замерла, не веря своим
глазам. Потом встрепенулась и бросилась бегом.
	- Тимоти! - пробурчал Хорас себе под нос. - Уж конечно, кто же
станет якшаться с тварями за стеной, как не Тимоти... - Но все-таки
поспешил навстречу родственнику. Конрад, не теряя бдительности,
тащился рядом. - Стало быть, это ты. Но что ты здесь, собственно,
делаешь? Мы уж думали, что больше тебя не увидим...
	Последние слова Хорас произнес, подходя к Тимоти вплотную, в
полный голос. Правда, мина у него была при этом довольно кислая. А
Эмма просто таяла от восторга.
	- Ну не чудо ли это! Он вернулся! Тимоти вернулся к нам!
	Тимоти протянул руку. Хорасу волей-неволей пришлось ответить
на рукопожатие.
	- Ты, Хорас, и дальше намерен продолжать в том же духе? -
спросил Тимоти. - Остался таким же неотесанным, как и был?
	- Непохоже, - отозвался Хорас, - что тебя прислали передать нам
приглашение.
	- Меня прислали сказать, чтобы ты прекратил свои бессмысленные
выходки. Мы будем тебе признательны, если ты перестанешь колотить
по стене.
	- Кто это мы?
	- Мы - это жители города. Включая меня самого. Всю жизнь ты
мне досаждал - как на Земле повелось, так и здесь не кончилось.
	- В городе есть жители? - переспросила Эмма. - Такие же люди, как
мы?
	- Нет, не такие, как мы. Иные из них внешне выглядят ужасно. Но
они все равно разумные существа, и не надо их беспокоить, швыряясь в
них камнями.
	- Значит, им это не понравилось? - злорадно осведомился Хорас.
	- Некоторые вне себя от возмущения.
	- Кто такие эти чудища? И что тут, собственно, за стеной?
	- Это, - ответил Тимоти, - Галактический центр.
	- А ты-то что там делаешь?
	- Я сотрудник центра. Единственный на весь центр человек.
	- Выходит, ты самозванно объявил, что представляешь
человечество?
	- Никого я не представляю. Вернее, представляю человеческую
точку зрения. А большего им и не нужно.
	- Ну ладно, раз уж ты стал одним из них, то почему бы тебе не
пригласить нас войти? Мы ведь только того и хотим, чтобы нам уделили
какое-то внимание. А вы игнорировали нас, будто мы и не существуем.
Мы стучались у дверей - вот и все, что мы делали.
	- Не стучались, а колошматили во всю мочь. Ты не умеешь
стучаться, Хорас. Ты сразу начинаешь колошматить.
	- Значит, ты ничего для нас не сделаешь?
	- Могу взять на себя смелость пригласить Эмму. Ей будет много
удобнее в городе, чем здесь в палатке.
	Эмма покачала головой:
	- Я останусь с Хорасом. Спасибо, Тимоти, но я остаюсь с мужем.
	- Тогда я, вероятно, действительно ничего не могу сделать.
	- По-твоему, на этом можно поставить точку? - взвинтился Хорас. -
Ты явился сюда с угрозами?
	- Не собирался и не собираюсь вам угрожать, а всего лишь прошу
утихомириться.
	- А если мы не захотим?
	- Тогда в следующий раз прилечу уже не я, а кто-то другой. И он,
вероятно, не будет пытаться соблюсти вежливость, как я.
	- Ты не очень-то походил на воплощение вежливости.
	- Может, и не походил, - согласился Тимоти. - Временами с тобой
чертовски трудно сохранять вежливость.
	- Прекратите! - взвизгнула Эмма. - Прекратите оба! Опять вы
вцепились друг другу в глотку, как всегда... - Она повернулась к Хорасу. -
Слушай, ты! Ты заявляешь, что стучался у дверей. А по-моему, ты
кидался камнями в окна. Вот именно, кидался камнями в окна, как
хулиган...
	- И однажды, - подхватил Хорас, - я расшибу какое-нибудь окно
вдребезги. Тогда уж городу, хочешь не хочешь, придется обратить на
меня внимание...
	- Вот что, - сказал Тимоти. - Так и быть, скажу вам, как я намерен
поступить. Я намерен вновь обратиться к совету центра с ходатайством
по вашему делу. Еще сохраняется какой-то шанс, что вам разрешат
поселиться в городе вдвоем, но уж, конечно, без роботов.
	- А нас это вполне устроит, - заявил Конрад. - Мы вовсе не рвемся в
город. Мы делали то, что делали, ради Хораса. А нам самим и здесь
хорошо. В нашем распоряжении вся планета, и мы попробуем построить
общество роботов. Попробуем чего-нибудь добиться самостоятельно.
Здесь много хорошей пахотной земли. Можем растить для города
пищевые культуры. Да и другая работа найдется.
	- Как тебе такой поворот? - спросил Тимоти у Хораса.
	- Ну что ж, - согласился Хорас без особой охоты. - Раз уж они так
хотят...
	- На Земле мы воевали с деревьями. - Конрад, оказывается, еще не
считал свою речь оконченной. - Останься мы там, мы бы продолжали
войну. Однако здесь нет смысла воевать с кем бы и с чем бы то ни было.
Предоставленные сами себе, мы добьемся процветания. Мы начнем
строить принципиально новую жизнь. И нет конца открывающимся
перед нами новым возможностям...
	Тимоти присмотрелся к Хорасу, который елозил ногами, но
молчал. Вид у Хораса был такой, словно у него кончился завод, вернее,
словно ему сломали заводную пружину.
	- Я возвращаюсь в город и сделаю все, что смогу, - сказал Тимоти.
- Но если вас согласятся впустить, будь любезен, Хорас, вести себя как
подобает и держать рот на замке. Никакого хулиганства. У меня дом,
очень похожий на усадьбу в Гопкинс Акре. Добро пожаловать, места
хватит, и жить там будет приятно. Но если совершишь что-либо
предосудительное, тебе будет от дома отказано. Согласен?
	Эмма дерзнула ответить за мужа:
	- Он согласен. Уж я присмотрю, чтобы все было в порядке. Я
устала от жизни в дикости. Возвращайся в город, Тимоти, и похлопочи
за нас, как сможешь.



	Глава 14.
	Планета радуг.

	Рядом с местом посадки невода громоздились исполинские
белоснежные кристаллы, поставленные на попа будто специально для
того, чтобы линия горизонта стала не ровной, а иззубренной. Под
ногами стелились такие же кристаллы, но уложенные встык, как
брусчатка мостовой. Синева неба была густой почти до черноты.
Горизонт казался слишком близким - возможно, потому, что его
подчеркивала пурпурная полоска. Безжалостный космос подходил к
поверхности близко-близко, атмосферный слой был тонюсеньким,
однако затруднений с дыханием не возникало. Белизна создавала
ощущение холода, но на деле температура была вполне сносной, хоть в
безрукавке ходи.
	Все молчали. Бун осматривался скорее по привычке, чем из
интереса: кроме кристаллов, смотреть было совершенно не на что.
Недоумение вызывало то, что в небе не было солнца, - откуда же тогда
здесь тепло и свет?
	Над горизонтом мелькнула цветная вспышка и тут же пропала.
	- Что это? - опросила Инид. Естественно, ей никто не ответил. -
Смотрите, вот опять!..
	На этот раз вспышка не угасла, а взмыла над ломаным горизонтом
по кривой - плавно вверх, а затем вниз. И над планетой повисла,
разгораясь нежными красками, высокая переливчатая арка.
	- Радуга! - воскликнул Коркоран. - Попали, куда хотели...
	- Не просто радуга, - громыхнул Конепес. - Не исключено, что сие
есть образчик людей-радуг.
	Прямо у них на глазах появлялись новые и новые радуги.
Вспыхивали на пустом месте, взвивались в небо, изгибались арками.
Арки, пересекая одна другого, собрались в витражи, и кристаллы вокруг
тоже зажглись отраженными мягкими красками. Держались радуги
устойчиво и все же не производили впечатления стабильности, в них
ощущалась какая-то хрупкость и эфемерность, словно они еще не
решили, задерживаться в небе или нет, и в любую секунду могли
исчезнуть.
	Робот, не обращая внимания ни на какие радуги, вытащил из недр
невода свое оборудование и принялся возиться у плиты. Инид и
Коркоран, задрав головы, завороженно смотрели вверх. Шляпа,
напротив, распростерся, почти разлегся на кристаллической брусчатке, и
Конепес склонился над ним.
	- Кого-то не хватает, - заметил Бун не без удивления. - Мартина,
вот кого! Куда он делся?
	- Выпал, - ответил Конепес. - Невод мог бы его удержать, однако
не пожелал.
	- И ты никому не сказал? Даже не заикнулся о таком
происшествии?
	- Мартин не соответствовал данному рейсу. Неводу сие было ясно
и небезызвестно.
	- А бесконечники здесь, - проронил Коркоран.
	Троица в сутанах сбилась в кучку, но держалась особняком от всех
остальных.
	- И все-таки это ужасно! - подала голос Инид. - Ты говоришь,
Мартин выпал. А ты, случаем, его не столкнул?
	- Я находился далеко от него. Мне бы не дотянуться.
	- Что касается меня, - заявил Коркоран, - я о нем плакать не
собираюсь.
	- Ты хоть имеешь представление, где он теперь?
	Вопрос задал Бун. Конепес подчеркнуто безразлично пожал
плечами. Но тут заговорил Шляпа:
	~Я выступаю не от себя, а от имени людей-радуг. Они будут
общаться с вами через меня.~
	- А где они сами? - спросил Бун.
	~Вы их видите,~ отозвался Шляпа. ~Вашему зрению они
представляются в форме радуг. Они приветствуют вас и позже будут
беседовать с вами.~
	- что же получается, - не поверила Инид, - радуги, явления
природы, и есть те мудрецы, к которым ты звал нас?
	- Мне они не кажутся похожими на мудрецов, - буркнул Коркоран.
	Волк прижался к Буну, и тот сказал тихо и успокоительно:
	- Все в порядке, старина. Держись поближе. Мы по-прежнему
вместе, ты и я...
	- И это все, что твои люди-радуги сообщили нам? - продолжала
Инид. - Что они приветствуют нас и позже, так и быть, побеседуют?
	~Да, это все,~ ответил Шляпа. ~Чего еще можно желать?~
	Робот возвестил:
	- В такой спешке я не мог приготовить ничего, кроме гамбургеров.
Вас это удовлетворит?
	- Если это пища, - откликнулся Конепес, - то меня удовлетворит
вполне.
	Радуги, столпившиеся над горизонтом, потеряли резкость, начали
блекнуть, а потом угасли совсем. Буну почудилось, что, угаснув, они
унесли с собой частицу тепла. Он даже вздрогнул в ознобе, хотя заведомо
знал, что для такой реакции нет причин: температура не понизилась ни
на градус.
	А все этот негодяй Шляпа, раздраженно подумал Бун. Втравил нас
в какую-то ерунду, не позволив даже обсудить и другие предложения,
Может, мелькнула мысль, Шляпа всегда был агентом радуг? Иначе
откуда бы ему знать об их существовании, где их найти и на что они
способны? А теперь он взялся еще и вещать от их имени...
	- Голосую за то, - произнес Бун вслух, - чтобы мы немедленно
улетели отсюда. Какого черта мы здесь, собственно, делаем?
	- Ты задаешь себе тот же вопрос, что и я, - сказал Коркоран.
	~Мы прибыли сюда,~ вмешался Шляпа, ~за правосудием для
бесконечников. Это единственный во Вселенной суд, где их выслушают
беспристрастно, единственная инстанция, способная на действительно
справедливый приговор.~
	- Ну так пусть их судят поскорее, и мы отчалим, - выпалил
Коркоран. - А еще лучше - оставим их здесь, и пусть себе ждут своего
суда сколько влезет. Меня лично приговор, какой им вынесут,
совершенно не интересует.
	- А меня интересует, - возразила Инид, и достаточно резко. - Они
сгубили человечество. И я хочу знать, что им за это будет.
	~К правосудию дело не сводится~, опять вмешался Шляпа. ~Здесь
можно установить кое-что, представляющее интерес для всех.~
	- Не представляю себе, что именно, - бросил Коркоран.
	~Радуги - древняя раса~, пояснил Шляпа. ~Одна из древнейших
во Вселенной, если не древнейшая. У радуг было время развить свое
мышление до совершенства, какого вы себе не можете и вообразить. Их
знания и мудрость превосходят возможности вашего восприятия. И раз
вы уже здесь, неразумно не выслушать то, что они хотят сказать. Тем
более что от вас требуется лишь немного терпения.~
	- Древнейшая раса во Вселенной! - повторил Бун и больше ничего
не сказал. И как облечь такое в слова: если они древнейшие, тогда судьба
действительно дала им время пройти эволюционный путь до самого его
завершения, до окончательного предела.
	Самая мысль о подобном пределе граничила с помешательством.
Это фантастика, самая настоящая фантастика - и все же не большая, чем
свершения человечества за какие-то два-три миллиона лет. В начале
этого срока люди были хитренькими, но беззащитными зверушками - в
конце его стали владыками планеты. Обострившийся ум и ловкие руки
дали им средства противостоять любым неблагоприятным изменениям
природной среды, даже самым крутым и внезапным.
	Ну а бесконечники? Боже милостивый, если только они не
заблуждаются и бестелесность, которую они предлагают, действительно
дает полную независимость от физических условий, - что тогда?
Разумные радуги приняли энергетическую форму существования, но и
они, если не откажутся от нее, рано или поздно погибнут от энтропии.
Когда Вселенная иссякнет, когда не станет ни пространства, ни времени,
ни энергии, исчезнут и силы, поддерживающие жизнь радуг. Значит,
конец Вселенной окажется концом и для них.
	И тем не менее Шляпа провозглашает, что радуги имеют право
судить бесконечников и воспользуются этим правом!
	А что если - новая мысль - бесконечники предлагают совершенную
систему выживания другим расам, но по какой-то причине не могут или
не хотят использовать ее для себя? Троица на Магистрали Вечности
была готова раболепствовать, лишь бы добиться помощи и милосердия.
Почему?
	Они, эти трое, и теперь выглядят не лучше - собрались кружком,
отвернувшись от всех и соприкоснувшись сутанами, как бы слившись в
единый организм. И завели монотонную песнь, исполненную скорби и
одиночества. Песнь смерти? Нет, если бы так, в пении непременно
слышался бы вызов судьбе, а в заунывном вое бесконечников не было ни
вызова, ни надежды на воскрешение, это была панихида по всем и всему.
	Из тишины, окружившей бесконечников с их панихидой, возник
голос, беззвучный, лишенный интонаций:
	~Вы впали в заблуждение и тем совершили грех. Хуже того, вы,
бесконечники, стали грешниками из-за непомерной гордыни. Не
вызывает сомнений, что ваша техника перевоплощения безупречна, но
вы поспешили ее применить. И обрекли целую расу на то, что ее
интеллект увековечен на более низком уровне, чем ей предначертано.
Жители планеты Земля отнюдь не достигли финальной стадии своего
развития, как вам, судя по всему, показалось. Они всего лишь
приостановились и решили передохнуть. Со временем они возобновили
бы поступательное движение и поднялись бы на новую
интеллектуальную высоту. Но вы не дали им необходимого времени, вы
поторопились и тем обрекли их во Вселенной на статус более низкого
разряда. За что вам выносится порицание и проклятие. Вы трое будете
возвращены к своим соплеменником, с тем чтобы сообщить им об этом
приговоре. Да послужит наказанием им и вам то, что вы осознаете
содеянное и до конца отпущенного вам как расе срока будте обвинять
себя в злонамеренной и непоправимой ошибке.~
	Голос умолк. Бесконечники больше не пели и не стояли, как
маленькая палатка. Их просто не стало на планете. Коркоран шумно
перевел дух и произнес всего два слова:
	- Черт побери!..
	- Как бы то ни было, - заявил Конепес, - мы с ними более не
связаны. Приговор вынесен, следовательно, мы можем улетать...
	И, не дожидаясь какого-либо ответа, полез на невод.
	Нас семеро, сказал себе Бун и на всякий случай пересчитал по
пальцам: Инид, Коркоран, волк, Конепес, робот, Шляпа и, наконец, я
сам. Нас семеро, а было одиннадцать, но Мартин выпал, а три
осужденных бесконечника сгинули без следа...
	- Ряды все редеют, - сказал он, ни к кому не обращаясь. - Кто
следующий?..
	~Вы никак не можете улететь,~ сообщил Шляпа. ~Грядет
следующее действие.~
	- Слушай, Шляпа, с нас хватит, - проговорил Коркоран. - Мы сыты
по горло тобой и твоими радугами, приговорами и отсрочками. Мы и
так разрешили тебе играть свою игру куда дольше, чем следовало.
	Волк бочком подобрался к Буну, тот присел и обнял зверя за шею.
Инид подошла к ним, наклонилась, хотела что-то сказать. И исчезла.
	А следом исчезла и угловатая белизна кристаллического мира. Бун
не изменил позы, волк все так же находился в кольце его рук, но теперь
они очутились на краю мрачной глубокой пропасти, среди крутых
холмов, взмывающих в бледно-голубое небо. По холмам корчились
дряхлые деревья, склоны скалились вросшими в грунт валунами, серыми
и лысыми, как черепа. Из пропасти дул неистовый ветер, а вдали, за
дикими теснинами, можно было различить отблеск солнца на водной
глади.
	Бун молниеносно вскочил. От кристаллического мира не осталось
даже самого малого следа. Они с волком попали в какой-то новый мир.
И попали вдвоем, без остальных.
	Неужели он снова ступил за угол? Для этого вроде бы не было
причин. Ему не угрожала никакая опасность, во всяком случае, он не
сознавал опасности. И уж совершенно точно, не делал ничего, ровным
счетом ничего, чтобы перенестись вместе с волком в новый мир.
	- Ну и что ты об этом думаешь? - обратился он к волку. - У тебя
есть что сказать?
	Волк воздержался от ответа. И вдруг послышалось:
	- Бун! Бун, ты здесь? Где ты?..
	- Инид! - обрадованно закричал он и сразу же увидел ее: она
появилась над ними на холме и побежала вниз по склону, который был
слишком крут для бега.
	Бун бросился по склону вверх, ей наперерез. Она начала падать -
он прыгнул, чтобы подхватить, поддержать ее, но грунт оказался
слишком рыхлым, пополз от толчка, и он упал сам. Они покатились
кубарем, докатились почти до самых лап волка и расхохотались. Смех
был, пожалуй, отчасти смущенным: уж очень нелепо все получилось. Бун
попытался поправить прядь волос, упавшую ей на лицо, но рука после
падения оказалась в грязи, и он измазал ей нос.
	- Слушай, что произошло? - спросила она. - Как это мы очутились
здесь? Ты нырнул за какой-нибудь очередной угол?
	- Ни за какой угол я не нырял. Там не было угрозы, которая могла
бы послать меня за угол.
	- Тогда что?
	- Не знаю. - Он пододвинулся ближе к Инид, протянул руку. - У
тебя нос в грязи. Разреши, я вытру.
	- А где остальные?
	- Наверное, там же, где и были.
	- Бун, я боюсь. Ты можешь хоть приблизительно сказать, где мы?
	- Не знаю, - повторил он. - Сказать по совести, я сам боюсь не
меньше твоего...
	Оставалось держаться рядышком, поглядывая на зловещую,
вытертую ветрами пропасть. Волк сидел прямо перед ними как изваяние,
всем своим видом показывая, что намерен их защищать. Но тут прямо в
мозг вонзился голос, возникший неведомо как, пришедший отовсюду и
ниоткуда, - голос радуг. В голосе не было ни самоуверенности, ни
угрозы, ни поддержки, - тусклый, мертвенный голос.
	~Слушайте со вниманием,~ призвал голос. ~Поговорим о
вселенной.~
	- Соглашаться на это с моей стороны было бы явным нахальством,
- ответил Бун. - Я в этом ничего не смыслю.
	~Однако один из вас обдумывал этот вопрос~, возразил голос.
	- Разве это называется обдумывать? - усмехнулась Инид. - Так,
разрозненные праздные мыслишки. Меня занимало, что такое Вселенная
и зачем она.
	~Тогда вникайте. Слушайте с полным вниманием,~ предложил
голос.
	И на них обрушился яростный, ошеломляющий поток мысли.
Вернее, смесь полупроизнесенных слов и безмолвных мыслей, несущая в
себе глубочайшую информацию. Бун буквально физически ощутил, как
подгибаются колени, - словно он пошел против ветра убийственной
силы, нелетевшего на мозг и на тело, и не смог устоять. Он еще успел
выговорить:
	- О мой Бог!..
	И рухнул. Смутно, как сквозь туман, различил Инид, недвижно
сидящую всего в нескольких футах, и попытался подползти к ней,
обрести в женщине какую-то теплоту и единство с собой. А ураган не
стихал, бил и бил с неземным упорством, - и когда наконец прекратился,
Бун оказался простертым в грязи. Волк распластался на склоне рядом,
подвывая от страха.
	Наконец Буну удалось добраться ползком до Инид и сесть. А Инид
будто окаменела, она не замечала его и не помнила себя. Но когда он
притянул ее к себе и сжал в объятиях, она прильнула к нему. Сомкнув
объятия еще крепче, он спросил:
	- Ты что-нибудь поняла? Помнишь хоть что-нибудь из того, что
нам рассказали?
	Она ответила шепотом:
	- Нет. Я чувствую, что в меня впихнули целую библиотеку, но
ничего не понимаю. Мозг переполнен так, что того и гляди взорвется...
	Внезапно на них обрушился еще один голос, ясно слышимый,
громкий, хриплый, произносящий обыкновенные слова. Вскочив, Бун
увидел над головой нечто зыбкое. Нечто колыхалось, полоскалось в
воздухе, спускалось. Невод! И на нем Конепес - стоит себе в рост,
расставив ноги, как матрос в лодчонке, пляшущей по штормовому морю.
	- Времени не терять! - зарычал Конепес. - Лезьте