложе  и  смотрел  на  него  взрослым
взглядом смертельно раненого человека.
   - Я хочу знать, - сказал Айрт глухим голосом. - Мне нужно знать...
   Валеран велел сделать ему успокаивающий укол и ушел. Корабль должен был
вот-вот коснуться плит астропорта Сигмы, и принца Валерана Еврафриканского
вызывали к стереовизору.
   Он и так уже  извел  слишком  много  времени  на  эту  душещипательную,
жалостливую историю...



7

   Исход...
   Некоторые, привилегированные, прибыли первыми. Они тотчас  заняли  свое
место в гармоничном арктурианском обществе.
   Великое созвездие принимало  землян  по-братски.  Ведь  в  справочниках
свободных звезд оно фигурировало под именем не Волопаса, а  Пастыря...  Со
своими  гигантскими  солнцами,  голубыми  и  белыми,  целым  роем  планет,
необъятное звездное скопление стояло в зените космоса,  являясь  вождем  и
защитником многих других созвездий. Его могущественные  эскадры  бороздили
космос  с  незапамятных  времен.  В  арктурианских  хрониках   сохранились
сведения том,  что  в  незапамятные  времена  корабли  со  звезд  посетили
маленький голубой шарик в Солнечной системе и научили диких землян строить
города, производить стекло, окрашивать ткани в яркие  цвета  и  играть  на
флейтах из тростника. А теперь эмигранты из Солнечной системы  с  избытком
отдавали  долги.  И  в  самом  деле,  вот  уже  тысячелетия   арктурианцы,
изысканнейшая раса, находящаяся на грани упадка,  жили  в  сказочном  мире
гармонии, игр и развлечений. Они были так совершенны, что обычная реальная
действительность  наносила   им   неизлечимые   душевные   раны.   Экипажи
арктурианских эскадр состояли теперь  почти  исключительно  из  землян.  А
руководил ими Ингмар Кэррол, великий адмирал и космический префект Сигмы.
   Именно в  его  семье  и  нашел  пристанище  беглый  принц  Валеран.  Он
подружился с Лесом Кэрролом, сыном адмирала, и они поставили  перед  собой
химерическую  цель:  освободить  Землю.  Конечно,  это  были  всего   лишь
юношеские мечты. Для Валерана  это  было  серией  заранее  запланированных
поражений. Правда, он никогда не признавался в этом своему товарищу. А для
Леса,  который  никогда  не  видел  Голубую  планету,  ее  полушария  были
настоящими поэмами, он застывал в восхищении, прочитав или услышав  об  ее
жемчужных полярных шапках, о величественной смене времен года и о  загадке
ее магнитных полей. Он отдавал весь свой пыл их занятиям, и Валеран не мог
знать, что в его чистых, как кристалл, мыслях Земля представлялась  ему  с
лицом женщины...
   Иногда,   прослушав   очередной   цикл   лекций   по   геофизике    или
астронавигации, молодые люди  шли  прогуляться  в  окрестностях  школы.  В
ограде искрились крупные опалы и талиты, а над имперской Самаррой северные
сияния простирали свои роскошные разноцветные ковры. В садах нижнего яруса
цвели большие  таинственные  цимбидии,  коложинии,  похожие  на  огромных,
грациозных сказочных зверей, звездоподобные платанатеры -  все  эти  цветы
напоминали фей и химер. И как приятно было провести время на теплом  озере
с фиолетовой водой... Но Лес Кэррол, "первый  сын  принца",  как  и  шутку
называл его Валеран; юноша, которой мог  бы  свободно  пользоваться  всеми
этими бесчисленными сокровищами, предпочитал  разговаривать  и  мечтать  о
другой планете цвета ночи и крови...
   - Мы освободим Землю! - объявлял он. -  Она  снова  будет  свободной  и
могущественной, и ее корабли будут бороздить  пространство.  Борьба  будет
жестокой, но разве это не самая лучшая судьба: быть участником и  зрителем
такой невиданной эпопеи?!
   - Ты помнишь о битве Ангелов? - спокойно отвечал ему Валеран.
   Он не сомневался, что великий адмирал  наложит  вето  если  не  на  все
предприятие, то во всяком случае на участие в нем своего сына. Но  он  так
думал, не учитывая упорства Леса, его ангельского коварства: в  тот  самый
момент, когда он возвращался из разведывательного  полета  на  Землю,  его
товарищ готовил тайную экспедицию Морозова.
   Итак, они не встретились. К тому же, Валеран спешил и сам:  он  получил
срочный вызов в Главный Парапсихический колледж,  который  называли  также
Центром Мутаций.
   Было утро, и Валеран был не прочь снова повидаться с Сигмой, облетев ее
на гелико. В этот час она походила на один из тех стилизованных  пейзажей,
которыми он любовался когда-то  из  голубой  планете.  Сигма  была  шаром,
немногим более крупным, чем  Венера.  Получив  разрешение  на  жительство,
земляне основали там самую могущественную из своих колоний.
   Обладая прекрасным климатом, этот мир состоял в основном из аметистовых
океанов, заросших пурпурными водорослями. Несколько мастерски надстроенных
небольших континентов служили местонахождением городам сказочной  роскоши.
Преимущества  приморских,  городов  были   признаны   повсюду,   а   Сигма
возвысилась  над  всеми  своими  соперниками.  Она  обладала   современным
космодромом для  своих  эскадр  и  Центром  астронавигации  с  гигантскими
ангарами, она гордилась своим Астронавигационным колледжем, единственным в
космосе, своими ракетными заводами, запускающими в космос тысячи  летающих
крепостей,  своими  летающими  доками,  в  которых  можно  было  устранить
последствия самых  серьезных  аварий.  Вторая  гуманоидная  планета  жила,
полностью сконцентрировавшись вокруг  своих  космодромов,  и  лишь  иногда
отражалась в очень похожем земном прошлом, как в объемном зеркале.
   Самарра, ее столица, благоухала, как  древний  Карфаген,  экзотическими
цветами своих садов, среди которых  были  диксвонии  с  Венеры,  и  земные
орхидеи, и солнечные розы с  Андромеды.  Она  отражала  в  своих  каналах,
похожих на венецианские, храмы и дворцы, украшенные драгоценными камнями и
искусственными минералами, которые затмевали аквамарин и хризопраз, а в ее
амфитеатрах  из  нефрита  и  желтого  мрамора   с   зелеными   прожилками,
вывезенного с Денеба, проходили такие великолепные игры, которые заставили
бы покраснеть от стыда цезарей древнего Рима.
   "О прекрасная Самарра, - подумал Валеран словами национального гимна, -
богатейшая и могущественная Самарра! Ты так похожа на Землю, ты  настоящая
новая Земля! У тебя есть космодромы и верфи, сады и мудрые правители...  -
Его левая бровь  слегка  приподнялась,  выдавая  некоторое  раздражение  и
усталость. - У тебя есть мудрый Сенат, в нем заседают принцы-торговцы, для
которых "кредор - всегда кредор", и еще Совет Пяти, высший правящий орган,
занятый политикой и финансами, такой грозный, что простые космонавты,  как
я, например, не должны даже упоминать его вслух... Он анонимно финансирует
три четверти арктурианских экспедиций. Трое из его членов - земляне, а его
президент Ингмар Кэррол обладает двумя голосами. Итак,  получается  четыре
голоса против двух и, в случае чего... Вот это власть - о таком  даже  мой
бедный дядя Христиан VII не мог бы и мечтать. И его всемогущество  адмирал
вызывает меня сегодня в Центр Мутаций. Для чего бы это?.."
   Его аппарат точно опустился на террасу белого здания,  стоявшего  среди
белых  пальм  и  пурпурных  сигмианских  сосен.  Парапсихический   колледж
представлял собой цепь дворцов из мрамора, яшмы  и  малахита,  похожих  на
старинные азиатские шатры и утопающих в буйной зелени  странного  вида.  В
аллеях стояли статуи великих космонавтов, в  звездчатых  водоемах  журчала
вода.
   Движущийся  тротуар  доставил  Валерана  в  зал  аудиенций.  Космонавт,
впервые оказавшийся в Центре,  рассеянно  отметил  резкий  контраст  между
звездным величием здания и внутренним его  убранством,  которое  старалось
передать исчезнувший навсегда облик старой Земли: золотые гирлянды,  цветы
и фрукты, барельефы какого-то Людовика, тяжелые пурпурные драпировки...
   "Как это все фальшиво! Но как приятно! И как мало похоже на современную
Землю..." Она оставила у  него  на  губах  вкус  крови,  ощущение  тяжести
атомного дезинтегратора на плече и воспоминания о  беснующихся  толпах  на
космодромах... Когда он выходил в  просторный  амфитеатр  из  голубоватого
мрамора, до него вдруг дошло это  чувство  потрясающего  совпадения  между
состоянием его души и давящей гармонией окружающей обстановки. "О, великий
Космос... эта беспощадная музыка... этот дворец, где для его  удовольствия
играется  Бетховен...  ну  конечно,  IX  симфония..."  Неожиданно  золотые
гирлянды и обстановка XVIII века исчезли с последней, затихающей нотой,  и
Дворец Мутаций принял свое обычное строгое  обличье.  Валеран  понял,  что
дворец воссоздал перед ним в слуховых и  зрительных  миражах  то,  что  он
любил больше всего, и эта подделка ужаснула его.  Если  арктурианцы  будут
использовать, несмотря на все свои добродетели и высокую  культуру,  такое
совершенное "приворотное зелье", что  же  будет  с  землянами?  Он  тотчас
вспомнил, что его собственный дворец  в  Самарре  должен  быть  оборудован
такими же гипноустройствами и дал себе слово однажды опробовать их.
   Но ему сразу же стало стыдно за  эту  слабость  и  страстно  захотелось
снова очутиться в космосе с его привычными опасностями,  с  его  пустотой,
его обнаженными звездами, которые он  облетает  на  послушном  звездолете,
который дрожит и артачится,  как  норовистый  скакун,  но  потом  спокойно
принимает любые ускорения. На том самом звездолете, на котором он был, как
указывала старинная формула "первым после бога в космосе".
   Да,  не  следовало  возвращаться  на  Сигму:  он  ведь  уже  забыл   ее
экзотические соблазны.
   Теперь было слишком поздно бежать. Певучий  голос  андроида  произносил
его имя, и двери открывались. В какой-то момент ему  показалось,  что  его
ведут в зал Справедливости, где заседал Главный Трибунал - но нет, он ведь
только что прибыл, никто не мог знать... В полном, недоумении он прошел по
длинному, ярко освещенному коридору, поднялся на головокружительно  крутом
эскалаторе и попал в вестибюль, где андроиды надели на него белую маску  и
белую накидку. Итак, ему придется присутствовать при операции...  Высокий,
худощавый и гибкий арктурианец с благородным лицом, с  прекрасными  руками
великолепного хирурга вышел ему навстречу и слегка поклонился (медицина  и
особенно хирургия до сих пор принадлежала  к  тем  редким  специальностям,
которыми занимались настоящие арктурианцы - тут они были неподражаемы).
   - Она в коматозном состоянии, - сказал главный хирург. - Она не  узнает
вас. Но ваше присутствие необходимо: вы  единственный  ее  родственник  на
этой планете.
   - Но... о ком идет речь? - спросил Валеран.
   Врач, казалось, не слышал его. Он увлек Валерана  за  собой  в  залитый
ярким светом зал, к операционному столу, накрытому  чем-то  вроде  савана.
Слепящие лучи огромного светильника дробились в металле. Это  было  похоже
на пульт звездолета, каким  обычно  пользовались  гуманоиды...  Медсестра,
схожая с белым призраком, отдернула покрывало.
   ...Лицом к лицу  с  кровавой  плотью,  которая  еще  сохраняла  подобие
человеческого тела, которая еще дышала, страдала, может быть, Валеран  был
готов от всего отречься, все опрокинуть,  и  за  какую-то  ничтожную  долю
секунды его судьба могла стать совсем другой...
   - Кто же это? - спросил он с трудом.
   - Астрид Еврафриканская. Пятая дочь вашего императора.
   Так это была Астрид! В голове Валерана вспышками промелькнули образы  -
фальшивые, вызывающие раздражение, но в то же время привлекательные - все,
что родная планета  хранила  для  своих  последних  принцев...  Он  увидел
голубой шифер на крышах крепостных башен, благородный ордер фасада  замка,
который сохранился в первозданном  виде  благодаря  консервантам,  зеленые
парки,  по  которым  в  колясках  с  разукрашенными  по  старинной   моде,
пританцовывающими  лошадями  проезжали  призраки,   озера,   где   плавали
голографические лебеди. Он вспомнил и наивного веселого ребенка, девочку с
длинными локонами и острыми коленками, которая бегала вместе с  ним  среди
этих призраков. Да, прошлое возвращалось. Первые  балы,  первые  волнения,
милые и глуповатые "стандартные  ситуации"  детства:  "Кузен  и  кузина  -
опасная картина... Уроки любви в глухом уголке парка", и  шепот  усыпанных
бриллиантами старых фрейлин, сбившихся в кружок.
   - Конечно,  Астрид  только  шестая  на  ступеньках  трона.  Боже  храни
императора!
   - Но ведь Аэрс такой хрупкий, бедняжка...
   - А Анна так набожна!
   - Вы говорите "набожна" с таким выражением, словно хотите сказать,  что
она безобразна или что у нее сенная лихорадка...
   - Нет, нет! А вот Астрид будет очень хорошенькая!
   Места по рангу, разговоры  о  наследстве,  этикет,  чем-то  похожий  на
этикет  Кастильского  двора  в  1500  году.  И   все   это   бессмысленно,
привлекательно и безнадежно архаично... И все это покатилось  в  бездонную
шахту, которая выплюнула сегодня эту кровавую плоть...
   - Астрид... - повторил Валеран. - Она умирает, да?
   - Она не так уж далека от смерти, - сурово ответил  арктурианец.  -  Ее
сожгли огнеметом, и она выжила только потому, что упала под вагон метро. -
Все это казалось Валерану  невозможным,  абсолютно  невероятным...  -  Что
касается других...
   Он махнул рукой, что на всех языках означало только одно: конец...
   - Один из наших разведывательных  кораблей  смог  собрать  то,  что  вы
сейчас видите. С  большим  трудом  ему  удалось  сесть  на  Уране,  и  под
предлогом   смены   двигателя    переправить    останки    принцессы    на
корабль-госпиталь.
   - Она умирает. Уйдите. Оставьте меня с ней.
   - Это бесполезно. Она не сможет узнать вас,  -  ск