е понимая, что
произошло на их глазах.

С подавленным криком Белопольский бросился к выходу.

Еще мгновение - и дробный звонок тревоги прозвучал по всему кораблю.
Вспыхнули над всеми дверями и люками красные лампочки.

- По местам! - прозвучало из всех репродукторов.

Корпус звездолета уже дрожал мелкой дрожью от работы двигателей. "СССР-КС3"
стремительно поднимался, наращивая скорость.

Внезапный старт застал экипаж врасплох. Люди упали там, где их застал
сигнал тревоги. Ощущение повышенной тяжести показало им, что корабль
находится в полете не как реактивный самолет, а как ракета. Было ясно, что
он покидает Венеру, но, кроме Пайчадзе, никто не понимал причины. Четверо
лежали на полу выходной камеры, вернее на боковой стенке, ставшей полом,
трое - в обсерватории.

Белопольский, очевидно, находился на пульте. Не ожидая выполнения своей же
собственной команды, он начал ускоряющий полет. Только очень серьезная
причина могла заставить его это сделать.

Люди лежали, стараясь не шевелиться, терпеливо ожидая, когда прекратится
работа двигателей и они смогут пройти на пульт и узнать, что случилось.

Тридцать три минуты томились они полной неизвестностью, но никому не пришла
в голову правильная догадка. Каждый делал самые невероятные предположения и
сам же отвергал их как совершенно нереальные.

А когда появилась невесомость и они поняли, что звездолет летит в
пространстве на полной скорости, раздался одновременно заданный вопрос,
обращенный друг к другу:

- А как же Мельников и Второв?

Двое членов экипажа как будто остались на Венере. У Андреева мелькнула
мысль, что Белопольский сошел с ума. Но только он успел это подумать, из
репродуктора раздался голос командира звездолета:

- Арсен, к телескопу! Топорков - к локаторам! Во что бы то ни стало найти
корабль!

И тогда все поняли, что означал слышанный ими свист. Звездолет Фаэтона
улетел с Венеры. В нем улетели неизвестно куда Мельников и Второв.

Как это могло случиться?.. Почему заработали двигатели кольцевого корабля?..

И нарушавший все правила молниеносный старт получил объяснение - "СССР-КС3"
ринулся в погоню за космическим кораблем фаэтонцев. Если удастся быстро
нагнать его, Мельников и Второв могут быть спасены. Но с какой скоростью
летит этот корабль? Этого никто не мог знать.

Белопольский сидел в кресле у пульта. Казалось, он внимательно наблюдал за
показаниями приборов, как всегда спокойно ведя корабль. Но Зайцев, "войдя"
в рубку, в первую секунду не узнал своего командира. Перед ним был дряхлый
старик. Не верилось, что это тот самый человек, которого он видел всего
полчаса назад.

Белопольский повернул голову и посмотрел на инженера. Слезы бежали по его
щекам, но он даже не пытался скрыть их.

- Что мне делать, Константин Васильевич? - спросил он. - Никто, кроме меня,
не сможет довести корабль до Земли. А я... не смею вернуться.

Столько отчаяния было в этом голосе, что Зайцев почувствовал, как у него
сжалось сердце от нестерпимой жалости.

- Вас никто ни в чем не упрекнет, - сказал он как мог мягко.

- Ни в чем?.. О нет, я виноват! Нельзя было пускать их на этот проклятый
корабль!

- Если кто-нибудь виноват, то только они сами. Они стали жертвами
собственной неосторожности.

- Жертвами? - Белопольский вздрогнул. - Да, вы правы! Они погибли. Где это
кольцо?! - вскричал он, протягивая обе руки к экрану. - Куда оно улетело?
Что если сейчас мы летим в противоположную сторону?

- Может быть, удастся его обнаружить. Не отчаивайтесь!

Белопольский сжал голову руками:

- Нет! Мы его не найдем. Это невозможно! Не надо было улетать с Венеры. Еще
одна ошибка, последняя. Четыре жертвы! Четыре жертвы в одном рейсе!..

Зайцев видел, что автопилот не включен. Но может ли Константин Евгеньевич
вести корабль в таком состоянии? Инженер вышел, чтобы позвать Андреева.

- Белопольский выглядит невменяемым, - сказал он доктору.

- Сильнейшее нервное потрясение, - ответил Андреев. - Ничего удивительного.
Я пройду к нему, а вы пока не входите. Жаль, что Арсен Георгиевич не может
покинуть обсерваторию.

И три часа, не теряя надежды, искали в просторах звездного мира исчезнувший
звездолет. Тщетно! Его нигде не было!

Куда улетел он, никем не управляемый, не руководимый разумом человека? Где
и когда закончит он свой последний полет? Куда доставит безжизненные тела
двух человек, унесенных им? Может быть, прямо в огненные объятия Солнца!..

"А что если они успели выйти из корабля, - невольно думал каждый член
экипажа "СССР-КС3". - Что если наш поспешный отлет погубил их, вместо того
чтобы спасти?"

Но никто не осмелился высказать эту страшную мысль.

Белопольский почти не покидал пульта. Дни, а часто и ночи, он просиживал в
кресле, безучастный и равнодушный ко всему.

- Я доведу корабль до ракетодрома, - сказал он как-то Арсену Георгиевичу.

Все были уверены, что эти простые и естественные слова таят в себе зловещий
смысл.

Белопольский знал, что не переживет всего, что случилось, как он думал, по
его вине. Разве не он увлек Баландина к озеру? Разве не он послал на смерть
Мельникова и Второва?.. Его надломленные силы поддерживало только сознание
долга перед семью людьми, жизнь и смерть которых зависела от него.

- За ним надо внимательно наблюдать, - говорил Пайчадзе. - Особенно в
момент финиша. А когда мы сдадим его с рук на руки Камову, все будет в
порядке. Сергей Александрович сумеет вернуть его к жизни.

В ОБЪЯТИЯ СОЛНЦА!

Первое, что бросилось в глаза обоим звездоплавателям, когда уже знакомым
путем они проникли в граненый шар центра звездолета, была темнота. Голубое
пламя в каменной чаше - могиле последнего фаэтонца погасло.

- Очевидно, - сказал Второв, - проникновение наружного воздуха прекратило
реакцию. Пламя горело, пока находилось в наглухо запертом помещении.

- Очевидно, - согласился Мельников.

Они отошли от наружного пятиугольника, и он тотчас же затянулся металлом и
исчез. Но внутренняя дверь продолжала быть невидимой. Явление, происшедшее
в первый их приход, не повторилось.

- Автомат перестал работать, - сказал Борис Николаевич. - Он был настроен
на один раз. Теперь мы должны сами открыть дверь.

Оба хорошо помнили указания фаэтонцев, данные ими с помощью "киносеанса", и
при свете своих прожекторов легко нашли кнопку.

Хотя они видели "таяние" металла уже несколько раз, все же оба затаили
дыхание, когда непонятное явление снова произошло перед ними. Открылся
проход в радиальную трубу.

Но не только двери изменили свое "поведение". Люди поняли, что неизвестная
им автоматика стала работать как-то иначе, когда прошли внутрь трубы и ее
стенки не стали прозрачными, как это случилось в первый раз.

- Досадно, - сказал Второв. - Мне очень хотелось увидеть еще раз этот фокус.

Едва он произнес последнее слово, его желание осуществилось: металлическая
труба стала прозрачной.

Мельников нахмурился.

- Мне это очень не нравится, - сказал он. - Замедление говорит о том, что
механизмы корабля начинают отказывать. Они сработали хорошо только один
раз. Может случиться, что они совсем перестанут работать.

- Это может привести к плохим последствиям, - заметил Второв. - Если
перестанут работать двери, нам будет затруднительно выйти отсюда.

- Я договорился с Константином Евгеньевичем. Если мы не вернемся к
назначенному часу, они придут к нам на помощь. Особой опасности нет. Не
забывай о киноаппарате. Снимай буквально все.

- Конечно, Борис Николаевич! Для того мы и пришли сюда.

Мельников решил начать осмотр корабля с тех же помещений, где они были в
первый раз. Он надеялся увидеть снова удивительную кинокартину, которую
Второв сможет теперь снять от начала до конца.

Подойдя к месту, где должен был находиться вход в среднее кольцо, он нашел
кнопку и нажал ее. Прошло минуты две, - пятиугольный контур не появлялся.
Стена оставалась в том же положении. Он протянул руку, чтобы попробовать
вторично нажать кнопку, но как раз в этот момент автоматика начала
действовать. Проход открылся.

- На этот раз, - сказал Мельников, - замедление было еще более
продолжительным. Похоже, что энергия, приводящая в действие механизмы,
быстро истощается.

- Если учесть, сколько лет она бездействовала, в этом нет ничего
удивительного, - ответил Второв. - Наши аккумуляторы давным-давно бы
саморазрядились.

Они ступили на "стеклянный" мостик.

Вспыхнул свет.

- Здесь все пока в порядке, - сказал Мельников.

Дверь в следующий отсек не открывалась еще дольше. Они стояли возле нее в
ожидании несколько минут.

- Все хуже и хуже. Боюсь, что придется ждать здесь помощи со звездолета.

- Да, похоже, что автоматика на последнем издыхании.

Дальше в точности повторилось все, что они видели в первый раз.

Исчезла перегородка, закрывавшая следующий отсек. На краю мостика на фоне
синего мрака в перекрещивающихся лучах хрустальных нитей появилась фигура
фаэтонца. Тем же движением он протянул к ним руки, сказал те же непонятные
слова. Потом он исчез, и открылась дверь в помещение, где висела схема.
Снова они увидели всю "картину" с начала до конца. Она прошла перед их
глазами два раза, но Второв снимал на пленку оба сеанса.

Желание Мельникова осуществилось.

Когда промелькнули последние кадры и на месте "экрана" снова появился лист
"плексигласа", Мельников и Второв осмотрелись. В прошлый раз от пережитого
волнения они не обратили внимания на обстановку отсека, которая резко
отличалась от остальных помещений.

Ни одного цилиндра. Не было мостика - исследователи стояли на полу из
незнакомого им материала бледно-розового цвета. Кроме схемы, здесь
находились какие-то странные плоские ящики, вертикально прикрепленные к
стенам. Ни рукояток, ни кнопок на них не было. Ящики сделанные из
золотистого металла, казались сплошными. Догадаться, что они из себя
представляют, было невозможно.

- Пойдем дальше, - предложил Мельников.

- Вперед или назад?

- Вперед.

Он подошел к стене, которая, очевидно, отделяла это помещение от
следующего, и попытался найти кнопку.

Ее не было.

- Придется идти назад, - сказал он.

Но механизм на этот раз сработал автоматически. Пятиугольный контур
появился, "растаял" - и проход оказался открытым.

За ним находилось такое же помещение, какие они уже видели. Так же вдоль
стен лежали разноцветные цилиндры, так же тянулся вперед почти невидимый
мостик.

Двери работали исключительно капризно. Одни из них открывались сами собой,
другие долго не желали открываться. У одной такой двери они простояли минут
восемь.

- Наше первоначальное впечатление, что автоматика корабля блестяще
сохранилась, очевидно, ошибочно, - сказал Мельников. - Время сказалось на
ней.

Пройдя три отсека, которые были точными копиями друг друга, они очутились
снова в радиальной трубе.

- По-видимому, все внутреннее кольцо занято помещениями с цилиндрами, -
сказал Мельников. - Кроме одного, где мы смотрели картину. Не стоит
осматривать сейчас вторую половину кольца. Лучше пройдем к наружным. Может
быть, там найдем что-нибудь более интересное.

- В какое кольцо мы пойдем, - спросил Второв, - в самое наружное или во
второе?

- Сначала в первое.

Продвигаясь все так же медленно (задерживали капризы дверей и киносъемка,
которую Второв вел непрерывно), они обошли половину наружного кольца и
легко убедились, что в нем нет ничего нового: все те же бесконечные
цилиндры.

- Хотелось бы мне знать, что это такое? - сказал Второв.

- Скорее всего, двигатели или запасы горючего.

- А где же помещения экипажа?

- Во втором кольце. Больше негде.

Он не ошибся.

Второе наружное кольцо, расположенное близко от первого, не имело ничего
общего с двумя уже осмотренными. Все здесь было иным. Не было ни одного
цилиндра, нигде не проходил хрупкий, "стеклянный" мостик. Разделенные на
отсеки, что было естественно на космическом корабле, помещения всюду имели
полы из розового материала. Обстановка ясно показывала, что именно здесь
жил экипаж фаэтонцев. Мебель отсутствовала, но лежало много сеток, вроде
гамаков. Они были небольшого размера, соответствовавшего маленькому росту
хозяев, и, очевидно, служили не только постелями, но и стульями.
Встречалось что-то вроде шкафов многогранной формы, без дверец. Как
открывались эти "шкафы" - осталось тайной.

- Они должны были где-то хранить свои вещи, - сказал Мельников. - Это
безусловно шкафы, но открываются не по-земному.

Вероятно, многочисленные предметы, попадавшиеся на корабле, тоже служили
обстановкой, но все они были так не похожи на земную мебель, имели столь
странную форму, что даже заподозрить их назначение было невозможно. Стало
ясно, что, хотя формы тела фаэтонцев были очень похожи на формы тела людей
Земли, их повседневная жизнь резко отличалась от земной. А может быть, вся
эта обстановка и не имела ничего общего с обстановкой домов Фаэтона,
являлась только космической, специально предназначенной для звездолета. Кто
мог это сказать?

"Оборудование "СССР-КС3", - подумал Мельников, - также имеет мало общего с
обстановкой на Земле".

Он подошел к стене, чтобы перейти в следующий отсек, нашел и нажал кнопку.
Второв задержался, рассматривая что-то.

Прошло две минуты, но дверь не открывалась. Мельников терпеливо ждал,
привыкнув уже к капризам фаэтонской техники.

Подошел Второв.

- Опять задержка, - сказал Мельников.

Внезапно на том месте, где должен был находиться пятиугольный вход,
появилось синее кольцо, перекрещенное двумя желтыми полосами в форме буквы
"Х". Потом оно исчезло и дверь открылась.

Мельников наклонился и заглянул в отсек.

Отсек не походил на виденные раньше. Не труба, а правильный шар. По его
диаметру было ясно, что шар целиком помещается внутри трубы и потому не
заметен снаружи. В центре висела в воздухе какая-то конструкция, окрашенная
в синий, желтый и сиреневый цвета. Пола не было. В различных направлениях
шли пересекаясь знакомые им "стеклянные" мостики. Хотя звездоплаватели и не
перешагнули еще порога, помещение уже было залито светом. С четырех сторон
перед разноцветной конструкцией хрустально сверкали четыре предмета,
имевшие форму кресел без ножек. На чем они держались, не было видно.
"Кресла" были как будто стеклянные.

Мельников в нерешительности посмотрел на Второва.

- Мы не знаем, что значит синий перекрещенный круг, - сказал он. - Может
быть, это запрещение входа сюда?

- Если бы это было так, - ответил Второв, - дверь наверняка не открылась бы.

- Во всяком случае это сигнал предупреждающий. Но о чем он предупреждает?

- Может быть, об осторожности?

- Самое правдоподобное. Лучше не входить в это помещение.

- Мне кажется, что это пульт управления кораблем, - тихо сказал Второв. -
Сигнал может означать - "Тихо! Не мешать пилоту!" Как бы там ни было,
необходимо заснять все это.

- Только очень осторожно. Не делай резких движений.

Один за другим они перешагнули порог двери и ступили на мостик.
Пятиугольное отверстие за ними тотчас же закрылось.

- Вы обратили внимание, - сказал Второв, - что двери капризничают только
при открывании. А закрываются они вполне исправно.

- Давно заметил, - ответил Мельников. - И это мне очень не нравится.

Он ощущал в себе какую-то смутную тревогу. Синий круг не выходил из головы.
Что он мог означать?..

Мостики подходили к каждому креслу Осторожно проведя рукой под одним из
них. Мельников понял, что кресла прикреплены к центральной конструкции, но
крепления были совершенно невидимы, как тот постамент, на котором стояла
чаша в центре корабля. На чем и как держалась сама конструкция - определить
не удалось. Мельников боялся дотронуться до нее.

Причудливо изломанные грани этого странного предмета, неизвестно что из
себя представлявшего, искрились бесчисленным количеством разноцветных
точек, точно крохотными огоньками, - синими, желтыми, сиреневыми. Каждая
грань имела свой цвет и казалась бездонно глубокой. Никаких кнопок,
рукояток или приборов не было.

- Если это пульт управления, - сказал Мельников, - он имеет очень странный
вид.

Второв не ответил. Тихое жужжание кинокамеры одно только нарушало глубокую
тишину. Светящийся голубым светом воздух, искрение "пульта", висящие, как
будто в воздухе, прозрачные "кресла" - все это было так необычайно, что
Мельников, не склонный к фантазированию, размечтался.

"Вот здесь, - подумал он, - в этом кресле сидел когда-то маленький фаэтонец
и непонятным способом вел этот необычайный корабль в пустоте Вселенной.
Думал ли он тогда, что никогда не вернется на родину, что окончит свои дни
на Венере? Куда, с какой целью отправились они в космический рейс?"

Жужжание камеры смолкло.

- Пойдем дальше? - спросил Второв.

- Я думаю о том, - сказал Мельников, - что люди, возможно, поймут и изучат
технику Фаэтона. Может быть, наши звездолеты станут похожи на этот и будут
управляться теми же способами. Сейчас мы даже отдаленно не можем
вообразить, что это за способы.

- Вероятно, они очень просты, как все, что совершенно. Но понять
действительно трудно. Что может делать человек, сидя в этом кресле? Разве
что наблюдать. Может быть, это астрономическая обсерватория, а не пульт
управления?

Мысль Второва показалась Мельникову резонной. Но что можно увидеть внутри
этих разноцветных граней? Они выглядят глубокими, но не прозрачными.

- Возможно, что в них видно только тогда, когда сидишь в кресле, - сказал
Второв.

- Это неосторожно.

- Почему, Борис Николаевич? Я ни до чего не дотронусь. Кресло, хотя и
маленькое, но годится для человека. Разрешите попробовать. Вдруг я на самом
деле что-нибудь увижу. Это во многом облегчит задачу понять назначение
этого предмета.

Мельников колебался. Его безотчетная тревога все росла. Чуждая обстановка
корабля, видимо, действовала даже на его закаленные нервы.

- Хорошо, - решился он. - Сядь, но только смотри, а не двигайся.

- А кресло не сломается под моей тяжестью?

- Мостик не сломался, а оно, кажется, из того же материала. Не думаю, -
ответил Мельников.

Второв осторожно опустился на полукруглое сиденье. Ничего угрожающего не
произошло. Кресло выдержало.

Но тотчас же в центре находящейся перед ним грани вспыхнуло синее кольцо с
желтыми линиями. Продержавшись не более секунды, оно исчезло.

- Не шевелись! - крикнул Мельников.

Второв замер, не спуская глаз с грани. В ней ничего не было видно, но ему
вдруг показалось, что она стала темнее. Искрящиеся точки превратились в
неподвижные огоньки.

Прошла минута, две. Ничего не изменялось и не происходило. Мельников
постепенно успокоился.

- Ты видишь что-нибудь? - спросил он.

- Ничего.

- Почему точки стали неподвижны?

- Не знаю.

- И я не знаю, но это что-то должно означать.

- Вот только что?

Казалось, ничто им не угрожало. Скорей всего, синий круг означал запрещение
дотрагиваться до пульта.

Предвидя их приход, фаэтонцы оставили свой сигнал, надеясь, что разумные
существа с другой планеты поймут его значение.

- Слезай! - сказал Мельников. - Только осторожно.

- Снимите меня в этом кресле, - попросил Второв. Перед тем как сесть, он
передал камеру своему товарищу.

Мельников исполнил его желание. Ничего плохого от этого произойти не могло.

- Снимок фаэтонца за пультом управления, - пошутил он.

- Я представляю себе, - сказал Второв, - что я действительно умею управлять
кораблем. И вот я сделал нужное движение, звездолет оторвался от Венеры и...

Громоподобный удар прервал его слова. Непреодолимая сила прижала Второва к
сидению кресла. Он видел, как Мельников стремительно полетел вниз и упал на
круглую стенку отсека. Пронзительный свист, начавшись на низкой ноте,
быстро поднялся до сверлящей мозг высоты и смолк. Хорошо знакомое ощущение
повышенной тяжести не оставляло никаких сомнений - звездолет находился в
ускоряющемся полете.

Они улетели с Венеры!

Замерло сердце. Ужас железным обручем сжал голову.

Почему заработали .двигатели? Они оба ни до чего не дотрагивалис