е, а его взгляд непроизвольно шарит по небу в поисках спасительной точки разведывательного модуля, который, как полагал Николай, обязательно будет послан с базы Совета Безопасности Миров, когда станет очевидно, что конвой не выходит на связь в установленное время.
     Однако никаких точек на небе не было и в помине. Создавалось неприятное, сосущее под ложечкой ощущение, что на Хаборе стряслась какая-то значительная беда...

***

     Солнце уже взошло достаточно высоко, в горах стало теплее, вокруг проснулась неприметная глазу жизнь, напоминающая о себе тревожащими слух, незнакомыми человеческому уху вскриками, шепотом волнующейся под ветерком растительности, звоном низвергающегося в глубины ущелья ручья.
     Терзаемый страхами и сомнениями, Николай избрал путь назад, вниз по серпантину.
     Его выбор объяснялся простой логикой: нападение на конвой произошло приблизительно посередине маршрута его движения, и было бы глупо теперь карабкаться дальше в гору, когда там Николая ждала лишь автоматика климатической станции. Внизу же, приблизительно в ста километрах от того места, где попал в засаду конвой, располагалась военная фактория.
     Николая тяготили и мучили два вопроса: что стало с его товарищами и почему до сих пор не выслана поисковая группа?...
     Чувство голода, поначалу резкое, сосущее, теперь немного притупилось. Шагая вдоль скал по загибающемуся вниз серпантину дороги, он вновь и вновь переживал ночной кошмар, и это уже становилось откровенно невыносимо. Однако заставить себя не думать о случившемся он не мог.
     Постепенно взбудораженные мысли Николая немного улеглись, приняв некоторую упорядоченную направленность. С тревогой поглядывая по сторонам, он держал руки на автомате, который перекинул через шею на отпущенном ремне. В карманах его разгрузки [Разгрузка - вид экипировки десантника, предназначенной для ношения дополнительных боекомплектов, ножа, индивидуальных пакетов, рации и т. д.], надетой поверх кевларового бронежилета, было два запасных магазина, две гранаты, несколько сигнальных ракет. К поясу также крепились фляга с водой и десантный нож. Вся провизия в виде обязательного сухого пайка исчезла вместе с РД [РД - рюкзак десантника.] и рацией, которые он, располагаясь на броне вездехода, беспечно снял, чтобы те не мешали развалиться в удобной позе.
     Теперь поздно было жалеть о проявленной беспечности. Хабор считался планетой земного типа, и, вспомнив, что их не инструктировали специально, Ник решил, что местный белок не имеет радикальных отличий от привычного человеку. Однако местная жизнь могла содержать в себе иные биохимические соединения, которые при их употреблении в пищу способны были оказать непредсказуемое воздействие на человеческий организм.
     Он решил, что будет идти, пока сможет двигаться, а если помощь так и не появится, тогда уж и настанет пора экспериментировать с собственным метаболизмом.
     Сейчас, когда силы еще не истощились, а с урчанием в пустом животе удавалось справиться несколькими затяжками безникотиновой сигареты (обычное дело - пачка сигарет оказалась засунута в клапан разгрузки, предназначенный для упаковки пищевого концентрата), мысли Николая блуждали еще очень далеко от проблематики выживания. Юности свойственна беспечность, и в этом Ник не отличался от большинства своих сверстников.
     В десантные подразделения Совета Безопасности Миров его привела простая жизненная необходимость. Своих родителей Николай не помнил, они погибли, когда ему было года четыре. Память мальчика мало что сохранила от тех лет. Иногда во сне к нему приходили странные обрывки кошмарных воспоминаний о каком-то коловращении мрачных, темных планетных масс, иногда в этих бессвязных кошмарах мелькали тревожные огни, прихотливо рассыпанные по приборным панелям какого-то космического корабля... или слепящая феерическая вспышка света на обзорных экранах. Но эти сны-воспоминания никогда не складывались в стройную цепь логических событий, и Николай привык относиться к ним как к вывихам собственного сознания.
     Да, от раннего детства, от понятия "родители" у него осталось одно-единственное материальное свидетельство: несколько листов нетленной пластбумаги, исписанных крупным, размашистым почерком, который, как справедливо подозревал Николай, принадлежал его отцу, Генриху Лоури, космическому археологу по призванию.
     Матери он вообще не помнил. Двадцать лет, которые он прожил на попечительстве государства, окончательно стерли в его памяти черты родных людей.
     Ту дождливую, ненастную ночь, когда на Дансию прибыли два цинковых гроба, он не вспоминал никогда - об этом позаботились работавшие с ним психиатры, но сам Николай, естественно, этого не знал.
     А четыре листа с черновиками статьи, вышедшей в свет уже после смерти родителей в одном из номеров ежемесячного обозрения "Все Миры", ему вручил старый пастор, настоятель храма в том городке, где жил и обучался Николай.
     Он не любил перечитывать эти строки - они будоражили его уснувшую память, пытаясь вырвать нечто страшное из темных глубин безвременья, а Нику, привыкшему к своему статусу "сироты" и не видевшему в этом ничего подавляющего и ужасного, на самом деле совершенно не хотелось возвращаться в прошлое. Как большинство молодых людей, он вполне нормально развивался, имел друзей, интересы, мечты. Что могли дать ему какие-то гипотетические воспоминания? Николай подсознательно чувствовал - ничего, кроме боли, и потому не сильно ломал голову над данным вопросом.
     До поры...

***

     Пора задуматься пришла быстро и страшно...
     На четвертый день он уже не бодро шагал, а тащился, едва передвигая ноги, по мокрой, заваленной ветками тропе, в которую превратилось дорожное полотно после прошедших ливневых дождей...
     Тяжесть экипировки клонила к земле, давила, тянула вниз непомерной ношей.
     Вода кончилась; на дне пустой фляги бессильно бултыхался последний глоток теплой, отдающей нагретым пластиком жидкости.
     Двое суток с небес рушилась вода - такого потопа Николай не мог припомнить за все шесть месяцев, что он провел в гарнизоне Хабора. Хляби наверху разверзлись всерьез и надолго. За его спиной свинцовые тучи толклись, цепляя брюхом вершины гор, нередко, освещая окрестности, били молнии, гром ворочался в высоте, то глухо, отдаленно, то ближе, резче, словно в небесах кто-то рвал листы плотного сухого картона...
     Вконец измученный, к утру четвертого дня Николай добрался до знакомых мест.
     Вход в долину, где располагалась временная фактория, построенная для торговли с немногочисленными поселившимися в предгорьях инсектами, был завален хаотичным нагромождением измазанных в глине, вырванных с корнем кустов, молодых деревьев и какого-то мусора.
     Николай остановился, уже туго соображая, что к чему. От голода и усталости он ослаб, силы грозили вот-вот покинуть измученное тело. Страшно, запредельно хотелось пить. Вода Хабора, словно издеваясь над его жаждой, опять с неутомимой силой начала изливаться с небес - крупный дождь забарабанил по дороге, смывая с нее принесенную ночью грязь, вскипая фонтанчиками брызг в мутно-желтых лужах.
     Ничего... - уговаривал Николай сам себя, беззвучно шевеля потрескавшимися, воспаленными губами, невольно хватая ими драгоценные капли, что омывали лицо, - уже немного... немного осталось...
     Он проломился сквозь баррикаду веток, образовавшуюся на изгибе дороги у двух камней, которые создавали в этом месте подобие теснины. Николай шел, слабыми движениями распихивая по сторонам мокрые, скользкие ветви. Автомат болтался на шее, бил по груди, больно впиваясь рычажком затворной рамы под ребра...
     Бронежилет он выкинул сутки назад. Все, что было лишнего, - тоже. Осталась только сбруя разгрузки, надетая поверх изодранной формы. Расстаться с оружием и боезапасом он бы не согласился ни за что...
     Кое-как перебравшись через завал, образовавшийся после схода небольшого, но стремительного грязевого потока - селя, который пронесся тут накануне ночью, - он увидел наконец факторию.
     Вернее, то, что от нее осталось.
     Ровные, выстроенные в ряд обугленные остовы ангаров казались издалека вросшими в почву почерневшими, блестящими под дождем скелетами давно погибших исполинских животных...
     Несколько минут Николай в немом потрясении смотрел на них, потом сел, согнулся под дождем, уронив голову на положенный поперек колен автомат...
     Нет, он не плакал.
     Это дождь хлестал по спине, стекая за шиворот щекотливыми струйками воды, сбегая по щекам дорожками неиспитой влаги...
     Просто он понял - ему конец.
     Ухмылка судьбы, спасшей его в коротком ночном бою, обернулась страшной, мучительной гримасой. Нет ничего страшнее для человека, чем оказаться совершенно одному в чуждом твоей биологии мире.
     Инсекты, которые чувствовали себя тут абсолютно вольготно, все же отличались своим метаболизмом от людей.
     Терпеть дальше не было смысла. Кто-то сжег, разграбил факторию, и теперь ждать помощи ему оставалось разве что от бога, в которого Николай, увы, не верил.
     С трудом оторвав налитую свинцом голову от согнутых коленей, он заставил себя разогнуться и отцепить от пояса флягу. Допив последний глоток очищенной химическим путем воды и найдя место, где по камням бежал, низвергаясь крохотными водопадами ручеек дождевой влаги, Николай подставил узкое горлышко фляги под этот источник...
     Потом он пил, долго, запоем, пока от воды не заболел живот.
     Спускаться дальше, к разоренной фактории, не хотелось. Николаю было страшно: вдруг он увидит там уже тронутые тленом трупы тех, кого хорошо знал...
     Разум, казалось, уснул... Потеряв последнюю надежду, Ник двигался, действовал скорее машинально, чем осознанно.
     Мокрый автомат он не бросил. Это примитивное оружие оставалось его последней надеждой на выживание. Оглядевшись по сторонам, он, словно в полусне, пьяный от усталости, голода и отчаяния, сошел с дороги, не глядя вломившись в кусты.
     Через некоторое время он вышел на небольшую прогалину, где рос жесткий, похожий на проволоку травостой.
     По ходу, пробираясь сквозь кустарник, он заметил небольших ящериц, которые шустро сновали по веткам, обрывая нежно-розовые, похожие на развешанные конфетки шарики плодов.
     Это был верный знак, что плоды не ядовиты, по крайней мере для местных форм жизни.
     Николай, не останавливаясь, нарвал целую пригоршню. Плоды оказались терпкими, вяжущими рот, и он проглотил их чуть ли не с отвращением, несмотря на голод. Потом, ощущая, как от проглоченной пищи в животе заурчало, он нашел на краю прогалины раскидистый куст и залез под его нижние ветви, свисавшие почти до самой земли.
     Внутри этого импровизированного шалаша было относительно сухо.
     Он сел, привалившись спиной к корневищу.
     Сил, чтобы развести костер, просто не было. Нужно было где-то искать сухие ветки, добывать огонь с помощью древнего, примитивного автомата... Нет, у него не осталось сил даже на то, чтобы жалеть себя...
     Расстегнув разгрузку, он стряхнул ее с плеч.
     Было тоскливо. Страха не было, отчаяние трансформировалось во что-то тягостное, неизбывное. Открыв подсумок, Николай достал магазин, выщелкнул из него патрон и попытался свернуть пулю, чтобы высыпать на ладонь порох. Естественно, его пальцы не справились с подобной задачей.
     Тогда он стал осматривать автомат, ища, куда бы вставить пулю, чтобы вывернуть ее "рычагом".
     Вдруг вспомнился инструктаж, который проводил усатый майор, выдавая им допотопное оружие. Он долго и толково объяснял про мораторий на поставку инсектам современных импульсных технологий, о том, что таким вот пороховым оружием они пользовались на Деметре, воюя против вымирающей колонии людей...
     Ему вдруг стало смешно и горько. Чего стоили их усилия? Они ходили по планете, вооруженные архаичными механизмами, а те, кому вздумалось напасть, плевали на эмбарго и моратории. Он бы, наверное, не удивился, увидев у инсектов импульсные винтовки и фазовые плазмоизлучатели...
     В конце концов ему удалось выковырять пулю.
     Теперь, если он хотел получить огонь, ему нужна была бумага или что-то другое, такое же легковоспламеняющееся.
     Вяло перетряхивая свой скудный скарб, Николай вдруг наткнулся на те самые листки пластбумаги...
     Это была написанная от руки статья его отца...
     Взгляд Николая машинально задержался на первых строчках, скользнул ниже...
     Прав был тот древний философ, который утверждал, что Вселенная изначально заражена жизнью. Так оно на самом деле и есть, просто мы, люди, до определенного момента своего развития не подозревали, что до нас уже существовало некоторое количество разумных жизненных форм.
     Эволюция Вселенной до сих пор является загадкой, и наша Цивилизация (тут подразумевается не какой-то конкретный звездный союз или конфедерация, а именно Цивилизация, ибо, при всей нашей разобщенности, планетных отличиях, взаимной неприязни многих народов друг к другу и прочих нюансах взаимоотношений, мы были, есть и будем Цивилизацией Людей, имеющих единую историческую прародину, откуда давным-давно началась история всех двухсот пятнадцати заселенных планет) - так вот, наша Цивилизация в данный момент едва приподняла завесу великого таинства Эволюции Вселенной.
     Мы со страхом, смущением и трепетом встретили известие о таких мирах, как сфера Дайсона и Деметра, затем нас потрясло открытие Рукава Пустоты и, наконец, Черная Луна, материалы по которой, наконец, рассекречены и стали достоянием истории.
     Перед нами постепенно, век от века воссоздается картина прошлого, встают на свои места кусочки мозаики, и на наших глазах происходит нечто потрясающее, необыкновенное - с собранного лишь частично исторического панно вдруг начинают проглядывать черты трех исчезнувших рас. Я сознательно употребляю термин "исчезнувших", ибо те деградировавшие остатки некогда могучих, цивилизованных народов, которые на сегодняшний день представлены инсектами Деметры и их генетическими творениями - спейсбаллами сферы Дайсона, - эти существа сегодня не имеют ровным счетом ничего общего со своими предками, противостоявшими величайшему бедствию в Галактике три миллиона лет назад. Можно сказать, что они сохранили их облик, анатомию, но никак не знания и дух цивилизаций той роковой поры...
     Три миллиона лет... Порой мне бывает трудно думать об этой цифре. Подвиг тех цивилизаций безмерен - последние документы из рассекреченных архивов Черной Луны позволяют утверждать, что они остановили миграцию Предтеч, когда те находились всего в каких-то тридцати-сорока световых годах от планеты Земля, откуда идут исторические корни человечества.
     Интересен тот факт, что никто из представителей древних народов не предполагал всерьез, что именно на Земле возникнет вид homo sapiens, - они защищали жизнь как таковую, во всех ее проявлениях.
     Следует сразу оговориться, чем являются Предтечи, хотя сейчас трудно представить себе подобную форму жизни. Эти существа - современники Большого Взрыва, в котором родилось вещество современных разбегающихся галактик. Аморфные сгустки протоматерии, заключенной в кокон электромагнитной ловушки. Амебы первобытного космоса. Они питались любым веществом, начиная от межзвездной пыли и газа и кончая целыми планетами, если таковые попадались на пути их разрушительной, стихийной миграции от центра Галактики к периферии. Именно поэтому неуправляемые, неразумные орды Предтеч стали бичом доисторического мира - они угрожали всему сущему, с ними нельзя было поладить или договориться, против них можно было лишь бороться всеми доступными средствами.
     И они боролись. Я имею в виду две известные нам на сегодняшний день расы древнего космоса. Угрозу со стороны Предтеч трудно переоценить - орды неразумных тварей в буквальном смысле сметали все доступное вещество на своем пути, зачастую уничтожая целые планетные системы, будто саранча, поедающая свежие всходы посевов... и, как следствие, методы борьбы с ними были столь же впечатляющи и неадекватны современным понятиям обороны...
     Трагедия древнего мира разворачивалась на протяжении десятков тысяч лет. Нам известно, что инсекты построили сферу Дайсона, пытаясь найти убежище внутри этого титанического искусственного сооружения, дельфоны (так теперь принято обозначать расу ластоногих гуманоидов, первое знакомство с которыми произошло в теперь уже печально известной системе Черной Луны) - так вот, дельфоны предпочли активную борьбу: они взрывали звезды на пути миграции Предтеч, сжигая тех во вспышках сверхновых. Но существовала еще и третья раса, о которой нам неизвестно практически ничего, кроме нескольких исторических свидетельств контакта с ними инсектов, данные о чем были почерпнуты у Интеллекта - фотонного кристаллического мозга, созданного инсектами для управления сферой Дайсона.
     По этим скупым данным мы можем утверждать лишь то, что эти существа оказались разительно непохожи на людей, по крайней мере, внешне. Но не исключено, что именно они посещали Землю на протяжении долгого и трудного исторического развития нашей цивилизации, однако в современном космосе их уже нет, то есть пока нами не обнаружено ни их родной планеты, ни каких-либо иных поселений.
     Странная, загадочная раса, о которой мы знаем лишь то, что их облик очень далек от человеческого термина "гуманоид".
     Однако, памятуя о том, какие титанические усилия были предприняты инсектами и дельфонами в связи с катастрофической миграцией Предтеч, трудно предположить, что третья существовавшая в том периоде раса осталась в стороне от катастрофических событий древнейшей истории. Отсюда, если провести аналогию, возникает закономерный вопрос - инсекты построили сферу Дайсона, дельфоны уничтожили порядка двадцати восьми звезд, оставив после себя печально известный Рукав Пустоты, а что предприняли в тех условиях высшие (таким термином я бы обозначил расу непохожих на людей существ)? Трудно сейчас ответить на загадку их бесследного исчезновения, но я думаю, опять-таки проводя аналогии с другими расами древности, что они должны были предпринять какую-то титаническую, неадекватную нашим представлениям попытку изменить ход событий. Возможно, это была попытка бегства целой цивилизации в иные галактические пределы - не знаю, но думаю, что нужно искать, они не могли сойти без следа со сцены Галактической Истории в столь трагичный и судьбоносный момент. Просто мы еще не встретили свидетельств их попыток спастись или спасти мир...
     Теперь, когда часть этих вех древней истории уже открыта, возникает вполне закономерный вопрос: как человечество вписывается в общую картину эволюции Разума во Вселенной? Кто мы - наследники исчезнувших цивилизаций? Их потомки? Или, быть может, мы - закономерный шаг эволюции, ступенька вверх?
     Сейчас, обладая лишь крохами знаний, ответить на этот вопрос практически невозможно. Пока что уникальным кладезем знаний не владеет никто. Общий шок после публикации архивных материалов по Черной Луне уже прошел, но правительства сотен планет слишком озабочены своими внутриполитическими проблемами, чтобы продвигать и финансировать серьезные археологические изыскания в Рукаве Пустоты. Проблема состоит еще и в том, что планеты, на которых ранее существовали высокоразвитые поселения, в данный момент мало пригодны для жизни. Как правило, это зараженные радиацией, лишенные своих солнц, темные и мертвые миры, уже печально прославившиеся своим коварством, множеством опасностей и неприятной враждебностью ко всему живому, словно бы всех планет в Рукаве Пустоты коснулось разлагающее дыхание злой и могучей воли...
     Однако все вышеперечисленное не отпугивает тех, кто понимает истинную рыночную цену похороненных на проклятых мирах технологий, артефактов и знаний. Первая волна всепланетного бума уже прошла - сотни предприимчивых групп, возжелавших легкой добычи, пополнили собой печальный список жертв мертвых планетоидов Рукава Пустоты, и горячие головы сильно поостыли. Но вслед за этой спонтанной волной исследователей и авантюристов на галактической сцене постепенно возни