введен  в
роман  уже  как  литературный  персонаж.   Такое   введение   представляется
оправданным. Не только потому, что философское "я" Уэллса весьма ощутимо и в
"Машине времени", и в "Борьбе миров". Гораздо важнее, что в жизни Уэллс  был
активным борцом  за  человечность,  социальную  справедливость  и  подлинный
прогресс. Что ж, лучший литературный памятник такому человеку -  это  именно
образ ученого и  философа,  который  своими  руками  создает  оружие  против
марсиан и бесстрашно атакует этот символ зла.
   "Мы живем на заре нового, двадцатого века, и  этому  веку  суждено  стать
свидетелем неисчислимых перемен, - говорит пристовский Уэллс. -  И  все  эти
перемены будут происходить  на  фоне  новой  великой  битвы  -  битвы  между
достижениями науки  и  совестью.  Марсиане  вели  такую  битву  и  потерпели
поражение, нам на Земле предстоит ныне вступить в нее!.."
   Совесть без разума  бессильна,  разум  без  совести  -  ужасен.  Конечно,
обозначенная Уэллсом и Пристом проблема - лишь  частное  производное  общего
процесса иногда катастрофической  ломки  вековых  общественных  отношений  в
эпоху великих, грозных, очистительных бурь социальных  и  научно-технических
революций. Но частное не тождественно мелкому. Разве усопли технократические
иллюзии  благодетельного,  вне  всяких   моралей,   автономного   устройства
общества, научно-технического прогресса? Случайно ли фашизм объявил  совесть
- нравственный регулятор поведения личности, ненужной  мерой?  А  что  можно
сказать  о  физиках,  которые  восхваляют  "гуманизм"  нейтронной  бомбы,  о
деятелях военно-промышленного комплекса, которые ради  миллиардных  прибылей
гнут  человечество  к   пропасти   ядерного   безумия?   Они   что,   сплошь
интеллектуальные тупицы? Право, можно подумать, что такие люди держат у себя
в душе образ уэллсовских марсиан и втайне поклоняются ему как идеалу.
   Подлинная литература обостряет духовную зоркость.  Это  можно  сказать  о
произведениях Уэллса, то же отнести к роману Приста.
   Дм. Биленкин.