ждал  полета  -
быстрого, молниеносного, и эта жажда вскипела в нем вулканической лавой, и
вдруг... вулкан взорвался... зноем,  холодом,  фейерверком  красок,  каких
никогда не слышали уши... Всем тем, что было прежде недоступно. Если бы он
мог, то смеялся и плакал бы над бессмысленностью той жизни...
   Через секунду после смерти память представила  перед  ним  гипнотически
внедренный величественный образ Золотой Галеры.
   И замер Кондвей в своем погребально-радостном танце, замерло  существо,
которое было разумом, телом, мыслью и  волей,  замерла  душа  неосатаниста
Майкла Кондвея. Словно паломник, смирил он свои  разбушевавшиеся  чувства,
хотя ненависть, которую он взращивал в себе годами, холил  и  нежил,  жгла
его... О шааах, как же ненавидел он Коллони!  За  отнятую  им  возможность
стать дьяволом. За то, что тот укротил его и заставил работать на себя. За
то, что неосатанист теперь чист, как  примерный  христианин.  И  ненавидел
своего господина и ничего не мог с ним поделать.
   Кондвей перестал ощущать время, запутался в  его  сетях.  Он  мчался...
мчался... Вот и Золотая Галера в странно знакомой пустоте. Майкла  охватил
ужас, тем более жуткий, что столь же явный, как и сам Кондвей.
   Сияли  доски  борта,  далеко-далеко  вверху  сверкало  солнце.   Тишина
доводила сатаниста до безумия.
   И вдруг он  уловил  рядом  с  собой  какое-то  движение.  Майкл  увидел
бесконечные ряды громадных весел, весла  гребли  в  едином  ритме,  толкая
гигантское судно  вперед.  Поблескивали  звезды,  то  исчезали,  когда  их
заслоняли весла, то вновь появлялись, трепетали паруса,  и  в  смертельном
страхе трепетала душа Кондвея. Внезапно нечто, источающее черное зло, тихо
скользнуло в его сознание.
   Майкл захлебнулся сатаной. Захлебнулся всем тем,  чего  страстно  желал
всю жизнь и что только теперь обратило к нему жесткое лицо,  абсолютно  не
схожее с тем, что он воображал. Панцирь покаяния треснул под напором  зла.
В  сотую  долю  секунды  Кондвей  изумился  могуществу  сатаны,  ужаснулся
несоответствию веры и действительности - изумился и ужаснулся, ибо  вдруг,
совершенно вопреки своей воле, возопил:
   - Спаси, Господи!
   И засмеялся сатана и потащил его за собой,  вверх,  на  борт,  а  затем
вниз, где размеренно двигались весла. Майкл барахтался в  крепких  когтях,
вырывался,  но  воля  его  постепенно  слабла.  Все   ближе   бубны,   все
пронзительнее крик:
   - Раз... два... Раз... два...
   В это время Коллони, включив дымку,  благосклонно  выслушивал  посланца
Радивилла, бормотавшего нечто о чувстве долга.
   Благословенный хлебнул прямо из горлышка вековой выдержки  "Сардвей"  и
меланхолично махнул рукой.
   - Хватит! Лучше скажи - как там с Галерой?
   Посланец,  видимо,  был  достаточно  хорошо  информирован,  ибо  только
вздохнул и выругался. Потом пробурчал:
   - Радивилл сам этим занялся. Он  раскопал  что-то  в  Книге  Пророчеств
Путеводной  Звезды  и  сидит  над  нею  вот  уже  несколько   часов,   как
завороженный.
   Встревожившись, Коллони отставил в сторону  древнюю  бутылку  и  всплыл
вверх, в библиотеку. Он предпочитал всем  иным  книги  в  их  традиционной
оболочке, и это обходилось ему с каждым годом все дороже и дороже. Коллони
вытащил переплетенную в кожу тоненькую Книгу Пророчеств Путеводной Звезды,
опустился в глубокое антикварное кресло и начал перелистывать страницы.
   Спустя полчаса, в  3:40,  он  прочитал  некий  фрагмент,  вскочил,  как
ошпаренный, швырнул Пророчества в угол и со всех ног  помчался  к  страту.
Уже в машине он подключился к мозгу Благословенных Сонмов и отыскал  досье
десантника, спятившего после контакта с Галерой. Используя  характеристику
несчастного как  тест,  Коллони  наложил  ее  на  параметры  человечества.
Результат был ошеломляющ: шанс на спасение имели немногие.
   "...и придет день, когда посмотрите в небо и  увидите  адский  корабль,
мчащийся навстречу вашим душам, движимый вами же, к вашей же гибели. И  вы
ничего не сможете сделать, лишь смотреть и ждать, когда сатана заберет то,
что ему принадлежит. Он пройдет, как рыбак с  неводом,  по  вашим  могучим
империям и оставит столь немногих, что им, исполненным ужаса и  затерянным
в безграничных пустынях, никогда не суждено будет сойтись вместе..."
   В гигантском офисе Благословенных  Сонмов  никто  не  удивился,  увидев
летящего, как на пожар, Коллони. Но многие  содрогнулись,  когда  заметили
дрожь в его руках и ужас в глазах.
   - Чарльз! - воскликнул он, врываясь в кабинет архангела. - О, Чарльз!..
   Внезапное вторжение Коллони, хоть и было  предсказано  душами,  привело
Радивилла в некоторое замешательство:
   - В чем дело?
   - В чем дело? - Благословенный тяжело плюхнулся в  подлетевшее  к  нему
кресло. - Близится конец света, Чарльз, конец света!
   Радивилл пожал плечами.
   - Не для всех. Кое-кто выживет.
   - И ты так спокойно говоришь об этом?
   - А как я должен говорить? Впрочем... это ведь только теория.
   - Теория?!
   - Если ты читал внимательно,  то,  наверное,  заметил,  что  Путеводная
Звезда упоминает о судне, которое опередит адский корабль,  и  предупредит
людей.
   - Катер десантников? Послушай... я послал туда на разведку душу...
   - Ты полный дурак!
   - Не свою дружественную душу. Душу человека, умершего около часа назад.
Я приказал ему все узнать и вернуться. Он был неосатанистом. Вчера ночью я
изловил его в Европе. На нем условное заклятие, - Благословенный достал из
кармана перстень. - Если он не вернется  к  5:58,  аннулируется  покаяние,
совершенное с моей помощью.
   - Если это корабль сатаны, то не вернется.
   - Именно...
   Коллони спрятал лицо в ладонях. Пальцы дрожали, хотя он  изо  всех  сил
пытался овладеть собой.
   Радивилл нахмурил брови.
   - Успокойся. Все это не так трагично...
   Коллони истерически захохотал.
   Архангел встал и подошел к панорамному окну.
   Сверкали вспышки защитного  поля,  окружающего  здание  -  это  лихачи,
переведя  свои  страты  на  ручное  управление,  чуть  ли   не   впритирку
проносились рядом с трехкилометровым колоссом. Над  ближайшим  космопортом
распарывали тьму навигационные лазеры, когда очередной чудовищный  корабль
взмывал вверх,  нагло  выхватывая  из  тисков  гравитации  миллионы  тонн.
Длинные, похожие на  гусениц,  транспортники  со  сверхзвуковой  скоростью
неслись в  фиолетовых  желобах  антигравитационных  туннелей.  Гигантские,
неотразимо прекрасные воздушные лилии  медленно  плыли  внизу,  над  самой
землей, заслоняя от людской суеты подаренную природе поверхность планеты.
   - Я тебя понимаю, - тихо и спокойно сказал Радивилл. - Это  ужасно.  Мы
тысячелетиями  сколачиваем  великие  империи,  миллиарды  людей  живут   в
достатке и спокойствии и хотят жить так дальше. Они знают, что  от  сатаны
защищаем их мы. И вдруг... мы оказываемся бессильными. Тут  уж  ничего  не
поделаешь. Спасутся лишь те, которые жили в ладах с совестью. Может, это и
эгоизм, но мы ведь останемся... мы ведь живем по совести...
   Коллони покачал головой - вяло, будто лишившись всех своих сил.
   Они ждали: застывший в кресле Коллони  и  всемогущий  архангел,  угрюмо
вглядывавшийся в зарево ночного города. Золотая Галера  мчалась  к  Земле,
собирая по пути жниво смерти с Мальд и Катио, с  Джонаст-4,  с  Раттона  и
Бед-тана...
   Пробило шесть и сменились цифры на ногтях. Лежавший на  столе  перстень
лопнул с сухим треском. Уже и в  Солнечной  системе  души  расставались  с
телами, возносились в небо, захваченные врасплох...
   "...миллиарды душ людей,  полагавших,  что  живут  праведно,  прикованы
будут безмерной тяжестью их зла к золотым веслам..."
   И остался только крик сатаны, громыхание бубнов, скрип весел...
   - Раз... два... Раз... два...
   Тело Коллони мягко сползло  на  пол.  Его  остекленевшие  глаза  мертво
смотрели в сияние над городом, в огромное восходящее солнце.
   Радивилл  открыл  рот,  собираясь  восславить  Господа,  но  губы   его
сомкнулись,  руки  судорожно  сжались  на  подлокотниках  кресла,  и  душа
отрешилась от тела.

Ричард Мэтсон. Белое шелковое платье

   ----------------------------------------------------------------------
   Журнал "Фантакрим-MEGA". Пер. - И.Найденков
   OCR & spellcheck by HarryFan, 26 July 2000
   ----------------------------------------------------------------------


   Вокруг ни звука. Звуки только у меня в голове. Бабушка заперла меня  на
ключ в моей комнате и не хочет выпускать. Потому что это случилось говорит
она. Мне кажется я плохо вела себя.  Но  это  все  из-за  платья.  Я  хочу
сказать из-за маминого платья. Мама ушла от нас навсегда. Бабушка  говорит
моя мама на небе. Не понимаю, как это? Как она попадет на  небо  если  она
умерла?
   А теперь я слышу бабушку. Она в маминой комнате. Она укладывает  мамино
платье в сундучок. Почему она всегда делает это? А потом еще она  запирает
сундучок на ключ. Меня очень огорчает что она  делает  это.  Платье  такое
красивое и потом оно очень хорошо пахнет. И оно такое мягкое. Так  приятно
прижаться к нему щекой. Но я больше никогда не смогу сделать это. Это  мне
запрещено. Я думаю, это все потому что бабушка очень рассердилась. Но я  в
этом не уверена. Сегодня все было как обычно. К нам пришла Мэри Джейн. Она
живет напротив. Она каждый день приходит играть со мной. Сегодня тоже.
   У меня есть семь кукол и еще  одна  пожарная  машина.  Сегодня  бабушка
сказала играй со своими куклами и с машиной. Она сказала не ходи в  мамину
комнату. Она всегда так говорит. Наверное потому, что она боится  будто  я
устрою там беспорядок.
   В маминой комнате все очень красиво. Я хожу туда когда дождь. Или когда
бабушка отдыхает после обеда. Я стараюсь не  шуметь.  Я  сажусь  прямо  на
кровать и я трогаю белое покрывало. Как будто я снова маленькая.  Оно  так
хорошо пахнет как все красивые вещи.
   Я играю будто мама одевается и она разрешила мне остаться.  Я  чувствую
запах  платья  из  белого  шелка.  Это  ее  вечернее  платье   для   самых
торжественных случаев. Она сказала так однажды я не помню когда.
   Я слышу как шелестит платье когда его надевают.  Я  слышу  когда  очень
сильно прислушиваюсь.
   Я притворяюсь будто мама сидит за туалетным столиком.  Я  хочу  сказать
будто она возле своих духов и румян.  И  потом  я  вижу  ее  глаза  совсем
черные. Я вспоминаю это.
   Так странно если идет дождь. Будто чьи-то глаза смотрят в  окно.  Дождь
шумит как большой великан  на  дворе.  Он  говорит  тихо  тихо  чтобы  все
замолчали. Мне нравится играть будто все как было тогда  когда  я  была  в
маминой комнате.
   Еще больше мне нравится когда я сажусь за мамин  туалетный  столик.  Он
большой и совсем розовый и тоже хорошо пахнет. На сиденье вышитая подушка.
Там много бутылочек с шишечками сверху и  внутри  духи  разного  цвета.  И
почти всю себя можно видеть в зеркале.
   Когда я здесь я притворяюсь будто мама  это  я.  Тогда  я  говорю  мама
замолчи я хочу выйти и ты меня не заставишь остаться.  Это  я  так  говорю
что-то я не знаю почему. Будто я слышу это внутри себя. И потом  я  говорю
ах мама перестань плакать они не схватят меня у меня мое волшебное платье.
   Когда я притворяюсь так я расчесываю свои волосы долго-долго. Только  я
беру свою щетку я ее приношу с собой. Я никогда не беру мамину щетку. Я не
думаю что бабушка так сердится потому что я никогда не беру мамину  щетку.
Мне не хочется делать это.
   Иногда я открываю сундучок. Это потому что я очень  люблю  смотреть  на
мамино платье. Я больше всего люблю смотреть на него. Оно такое красивое и
еще шелк такой мягкий. Я могу миллион лет гладить его.
   Я становлюсь на колени на ковре с розами. Я прижимаю платье к себе и  я
чувствую его запах. Я прикладываю платье к щеке. Было  бы  чудесно  унести
его с собой чтобы спать прижав его к себе. Мне очень хочется этого.  Но  я
не могу сделать это. Потому что так сказала бабушка.
   Еще она говорит нужно было сжечь его но я так любила твою  маму.  Потом
она плачет.
   Я никогда не вела себя с платьем  нехорошо.  Я  всегда  укладывала  его
потом в сундучок будто его никто не трогал. Бабушка никогда не знала.  Мне
даже смешно что она не знала. А вот теперь она знает.  Она  меня  накажет.
Почему она так рассердилась? Разве это платье не моей мамы?
   На самом деле мне больше всего нравится в маминой комнате  смотреть  на
мамин портрет. Вокруг него все такое золотое. Это рамка  говорит  бабушка.
Он на стене возле письменного стола.
   Мама красивая. Твоя мама была красивая говорит  бабушка.  Я  вижу  маму
возле себя она мне улыбается она красивая сейчас. И всегда.
   У нее черные волосы. У меня тоже. И еще красивые черные  глаза.  И  еще
красные губы такие красные. Она в белом  платье.  У  нее  совсем  открытые
плечи. У нее белая кожа почти как платье. И еще руки. Она такая  красивая.
Я все равно ее люблю пусть она ушла навсегда я ее так люблю.
   Я думаю это потому что я была нехорошая. Я хочу сказать о Мэри Джейн.
   Мэри Джейн пришла после обеда как всегда. Бабушка ушла к себе отдыхать.
Она сказала теперь не забудь ты не должна ходить в комнату твоей  мамы.  Я
ей сказала хорошо бабушка. Я тогда так думала на самом деле но потом мы  с
Мэри Джейн играли с пожарной машиной. И Мэри Джейн сказала спорим  у  тебя
нет мамы ты все придумала она сказала.
   Я разозлилась на нее. У меня есть мама я знаю. Я очень злюсь  если  она
говорит я все придумала. Она  говорит  я  лгунья.  Я  хочу  сказать  из-за
туалетного столика и кровати и портрета и платья и потом всего-всего.
   Я сказала потому что ты вредная подожди я тебе покажу.
   Я посмотрела  в  бабушкину  комнату.  Она  спала  и  храпела.  Я  опять
спустилась вниз я сказала Мэри Джейн туда можно бабушка не  узнает.  Потом
она больше не очень вредничала. Она стала ухмыляться как  она  это  всегда
делает. А потом она испугалась и закричала она ударилась  о  стол  который
наверху в вестибюле. Я сказала ты такая трусиха. Она сказала у нас в  доме
не бывает так темно как в твоем.
   Мы были в маминой комнате. Было темно ничего не  было  видно.  Тогда  я
отодвинула шторы. Совсем немножко чтобы Мэри  Джейн  видела.  Вот  комната
моей мамы я сказала может быть я это выдумала?
   Она осталась у дверей и она больше не хотела вредничать.  Она  смотрела
вокруг. Она подпрыгнула когда я взяла ее за руку. Я сказала иди сюда.
   Я села на кровать я сказала это кровать моей мамы смотри какая  мягкая.
Она опять ничего не сказала.  Трусиха  я  ей  сказала.  Это  неправда  она
сказала.
   Я сказала ей сесть на кровать потому что  нельзя  узнать  какая  мягкая
кровать если не сидеть.  Тогда  она  села  рядом.  Потрогай  как  мягко  я
сказала. Понюхай как хорошо пахнет.
   Я закрыла глаза только все было не так как всегда было  очень  странно.
Потому что со мной была Мэри  Джейн.  Перестань  трогать  покрывало  я  ей
сказала. Это ты мне сказала трогать его она сказала. Ну и  что  я  сказала
перестань.
   Идем что я покажу я сказала и потянула  ее  с  кровати.  Это  туалетный
столик. Я потащила ее показать столик. Она сказала уйдем отсюда.
   Я показала ей зеркало. Мы посмотрелись  в  зеркало.  У  нее  лицо  было
совсем белое. Мэри Джейн трусиха я сказала. Это неправда это неправда  она
сказала и потом это в гостях где совсем темно и так тихо.  И  потом  здесь
пахнет она сказала.
   Тогда я очень разозлилась. Здесь совсем не пахнет я сказала. Пахнет она
сказала это ты говоришь что нет. Я еще больше  разозлилась.  Здесь  пахнет
как хорошие вещи красивые вещи я сказала. Нет здесь пахнет будто в комнате
твоей мамы кто-то больной.
   Не смей говорить будто в маминой комнате кто-то больной я сказала.
   А потом ты мне не показала платье ты мне соврала она сказала здесь  нет
никакого платья. Меня будто стало жечь внутри и я дернула ее за волосы.  Я
тебе покажу я сказала и не смей больше говорить я лгунья.
   Она сказала я пойду домой я расскажу маме что ты мне сделала. Нет ты не
пойдешь я сказала ты посмотришь платье моей  мамы  и  лучше  не  говори  я
лгунья.
   Я сказала сиди тихо и сняла ключ с крючка. Я встала на колени и открыла
сундучок ключом.
   Мэри Джейн сказала фу это пахнет как помойка.
   Я ее схватила ногтями. Она вырвалась и она страшно  разозлилась.  Я  не
хочу чтобы ты меня щипала она сказала у нее все лицо было красное.  Я  все
расскажу моей маме она сказала. Ты совсем ненормальная это вовсе не  белое
платье оно совсем противное и грязное она сказала.
   Нет оно не грязное я сказала. Я совсем громко сказала  не  понимаю  как
бабушка не услышала. Я достала платье из сундучка. Я  подняла  его  высоко
чтобы она видела платье такое белое. Платье развернулось и зашумело  будто
дождь на улице и низ платья опустился на пол. Оно белое я  сказала  совсем
белое и потом чистое и все из шелка.
   Нет она сказала она была как бешеная и совсем красная. Там есть  дырка.
Я еще больше разозлилась. Я сказала если бы мама была здесь  она  бы  тебе
показала. У тебя нет мамы она сказала. Когда она говорила она была  совсем
некрасивая. Я ее ненавижу.
   У меня есть мама. Я совсем громко сказала. Я показала пальцем на  мамин
портрет. Так здесь в твоей дурацкой комнате совсем темно и ничего не видно
она сказала. Я ее толкнула очень сильно и она ударилась о письменный стол.
Теперь смотри я сказала про портрет. Это моя мама это самая красивая  дама
на свете.
   Она противная у нее странные руки сказала Мэри Джейн.  Это  неправда  я
сказала она самая красивая дама из всех дам на свете. Нет нет она  сказала
у нее так торчат зубы.
   Потом я не помню ничего. Мне показалось что платье само зашевелилось  в
моих руках. Мэри Джейн закричала я больше  ничего  не  помню.  Было  очень
темно словно окна были закрыты шторами.  Все  равно  я  больше  ничего  не
видела. Я больше ничего  не  слышала  только  странные  руки  зубы  торчат
странные руки зубы торчат только возле никого не было чтобы говорить это.
   Было что-то еще мне кажется будто говорили не  позволяйте  ей  говорить
это! Я могла не держать больше платье в руках. Оно было на мне. Я не помню
как это случилось. Потому что было так будто я вдруг стала большая.  Но  я
все равно была маленькая девочка. Я хочу сказать снаружи.
   Мне кажется я тогда была ужасно плохая.
   Я думаю бабушка увела меня из маминой комнаты. Я не знаю. Она кричала о
боже сжалься над нами это случилось это случилось. Она все время повторяла
это. Я не знаю почему. Она тащила меня за  руку  до  моей  комнаты  и  она
заперла меня. Она сказала она больше не позволит мне выйти из комнаты.  Ну
и пусть я не боюсь. Что случится со мной  когда  она  будет  держать  меня
взаперти миллион миллионов лет? Ей даже не  надо  будет  заботиться  чтобы
кормить меня. К тому же я совсем не хочу есть. Я наелась досыта.

Ричард Мэтсон. Рожденный от мужчины и женщины

   ----------------------------------------------------------------------
   Журнал "Фантакрим-MEGA". Пер. - И.Найденков
   OCR & spellcheck by HarryFan, 26 July 2000
   ----------------------------------------------------------------------


   Сегодня мама назвала меня чудовищем. Ты чудовище она сказала. Я видел в
ее глазах гнев. Хотел бы я знать что такое чудовище.
   Сегодня сверху падала вода. Она везде падала я видел. Я видел  землю  в
окошке. Земля пила воду как рот если очень хочет пить.  Потом  она  выпила
много воды и вернула назад грязную. Мне не понравилось.
   Мама красивая я знаю. Здесь где я сплю со  стенами  вокруг  от  которых
холодно у меня есть бумага. Она была чтобы ее съел огонь когда он закрыт в
печке. Сверху написано фильмы и звезды. Там есть картинки  на  них  другие
мамы. Папа говорит они красивые. Он один раз говорил.
   Он говорит маме тоже. Она такая красивая я тоже  прилично  выгляжу.  Ты
посмотри на себя он сказал.  Лицо  его  было  некрасивое  будто  он  хочет
побить. Я поймал его руку и сказал замолчи папа. Он  выдернул  руку  потом
отошел