шие  куски. Именно этот изумительный микс
Блаженства и  Фетиша,  собакомузыки и танцующей толпы заставлял тебя ощутить
звездой в своей собственной системе.
     Я  отхлебнул  еще  Фетиша,  смакуя  его,  вдыхая  запах  Блаженства,  и
включился  уже  на полную в атмосферу тусовки, просто влился  в нее целиком.
Боже, мне нужно было расслабиться!
     Наверху был балкон, и у меня вдруг появилась мысль, что мне хотелось бы
оказаться  там  и  глядеть вниз  на толпу. Я протолкался  от  стойки, крепко
сжимая в руке стакан, достиг мальстрема танцующих и пошел дальше, продираясь
сквозь небольшие зазоры между  танцорами. Одни были одеты в черное, другие -
в пурпур, третьи - в винил, четвертые были все в перьях, пятые -  в радугах,
шестые - обнажены до исподнего, седьмые - все  в шерсти,  восьмые - в дыму и
дымке, девятые - в лохмотьях, десятые - в невнятных бормотнях. Остальные - в
украшенных булавками нашивках. Здесь присутствовали все цвета. Пот уже лился
с меня ручьем, когда я добрался до тесной компашки ценителей перьев. Проходя
мимо  них, я  словил  небольшую щекотку в  горле, действительно небольшую, я
уловил только проблеск залитых  лунным  светом лугов,  когда я пролетал  над
ними, хлопая Крыльями Грома, преследуя добычу. Банда сидела на Крыльях Грома
и  его  сладкое ощущение  оставалось со мной, даже  когда  я  прошел дальше,
прокладывая  себе путь по направлению  к лестнице.  Крылья Грома помогли мне
продраться сквозь тусовку и взобраться наверх по ступенькам.  Было ощущение,
как будто я летел над  этими ступеньками. Наверх - на балкон, где мир застыл
в ожидании.
     Это  был мой первый Вирт  за восемнадцать дней, с той самой ночи, когда
мы отправили в Валгаллу того толстого копа, и у меня было такое чувство, как
будто я вернулся  домой. Этот  вкус... Может быть,  я начинают слабеть. Но в
этом не было ничего плохого.
     Там на балконе было спокойнее.  Атмосфера была  не такой заводной.  Там
стояли кресла, и люди  беседовали  друг с другом у столов с едой. С едой! Не
ел уже целую  неделю! Так  мне казалось. Но сначала  мне надо было взглянуть
вниз,  чтобы  посмотреть на тусовку  с верхотуры.  И когда я посмотрел вниз,
последние остаточные фрагменты  Крыльев Грома  заставили меня  ощутить  себя
так, словно я летел над танцполом, над собаками и  тенями, робо и Виртовыми,
- все смешалось в Блаженстве.
     Там был и Битл, уже  вернувшийся из  своего басового трипа.  Его до сих
пор слегка подергивало, но он игрался в толпе как робо-профи, принимая перья
от случайных знакомых. Я  огляделся  в поисках Мэнди. Мэнди не было. Но зато
были Тристан и  Сьюз со своими общими волосами; они приподнимали  волосы над
толпой, двигаясь  в  давке. Боже! Там была эта  теневая девушка,  как же  ее
зовут?  Она  пыталась избить нас в Бутылке. Нимб! И,  посмотрите, там был  и
Скриббл, принимающий в рот перо . Нет! Только не  это! Я был здесь, наверху,
на  балконе, а не внизу! Внизу меня не было! Я боролся за контроль над своим
телом, с трудом пытаясь определиться в пространстве.
     Я  наблюдал  за тем, как я пропадаю в толпе, в дыму.  И так было лучше.
Снова  быть только одним-единственным,  опять в одном теле. Меньше всего мне
нужны эти трудности, этот пиздец!
     Теперь появилась  и Мэнди.  Я  ее  вычислил.  Ее  сдавили  в  тусовке и
какой-то  незнакомый чувак  тыкал  пером ей  в  губы - вне  всяких сомнений,
какой-нибудь Порновирт,  -  надеясь  на должный  настрой. Попробуй  Кровяной
Вирт, дружище.  Тогда больше шансов  на  шоу.  Но,  как  я  понял, чуваку не
покатила малина, потому что  он сразу же был отмудохан, и, вцепившись в свои
яйца, поспешно  исчез  в  толпе.  Ничего  особенного не случилось. И в любом
случае, Мэнди отхватила перо на халяву. Черт! Вот девка! Рядом с такой будет
приятно проснуться утром,  когда  ты  бодр,  полон сил  и  готов  к  дневным
приключениям.
     И тут ко мне обратился голос, практически - в упор, с левой стороны, но
я был  уверен, что  там никого  нет.  Я  повернулся, и там  стоял он... Этот
джентельмен. Другого слова и не подберешь. Джентельмен был окутан знанием  и
страданием. И на нем был павлинье-зеленый твидовый костюм-тройка с  кожаными
эполетами. Его  лицо обрамляла окладистая борода и усы -  щедрая компенсация
за редеющие  волосы на голове. То, что осталось от этих волос, было зачесано
назад сложным узлом и  болталось над одним  плечом, как какая-то  мутантская
топология. Его глаза были абсолютно желтые,  мягкие и апатичные. Они  будили
самые  худшие  воспоминания. Губы полные и красные, и когда они разделились,
чтобы заговорить, у меня возникло странное ощущение, что  он говорит со мной
напрямую - прямо мне в душу.
     - Да,  эта  девушка  особенная,  - сказал  он,  словно уловил  все  мои
секреты.  Он  говорил с  сильным ирландским акцентом,  и это тоже пробуждало
воспоминания и  чувства, которые я никак  не  мог  определить,  словно я уже
слышал его раньше, но не обращал на него внимания.
     - Это правильно, - сказал он. - Ты не обращал на меня внимания.
     Я же не говорил это вслух! Черт! Точно как с Бриджит.
     - Ты что, Дремлющий? - спросил я.
     - Типа того, но не такой, как Бриджит.
     - Что?
     - Ты ищешь Дездемону. Я прав, Скриббл?
     Он знал мое имя.
     - Ты знаешь, как...
     - И Бриджит, разумеется. Ты хотел  бы найти Бриджит. Единственная беда:
ты  уверен,  что  Существо  для тебя  важнее, чем  Бриджит.  Из-за  обратной
перекачки для твоей сестры. И поэтому ты себя чувствуешь виноватым.
     - Кто ты? - спросил я настойчиво .
     Он отхлебнул красного вина из своего бокала.
     - Давай-ка чего-нибудь поедим.
     И  тут  он исчез. Я  повернулся,  чтобы  пойти за ним,  но за  ту  долю
секунды, пока я оборачивался, джентельмен ускользнул. Такое впечатление, что
он просто растворился в воздухе. Я огляделся по сторонам, пытаясь найти его.
Но  его  нигде  не было.  И у меня в  сердцу вдруг  образовалась  вселенская
пустота - совершенно ненужная пустота.
     Я  опять  обратил все внимание на тусовку  внизу.  Теперь там  появился
Динго Клык.  Он  шел сквозь толпу,  окруженный  многочисленными подхалимами.
Сотни  любящих  рук  прикасались  к  нему  и  гладили  его шерсть, и тусовка
изменила расположение, сгрудившись  вокруг  него. Теперь  все  потерялись  в
безликой массе,  за исключением центральной фигуры - Динго-песиголовца. И  в
самом темном углу, далеко внизу, формировалось тело из дыма. Я уловил только
проблеск,  когда его разметало в толпе танцующих. Но я чуть не подпрыгнул на
месте, сам не знаю - с чего бы.
     Я ощущал  такую кошмарную пустоту внутри и решил обратиться к еде -  за
неимением другого способа  отрешиться.  Стол ломился от яств.  И это был миг
неподдельной  радости; я уже весь  истекал слюной. Там были крошечные крылья
жаворонков,  тушеные  в  свиной  крови.  И  чернильные  мешочки  осьминогов,
истекающие соком на  свежие сливы.  Там были  яйца  вьюрков,  зажаренные  на
растительном  угле,  в   маринаде  из  шафрана.   И  покрытые  коркой  глаза
девственных  овечек, густо осыпанные темными волокнами  конины, основательно
зажаренными в теневом масле. Надзирал за банкетом сам шеф-повар "Сливи Тув",
со своими длинными, завазованными назад волосами и впалыми щеками, поросшими
щетиной. И что-то было в его глазах - какая-то дурная потребность.
     - Жри, давай, Ежикоголовый, - сказал он мне. - Смакуй.
     - Обязательно, - отозвался я,  наполнив мой рот сочным жареным мясом. -
Ого, вот это вкуснятина!
     - Просто скажи им, что это Барни готовил. Барни, шеф-повар. Запомнишь?
     - Запомню, - промямлил я с полным ртом.
     И тут рядом со мной возник Битл, накладывая себе полную тарелку.
     - Нормальная жратва, Скрибб? - спросил он.
     - Разумеется, - сказал я. - Барни, шеф-повар, готовил.
     Барни, шеф-повар, улыбнулся мне благодарной улыбкой.
     - Что-нибудь слышно о Мердок, Скриббл? - задал вопрос Битл.
     - Я держусь тише воды, ниже травы.
     -    Ну    конечно.     Играть     в     Лимбик-клубе,    переполненном
песиголовцами-говнюками.  Это  теперь  называется  тише  воды,  ниже  травы,
крошка.
     - Мне же надо на что-то жить, Би.
     - Эй, а все-таки здорово мы отделали эту суку-копа, правда?
     - Ага.
     - Надо было ее прикончить. Зря ты меня остановил.
     - Они бы прислали кого-то другого.
     -  Я понимаю.  Но зато сколько было  бы удовольствия. Эй, между прочим,
Скрибб,  спасибо тебе за  басовый  отрыв. Это  был заебательский  трип!  Ох,
мальчик!
     - Битл?
     - Что?
     - Не бросай Мэнди.
     - Что?
     Он, похоже, опять отлетал.
     - Она - твой счастливый билет.
     - Да... Ну...  Я как-то к ней остываю. И она ко мне охладела. Больше не
хочет принимать  перья.  То  есть,  те  перья,  которые  я  хочу, чтобы  она
принимала.
     - Я за тебя беспокоюсь, Битл.
     Он взглянул на меня, лишь на мгновение,  но это  было великолепно. Один
из  тех   старых  хардкор-взглядов  Битла.  Потом  снова  включились  перья,
захватили контроль над ним,  и  утроенная пелена смежила его веки, затуманив
его глаза.
     - Ты слишком много принимаешь, Би, - сказал я. - Слишком много Червя.
     Я думал,  что он  на  меня  наорет, но Битл только молча смотрел в одну
точку  поверх  моего  плеча.  В  его  глазах  снова  зажегся  его  фирменный
"битловский" жесткий свет.
     - Тристан! Мой  друг!  И Сьюз  на  буксире! -  закричал он, приветствуя
пару, которая поднималась наверх.
     - Битл... послушай меня...
     Но чувака  как  ветром сдуло. Он оттолкнул  по  пути  хрупкого молодого
парня, направляясь неровным курсом к паре со спутанными волосами. Я наблюдал
за тем, как он обнял Сьюз, а потом - Тристана, как он гладил их дреды своими
длинными,  покрытыми Вазом пальцами. Матерая парочка гладила  его в ответ, и
все, что я мог сейчас сделать - только смотреть, не участвуя в происходящем.
Сьюзи  улыбнулась  мне; это была  глубокая улыбка, очень глубокая, и я снова
почувствовал, как она забирается внутрь,  лаская взглядом всего меня. Что же
такое  было  в  этой  женщине,  что отличало  ее от  всех других  женщин, за
исключением,  разве  что,  Дездемоны?   Мир  вокруг  закружился.  Фетиш,   и
Блаженство, и танец; все они вставили мне. Я отвернулся от любви, сделал шаг
назад - в  сторону от Битла, в  пустое  пространство.  Джентельмен ждал меня
там, в своем павлинье-зеленом костюме-тройке и своей мудростью.
     - Не дай ему до тебя добраться, Скриббл, - сказал он.
     - Скажешь мне свое имя? - спросил я.
     - Ты знаешь, кто я.
     - Да, - согласился я. - Я тебя знаю.
     Но откуда?
     - Пока что этого достаточно, - заметил он, прочитав мои мысли.
     - Существо все еще живо? - спросил я.
     - Все еще живо. Так же, как и Бриджит.
     И опять - что-то в его голосе меня зацепило.
     - А откуда ты знаешь?
     - Я наблюдаю за проносящимся мимо миром.
     - Где Существо?
     - Я думаю, ты должен сам догадаться.
     - Скажи мне!
     Он  смотрел на меня.  Желтые глаза. Этот  взгляд  глубокого  узнавания,
который  достается тебе  только  раз  в  жизни. Его  пристальный  взгляд был
золотым,  и все плохие  воспоминания,  все потери  -  они уходили  прочь.  Я
влюблялся, серьезно влюблялся в этого человека. Но я не знал - почему, разве
что  это было  - как влюбляться  в давно потерянного  друга,  только такого,
которого  ты никогда не  встречал  раньше. Он начал  говорить, но  вдруг его
глаза переключились в одной быстрой вспышке направо, вверх над моим плечом.
     Я обернулся и увидел Битла и Тристана. Они крепко обнимали друг друга.
     И все было бы хорошо,  вот только Тристан не обращал внимания на Битла,
то есть, абсолютно. Он смотрел, не отрываясь, прямо в глаза  Джентельмену. И
больше его не видел никто.  Я осознал  это только тогда. Никто -  только я и
Тристан. Нас это объединяло, но я не мог понять, почему.
     -  Что происходит? - спросил я, и его глаза повернулись обратно ко мне,
полные боли и страдания.
     - Дело такое, Скриббл, - сказал он. - В тебе яд. У тебя внутри.
     - Укус змеи? - спросил я.
     - Я  не знаю, откуда  он берется. У некоторых  он есть. У большинства -
нет. Те, в ком он есть, должны это использовать. Ты не используешь.
     - Ничего не понимаю.
     - Я тоже  когда-то не  понимал. В твоем возрасте.  Но  однажды  ты  все
поймешь. Однажды ты  осознаешь.  И все  встанет  на  место. Ты найдешь,  что
искал.
     - Но каким образом? - допытывался я, но Джентельмен снова проделал свой
трюк c незаметным исчезновением.
     - Скриббл!  Иди сюда! - голос  Битла ворвался  в мой транс.  - Скриббл!
Давай  поболтаем. - Он выпустил Тристана и снова пристал  ко мне. Как банный
лист  к жопе. Его зрачки плясали под мутной пеленой, что затянула его глаза.
- Скриббл, я хочу тебе что-то сказать. - Его голос был глухим и невнятным, в
нем  еще  чувствовался  отходняк от  басовой  инъекции.  - Послушай меня!  -
закричал он, крепко схватив меня за руки.
     - Ладно, говори.
     - Скриббл... Я... Я хотел... просто хотел...
     Битл  вдруг  огляделся  по  сторонам,  весь  нервный  и  напуганный,  а
напуганный Битл - это явление  крайне редкое, поэтому я  уставился на него в
упор. Он отвел глаза, не выдержав мой взгляд.
     Он не  выдержал мой взгляд! Битл  не смог посмотреть  мне в глаза!  Без
того, чтобы не вздрогнуть. Восьмое чудо света!
     -  Просто  скажи,  что  ты  там собирался сказать, - голос  у меня  был
тяжелый и равнодушный.
     Я уже говорил, что заражаюсь непрошибаемым похуизмом.
     Он с видимым усилием взглянул мне в глаза и сказал:
     - У меня есть кое-что для тебя.
     Он вытащил из кармана свою табакерку и сунул ее мне в руки.
     - Я не могу это взять, - прошептал я. - Не могу...
     - Это тебе.
     В  этой старой  жестяной коробке из-под "Черной вишневой  грубой  ебли"
Битл держал наркотики - еще с тех славных дней, когда мы учились в Дройлсден
Стейте, средней  школе  для  недорослей.  Внутри  этой замурованной  тьмы он
хранил Джэммерсы и  Ваз, Пух и Теней,  Перья и Дымок, все вещества, которыми
он  только  мог  разжиться.  Внутри  были  все   его  мечты.  Его  сундук  с
сокровищами.
     - Я не могу это взять, Би.
     - Открой, - сказал он.
     Табакерка  открылась  с приятным  щелчком и  замечательным ощущением  в
ладонях, и  я ожидал  найти  там  внутри  настоящий бардак,  джунгли мрачных
наркотиков. Но на подстилке из ваты лежало одно-единственное перо.
     - Би!
     Перо было черно-синее, с вкраплением розового.  Я поднял его  дрожащими
пальцами, наслаждаясь его трепетанием  в моих руках - словно птичка грез все
еще употребляла его, паря на Виртовых волнах.
     - Би!
     Я повернул перо, чтобы прочитать белую этикетку.
     Ленточный червь.
     - Би!
     Я  вдруг  осознал,  что  просто тупо произношу его имя и ничего больше,
слишком потрясенный, чтобы хоть что-то соображать.
     - Ты знаешь, что мне назад пути нет, Би.
     - Я  в последнее время увяз по уши в этой хрени, - сказал он. - Не могу
остановиться.
     - И на что это похоже?
     Я крошился и ломался под этими намеками из вчерашнего дня.
     -  Это драгоценный  Вирт,  Скриббл.  Но  я  на  него  подсел.  Не  могу
остановиться, все перечервываю и перечервываю эту  ленту.  Заглотил - и  мир
стал прекрасным.  Но  ты меня знаешь,  я ненавижу  подсаживаться, ну,  не на
одиночных удовольствиях.
     - Я не знаю, если я...
     - Дез там  внутри, - сказал он,  указывая на  перо. - Ну... что-то типа
того.
     И я уже готов сдаться.
     - Это просто ради... просто ради...
     Чувак не мог произнести это вслух.
     - Я  понимаю, -  сказал я.  -  Ради старых-добрых  времен. Ради  Тайных
Райдеров.
     - Правильно.
     Он отвернулся, и теперь это  был  тот - прежний  - Битл.  Он  подошел к
столу с едой, осыпая комплиментами Барни,  шеф-повара, типа какой  он клевый
гений на кухне Богов.
     Прощение.
     Битл просил у меня прощения, и мое сердце растаяло.
     - Тебе это не нужно , - сказал голос с ирландским акцентом.
     - Нужно, - ответил я тени, что формировалась рядом со мной. - Ты просто
не знаешь.
     -  Я  знаю  все  секреты,  -   сказал  Джентельмен,   снова   полностью
материализовавшийся.
     - Мне это нужно!
     - Тебе нужен дар. А не Вирт.
     - И почему нет?
     - Вирт уже у тебя внутри, - сказал он.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Тебе не нужны перья. Ты можешь включиться сам. Напрямую. Ведь так уже
было, да?
     - Да.
     Даже не знаю, зачем я это сказал!
     - Ты там был. Проскользнул внутрь и выбрался наружу, - сказал он.
     -  Становится все  хуже,  - сказал я ему, и  снова - не знаю, зачем.  В
последнее время  со  мной постоянно  творятся какие-то странности; множество
мелких нырков, внутрь  и наружу, из одного состояния в другое. Я не понимал,
что мне говорят. И это  чувство - как  будто мир не был твердым, - как будто
он  балансирует на  какой-то неустойчивой  грани.  Похожие  ощущения бывают,
когда тебя настигает Призрачный Зов. И дело даже не в этом.  Я жил на грани,
и мне было страшно. Нет, жил не на грани, а внутри грани!
     - Молодой человек, грань реальна, и ты не знаешь, поскольку уже подошел
совсем близко.
     - К чему подошел?
     - К ступени. Становится не хуже; становится лучше.
     - Ты так думаешь?
     - Туда, где твое настоящее место.  Где все  твое.  Мир снов,  абсолютно
безперьевой.
     - Мне нравится здесь, на Земле.
     - Дездемона ждет тебя.
     - Что?!
     О Господи!
     - Она ждет. Взгляни.
     И Джентельмен  вежливо подвел меня  к  балюстраде балкона, и я взглянул
вниз на тусовку танцующих, и  там была  Дездемона,  застывшая в ожидании,  в
центре толпы, неподвижная,  как изваяние, ее желтая блуза заляпана кровью, и
ее лицо обезображено трещинами и шрамами. Сестра манила меня к себе,  оттуда
- снизу, с танцопола, - протянув ко мне руки, подгоняя меня.
     - Дездемона, - только и смог вымолвить я.
     - Да, это она, - сказал джентельмен. - Она ждет.
     Я повернулся к нему, но он уже дрожал, растворяясь в воздухе.
     - Скажи мне, кто ты? - потребовал я.
     - Не дай Гадюке  достать тебя, -  сказал  он. - Будь осторожен.  Очень,
очень осторожен. Оставайся чистым. Всегда  на границе. Ты знаешь,  я никогда
не лгу.
     - Эй, подожди...
     Но  он снова  уставился поверх  моего плеча, и я  резко  развернулся, и
увидел Битла  и  Сьюз, они  обнимали друг друга,  а  Тристан просто  стоял и
смотрел  - прямо в глаза Джентельмена.  Это был взгляд любви, той обреченной
любви, что никогда не оставит тебя в одиночестве.
     - Тристан скажет тебе, кто я, - сказал незнакомец.
     -  Кот? Кот  Игрун? - сказал я,  повернувшись на  голос,  но голос  уже
исчез. Кот исчез.
     Снова это кошмарное ощущение. Эта пустота.
     Я свесился с балкона, ища глазами Дездемону. И была она там, вся в дыму
и крови, и уже  уносилась прочь, в дым  и кровь.  И я не мог ей помочь. Я не
смог,  мать  твою,  ей  помочь!  Ее обезображенное  шрамами  лицо  заволокло
туманом, оно растворялось в нем, словно в грезах любви, в толпе, в Вирте.
     Я терял ее.
     Терял.
     То, что нам хочется больше всего, то, что от нас ускользает.
     Я бросился к лестнице и слетел  вниз, перепрыгивая через три ступеньки,
увертываясь от танцующих - вниз к танцполу и исчезающему, блекнущему силуэту
сестры.  Я  ворвался  в  тусовку,  но  на этот  раз  сквозь  толпу  было  не
протолкнуться. Кажется, я  отшвырнул с  дороги какого-то  бедного  призрака,
когда  продирался  между людьми. Мир  закрывался, и  я  влетел прямо в  руки
Бриджит.
     Бриджит!
     Этот дымный силуэт, который я видел на краю,  сверху; теперь она была у
меня в объятиях, и  дым поднимался с ее кожи, гораздо сильнее и гуще, чем  я
привык, и ее  глаза были в пятнах теней, и источали понимание. Она вырвалась
от  меня,  обратно в  объятия  ее  партнера по танцу, красивого  мальчика  с
вью