Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Уэллс Герберт. Сон -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  -
к нет. - Да ведь я сколько раз ей говорил, чтобы к девяти была дома! - Стало быть, мало, - наседала мать. - И вот плоды, любуйся! - Сто раз я ей говорил, - повторил отец. - Сто раз... - Потом он то и дело вставлял в разговор эту фразу, пока ее не сменила другая. Дядя вначале был немногословен. Утвердившись по обыкновению на каминном коврике, сшитом отцовскими руками, он стоял, слегка покачиваясь, изредка икал, вежливо прикрывая рот ладонью, морщил лоб, переводил взгляд с одного собеседника на другого и, наконец, провозгласил свое суждение. - С девчонкой что-нибудь случилось, - объявил дядя. - Попомните мое слово. Пру, той во всем мерещились кошмары. - Наверное, несчастный случай, - прошептала она. - Может быть, задавили на улице. - Говорил я ей, - сказал отец. - Сколько раз говорил... - Если несчастный случай, - глубокомысленно заметил дядюшка, - значит, того... значит, что-нибудь могло случиться. - И он повторил уже увереннее и громче: - Что угодно могло! - Спать пора. Пру, - сказала мать. - Давным-давно. И тебе тоже, Гарри. Моя сестрица с несвойственным ей проворством вскочила и вышла из комнаты. Наверное, она уже догадалась, что нужно проверить, на месте-ли вещи Фанни. Я остался. - Может, несчастный случай, - значительно заметила мать, - а может, и нет. Бывает и похуже... - Ты что этим хочешь сказать. Март? - спросил дядя. - Ничего. У меня с этой девкой давно душа не на месте. Бывает кое-что похуже несчастных случаев. Я весь превратился в слух. - Ступай в постель, Гарри, - приказала мать. - Что делать? Проще простого, - продолжал дядя, качнувшись вперед на носках. - Звонить в больницы. В полицию. В "Веллингтоне" есть телефон. Старина Кроу еще, небось, не ложился. Позвонит. Для хороших клиентов сделает. Несчастный случай, попомните мои слова. И тут на верхней ступеньке опять возникла Пру. - Мама! - позвала она громким шепотом. - Сию минуту в кровать, мисс, - отозвалась мать. - Мало мне без тебя забот? - Мама же, - настойчиво повторила Пру. - Знаешь Фаннин старенький чемоданчик? В глазах у всех мелькнула одна и та же догадка. - Его нигде нет, - продолжала Пру. - Двух шляпок, самых лучших, и белья, и того ее платья - ничего. - Значит, она их забрала! - заключил отец. - И себя в придачу, - добавила мать. - Сто раз я ей говорил... - Сбежала! - раздался вопль матери. - Осрамила! Опозорила! Сбежала из дому! - Попалась кому-то в лапы, - сказал отец. Мать как подкошенная опустилась на стул. - Это за все мои старания! - всхлипнула она. - И ведь есть порядочный человек - хоть сейчас женился бы! Сколько для нее спину гнули, себе отказывали, сколько заботились, предупреждали, а она чем отплатила? Стыд и позор на наши головы! Убежала! И пришлось же мне дожить до такого дня! Фанни! Внезапно она вскочила и бросилась наверх, чтобы убедиться, правду ли говорит Пру. Я весь сжался, стараясь стать как можно незаметнее, из страха, как бы кто-нибудь случайным вопросом не обнаружил, что в семейной трагедии есть доля и моего участия. Но идти спать не хотелось: мне было интересно дослушать до конца. - Может, мне по дороге домой стоит зайти в полицейский участок? - спросил дядя. - Полиция! - пренебрежительно бросил отец. - Какой в ней толк, в полиции? Ну, попадись он мне в руки, этот мерзавец, я бы ему показал полицию! Опозорить меня и мой дом! Полиция! От меня Фанни увели, мою доченьку Фанни! Обманули, опутали, увели, а он - полиция!.. Стоп, не горячиться... Да, Джон. Ты зайди в участок и заяви. Тебе по пути. Заяви от моего имени. Я все переверну вверх дном, лишь бы она была снова дома. Появилась мать, еще бледнее прежнего. - Все так, - доложила она. - Ушла. И след простыл. Мы с вами остались на стыд и на позор, а она сбежала. - Знать бы с кем - вот главное, - сказал отец. - С кем сбежала? Гарри, она тебе, случаем, не попадалась с кем-нибудь? Никто возле нее не увивался? Знаешь, продувной какой-нибудь франтик, щелкопер? Не замечал? Я сказал, что нет. Зато Пру успела накопить целый ворох улик. Она дала волю своему красноречию. Примерно неделю назад она видела, как Фанни возвращалась из Клифстоуна с каким-то мужчиной. Ее они не заметили, потому что были слишком увлечены своим разговором. О внешности этого мужчины из ее слов можно было получить весьма смутное представление, причем ее описания главным образом относились к его одежде. На нем был синий саржевый костюм и серая фетровая шляпа. По виду "вроде бы джентльмен". Гораздо старше Фанни. Насчет усов Пру ничего определенного сказать не могла. Показания сестрицы были прерваны сногсшибательным изречением, принадлежавшим моему отцу, из уст которого мне суждено было многократно выслушивать его в течение ближайшей недели. - Лучше бы, - молвил отец, - она умерла у меня на глазах. Мне бы в тысячу раз легче видеть ее мертвой! - Бедненькая, - сказал дядя. - Это ей будет горький урок. И какой еще горький! Бедная девочка! Бедненькая Фанни! - Бедненькая?! - злорадно подхватила мать, которая, как я вижу, подходила к этой истории с совершенно особой точки зрения. - Как бы не так! Она себе там разгуливает, задрав нос, со своим распрекрасным джентльменом, вся разодета да разукрашена, ей рестораны и вино, ей и цветы и платья - все! Ее и туда и сюда, ее и в театры и кататься! И все напоказ! Стыд какой! А мы здесь сноси обиды и позор! Соседи начнут спрашивать - что им ответить? Как людям в лицо посмотреть? А мистер Кросби? Как я ему в глаза погляжу? Человек на колени был готов перед ней встать и молиться на нее. При его-то солидной комплекции! Что ни попросит, все бы ей дал - если, конечно, на дело... И что такого он в ней нашел, никак не пойму. Да вот нашел, значит. Так с каким же лицом я теперь к нему пойду, как скажу, что я его обманула? Сколько раз, бывало, говорю ему: "Вы погодите, не торопитесь. Вы только обождите, мистер Кросби!" А она - вот тебе: сбежала! Ох, и хитра же, дрянь, и спесива, все себе на уме! Визгливые причитания матери перекрыл зычный бас отца: - Лучше бы ей лежать мертвой у моих ног! Я больше не мог. Я должен был заступиться. И тут, хоть и не полагается в тринадцать лет, я расплакался. - Откуда вы знаете! - выговорил я сквозь слезы. - А если Фанни задумала выйти замуж? Вы-то откуда можете знать? - Замуж? - вскричала мать. - С чего бы ей тогда уходить? Если замуж, так кто ей мешал привести его домой, познакомить с нами, все честь честью? Что же ей, отец с матерью нехороши, дом родной нехорош, что понадобилось тайком венчаться? Иди, пожалуйста, венчайся у святого Иуды, чинно, благородно, при отце с матерью, при дяде, при всей родне, белые розетки, и карета, и все, как надо... Я и сама вот как рада бы поверить, что замуж. Да какое там! Дядя тоже безнадежно покачал головой. - Лучше б ей умереть у меня на глазах! - опять возгласил отец. - Она вчера молилась на ночь, - объявила Пру. - Вчера? - оскорбленно переспросил дядюшка. - Разве не каждый вечер? - На коленях - не каждый, - объяснила Пру. - А вчера вечером она стояла на коленях долго-долго. Она думала, я сплю, а я все видела. - Дело скверно, - заметил дядя. - Знаешь что, Смит, это скверное дело. Молилась на коленях... что-то мне это не нравится. Дурной признак. Мне не нравится. Но тут нас с Пру решительно и бесповоротно прогнали спать. Долго еще не смолкали голоса внизу; потом все трое поднялись в лавку и стояли у порога: никак не могли распрощаться с дядюшкой; но о чем они говорили, мне уже было не разобрать. Помню только, что меня вдруг осенила блестящая идея, внушенная, бесспорно, последним свидетельским показанием Пру. Я соскочил с кровати, бухнулся на колени и зашептал: - Господи боже! Будь добр, обойдись помягче с моей Фанни... Господи! Не будь к ней суров! Я точно знаю, что она собирается замуж. На веки веков. Аминь. Заручившись, если можно так выразиться, поддержкой самого господа бога, я почувствовал, что у меня чуточку отлегло от сердца, юркнул снова в постель и вскоре уснул. Сарнак замолчал. - Как-то все странно, - заметила Уиллоу. - Тогда э-то казалось вполне естественным. - Этот колбасник был, очевидно, омерзительным существом, - сказала Файрфлай. - Почему же они ничего не имели против него? - Потому что в те дни придавали такое значение свадебной церемонии, что все прочее отступало на задний план. Я его прекрасно знал, этого Кросби. Это был льстивый враль, с хитрой багровой рожей и толстыми красными ушами, лысый и толстобрюхий. Сейчас таких уж не осталось на свете. Чтобы представить себе, как он выглядел, вспомните какую-нибудь фантастическую и непристойную фигуру со старинных карикатур. В наше время соединить жизнь девушки с подобной личностью было бы все равно, что выдать ее замуж за грязного и похотливого зверя. Но мои родители не видели в этом ничего дурного. Мать, как я подозреваю, была бы только рада отдать Фанни на поругание. Ей самой минуты физической близости с мужем, безусловно, принесли немало унижений: в старом мире эта сторона жизни представляла собою сложное переплетение грубости, невежества и тайного стыда. Кроме матери, которая не пыталась скрыть свое враждебное отношение к Фанни, никто из нас не обнаружил во время этой бурной сцены даже тени искреннего простого чувства - и уж тем более способности здраво рассуждать. Мужчины и женщины в те дни были далеко не так безыскусственны и просты, как мы; это были нелогичные, противоречивые, поразительно сложные существа. Знаете, какие старческие, морщинистые мордочки бывают у обезьян, даже молодых? Вот и мы, дети Смутной эпохи, еще в колыбели состарились и одряхлели душой, так сумбурна и безалаберна была окружающая нас жизнь. Даже я, мальчишка, ясно видел, что отец все время ломается, играет роль, которую, по его представлению, ему надлежало играть. Ни разу после ухода Фанни отец - был ли он пьян или трезв - даже не попробовал разобраться (а тем более - сказать вслух), каковы его истинные чувства. Он просто боялся. В тот памятный вечер мы все притворялись - все до одного. И все боялись что-нибудь предпринять. Поэтому каждый из нас, всяк на свой лад, старательно разыгрывал роль оскорбленной добродетели. - Боялись? Но чего? - спросил Рейдиант. - Зачем вам было притворяться? - Не знаю. Боялись, что осудят люди. Боялись из стадного чувства. Привыкли бояться. Привыкли сдерживать естественные побуждения. - Почему их не устраивало, что у нее будет настоящий возлюбленный? - спросила Файрфлай. - Чем была вызвана вся эта буря, не понимаю. - Они полагали, и вполне справедливо, что он не собирается жениться на Фанни. - А что это был за человек? - Мне довелось увидеть его лишь много лет спустя. Я еще буду говорить о нем - все в свое время! - Он был... таким, какого можно полюбить? - Фанни его любила. Она имела все основания его любить. Он заботился о ней. Дал ей образование, о котором она так страстно мечтала. Он сделал ее жизнь содержательной и интересной. По-моему, это был честный и милый человек. - Они по-настоящему привязались друг к другу? - Да. - Тогда отчего ему было не жениться на ней, раз уж так полагалось? - Оттого, что он уже был женат. Супружество ожесточило его. Брак многим приносил страдания. Его обманули. Его женила на себе женщина, которая прикинулась влюбленной, чтобы прибрать к рукам его самого и его состояние, и он раскрыл обман. - Открытие, не требующее особой проницательности, - заметила Файрфлай. - Отнюдь. - Почему же они не развелись? - Чтобы добиться развода, требовалось согласие обеих сторон. А она не желала выпускать его из рук. Она присосалась к нему, как клещ, обрекая его на одиночество. Будь он беден, он, может статься, попытался бы прикончить ее, но он как раз принадлежал к тем людям, которые умеют добиваться успеха. Он был богат. Богатые пренебрегали узами брака, позволяя себе такие вольности, о которых бедняки не смели и помышлять. А этот, насколько я могу судить, был к тому же человек страстный, увлекающийся, деятельный. Одному богу известно, что было у него на уме, когда ему встретилась Фанни. Он "подцепил" ее - ходило такое презрительно-небрежное словечко в те дни. Мимолетные, непрочные связи возникали тогда на каждом шагу. Обычно они не сулили ничего доброго, но этот случай оказался исключительным. Пожалуй, им обоим одинаково повезло, что они встретились. Фанни, знаете ли, была из тех, с кем невозможно лукавить. Она была чутка и бесхитростна - твердая, чистая, как лезвие клинка. Оба стояли на краю бездны. Ее подстерегала ужасная судьба, а ему оставалось недалеко до распутства, до полного нравственного падения. Но я не могу углубляться в историю Фанни. Потом она, вероятно, вышла за него замуж. Во всяком случае, они собирались жениться. В конце концов та, другая женщина каким-то образом дала им эту возможность... - Отчего ты не знаешь наверное? - Потому что раньше, чем это произошло, меня застрелили. Если это произошло вообще... - Нет! - вскричал Сарнак, жестом останавливая вопрос, готовый сорваться с губ Уиллоу. - Мне никогда не кончить, если вы будете прерывать меня расспросами. Итак, я говорил о буре невзгод, разоривших наше гнездо в Черри-гарденс. Не прошло и трех недель после бегства Фанни, как погиб отец. Смерть настигла его по пути из Клифстоуна в Черри-гарденс. Некий юный джентльмен по имени Уикершем, владелец автомобиля с бензиновым двигателем, которые только начинали тогда входить в употребление, гнал домой на полном ходу: отказали тормоза, как он объяснил потом следователю, и он опасался несчастного случая. Отец шел с дядей по тротуару и по обыкновению ораторствовал. Убедившись, что тротуар слишком тесен и для его жестов и для темы его монолога, он вдруг сошел на проезжую часть дороги. Здесь на него наехал сзади автомобиль и сшиб с ног. Он был убит на месте. На дядю гибель моего отца произвела глубокое впечатление. Несколько дней он был задумчив и трезв и даже пропустил скачки. Он принимал самое деятельное участие в организации похорон. - Одно можно сказать наверное. Март, - говорил он матери. - Смерть не застигла его врасплох. Он был готов. Это уж, во всяком случае, можно сказать. Он умер с именем провидения на устах. Как раз когда его сшибло с ног, он говорил о том, какие тяжкие испытания выпали ему на долю. - Не ему одному, - вставила мать. - Я, говорит, знаю, что это мне ниспослано в назидание, хоть и не могу точно сказать, какой именно в этом кроется урок. Только, говорит, как оно ни обернись: хорошо ли, плохо ли, - а все, что ни делается, непременно к лучшему... Дядя выдержал трагическую паузу. - И тут его как раз сшибло автомобилем, - дополнила картину мать. - Тут и сшибло, - кивнул дядюшка. 4. ВДОВА СМИТ ПЕРЕБИРАЕТСЯ В ЛОНДОН - В те дни, - сказал Сарнак, - мертвых обычно клали в гроб и хоронили в земле. Изредка покойников сжигали, но это было еще внове и не вязалось с религиозными, но, в сущности, весьма земными воззрениями тех времен. Следует помнить, что в ту эпоху люди все еще чистосердечно верили учению, которое провозглашает "воскресение усопших и вечную жизнь". В сознании человека из народа - я говорю о странах Европы - был по-прежнему жив Древний Египет с его дремлющими мумиями. Да и сами христианские верования в известном смысле не отличались от египетских. Как выразился однажды отец, коснувшись в одном из своих устных трактатов вопроса о кремации: "Может получиться малость конфузно при воскресении из мертвых. Вроде как на свадьбе без приличного подвенечного наряда... Хотя, если, к примеру, акулы... (переходы в рассуждениях-моего отца бывали иной раз несколько внезапны). Или кого растерзали львы. Многие славные христианские мученики были во время оно растерзаны львами... Им-то наверняка возвратят тела... А если дают одному, почему не дать другому? - Отец устремил на меня вопрошающий взгляд кротких и огромных под стеклами очков глаз. - Да, сложный вопрос", - заключил он. Как бы то ни было, когда очередь дошла до него самого, никто не стал поднимать вопроса о кремации. Его свезли на кладбище в особых похоронных дрогах со специальным помостом спереди для гроба. Сюда же сели и Пру с матерью, а мы с дядей и старшим братом Эрнстом, приехавшим из Лондона ради такого события, пошли пешком и, подождав их у кладбищенских ворот, проводили гроб до свежей могилы. Все мы были в черном и даже, несмотря на нашу ужасающую бедность, в черных перчатках. - Не пришлось бы мне в этом году наведаться сюда еще раз, - мрачно заметил дядя. - Если у Эделейд и дальше пойдет в том же духе... Эрнст молчал. Он не любил дядю и, видимо, что-то замышлял против него. С первой же минуты своего приезда он дал понять, что дядино присутствие в доме его не устраивает. Вскоре дядя несколько оживился. - Говорят, - сказал он, - что похороны - к счастью. Надо смотреть в оба, может, и мне улыбнется удача... Эрнст продолжал хранить все то же угрюмое молчание. Вслед за могильщиками, несущими гроб, мы маленькой процессией направились к кладбищенской часовне. Впереди выступал мистер Снейпс в церковном облачении. Он начал читать молитву. Раздались слова, прекрасные, хватающие за сердце, слова о чем-то неведомом и далеком: - Я есмь воскресение и жизнь, верующий в меня, если и умрет, оживет... Знаю, искупитель мой жив и он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию... Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, господь и взял, да будет имя господне благословенно! Я вдруг забыл о неладах между дядей и Эрнстом. На меня нахлынула нежность к отцу и горечь утраты. Мне как-то сразу припомнились бесчисленные и неуклюжие проявления его доброты, я понял, как одиноко мне будет без него. Я вспомнил наши милые воскресные прогулки - весною, погожими летними вечерами, зимой, когда схваченные инеем живые изгороди на равнине четко рисовались каждой своею веточкой... Вспомнил я бесконечные нравоучительные рассуждения о цветах и кроликах, горных склонах и далеких звездах... И вот теперь отца нет. Никогда мне больше не слышать его голоса, не видеть его добрых старых глаз, таких неправдоподобно огромных за стеклами очков. Никогда уж я не скажу ему, как я его люблю. А ведь я ни разу не говорил ему об этом. Я и сам до сих пор не догадывался, что люблю его. А сейчас он лежит в гробу, недвижимый, безмолвный и покорный. Отверженный... Судьба обошлась с ним круто. Она гнула его вниз, не давая выпрямиться. С недетской прозорливостью я внезапно увидел - отчетливо, как сейчас, - каким сплетением мелочных унижений, обманутых надежд и падений была его жизнь. Мне стало бесконечно жаль этой загубленной жизни. Скорбь овладела мною. Спотыкаясь, брел я за гробом и плакал. Я с трудом сдерживался, чтобы не зарыдать в голос... После похорон между дядей и Эрнстом разразился ужасающий скандал из-за того, как устроить дальнейшую судьбу моей матери. Зная, что тетя Эделейд уже все равно человек конченый, дядя предложил, что продаст большую часть своей обстановки, войдет в зеленное "дело" со своим капиталом и переедет жить к сестре. На это брат заявил, что зеленная торговля - гиблое д

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору