стей компьютеров, они, успокоенные победными сводками из отдела продаж,
предпочитали почивать на лаврах.
     Тут у него в голове мелькнуло и объяснение, почему он вдруг вспомнил об этом
-- несмотря на все его усилия, реформаторы не захотели и палец о палец ударить,
чтобы сделать из типовой модели их компьютера непревзойденный образец
человеческого гения и технических возможностей. Что же, он должен мириться с
подобным отношением к работе? Это ведь верный знак застоя, загнивания!.. Вот еще
один фактор, который привел господина Обату к решению бороться. Никогда не
будет, чтобы господин Обата опустил руки. Все началось с изменника Теодора
Куриты, затеявшего реформы. И он еще посмел назвать это бесстыдство пе-ре-строй-
кой!..
     Дверь в диспетчерскую была закрыта. Обата посмотрел по сторонам -- коридор
пуст. Отлично! Он на мгновение прислонился к стене, чтобы окончательно
восстановить дыхание и собрать в единый мощный кулак внутреннюю энергию,
называемую ки.

     Почувствовав, что сосредоточился полностью, господин Обата снял пальто,
аккуратно свернул его и положил на пол, покрытый зеленым ворсистым пластиком.
Затем, опустившись на колени, открыл чемоданчик, достал хачимаки. Произнес про
себя несколько укрепляющих дух слов и повязал на голову белую ленту с
изображением дракона. Наконец откинул фальшивое дно... Пора за дело!
     Спрятав правую руку за спину, он толкнул дверь в диспетчерскую. Расчет
оказался верным -- в небольшом помещении среди множества тридимониторов
находились всего два человека. Такова древняя традиция Синдиката Дракона --
Экономить на чем только можно. Любые требования повышения зарплаты считались
здесь вызывающими. Скромность, терпение, простота -- вот что украшает
верноподданного сына Дракона. То же самое творилось и с городскими службами -- их
бюджеты постоянно урезались. Хачиман -- богатая планета с развитой
промышленностью, но и здесь на два космопорта была всего одна диспетчерская. В
смене только два человека. Естественно, они работали с повышенной нагрузкой,
как, впрочем, должны работать все граждане Синдиката.
     Один из операторов сидел в дальнем конце комнаты -- у него секунды свободной не
было, чтобы оторвать взгляд от экрана дисплея. Свет, падающий с монитора,
окрашивал лицо оператора мертвенно-зеленой краской. Просто привидение... Голос
из динамика уныло вещал: "...Шаттл "Эйя Пенайс" из Кавабе, тип "Союз", тридцать
пять сотен тонн, следует по расписанию, вошел в зону видимости наземных служб
наблюдения, запрашивает посадку в районе Хачиманского технологического
института..."
     Этот институт, кроме научно-исследовательской работы и обучения студентов,
занимался еще ремонтом боевых роботов, аппаратов аэрокосмической авиации и
космических челноков. Он был расположен как раз между аэропортом и городом.
     Второй оператор, завидев господина Обату, снял с головы специальную гарнитуру
с наушниками и микрофоном, встал, направился навстречу гостю и уже было протянул
руку для приветствия, но в это мгновение заметил у посетителя на лбу ритуальную
повязку и не смог удержаться от улыбки. Сразу разобрать, что там написано, -
освещение в диспетчерской было скудное, цвета постоянно смешивались и дробились,
яркость то увеличивалась, то падала, -- было трудно, поэтому оператор решил, что
посетитель нацепил по случаю Сочельника что-то шуточное.
     -- Обата-сан, вы пришли сюда, чтобы отпраздновать вместе с нами День
Председателя? -- все еще добродушно ухмыляясь, спросил оператор.
     Господин Обата слегка растерялся. Он почувствовал, что сам не прочь
улыбнуться, поддакнуть работнику, который на служебном месте только и думает,
что о шутках. Хихикать в такой момент!.. Это взбесило его. Он вытащил из-за
спины правую руку и дважды выстрелил в диспетчера. Обе пули попали тому в лоб,
на расстоянии в два сантиметра друг от друга. Две маленькие черные дырочки, из
которых спустя несколько мгновений начала толчками выплескиваться кровь.
     Пистолет был хорош! "Лонг Райфл" двадцать второго калибра. Древняя
конструкция, до сих пор пользующаяся особой популярностью. "Вот это игрушка так
игрушка, -- мелькнуло в голове у господина Обаты, -- верх совершенства!" Красив,
со встроенными звуковым и световым глушителями, двойной магазин рассчитан на
двадцать четыре патрона. Оружие было разработано секретной службой Дома Марика
из Лиги Свободных Миров, однако конструкцию почти моментально скопировали во
всех других царствующих домах. С той поры пистолет пошел гулять по Внутренней
Сфере.
     Пока его напарник вдруг не грохнулся на пол, второй оператор по-прежнему
неотрывно наблюдал за экраном. Только теперь он глянул в сторону гостя. За этот
срок господин Обата успел приблизиться к нему -- на лице его застыла удивительно
красноречивая, идиотская ухмылка. Пистолет он держал двумя руками... Диспетчер
вскочил,попытался защититься руками, и в этот момент господин Обата вновь открыл
огонь.
     Кровь струей ударила из груди диспетчера, мгновенно окрасила служебный
комбинезон. Тело молодого человека сотрясала крупная дрожь. У него еще хватило
сил попытаться сорвать с головы гарнитуру, затем он бросился в дальний угол
диспетчерской. "Неудачное решение!" - машинально отметил про себя Обата. Там, за
полупрозрачной стеной из пуленепробиваемого пластика, размещалась аппаратная,
откуда выдавалась информация на экраны диспетчерских мониторов. У стены
дежурного диспетчера вновь настигли пули. Тогда парень бросился к окну, сумел
вскочить на подоконник -- и сполз оттуда уже мертвый. Скрючившись, застыл на
полу...
     Прежде господин Обата никогда в жизни не держал в руках оружия. Теперь он не
мог совладать с собой и все жал и жал на гашетку. Пули кончились внезапно --
убийца даже вздрогнул от неожиданности. Не поверив, еще раз нажал на спуск --
оружие молчало. Тогда он вытер пот со лба и бросил пистолет к ногам погибшего
диспетчера -- тот безобидной игрушкой упал возле носков модных штиблет из
Шринагара. Окончательно придя в себя, Обата подобрал гарнитуру, висевшую на
подлокотнике кресла, которое занимал первый диспетчер, поудобнее приладил возле
рта микрофон и произнес:
     -- Подъем на гору Ниитаке.
     Так же аккуратно он снял проволочную сбрую и направился за своим
чемоданчиком. Теперь ему стало весело и даже беззаботно. Все прошло
замечательно, он не струсил -- закалка у него еще та. Обата, едва ли не напевая
про себя, открыл второе потайное отделение и достал оттуда кинжал для церемонии
танто. Вытащил лезвие из ножен, затем освободил подол своей белой рубашки и
обнажил живот.

II
Мацамори Хачиман
Округ Галедон,
     Синдикат Дракона
24 декабря 3056 года


     Оркестр заиграл вальс. Мелодия была древняя, нежная, однако новоиспеченному
старшему лейтенанту, лучшему офицеру разведывательного отдела Семнадцатого полка
Кассиопее Сатхорн было не до веселья. Все вроде бы складывалось удачно, и
партнер ей достался что надо. Он кружил ее уверенно, поддерживал мягко, однако
полного удовлетворения она не испытывала. На душе было тревожно...
     В такой праздник -- и вдруг ожидание беды! От этой мысли становилось совсем
тоскливо.
     День Председателя -- главы местной администрации - был приурочен на Хачимане к
христианскому Рождеству. В этом заключался великий политический смысл. История
подобного странного совмещения уходила корнями в ту легендарную пору, когда
обитатели Терры еще только с надеждой поглядывали на звездное небо, мечтая о
кораблях, позволивших бы им посетить отдаленные миры. Рождество как культовый
праздник по сути своей было совершенно неприемлемо для тех потомков японцев,
которые расселялись по областям Внутренней Сферы. Род Курита, правивший
Синдикатом в течение последних трех столетий, при всем своем либерализме вряд ли
когда бы согласился объявить этот праздник общегосударственным. Конфуцианство и
буддизм, являвшиеся исходными источниками верований для населения Синдиката,
как, впрочем, и синтоизм, никогда не признавали искупительной жертвы Христа.
Следовательно, в религиозном смысле его рождение являлось для приверженцев этих
течений ничего не значащим событием. К сожалению, подобный взгляд страдал весьма
опасным упрощением. Само Рождество и следовавшая за ним встреча Нового года для
подавляющего большинства населения планеты еще в бытность обитания на Терре
сплелись в незабываемый, долгожданный семейный праздник, который не в состоянии
отменить никакая власть. Иудеи встречали Новый год осенью, мусульмане -- весной,
потомки китайцев -- тоже весной, и все равно, за долгие столетия Рождество
приобрело какой-то особенный аромат. Все они старались нарядить елочку, а уж про
подарки детишкам и ожидание прихода Деда Мороза и говорить нечего!..
     Эта проблема с особой остротой встала перед властями Хачимана. Население
планеты по большей части не принадлежало к христианам. Его составляли выходцы из
древнего Индостана, говорящие на языках гуджарати и маратхи. Тонкую прослойку
составляли потомки японцев-первопоселенцев, которые в основном исповедовали
конфуцианство. Но все они, начиная с японцев, индийцев, корейцев, эфиопов,
сирийцев и кончая беженцами из Свободной Республики Расалхаг, чьи ряды в
основном составляли скандинавы, -- всегда отмечали день рождения Христа и
следующий за ним Новый год. Никто из них ни за что на свете не откажется
собраться в этот день за праздничным столом, поставить маленькую елочку.
     Говорят, что компромисс есть искусство возможного. Но что есть возможное -- то
есть полезное для всех и не ущемляющее ничьих прав? Вот как решил трудную
головоломку мудрый Исороку Филингтон, правивший на планете несколько веков
назад. Он объявил двадцать пятое декабря Днем Председателя, тем самым достигнув
компромисса с населением, а главное, с домом Куриты, где в ту пору сила была в
руках откровенных мракобесов самурайского толка. Сама мысль признать Рождество
государственным праздником казалась им проявлением все того же "белого
империализма", старавшегося лишить их национальной принадлежности путем подмены
традиций и, конечно, празднеств. Простому люду на Хачимане было все равно, как
власти называют этот день. В такой интерпретации праздник как будто терял
религиозную окраску и давал возможность примирить все враждующие религии.
Последователь индуизма просто сдвигал чуть в сторону вывешенные в красном углу
портреты голубого Кришны и слоноголового Ганеши и ставил туда изображение
краснощекого бородатого деда с окладистой седой бородой и в красном кафтане --
так в обычных семьях снимались все религиозные противоречия.
     В канун Дня Председателя глава правительства, как всегда, давал праздничный
бал. Это считалось важным событием зимнего сезона в Мацамори. На сей раз его
светлость, граф Хачимана Персиваль Филингтон, испытывал особую гордость. Все
получилось на славу. Громадный бальный зал, расположенный на нижнем этаже дворца
в Ассадском районе столицы, был переполнен. Зал сам по себе являлся чудом
архитектуры. Он представлял из себя пятиугольную площадку с потолком,
вознесенным на высоту третьего этажа, диагональ которой составляла более
пятидесяти метров. Пол был вымощен паркетом из редкого дерева твердой породы,
растущего в горах Тримурти. Все это великолепие освещалось исполинской люстрой
диаметром в тридцать метров, с почти миллионом специальных подвесок,
преломляющих свет. Люстра извергала водопад радужного сияния. В каждом из пяти
углов возвышалось по колонне: одна была из слоновой кости, другая -- из жадеита,
третья -- из тика, четвертая -- из стали и последняя -- из золота. Колонны
олицетворяли пять столпов могущества Синдиката Дракона. У трех стен на столах
были выставлены всевозможные закуски: паровая рыба, овощи свежие, маринованные и
соленые, куски филея, карри -- блюдо, приправленное куркумой, чесноком и разными
пряностями, горки риса в чашах, пурпурного цвета дольки тамерлановых дынь,
выращиваемых на планете Новый Самарканд, трехметровые вареные щупальца морских
скорпионов, окрашенные в нежнейший алый цвет. Каждый стол украшала скульптура
изо льда: на первом возвышался лебедь, на другом бант -- местный восьминогий
хищник. На третьем, само собой разумеется, изваяние дракона. Все фигуры были в
рост человека. Еще одну стену занимала пристроенная эстрада, на которой играл
оркестр, и, наконец, в последней стене были прорезаны огромные двустворчатые
двери, ведущие в дворцовый сад.
     Собрался весь цвет Хачимана. Всякий чиновник, занимавший мало-мальски важную
должность, получил приглашение. Не видно только человека, обеспечивавшего
Кассиопею Сатхорн работой, -- Чандрасекара Куриты. По мнению Касси, это было по
меньшей мере странно. Вот откуда и тревога, и легкое недовольство спутником, с
которым она пришла сюда, и попытки спрятаться куда-нибудь в угол, и вообще --
плохое настроение.
     Действительно, совсем недавно граф Филингтон и представлявший род Курита
Чандрасекар наконец помирились. Их вражда, начавшаяся с тех пор, как
Председатель вступил в должность, длилась долгие годы. Оба не желали признавать
полномочия другого -- особенно Курита, который был мало похож на остальных
представителей правящей семьи. В отличие от своих родственников на столичной
планете Люсьен, сибарит и буквоед, каких свет не видывал, буквально жил этой
маленькой войной. Чиновничество и вся общественность Хачимана вздохнули
спокойней, когда двое руководителей наконец помирились. И на тебе -- Чандрасекара
нет на празднике! Что это: вызов или досадное недоразумение?
     Может, все дело в том, что Чанди так и не сумел найти общий язык с
наемниками, которых он пригласил с юго-запада? В самом деле, ее сослуживцы со
своей религиозной нетерпимостью и странностями в поведении были чем-то очень
похожи на древних легендарных, известных по книгам наемников, ради денег готовых
на все. Некоторые полагали, что те литературные злодеи и в подметки не годятся
нынешним неотесанным мужланам и непоколебимым ханжам, помешанным на поклонении
Деве Марии. На них и в зале поглядывали с некоторой тревогой...

     Сердце подсказывало Касси -- смутные времена начинаются на Хачимане.
     Неожиданно Касси перехватила взгляд, брошенный на нее Председателем, стоявшим
возле колонны из тикового дерева. В руке он держал хрустальный бокал величиной с
собственную голову. Это был среднего роста человек, изящного, даже хрупкого
телосложения. На вид просто слабак -- за что его дедушка, известный тиран,
прозванный Королем Филингтоном, долгое время презирал внука. Дед полагал, что с
таким телосложением нечего делать во власти, тем более если твоя голова забита
всякими пустяками вроде философии и нравственных вопросов. Местная элита
поначалу тоже не скупилась на шутки в адрес Перси.
     Между тем, с некоторым сожалением отметила про себя Касси, нынешний
Председатель действительно хорош собой. Да, тонковат, узок в плечах, ростом не
вышел, но у него красивые глаза и великолепные каштановые волосы, схваченные на
затылке самурайским узлом. Касси решила, что ему очень идет белая туника с алым
кругом на груди, темные брюки и кирпичного цвета сапоги -- обычная парадная форма
высших военных чинов Синдиката Дракона. Опоясан Председатель был особого рода
перевязью, на которой висели длинный меч и кинжал -- в совокупности это оружие
называлось даи-шо. Касси с первого взгляда определила, что холодное оружие было
надето не потому, что Перси хотел подчеркнуть свою принадлежность к кьюдж --
местной аристократии; меч и кинжал в некотором роде символизировали успешное
окончание учебного курса. Подобного свидетельства добиваются немногие из
окончивших Академию Цун Цзанг. Обучение в этом заповеднике для элиты являлось
тяжелым, если не сказать зверским, испытанием. Выдержавших положенный срок и
вообще сумевших окончить курс были единицы, но если при этом курсант еще и
удостаивался отличия -- алого диска на груди, называемого "Лезвием Бусидо", то
подобный выпускник пользовался особым уважением окружающих. Только это оружие и
награда заставили деда сменить гнев на милость и назначить Перси своим
наследником.
     Ага, Перси еще раз посмотрел в ее сторону -- взгляд совсем как у побитой
собаки. Или у ребенка, потерявшего любимую игрушку... Интеллигентный,
деликатный, умеющий поддержать беседу на любую тему, он представлялся Касси
редким экземпляром среди высшей знати Дракона. Одним словом -- миленький. Даже
симпатичный... Она готова отдать ему должное, даже готова признать его
многочисленные достоинства, но лечь с ним в постель... Нет! Он не в ее вкусе.
     Ей припомнились слова боевой подруги, капитана Кали Макдугал. Как-то раз у
них зашел разговор о мужчинах, о возможностях женщины-военнослужащей устроить
свою личную жизнь. "Смотри, Касси, -- небрежно предупредила Макдугал, -- как бы
тебе не попасть в ловушку, если ты примешь напыщенность и высокомерие за
благородство, а грубость - за мужественность. Такая опасность всегда грозит
женщинам-воинам... Они напоминают строевых кобылиц и готовы впасть в экстаз от
любой пошлости. Но в случае с Перси ты, кажется, права. Он действительно
выглядит нюней".
     Тут лейтенанту Кассиопее Сатхорн совсем некстати пришло на ум, что в
определении "боевая подруга" есть что-то корявое. Некая ненужная тавтология...
Все ее друзья -- водители боевых роботов. Из кого ей еще выбирать?
     Движение по кругу, которое совершали танцующие пары, привело девушку еще ближе
к Председателю. Партнером Касси и ее кавалером, с которым она пришла на
праздник, был перетянутый ремнями молодой лейтенант. На груди у него красовались
орденские колодки и нашивки за победы в бою, однако на Хачимане эти отличия мало
кого интересовали. Молодой человек, как и Касси, сейчас сидел без работы, и
впереди у них обоих ничего существенного не предвиделось. На бал их пригласила
подруга Касси таи-са (Полковник, согласно списку воинских званий, принятых в
Синдикате) Элеонора Шимадзу, командовавшая Девятым легионом Призраков. Совсем
недавно она дала согласие возглавить планетарную семью якудзы. Касси Сатхорн
подозревала, что приглашение в общем-то предназначалось ее партнеру, одному из
тайных любовников Ленни. Он как раз в ее вкусе -- высокий блондин, крепко
сложенный, симпатичный. За те несколько минут, в течение которых они успели
перекинуться парой фраз, стало ясно, что умом лейтенант мало чем отличается от
кувалды.
     Его огромная пятерня мягко поддерживала Касси за обнаженную спину. Вел он
умело, посматривал свысока, улыбался снисходительно. Одним словом, настоящий
дракон. Молодая женщина отвечала чуть смущенной улыбкой, а сама, между прочим,
думала, что если покрепче взять его за кисть и потянуть на себя, потом резко, с
подсечкой провести пенжак-силат, то опрокинуть героя на пол не составит никакого
труда. То-то эта гора мяса удивится, когда окажется в лежачем положении!
     Прекрасно сложенная, среднего роста, двигающаяся с бросающейся в глаза
фацией, Касси была удивительно красива. Волосы иссиня-черные, лицо - правильный
овал. Тем, кто ее знал, особенно нравились глаза -- ясные, с затаенной
грустинкой, с типичным азиатским разрезом, они были способны менять цвет от
нежнейшего серо-зеленого до стального в минуту близкой опасности. Вечернее
темно-синее платье полностью открывало спину, что подчеркивало хрупкость и
девичью незащищенность тела. Кожа у Касси была смуглой и гладкой.
     На празднике она оказалась той самой женщиной, которая сражает всех наповал.
В буквальном смысле слова. Совсем не важно, что местные сплетницы и репортеры
признают ее королевой бала, -- не о том речь. Просто не было в тот вечер ни
одного мужского сердца, которое не встрепенулось при виде Касси Сатхорн. Да и
женщины, особенно из тех немногих, что способны оценить прекрасное, в какую
форму оно бы ни отливалось, тоже отдавали ей должное. Находились в зале и такие
мужчины, которые взглядами бесцеремонно раздвигали вырез на спине, пытаясь
оценить прочие ее достоинства. То-то удивились бы они, если бы смогли узреть