процессия  несла  огромный  каменный
саркофаг.  Другая  -  большой  серебристый шар из зеркально отполированного
металла.
    Шар был водружен по правую сторону трона,  саркофаг - по левую. В то же
мгновение  шар  раскрылся на две равные половины,  внутренние срезы которых
оказались наверху,  строго  параллельно  полу.  Из  них  поднимались  клубы
тончайшего  белого пара.  Одновременная многотонная крышка саркофага плавно
поднялась в воздух,  оставаясь висеть  в  неподвижности.  Изнутри  каменной
громады источался нежный, заманивающий в блаженное забытье запах.
    - Посмотри в Зеркало Времен, - поговорил голос.
    Пьер подошел  к  раскрытому  шару.  В  этот момент половинки шара стали
медленно опускаться в пол,  словно он был не из твердых плит, а представлял
собой  поверхность  водоема.  Под  ногами  у  Пьера теперь были две плоские
окружности,  одна  из  которых  зияла  непроницаемой  чернотой  космической
бездны,  а другая...  За ней переливался кристально чистый океан,  нет, это
было скорее круглое окно в ярко освещенный океан бесконечных вод.  И в  них
мириадами огней горели звезды.  Один голубой огонек становился все больше и
больше. Он как бы выплывал из остального Космоса к Пьеру, становясь виднее,
ярче  и  отчетливее.  Земля!  Пьер  видел  Землю  с  хорошо  знакомыми  ему
очертаниями материков и океанов,  с потоками  атмосферных  течений,  нежной
пеленой окутывающих планету.  Теперь он уже различал города,  улицы, дома и
отдельных людей.  Картины человеческой истории стремительным  калейдоскопом
проносились перед его завороженным взглядом.  Неожиданно картина сменилась.
Он увидел точное отражение зала, в котором стоял, себя самого, смотрящего в
магический  диск.  Вот  он  отходит  в  сторону и проваливается сквозь пол,
молнией проносясь сквозь темную,  глубокую шахту. Вдруг оказывается в белой
сферической  комнате.  Его тело распластано на столе сложной формы.  Вокруг
ходят металлические люди с белыми,  губчатыми шарами вместо лиц. Их упругие
щупальца  держат  какие-то  инструменты,  которые переливаются причудливыми
цветами жидкого огня.  Над изголовьем стола -  большой  сферический  экран,
густого   малинового  цвета.  На  нем,  в  объемном  изображении,  во  всех
мельчайших подробностях,  солнечным светом горит карта его мозга и  нервной
системы. Над другим концом стола висит такой же экран, только сине-голубой.
В  нем  лунным  светом  горит  его  генетическая  карта  -   целый   космос
замысловатых спиралей, знаков, фигур. Металлические люди приносят маленькую
черную шкатулку и бережно  открывают  ее.  В  ней  лежит  небольшой  черный
цилиндр,    излучающий,    видимые    каким-то   особым   зрением,   черные
концентрированные лучи.  Лучи проникают в  его  генную  карту  и  ее  знаки
приходят в движение,  нет,  не все,  а только некоторые.  В наиболее важных
узлах зияющей чернотой отпечатываются новые карты,  которых не было раньше.
В  сторону  малинового  экрана  направлен один-единственный черный луч.  Он
проникает в глубину мозжечка,  точнее,  где-то рядом с ним,  и  впечатывает
непроницаемое  черное пятно.  Слышался странные,  болезненно сжимающие душу
ритмы,  которые видимым для внутреннего зрения звуком  вливаются  в  черное
пятно,  вмонтированное  в  карту  мозга.  Эти видимые звуки ложатся в пятно
спиралями,  словно навечно пишутся на магнитофонную ленту, вмонтированную в
основание мозга.  Послышался звук,  напоминающий удар гонга.  В этот момент
обе горящие солнечным и лунным пламенем карты выплыли из  своих  экранов  и
повисли над распростертым телом. Еще мгновение и они провалились во внутрь,
будучи  впитаны  организмом  Пьера,  словно  губкой.   Металлические   люди
бросились к нему. С бешеной скоростью они стали массировать все тело своими
многочисленными  щупальцами.  Постепенно  тело  становилось  все  меньше  и
меньше.  Вот оно уже размером с новорожденного.  Теперь с воробья. С пчелу.
Маленьким светлячком оно вылетает из  сферической  комнаты,  проносится  по
черному  тоннелю,  сквозь  пол  влетает  в  залу  и проваливается в голубую
окружность,  стремительно падая на Землю.  Завороженно глядя  в  магическую
окружность, Пьер увидел, как светлячок влетел в большое многоэтажное здание
из стекла  и  бетона.  В  продолговатом  зале,  под  овальными  прозрачными
колпаками  лежали тела младенцев.  Человеческий инкубатор.  Светлячок пулей
ударил в темя одного из младенцев. Пьер болезненно вздрогнул от пронзившего
его  крика  родившегося  на свет ребенка.  Двое,  в белых халатах и масках,
бережно вынули из-под колпака  нового  гражданина  планеты.  Далее,  как  в
ускоренном  фильме,  пронеслись  его  детство,  юность,  обучение  наукам и
искусствам.  Вот,  уже повзрослевший,  он созда„т  новую  философию  нового
времени, которая стремительно превращается в планетарную религию. Ее адепты
устанавливают скрупулезный контроль не только за  каждым  вздохом  и  шагом
каждого    человека,   но   даже   за   тенью   его   мыслей.   Из   особой
плазменно-магнитной материи созданы чудовищные  телепатические  компьютеры.
Каждый   человек   с   рождения  готовится  и  получает  определенное  поле
деятельности,  в соответствии с  заранее  заложенной  в  него  генетической
программой. Как правило, все виды работ, возложенные на людей, сами по себе
никому не  нужны  и  бессмысленны.  Однако  эта  бессмысленность  тщательно
скрывается  специально созданными для определенных типов людей и интенсивно
излучаемыми  скрытыми  телепатическими  сооружениями.  Но  за   всей   этой
бессмысленностью  проступает  точный  расчет.  Еще  до  рождения  человека,
компьютеры рассчитывают, какие виды и формы деятельности на него возложить,
чтобы на протяжении всей его жизни выжать из него максимум жизненных соков.
Пьер увидел,  как тончайшие нити невидимых  капилляров  соединяют  Землю  с
Луной.  И как по этим капиллярам поднимается жизненный сок, концентрируемый
в гигантских озерах, скрытых в толще лунной коры. Временами, из нависающего
над  ними  черного,  непроницаемого  тумана  появлялись извивающиеся клубки
белых щупалец,  присоски которых жадно втягивали в себя живительную  влагу.
Когда  они  исчезали,  уровень жизненного эликсира в озерах заметно убывал,
постепенно поднимаясь вновь,  напитываясь мириадами капилляров, опущенных к
Земле, словно титаническая паутина космического паука-вампира. Для гурманов
человеческих соков требовались различного типа эликсиры  жизни.  Не  только
выдавливаемые  во  время  изнуряющей  работы  из зажатой в тиски запретов и
страхов души.  Не только взрываемые во время  ссор,  неугасающих  раздоров,
конфликтов,  тайных  и  явных  войн.  Нужен  был  еще особый сорт эликсира,
получаемый от нечеловеческих мучений души и тела.  Его получали  в  особых,
задекорированных  под  госпитали,  зданиях,  где пациентам устраивали самые
изощренные экзекуции,  с  использованием  далеко  продвинутой  компьютерной
техники. И над всем этим реяли лозунги всеобщего благоденствия, процветания
народных масс,  вооруженных прогрессирующей техникой двадцать шестого века,
вдохновленных  великими  идеями  человеческого гения всех времен и народов,
его,  Пьера Горского.  Везде его статуи и портреты.  Ему  поклоняются,  как
Богу.  Возливают  фимиам  славы  и  почитания.  И  когда в возрасте двухсот
пятидесяти  лет  он  неожиданно  умирает  от   странной   и   неразгаданной
компьютерами болезни,  его тело, заключенное в золотой саркофаг, доставляют
на вечное успокоение на Луну,  в  специально  выдолбленную  для  этой  цели
шахту.
    - И  тогда,  -  заговорил  уже  знакомый ему голос с трона,  - выполнив
возложенную на тебя миссию,  ты воскреснешь в этом зале и будешь  принят  в
наш внутренний круг.  Ты можешь,  конечно,  и отказаться. В таком случае ты
будешь заключен в этот каменный саркофаг.  Он наполнен самыми жизнестойкими
травами, собранными с сотен планет близких и дал„ких галактик. Ты заснешь в
невообразимом для тебя блаженстве и будешь вдыхать самые  сладостные  грезы
целого сонма планет. Сколько проспишь ты так, не знаю. Может быть несколько
тысячелетний,  может быть много больше.  Тебя разбудят,  когда нас навестят
наши  Владыки,  Вампиры  мироздания.  И тогда ты со всей душой,  всем своим
телом,  до его последней ничтожной частицы, будешь подан на стол в качестве
угощения.  Знай,  что  твои муки тогда намного превзойдут самые грандиозные
страдания, которые испытывал кто-либо на Земле. Выбирай!
    - Я буду драться! - с непоколебимой решимостью ответил Пьер.
    - В саркофаг, - коротко приказала фигура с трона.
    Серые великаны направились к Пьеру.  Он выхватил свой лазерный  клинок,
за  его  спиной  раскрылись  серебристые  крылья и он поднялся на несколько
метров от  пола,  разрубая  окружающее  пространство  испепеляющим  лезвием
лазерного луча.
    Масла, втертые  в кожу великанов,  слегка задымились.  Всему остальному
его меч не причинил никакого вреда.
    - Оставь эти игрушки,  они  здесь  бесполезны,  -  надменно  произнесло
восседающее на троне существо.
    Пьер направил  лезвие  в  ножны и в самый последний момент лазерный луч
прошел  по  указательному  пальцу  семипалой  руки.  Зал   содрогнулся   от
оглушительного,  нечеловеческого вопля, а обрезанный зеленый палец свалился
на пол,  взорвавшись буро-серым облаком,  источающим сильный  запах  гнили.
Вскоре облако загорелось сине-голубым пламенем и исчезло.
    В этот  момент  Пьер  непроизвольно  взглянул на вторую половину диска,
покрытую непроницаемым мраком.  В нем на одно мгновение появилось существо,
снежно-белое,  похожее  на  спрута.  Вся  его голова была утыкана десятками
глаз,  излучавших сжигающее сладострастие,  ледяную ненависть  и  холодный,
уверенный в себе расчетливый ум. В следующее мгновение оба диска исчезли, а
на их месте появился серебристый шар,  который медленно оторвался от пола и
поплыл.
    По каменным  плитам  гулко  отдавался топот одетых в стальные латы ног.
Вбегающие в зал стальные  рыцари  несли  шесть  каменных  плит,  каждая  из
которых  весила  несколько  тонн.  Пьер  поднялся над полом и вновь обнажил
лазерный меч. В этот момент группа рыцарей бросила одну плиту ему под ноги,
другие  соорудили  четыре  стены,  возложив  шестую плиту в качестве крыши.
Шесть плит мгновенно срослись в один,  полый внутри, монолит, которому было
суждено  стать  темницей для Пьера.  Эта темница с глухим гулом и скрежетам
стала куда-то двигаться. Потом наступила полная тишина.
    Лазерный луч не оставлял на стенах темницы ни малейших царапин, освещая
ее прямоугольными бликами света.  Положив меч в ножны,  Пьер сел на пол,  в
отчаянии обхватив голову руками.  Темницу заливал нежно-розовый свет.  Свет
излучался из его груди.  Это таинственный цветок освещал каменную гробницу.
Пьер  невольно  залюбовался  его   завораживающей   красотой,   внимательно
разглядывая  таинственное переплетение его лепестков,  наполненных полнотой
жизни.  В его глаза ударил сноп  света.  В  стене  ослепительным  солнечным
пятном загорелась дверь, в которую Пьер тут же влетел, уносимый в свободное
пространство сконцентрированным потоком живительных лучей.  В его  сознании
мелькнула   тайна   формы,   позволяющая   выходить  из  любого  замкнутого
пространства.  На мгновенье весь мир  предстал  скопищем  больших  и  малых
шаров,   прозрачных   сфер  этих  фигур,  являющихся  основой  всевозможных
трехмерных  форм.  Каждый  шар  имел  свой  внутренний  центр,   тончайшими
радиусами  соединенный  с  поверхностью.  И единственная точка центра через
радиусы  содержала  в  себе  все  точки   сферической   поверхности.   Шары
пульсировали.  Одно мгновение они собирались в точку. Другое - взрывались в
сферы.  И в этой пульсации все  точки  поверхности  поочередно  становились
центром.  Частота  пульсации  была  столь  велика,  что  за секунду земного
времени  происходили  мириады  мириадов  сокращений.  Только   потому   для
неразбуженного  восприятием  сверхвремени сознания,  сферы материи казались
наглухо закрытыми,  непроницаемыми корпускулами,  атомами-темницами. Такому
заглушенному сознанию совсем невдомек,  что один-единственный атом способен
вмещать  в  себя  всю  вселенную.  Одно  мгновение-каждый   атом   песчинка
вселенной.  Другое  - он уже вметает ее в себя.  Пульсация таких бесконечно
малых мгновений выражает вибрацию жизни всего грандиозного  Космоса.  Тайна
формы   чудесно   начинала  сливаться  с  тайной  времени,  открывая  тайну
превращения,  трансформации одного явления в другое.  И за всем этим стояло
сознание, творческая энергия мысли.
    В ореоле  солнечных  лучей,  несомый  их  могущественным  потоком  Пьер
опустился на зеленой лужайке, усыпанной чудесными благоухающими цветами. Он
наклонился  над  одним  из  них,  с упоением вдыхая его аромат,  долго,  не
отрываясь.  Постепенно,  то ли цветок вырастал на его глазах,  то  ли  Пьер
превращался в серебристого рыцаря, размером с бабочку, летающего на крыльях
вокруг его раскрытых  лепестков.  Так  или  иначе,  цветок  стал  настолько
огромным  по  отношению  к Пьеру,  что он без затруднений влетел внутрь его
стебля.
    Перед его взором  раскрылись  анфилады  удивительных  покоев,  стены  и
потолок которых напоминали сталактитовые пещеры Земли.  Только в прозрачных
"сталактитах" цветка переливалась радуга, огней, из них излучались симфонии
тончайших  ароматов,  пульсировавших  в мозгу сменяющими друг друга волнами
космического блаженства.  Полы представляли  собой  жидкий,  текучий  поток
прозрачного   кристалла,   сквозь  который  просвечивали  загадочные  узоры
драгоценных камней.  Какая-то непостижимая сила несла  Пьера  по  анфиладам
комнат,  витиеватым  переходам,  мостикам,  гротам,  пока  он не оказался в
большой сферической зале,  в центре которой рубиновым цветом горел огромный
цветок.  В  его  лепестках  сидела  женщина,  облаченная  в  тунику из моря
переливающихся  огней.  Ее  огромные,  ни  с  чем   не   сравнимые   глаза,
обволакивали  Пьера  никогда не испытываемым им чувством.  Каждое мгновение
лицо и выражение ее глаз становились неузнаваемо другими и в то же время за
всем  этим  потоком текущих,  меняющихся лиц,  проступало одно-единственное
лицо,  которое Пьер знал и удивительно хорошо,  и совсем не  знал,  пытаясь
уловить  его  в  многочисленных  грезах  и  снах.  Оно,  казалось,  вот-вот
возникнет,  но оставалось всегда за гранью создаваемых образов.  Теперь оно
было перед ним наяву.
    - Мне пора,  - биением его сердца беззвучно прошептали его губы. - Ведь
я мгновение,  а для мгновения я и так  очень  долго  задержалась  с  тобой.
Мгновенье  может останавливаться только в Вечности.  Ты же плывешь в потоке
времен.  С этими  словами  женщина  превратилась  в  птицу,  перья  которой
излучали  мириады  живых огней,  протекающих в душу Пьера и растекающихся в
ней морем всепоглощающих чувств.  - Птица твоего счастья, - тихо прошептала
она  и  этот  шепот слился с его внутренним голосом,  который говорил те же
слова.  Взмахнув крыльями,  птица стремительно взмыла вверх.  Потолок  зала
превратился в голубое небо,  в центре которого светило,  совсем как земное.
Солнце.
    Исступленно махая крыльями,  Пьер взлетел следом, пытаясь догнать птицу
своего  счастья.  Вдвоем,  она  впереди,  он - поодаль,  они приближались к
Солнцу.  Внешне, будучи похоже на земное, оно не слепило и не обжигало. Вот
оно   уже  заняло  все  видимое  пространство.  Птица  влетела  сквозь  его
поверхность и исчезла в его лучах.  Пьер натолкнулся на невидимую преграду.
Он летал вокруг лунного Солнца,  ощупывал его полированную поверхность,  но
не мог проникнуть в него.
    Покружив несколько часов  вокруг  лунного  Солнца,  казавшегося  то  ли
идеально  правильным  шаром  диаметром всего в несколько километров,  то ли
массой  таинственного  огня,  окруженного  сферической  границей,   природу
которой  он  не  мог  уяснить,  Пьер  тихо  полетел  в  сторону,  в  полной
неизвестности того,  что ему  предстоит  увидеть  в  дальнейшем,  на  новом
участке внутренней поверхности Луны.
    Пьер опускался  в  густом,  совсем как на Земле,  тумане.  Внизу смутно
просвечивали контуры каких-то строений.  Через несколько минут он обнаружил
себя  стоящим  на  выложенной  большими каменными плитами дороге.  А по обе
стороны от дороги смутно вырисовывались контуры зданий высотой от  двух  до
семи,  восьми  этажей.  Неожиданно  на  дороге  показалась пара ослепляющих
огней,  стремительно приближающихся к Пьеру.  Он  еле  успел  отпрыгнуть  в
сторону,  как мимо него пронесся довольно большой предмет,  быстро удаляясь
двумя красными светлячками.  Глаза Пьера постепенно осваивались в  туманной
мгле.  Вдруг  на ней опять появилась пара ярких огней,  уже виденная ранее.
Когда они проносились мимо,  он от  неожиданности  вскрикнул.  Пьер  ожидал
увидеть что угодно,  только не это. Автомобиль! Мимо него пронесся типичный
автомобиль Земли начала двадцатого века.  Или он опять на Земле?  Если так,
то нужно соблюдать осторожность.  Ведь за ним идет охота,  как в двадцатом,
так и в двадцать пятом веках.
    Неожиданно он почувствовал толчок.  Пьер обернулся  и  увидел  большого
длинношерстного  пса,  преданно  глядящего  на  него  понимающими глазами и
приветливо виляющего мохнатым хвостом.  Пес развернулся и  тихонько  пошел,
постоянно  оглядываясь,  следует ли за ним Пьер.  Пройдя несколько десятков
шагов,  они оказались перед тяжелой дубовой  дверью,  врезанной  в  высокий
забор  из  красного  кирпича.  Пес  уверенно  ударил  лапой по двери,  и та
приоткрылась.  Проскользнув  во  внутрь,  собака  придержала  лапой  дверь,
пригласив   Пьера  следовать  за  ней.  Вскоре  они  подошли  к  небольшому
одноэтажному домику,  выложенному из того же красного кирпича. Собака точно
так же уверенно открыла дверь, и Пьер вошел следом. Они оказались в большой
квадратной комнате с красивыми окнами вдоль одной из стен,  обшитых,  как и
потолок,  мореным  дубом.  Комната хорошо освещалась большим матовым шаром,
свисающим с потолка.  По полу в беспорядке были разбросаны шкуры  различных
зверей. Между ними находилось несколько небольших столиков.
    В углу стояла тумба,  на которую был водружен большой черный овал.  Под
ним в линейку  вытянулось  несколько  цветных  кнопок,  каждая  размером  с
собачью  ступню.  Пес  подошел  к тумбе,  привстал и нажал лапой на красный
кружок.  Черный овал тут же превратился в  переливающийся  волнами  голубой
экран.   На   нем   возникла   цветная  объемная  картина  уютной  комнаты,
напоминающей кабинет его сестры Элен на вилле Каменного острова.  Спиной  к
нему сидела женщина. "Гав" - отчетливо произнес пес. Женщина повернулась. С
экрана на Пьера взглянула его сестра Элен.  Она приветливо кивнула,  тут же
поднялась и куда-то вышла.
    Через несколько минут дверь открылась, пропуская женщину в комнату.
    - Элен!  Элен!  В это трудно поверить,  - тихо воскликнул Пьер. Женщина
ласково и приветливо  смотрела  на  Пьера.  Но  в  ее  взгляде  определенно
чувствовалось, что она видит его впервые.
    - Мое имя Элона. Как зовут тебя и откуда ты? - спросила она.
    - Пьер, Пьер Горский. Где я нахожусь?
    - В моем доме.
    - А  где этот дом?  Что это за страна?  Какая планета,  Земля или Луна?
Какой сейчас год, наконец?
    - Я вижу,  что ты сбился с системы  координат  и,  вполне  естественно,
хочешь  внести в них ясность.  Я помогу тебе.  Но для этого я должна знать,
что произошло с тобой в последнее время. Пойдем.
    Она взяла Пьера за руку и вывела его в парк.  Несмотря на  туман,  Пьер
различал,  что  по  виду  это был типично земной,  ухоженный парк,  из тех,
которые часто окружают богатые дома.  Вилла,  за исключением второстепенных
деталей, была очень похожа на занимаемую им на Каменном острове. Поднявшись
по лестнице,  они оказались в комнате,  которую Пьер видел уже  на  экране,
включенном псом в собачьей сторожке.
    Пьер как  мог  рас